Неприятности по алгоритму

Закончив с хмельным напитком, Дранго на диво несолидно и воровато оглянулся. Удостоверившись, что на него не обращают внимания, быстро взял салфетку, сложив ее замысловатым образом.

-Ну что, пойдем? — преувеличенно бодро заявил он.

Мы поднялись со своих мест. Уже на выходе я краем глаза заметила, как напарник ловким движением руки закинул в стоявший у двери утилизатор салфеточное оригами.

— А зачем ты тогда поощрил порыв этой официантки? — укоризненно произнесла я. Все же любопытство у всех дочерей Евы — вещь неискоренимая.

— Ну, не пропадать же хорошему пиву — дурашливо ответил напарник, но увидев мой недовольный взгляд, посерьезнел. — Ты про записку? Не люблю, когда так откровенно себя предлагают.

И уже совсем тихо, так чтобы малявка не услышала добавил:

— В последнюю ночь хочется привести хотя бы мысли в порядок и подготовиться к неизбежному, а не дегустировать то, что попробовали уже многие до меня, напоминая обдолбанного кролика.

Хм, мне казалось, что такие, как Браен, мечтают переселиться на тот свет с бокалом вина в руках, окруженные ветреными красавицами и лихими друзьями. Ан нет. Воистину непостижима мужская логика!

От раздумий отвлекла малявка, до этого топавшая своими ножками. Она неожиданно остановилась и, скорчив печальную мордашку (хитрюга, я то заметила, как озорно блестели ее глаза, пока напарник смотрел в другую сторону), попросила ее поносить на руках, дескать ножки устали. Блондин, проявив удивительную для него покладистость, взял мелкую интриганку.

— Если поесть нам не удалось, может, с отдыхом нам повезет чуть больше? — рацпредложение напарника мы с Таирой восприняли с энтузиазмом.

Пока плутали по городским улочкам, пришла к выводу, что отсталые планеты кислородного типа нравятся мне больше той же Земли. Здесь редко встретишь даже двухзначные подземные уровни (а зачем ютиться, место-то полно и над землей). Да и такого смога, что бескислородной маски в жаркий летний день нельзя выйти из дома в приземном слое нет. А вечернее небо? Здесь оно слегка окрашенно в инфернальные тона, можно любоваться закатом не с пятисотого этажа, а стоя на асфальте. Хотя и недостатки тоже имелись — основной из которых — право сильнейшего, оно же зачастую и единственный закон.

Браен, несший приснувшую Таиру, тоже был задумчив и молчалив.

Наконец мы нашли то, что устроило бы всех. Самым щепетильным оказался блондин, а не малявка, как я ожидала. То ему не нравилось, что стены в комнате элитного цвета (первой детской неожиданности), то отсутствие окон (хотя голограммы по мне были даже лучше мажорного вида на бетонную стену противоположенной многоэтажки), то сам хозяин (и чем ему педипальп не угодил, подумаешь вываливаются из него иногда сочленения, так он же поднимает и вставляет на место, не валяются лишние нигде). В итоге под хвалебные речи одного из владельцев мы все же выбрали себе ночлег. Выглядело это примерно так:

— Я имею кое-что сказать. Эта не комната — эта конфетка! — перед напарником, хозяин заливается соловьём, причмокивая три пальца и в экспрессивном жесте разводя их.

— Просто леденец — все зубы обломаешь! — шипит мне на ухо Браен.

— Шо Вы такое говорите! — не унимается этот рекламщик — посмотрите, какая шикарная вентиляция

Я смотрю не на пластиковый бок кондиционера, который так нахваливает хозяин, а на два ряда дырочек над гардиной в стиле а-ля плазмомет-Каlаshnikоff. Мда, вентиляция точно работает, из нее даже сейчас слегка сквозит.

На последнюю фразу этого горе-метрдотеля: 'Вы здесь будете просто счастливы!' язык так и чесался добавить '... как и все идиоты' и я уже ждала коронной фразы блондина 'мы пожалуй пойдем!', как Браен неожиданно выдал усталое:

-Ладно, мы переночуем здесь.

