Воин. Приключения начинаются

— Я прошу прощения... Не мог бы уважаемый музыкант сыграть что-нибудь еще? Хоть язык мне и не знаком...

Эльфы зашевелились, одобрительно кивая и переговариваясь, шум слился в одно-единственное слово: 'Еще!', и я почувствовал, что успокаиваюсь. Усмехнувшись, тронул первую струну раз, другой, и в сразу снова затихшем зале зазвучало вступление 'Nothing else matters'*

— Я в последний раз спрашиваю, пока еще вежливо. Потом спрашивать буду не я, а королевский дознаватель в Цитадели Штормграда! — Боудрик грохнул кулаком по столу.

— П-п-подождите. В-вы можете по-м-молчать? В-внизу поют. Я х-х-хочу послушать. П-пожалуйста! — Ирьян просительно сложил ладони. Боудрик только махнул рукой, сел на стул, и затих: снизу раздавались необычные звуки ситары: эльфы так не играли. Люди, впрочем тоже. И вообще он ни разу не слышал, чтобы кто-то так играл. 'Life is ours, we live it our way All these words I don't just say And nothing else matters' выводил чей-то голос на незнакомом языке. Подивившись острому слуху эльфа, он приоткрыл дверь, и с удивлением узнал голос молодого воина, с которым возился Ланс, и который, собственно, вытащил Ирьяна.

Я нашел благодарную публику в виде ночнорожденных, и даже Эратран кивал головой в такт на припеве. ТОГДА я играл только для себя, дома и тихонько, сейчас же — было фактически первое выступление. Бенефис. 'Forever trusting who we are No, nothing else matters' — допел я, и отзвук последнего аккорда повис в воздухе.

— Если В-в-вы познак-к-комите меня с м-м-музыкантом, я с-сдам вам св-вой т-т-тайник с артеф-ф-фактами, — задумчиво произнес лежавший и скосил взгляд на Боудрика.

— Не интересует.

— А если... В-вы побещаете, что не огран-ничите своб-боду, д-документ-тально... Я скажу то, ч-что Вы так х-х-хотите знать... Б-без обмана. Слово г-гвардейца.

При этих словах Боудрик отвернулся, как бы раздумывая, но глаза его горели торжеством.

Проснулся я утром в своей кровати, в обнимку с ситарой. Вчерашний концерт, в конце которого бард подарил мне свой инструмент закончился грандиозной попойкой, но несмотря на количество выпитого — голова была ясной. 'Хоть раздеться догадался', — мелькнула мысль: спал я в одних штанах. От неудобного положения все тело затекло и жутко хотелось пить, кончиков пальцев левой руки я практически не чувствовал: с непривычки они сильно болели. Зашипев от боли в затекших суставах, я сел на кровати, поставил ситару на пол и обхватил голову руками. Вчера я прошелся по самому краешку, мне даже думать не хотелось, что могло произойти, если бы навыки игры на гитаре остались в прошлом, вместе со слухом и голосом: посмешище на весь Астранаар. Ладно Ланс и Эратран, не они выступали, а мне потом до отплытия можно было из комнаты не выходить... Я ухмыльнулся: по крайней мере, эльфы понимают толк в рок-балладах. 'Любовь' Def Leppard, которой я завершил вчерашнюю ночь, они восприняли на ура... От воспоминаний меня отвлек стук.

'Кого это там принесло?' — повернул я голову в сторону двери. 'Сделаю вид, что еще сплю'.

Стук повторился, теперь он был настойчивей.

'Ланс и Эра, наверное. Морду бить будут, и возможно, ногами', — хмыкнул я и пошел открывать.

На пороге стоял Боудрик Грей, и слегка хмурился. Руки он держал сцепленными за спиной, и слегка покачивался на пятках.

— Проснулся, король вечеринок? — спросил он, приподняв бровь. — Приводи себя в порядок, пойдешь со мной.

Остатки сна слетели с меня быстрее первого снега. Он зашел в комнату следом за мной, и пока я умывался и искал чистую рубашку, он успел заглянуть в мой мешок, осмотреть доспехи, под конец тронув струны ситары.

— Пантера твоя вернулась.

