Lupus in fabulis, или Страсти из подворотни.

И когда я, наконец, вернулся, моему взору предстала феерическая картина: раздвинутые в разные стороны и отчасти перевернутые столики и стулья, клубки как попало переплетенных тел, трагически ойкающая из своего окошка молоденькая продавщица и прислонившаяся к холодильнику с напитками женщина постарше, индифферентно помешивающая что-то у себя в чашке под аккомпанемент замысловатых ругательств моего воспитанного брата и довольно-таки куцего мата в исполнении давешних "типов".

Студенты наши почему-то молчали; впрочем, присмотревшись получше, я понял, что возможность что-либо высказать у них вряд ли имелась: бывший любовник моего мальчика, например, был слишком занят, одновременно стараясь и покрепче приложить подмятого под себя противника затылком о бетонную плитку — получалось не очень, — и вывернуться из захвата второго, навалившегося со спины и пытающегося его оттащить. Брат же явно развлекался, отрабатывая на попавшихся под горячую руку несчастных излюбленные удары. Вполне его понимаю — когда мы в последний раз участвовали в уличной драке?

Эмиль, пока я оценивал обстановку, успел выбраться из-под стола, где пребывал в момент моего прихода, вскользь двинуть по челюсти зверского вида амбала с расквашенным носом, схлопотать в ответ по лицу и укатиться куда-то в сторону под звучный, хоть и чуть гнусавый, комментарий оппонента:

— ..., ...!!!

Эта ошибка природы просто еще не знала, что только что подписала себе смертный приговор. Иначе слова были бы совсем другими. Во мне стремительно поднималась красная волна ярости, грозя погрести под собой здравый рассудок. Почти невыносимо заныли кончики пальцев под напором рвущихся наружу когтей. Больше всего на свете мне сейчас хотелось разорвать горло обезьяне, посмевшей поднять руку на моего человека. С трудом сдерживая это желание, я пока ограничился несколькими ударами. Сначала с удовольствием впечатав кулак в солнечное сплетение громилы, а потом апперкотом отправив его в недолгий полет. Типу этого хватило, чтобы затихнуть, свернувшись на земле в позу эмбриона. Но себе я дал слово, что еще отыщу его. И тогда наш разговор будет куда интереснее.

Мельком оглядев "поле битвы", я решил помочь Артему, ибо братец мой ну уж никак не нуждался в поддержке. Кажется, бритоголовый человечек слегка ошалел, когда я его оторвал от уже немного придушенного студента. Нелепо взмахнув руками, он попытался вывернуться из хватки, но поучилось это у него плохо. Только ткань куртки в моих пальцах слегка затрещала. Отшвырнув его от себя пинком в поясницу, так, что он с грохотом полетел на перевернутый стол, я успел "поймать" на кулак еще одного, которого Радислав шутки ради швырнул в меня. Нос под моими пальцами сплющился как пластилиновый, из него ручьем хлынула кровь, тут же залив мне руки. Подавив животное желание слизать красные потеки, я окончательно вырубил человека не слишком сильным ударом в висок. И тут оказалось, что противники закончились. Этот был последним, и брат любезно со мной поделился. Артем, оставшийся один на один со своим обидчиком, тоже успешно справился. Видимо асфальт оказался крепче, чем затылок "братка". Сейчас Радис как раз бережно осматривал своего паренька, пытаясь определить тяжесть травм. Эмиль стоял чуть в стороне и, морщась, разминал шею. Во время драки ему рассекли губу, и теперь его одежда была заляпана кровью. А под глазом кожа наливалась краснотой, обещая шикарный синяк.

Не думая о том, как это может выглядеть со стороны, я подошел к нему и мягко взял пальцами за подбородок, чуть поворачивая голову и оценивая повреждения. Что ж, неприятно, но ничего страшного. Главное, что целы кости и нет сотрясения. Не удержавшись, я стер большим пальцем кровавую дорожку с кожи, ловя ошарашенный и немного напуганный взгляд.

— Ты как, в порядке? — Мне никак не хотелось убирать руки и отходить.