Утром следующего дня, наступившим раньше привычного, (в противовес привычным двадцатичетырехчасовых суткам Аргул совершал полный оборот за 20 часов) я почувствовала все прелести коркат-загара. Взглянув на себя в зеркало, поняла, что именно так должна, наверно, выглядеть смерть. Бледное лицо с синим отливом, в глазах мудрость и печаль, рот скривился от головной боли. Мда, прям фотомодель (... в журнал для панков, под заголовком: "Отгадайте, что это за хренотень тут нарисована?"). А еще это не запланированное лечебное голодание — есть, мягко говоря, ничего не хочется.

Порылась в аптечке экстренной помощи, предупредительно захваченной Браеном с корабля. Негусто: спреевый антисептик, шина, тановый зажим, пара стерильных повязок, шприц с заморозкой, ага, вот и обезболивающее! Выпила таблетку и только после этого взглянула на инструкцию. Производитель сообщал, что побочные действия незначительные: всего лишь головная боль, головокружение, тошнота. Интересно, и какой смысл тогда в таблетке? Полежала немного. Напарник с мелкой пока спят, вид у них тоже не ахти.

Когда полегчало, решила немного проветриться, потому как процесс умирания вроде как откладывался на неопределенный срок.

Вернулась в нашу скромную обитель уже после обеда, заметно приободрившаяся и посвежевшая. Ничто так не поднимает настроение, как поход по магазинам, жаль лишь, что большую часть лавчонок, гордо именуемых бутиками (а на деле оказавшихся откутюриеными сельпо) пришлось посетить с экскурсионной целью по причине несоответствия цены и моей платежеспособности. Итогом похода стала покупка вполне удобной пары джинсов, футболок и кроссовок для себя и напарника, чтобы не выделяться в толпе нашивками Союза.

Радостный смех через допотопную дверь, которая открывалась не сенсорно и даже не на гидравлике, а простым толчком руки вперед, оповестил, что у оставленной мной парочки все в порядке.

Отдала обновку Браену. Он с сомнением повертел одежку в реках, покривился (ну да, не брендовые, зато хотя бы на человека, а не на шиплака сшитые) и все-таки примерил. Покупая по принципу 'велико -не мало' я чуть перестаралась и джинсы слегка болтались на напарнике, оставляя место для аэрации. Зато футболка пришлась в пору.

— Какие планы? Осведомилась я после дефиле блондинистого привереды.

— Я просмотрел сводки событий. Есть две новости. Начну с хорошей. 'Элколай' удалось отбить — вовремя прилетела подмога. Плохая — нас считают погибшими и, следовательно, уже удалили из базы данных. А это значит, что только на таких вот Аргулах, где идентификационные чипы спрашивают в последнюю очередь, можно ничего не опасаться. На той же Вилерне нас мигом бы арестовали за поддельные документы, еще и военного образца.

Даже малышка после такого известия слегка взгрустнула, секунд эдак на тридцать.

— И что будем делать?

— Я уже отправил запрос на восстановление данных, но бюрократия Союза, сама знаешь — притча во языцех. Да и малышку надо вернуть маме. — И тут малявка выдала:

— Не хочу к маме! Не хочу на Танэкт! Лучше умереть! — и, хлопнув дверью, выбежала из комнаты.

— Она даже не подозревает, как ее желание недалеко от действительности — прошептал опешивший от такого поворота событий Браен.

Я вертела на запястье интерфон и размышляла. С малышкой понятно. Танэкт для нее — тюрьма за тысячи световых лет от дома, а отношения в венценосной семейке, похоже, не теплее арктической зимы. Но как бы я не сочувствовала Таире, вечно мы на Аргуле быть не можем, и если доза излучения чудом оказалось меньше летальной (во что мне искренне хотелось верить), то вскоре придётся передать ее матери. А пока...

— Ты знаешь, где находиться серверный банк ОБДИНа? — я резко сменила тему разговора

— Нет, но могу поискать. Зачем тебе?

— Поищи, пожалуйста — вместо ответа попросила я и вышла из комнаты догонять Таиру.

Глава 6

Бониты с большой дороги