Я замер: Элиурэ пропала в тот день, когда я отправился в крепость. Я искал ее, звал, но без толку: видимо, звериные инстинкты оказались сильнее. Пропажа настолько меня расстроила, что я поддался на подначки ночных эльфов и в итоге устроил шоу... Я застрял в рукавах рубашки:

— Где она?

— Сидела утром внизу, еду клянчила. Ее уже давно покормили, как закончим — встретитесь. Она тебе кое-что принесла. — Боудрик снова провел пальцем по струнам ситары.

— Почему мне? — спросил я, заправляя рубашку в штаны.

— Потому что она шипела и плевалась на всех, кто тянул руку к ее добыче. Готов? — оглядел он меня.

— Почти. — Что она принесла? — Решив не заморачиваться с расчесыванием, волосы я скрепил в хвост.

— Кожаный ремень следопыта. Пошли, музыкант, — хмыкнул он.

— Доспехи одевать? — я сделал шаг в сторону своего металлолома.

— Не требуется. Оружие тоже не нужно, — добавил он, увидев, как я тянусь к мечу. — Идем.

Мы поднялись по винтовой лестнице на третий этаж, и подошли к закрытой двери.

— Помнишь эльфа, которого ты вытащил?

Я кивнул.

— Будет очень хорошо, если вы подружитесь.

С этими словами Боудрик достал из кармана ключ, открыл им дверь и мы вошли.

Небогатое убранство комнаты состояло лишь из стола в углу, стула и кровати. Круглый оконный проем заслоняла худая мужская фигура, длинные черные волосы которого рассыпались по плечам и спине. Услышав скрип двери мужчина обернулся, и солнечный свет мелькнул на длинных ушах, выглядывавших из прически. Я, прикинув примерно рост, и сравнив в уме с ночными, понял: это был Син'Дорай. Собрав все свои невеликие познания в Талассийском, боясь ошибиться, я произнес, слегка поклонившись:

— Бал'а даш, маланорэ.*

Эльф слегка нахмурился, хмыкнул. Взгляд его карих глаз скользил по мне, оценивая. Я, в свою очередь. рассматривал его и внезапно мне пришло озарение: даже сейчас, болезненно худой, пошатывающийся эльф сможет разделаться с десятком таких как я.

— Сину а'манорэ... Теро'шан*. — Наконец произнес тот, слегка улыбнувшись.

Стоявший у стены Боудрик вздрогнул.

Эльф тем временем добавил на всеобщем, слегка заикаясь:

— Над твоим п-произношением надо бы п-поработать... М-меня зовут Ирьян Утренний С-сумрак. Значит, это ты в-вернул мне свет С-солнца?

Он сделал несколько шагов мне навстречу. Я оглянулся на Боудрика, но тот переместился в дальний угол, скрестил руки на груди, и лишь внимательный взгляд выдавал заинтересованность. Я кивнул.

— А вчерашняя м-музыка. Тоже т-ты?

Я слегка пожал плечами.

— Да.

Эльф снова хмыкнул, подошел почти вплотную, затем обошел кругом, став чуть сбоку.

— Ситарой ты в-владеешь лучше, чем меч-чом.

— Мне повезло. — Я скосил глаз в сторону эльфа: он стоял ко мне вполоборота, его взгляд был прикован к окну.

— Многие н-недооценивают удачу, считая ее г-глупой и непредсказ-зуемой, но они ошиб-баются. В тот д-день она улыбнулась д-дважды. Она улыб-бнулась тебе — ты ост-тался жив, и м-мне — ты решил выт-тащить узника, и я снова м-могу видеть св-вет.

Он медленно, немного раскачиваясь, подошел к окну, оперся на подоконник, и солнечный свет снова окутал его.

— С-скажи. — Спросил он, не оборачиваясь. — Те п-песни, что ты пел... С-сможешь еще?

Удивленный поведением эльфа, я смог только кивнуть:

— Да. И знаю больше. А... зачем тебе?

Последняя фраза заставила эльфа вскинуть голову.

— Б-больше? — эльф сжал руки в кулаки. — Они... помогают забыть... — его качнуло.

— Ты слишком рано встал, Ирьян. — Боудрик отклеился от стены, подхватил эльфа и уложил обратно на кровать, махнув мне рукой: — Иди, там кошка твоя вся извелась уже. После поговорим.