— Вполне. — Взгляд он так и не опустил. — Только, видимо, прогулка на этом закончилась.

Он демонстративно оттянул рукав куртки, показывая многочисленные потеки различного происхождения, пятнающие черную кожу.

— Да уж, — хмыкнул я. — В таком виде только людей пугать. Кстати, что вы не поделили с этими молодчиками?

Рокланов опять поморщился, покосившись на зашевелившегося типа.

— Да они, судя по всему, уже изрядно набрались, и, уходя, один из них толкнул плечом Артема. Тот облился чаем. Ну, и, слово за слово...

— Ясно все с вами. Пойдем домой, надо привести вас в порядок. Да и мне хотя бы руки помыть не помешает. — Продемонстрировав Эмилю левую руку в "красной перчатке", на что он лукаво улыбнулся, я все же сделал маленький шаг назад, пропуская парня вперед себя.

— М-ма-альчики, ой... Молодые люди, то есть, — окликнула нас женщина с чашкой. — Может, хоть столы на место вернете?

Переглянувшись со Славом, я пожал плечами и послушно взялся за смотрящие в насупленное небо ножки ближайшего столика.

* * *

— Я сам... — шарахнулся от смоченной в зеленке ваты Эмиль... и тут же, зашипев, схватился за затылок.

— Сильно ушибся? — осведомился я, глядя, как он с сердитым видом резко отодвигается на своем табурете подальше от стены. "Может, подуть?" — вертелось на языке, но я пренебрежительно проигнорировал нелепую мысль, так и не дав себе времени осознать, было это истинное побуждение или просто желание сыронизировать.

— Разумеется, — все еще недовольно, но спокойно и без тени стеснения подтвердил Рокланов. — Такие вот незначительные травмы именно тем болезненны и неприятны, что большей частью неожиданны. И чем неожиданней, тем больней. — Изрекши эту, с какой стороны ни посмотри, верную мысль, он отчего-то смутился и снова протянул руку:

— Дайте сюда, спасибо, я сам...

— Посиди спокойно. Мне все равно виднее, — мягко возразил я. — Лучше приложи лед обратно, пока не растаял.

Вздохнув, он опять прижал к пострадавшему глазу насквозь промокший угол полотенца с завернутым в него снежком из ледяной крошки, что мы совместными усилиями наскребли из морозильной камеры. Я же, пользуясь его нежеланием со мной спорить, провернул все необходимые манипуляции с его рассеченной губой, тщетно пытаясь отмахнуться от некстати проснувшегося зверя с его мнением, что зализать ранку было бы куда приятнее, удобнее и гигиеничнее, не говоря уж о том, что и зажило бы быстрее. А то какой-то там ватой неизвестного происхождения, да "бриллиантовой зеленью", пф-ф...

Я в последний раз окинул взглядом немного бледноватое лицо, на котором контрастно выделялись разбитые губы, и с легким сожалением убрал предметы первой помощи в аптечку. Отодвигаться, вновь возвращаться к безличным отношениям "учитель-ученик" не хотелось. Тем более что сейчас Эмиль был так искушающе близок. Но я понимал, что поддайся сейчас желаниям — и парень меня не поймет, если и вовсе не испугается.

"Терпение, Янур, только терпение", — уговаривая себя подобным образом, я все же отодвинулся от своего наваждения. Теперь лишь оставалось отнести аптечку в ванную и отпустить Рокланова домой. Дольше задерживать его было бы странно, да и сам парень явно желал покинуть мое общество. И, будто читая мои мысли, он встал, смущенно проведя ладонями по джинсам.

— Ну, я пойду. Спасибо большое за помощь. Жаль, что прогулка не удалась, но можно будет потом... если у вас еще будет время и желание... — Молодой человек так забавно спотыкался в словах, что я едва сдержал улыбку. Интересно, он все это говорит, просто отдавая дань вежливости, или действительно хочет продолжить знакомство в свободной обстановке?

— Конечно. — Я постарался кивнуть максимально серьезно. — Я тогда зайду на днях, и мы договоримся насчет времени.