Я вышел, и уже не слышал, как Ирьян, впадая в забытье тихо прошептал:

— Вендел'о эрану...*

— — — — —

Примечания к главе.

* 'Eddy Ate Dynamyte, Good Bye Eddy' — или EADGBE (Эдди съел динамит — прощай, Эдди) — стандартная настройка шестиструнной гитары (Ми-Ля-Ре-Соль-Си-Ми).

* На слух. Настраивается первая струна, остальные — прижимая пятый лад (третья прижимается на четвертом ладу).

* 'Stairway to heaven' — известный хит группы Led Zeppelin, написанный ими в далеком 1977г.

* Роберт Плант — солист группы Led Zeppelin.

* Еще один хит, но уже другой знаменитой рок-группы 'Metallica'

* Приветствую, путник (талассийск.)

* Рад встрече... ученик. (талассийск.)

* Помоги мне забыть (талассийск.)

Глава 9. Философствующий воин

Небольшой двухэтажный домик в Старом квартале Штормграда, часто пустовавший, принял новых жильцов. Мало кто знал, что это здание принадлежало королевской разведке, и в нем размещались или только агенты, либо полезные люди. Так же мало кто знал, что за домиком было постоянное круглосуточное наблюдение. Последние месяцы домик пустовал, но вот две недели назад в нем поселилось двое: эльф крови и человек.

Тихий треск дров в камине успокаивал, создавая уют в комнате. Немного уюта так же добавляли развешанные на стенах и разложенные по полу шкуры; несколько свечей, горевших в подставках на стене, разгоняли вечерние сумерки. Я сидел и бездумно пялился в листок, лежавший передо мной на столе. Возможно, это и было красиво, а так же как-то звучало, но смысл мне был совершенно неясен.

Eressë Tol-Eressëassë,

Lillassëa lótessë pella,

Ar escë liscëo, ar lassë

I hessa hlapula menello.

Arinya lossë or lord' airë

Fifíruva wilyassë hiswa,

Ar tiruvalyë olor airë

Enyalien i vanwa iswa.

Ar erumessë hiruvalyë

I metya harma sa haryalyë:

I hesin yénion, alassë —

Eressë Tol-Eressëassë.*

— Как успехи в изучении Старшей Речи? — раздалось над ухом.

— Никак, Шан'дор.*

— А ты не думал, что это может быть просто древние стихи, забава? — хмыкнул Ирьян, отходя. — Там было еще много разных записей, даже дневник девушки-рейнджера.

— Ага, в котором я ничего не понял, потому что не знаю Дарнасского. Зато ты с удовольствием читал, — пробурчал я.

— Ну, надо же было чем-то заняться, пока мы переплывали море, — пожал плечами эльф.

Да, мы остались вдвоем. Боудрик, который, как оказалось, тоже слушал мой концерт у ночнорожденных, после разговора с Ирьяном накинулся на меня не хуже бультерьера. Его интересовало абсолютно все: что за язык, на котором я пел, и необычный строй гитары, и откуда я знаю Талассийский... Я мямлил, неубедительно соврал, что все придумал сам, а на языке Син'Дорай знаю лишь пару предложений, да и то не уверен в их переводе, и к концу разговора понял, что ни разу его не убедил. В конце разведчик сообщил мне новость: Ланс и Эратран отправляются на Расколотые Острова, для помощи Седьмому Легиону. Я там был абсолютно не нужен, да и просто бесполезен, поэтому буду сидеть в резерве, и помогать эльфу выздоравливать и налаживать 'дружественные отношения'. Как сказал Боудрик, прищурившись, 'Интересно увидеть сплав техники легионеров Син'Дорай и Кор'Кронских гвардейцев'. Когда я, удивившись, спросил, откуда я это узнаю, он удивленно поднял бровь: 'Ну, не меня же назвали Теро'шан'.

Дни шли за днями. Эльф, получив через Боудрика 'вездеход' из королевской канцелярии, постоянно днем куда-то пропадал, приходя лишь поздним вечером. Результатом его вылазок стали несколько книг, на некоторых из них я даже видел штамп библиотеки Штормграда, какие-то свитки со схемами, во внутреннем дворике появились новые манекены: те, которые были там ранее, Ирьян выбросил. Да, он меня учил, но очень своеобразно...