— Буду ждать. — Судя по вспыхнувшим щекам, Эмиль тут же и пожалел о сказанном. Для меня же эти слова прозвучали музыкой. Я не задержусь, солнце, будь уверен.

Перехватывая коробку с нарисованным маркером красным крестом одной рукой, я остановился возле двери в ванную комнату. Дверь я открывал, все еще глядя на Эмиля, поэтому, когда повернулся, представшая картина вызвала растерянность.

Прямо напротив дверного проема на раковине сидел Артем. Но от чужих глаз студента почти полностью загораживала спина Радислава. Парни самозабвенно целовались. Кажется, у них оказание первой помощи проходит не в пример интереснее и приятнее нашего. Невольно я засмотрелся на то, как напряженно скользят пальцы мальчишки по напрягшимся плечам брата, как от ногтей на коже зажигаются бледные розовые следы. Картина была настолько гармоничной, правильной, что глаз прикипал, и оторваться было невозможно. Вот Артем обхватил Радиса ногами, скрестив щиколотки, брат подался навстречу, немного прогнувшись и глухо рыкнув в терзаемые губы. Ответный всхлип даже у меня вызвал мурашки. Воздух был пропитан сексом, чистой страстью.

Из ступора меня вывел громкий вздох Эмиля. Я не заметил, как он подошел, но сейчас Рокланов стоял рядом, глядя на своего теперь уже бывшего любовника широко открытыми пьяными глазами. Но, несмотря на то, что мы никому не помешали, этот праздник жизни был не для нас. Тихонько потянув Эмиля назад, я осторожно прикрыл дверь, а аптечку поставил рядом на пол. Ее и потом занести можно. А сейчас я не знал, что сказать растерянному парню. Вряд ли ему было радостно смотреть, как близкий человек уходит к другому. Я шел за ним к входной двери и пытался понять, что теперь делать. Подчиняясь внезапному порыву, просто взлохматил его волосы, стараясь прикосновением передать участие.

— Они потрясающе смотрятся вместе. — Он моргнул, глаза приобрели обычное выражение. — Простите, это я так... Вырвалось.

Удивленный, я спросил прежде, чем успел подумать о том, что говорю.

— Ты не ревнуешь? — А мне ведь не должно было быть известно, что они встречались.

— Мы как раз сегодня расстались. Еще до прогулки. Так что ревность неуместна. — Он все еще несколько отрешенно улыбнулся и выскользнул на лестничную площадку.

Стоя у открытой двери и прислушиваясь к удаляющимся шагам, я боролся с желанием броситься сейчас следом, стиснуть в руках, одним движением разбивая все преграды, отвечая на все вопросы. Если бы не страх, опять этот страх — быть непонятым. Но все же мне хотелось кричать от радости: он теперь свободен, теперь никто не будет прикасаться к нему, целовать его губы, пробовать на вкус кожу.

Никто. Кроме меня.

Название: "Lupus in fabulis, или Страсти из подворотни"

Авторы: Римель http://www.diary.ru/~antologiya-Refleksii/, Алексеевна Екатерина (Немного не от мира сего...)

Пейринг: М+М

Рейтинг: NC-17

Жанр: мистика

Бета: Алексеевна Екатерина www.diary.ru/member/?1314546

Размер: Макси

Статус: В процессе

Аннотация: Никогда не думал, что в обычный день может произойти что-то из ряда вон выходящее. Я объясню.

Знаете, куда ведет дорога, вымощенная добрыми намерениями? Я знал, но не подумал...

От авторов: Писано спонтанно, в ICQ. Авторы баловались-баловались, да и добаловались...

Глава 9

Не припомню, когда в последний раз утро начиналось так же отвратительно? Ладно, орущий будильник, ладно, недовольно царапающий торчащие из-под одеяла ноги кот, требующий, чтобы его покормили, ладно, паршивое настроение и совершенное нежелание что-либо делать и вообще вставать с постели — это мы уже проходили, и не раз. Но вот губа, нечаянно закушенная во время спонтанного выпадения в коридор ввиду очередного спотыкания о порожек и оттого начавшая крайне неприятно саднить, увиденный в зеркале красивый фингал под глазом, достаточно яркий и приметный, несмотря на вчерашние "реанимационные меры", плюс часы, ехидно показывающие без двадцати восемь — это уже попахивает вставанием не с той ноги и, как следствие, угрозой еще одного неудачного дня. Господи, за что ж ты так меня "любишь"-то?