— Сколько раз ты сегодня повторил тот удар, который я тебе показал? — спросил он как бы невзначай.

— Восемьсот тридцать пять раз, Шан'дор.

— А должен был — тысячу. Завтра сделаешь столько же, тогда покажу новый.

Вот так и шло мое обучение. Стыдно сказать, но за все дни, что мы с ним провели, я научился лишь... пяти ударам и одной стойке. Смешно и мало? Попробуйте сами помахать двуручным или одноручным железным ломом, будучи при этом одетом в полный латный доспех конного рыцаря, и вы меня поймете. Первые два удара я разучивал неделю, а стойку Ирьян критиковал до сих пор. Пытаться же обмануть эльфа было так же бесполезно, как рисовать палкой на воде.

— Да, Шан'дор, — покорно ответил я, вздохнув.

— Кстати, я знаю перевод. И кажется, знаю место, которое он описывает, — неожиданно проговорил Ирьян.

— И что нам это дает? — с интересом проговорил я.

— Пока что ничего. Отдыхай.

Ирьян поворошил угли в камине, заставляя огонь разгореться сильнее, и уселся в стоящее рядом кресло.

— Твою рухлядь пора заменить. Сдай доспехи и меч, на них больно смотреть, — услышал я, поднимаясь наверх.

Дождавшись ухода ученика, эльф достал из сумки свернутую в рулон подробную карту мира, и развернул ее на столе, придавив по углам; затем, держа в одной руке листок со стихотворением, он начал сверяться с картой после каждого четверостишия, делая на ней какие-то, только ему одному понятные отметки.

— Раз, два, три, и-и-взмах! Четы... Заново. Взмах должен быть из нижней кварты. И-Раз! Два! Три! Стоп. Кисть повернута неправильно, острие смотрит не в ту сторону. Заново!

Новая неделя началось с нового типа тренировок: Ирьян учил меня связывать изученные удары в связки. Сначала по два, потом по три, а теперь я пытался сделать четыре. Не получалось. Здоровенные громоздкие доспехи оттягивали плечи и сковывали движения, тяжелый железный прут, который мой учитель где-то раздобыл летел вкривь и вкось — балансом в нем и не пахло, и щит. О, этот щит... Когда-то, еще будучи зеленым патрульным, у меня была крышка от бочки вместо щита. Теперь на левой руке у меня красовалась старая деревянная садовая калитка. Со всем этим снаряжением по тренировочной площадке я передвигался с грацией старого кодо, лязгая и скрипя сочленениями доспеха. Ирьян же хотел не только добиться от меня правильного выполнения связок, он хотел еще, чтобы это было красиво! Эстет хренов.

— Быстро и плавно двигаться в этой груде металлолома нереально!

— Мы сами придумываем себе проблемы, преграды, комплексы и рамки. Разум — твой самый главный враг*, — глубокомысленно заметил эльф.

— Ф-философ, понимаешь... — прошипел я тихонько.

— Поговори у меня! Движение плавнее, поворот кистью, корпус с легким наклоном. Еще! Раз, два, три... четыре! Ну, почти получилось. Заново!

Когда я в первый раз увидел, что выгружает из повозки Ирьян, я думал, что вот ЭТО — будет вместо манекена. Как же я ошибался... На резонное замечание, что в этом я буду двигаться, как беременная черепаха, эльф твердо заявил, что я ей уже являюсь. Затем кратко расписал, какие мышцы мне нужно тренировать и емко обрисовал, где и в каком месте он видел человеческую технику владения мечом. На первых же занятиях мы быстро выяснили, что парные клинки — не для меня.

— Ты не обоерукий боец. Левая рука не развивалась, действует в отрыве от правой, тратить время на ее развитие — расточительно. Двуручник или полуторник для атаки, щит и меч — для защиты, вот твой предел, — глубокомысленно заметил Ирьян. Я в это время сидел на земле, держась за голову: выполняя самые простые удары, умудрился пару раз заехать себе железякой. Шлем защитил, но голова все равно гудела, а на лбу намечалась серьезных размеров шишка.