Никогда я еще столь быстро не собирался. Наскоро почистив зубы, поплескав в лицо холодной водой, одевшись, побросав в портфель тетради и сыпанув в плошку Графу толику корма — просыпав притом половину на пол, — я пулей вылетел и квартиры, чуть не забыв запереть за собой дверь. Не дожидаясь лифта, сбежал вниз по ступенькам и рванул на остановку с такой скоростью, какую обычно развиваю при сдаче нормативов по физкультуре. К счастью, судьба сегодня решила проявить каплю благосклонности, послав мне автобус, прибывший на остановку одновременно со мной, но народу в том транспортном средстве набито было от души, как сельди в бочке. Что поделаешь — утро четверга, рабочее и учащееся население спального района едет в центр.

Сегодня я твёрдо решил держаться как можно ближе к выходу. Мёртвой хваткой вцепившись в вертикальный поручень, я чувствовал, как меня настойчиво пытается смести встречный-поперечный поток людских тел, и невольно сравнивал себя с терпящим кораблекрушение во время шторма. Хотя точнее было бы привести в сравнение мельницу с ее перемалывающими жёрновами... Впрочем, ироничные мысли мгновенно покинули мою беспутную голову, стоило мне мимоходом порадоваться, что на сей раз не приходится сплющиваться, стараясь не соприкасаться лишний раз с пыльным стеклом. Сразу же вспомнилась вчерашняя поездка. И тело, вплотную прижатое ко мне. И прерывистый поток теплого воздуха, щекочущий макушку — чужое дыхание. И...

Нет, такие воспоминания не для поездок в общественном транспорте! Какой чёрт вообще меня тогда дёрнул предложить прогуляться в парке? Знал ведь прекрасно, что в такое время в автобусах не продохнуть — и нет же, специально устроил так, чтобы преподавателю с его братом было как можно более дискомфортно. О себе с Артёмом как-то подумать и не удосужился... И в итоге получил. По полной программе. Ну, Тёма-то, может, и ничего — для него поездка прошла незаметно и даже увлекательно, а вот для меня... За что боролись, на то, следственно, и напоролись. Воистину.

"Удачный" день продолжился вполне закономерным образом — я опоздал. Так что теперь стоял перед дверью, раздумывая, стоит ли вообще заходить. И то, что сейчас шла история, совсем не добавляло мне уверенности. Даже наоборот. Почему-то то, что вчера мне довелось довольно плотно пообщаться со своим преподавателем в неформальной обстановке, сегодня выглядело уж совсем неприглядно. Возможно, потому, что даже за эти несколько часов я стал воспринимать Януария не как постороннего взрослого мужчину, а как равного себе. Да и как иначе-то — после разделенной на всех поровну потасовки и дальнейшего лечения. А еще все эти поездки, чаи и сахарницы... Это одновременно не только снимало множество блоков в общении, но и привносило определенные трудности. Как, например, в данный момент. Странно было понимать, что вчера так просто улыбающийся мне мужчина сегодня посмотрит строгим взглядом и отчитает за опоздание. Двойственность сбивала с толку. Но... было интересно. Да. Именно так.

В коридоре, на удивление, не было ни единой живой души, так что тишину почти ничего не нарушало. Благодаря ей до меня доносились отзвуки голоса Януария Аполлинариевича. Судя по звучанию, он ходил по аудитории. Так что иногда я мог разобрать отдельные слова и словосочетания, а потом голос удалялся, превращаясь в неразборчивое бормотание. Еще раз с сомнением глянув на экран мобильного, узнавая время, я все же негромко стукнул в деревянную створку, тут же открывая ее и убеждая себя, что двадцать минут — это еще не смертельно.