Турнир

— Да, — подтвердил Трис, "догадку" мужчины. — Тристан Мишильер к вашим услугам.

— Я Александр князь Трентский, рад знакомству, — наконец представился незнакомец. — Я здесь человек новый...

— Как и я, — чуть улыбнулся Трис. — Жил в провинции и таном стал всего лишь год назад.

— В этом мы с вами невероятно схожи, — губ князя коснулась ответная улыбка. — Я по характеру затворник, и, если бы не Турнир, так бы и продолжал жить наособицу. Титул, к слову, я получил по случайному наследству всего лишь два года назад.

"Странная история, — отметил Трис. — На затворника князь не похож, но, с другой стороны..."

В одной фразе князь Трентский умудрился сделать два неслучайных отступления от модуса операнди, принятого в высшем свете. Он указал причину своего появления при дворе, без обиняков назвав ее единственной, и не постеснялся признаться незнакомому человеку, что титулованным аристократом стал совсем недавно. Случайное наследство — это ведь отнюдь не то же самое, что наследование титула по праву старшего или сильнейшего в следующем поколении.

— Вас не привлекает общество? — спросил Трис, пытаясь определиться, с кем именно свела его судьба.

— Люди в массе своей скучные создания.

— Зачем же, тогда, вы участвуете в Турнире?

— Хочу жениться на принцессе.

"И это все?!"

— Что ж, — кивнул Трис, — это серьезный довод. Очень интересная женщина, к тому же наследница престола...

Трис видел принцессу уже дважды и даже успел с нею немного поговорить. Она была молода, интересна внешне и в достаточной степени умна, чтобы на ней можно было жениться. Однако вокруг, например, в этом бальном зале находилось множество других незамужних девушек, мало уступавших Эве Сабинии в знатности рода и значительно превосходивших ее по красоте и сбалансированности ума и темперамента. Принцесса была слишком умна для большинства соискателей ее руки, эмоционально нестабильна и, судя по некоторым признаком, никогда не допустит своего будущего супруга до власти.

"Будет держать принца-консорта, как любимую болонку, на коротком поводке, — решил Трис. — Ни денег, ни власти, ни самостоятельности. Да и любовницу завести не позволит..."

— Значит, мы конкуренты? — продолжил между тем князь Трентский.

— Ни в коем случае! — "успокоил" его Трис. — Я не участвую в Турнире.

— Вот как? — "удивился" мужчина. — А я думал, перед такой перспективой не устоит никто.

"Не удивлен, — отметил Трис. — Знал заранее. Но чего именно он хочет от меня? Чего добивается?"

— У меня слишком серьезные обязательства перед кланом, — объяснил он вслух.

— А передать титул следующему в очереди?

— Следующая в очереди моя сестра. Ей всего восемнадцать лет. Я не могу взвалить на нее такой груз ответственности.

Что ж, теперь ему все стало понятно. Князя интересовала Габи, но тогда, возникал вопрос: какого фавна? Сватаешься к принцессе, вот и продолжай биться лбом о каменную стену, Габи-то здесь причем?!

— Вижу вы любите свою сестру.

— А вы свою? Или у вас нет сестры?

— Есть, — подтвердил князь догадку Триса. — Два брата, две сестры, но они сами по себе, и я с ними не близок.

— Извините, князь, но я не понял, — решил уточнить Трис. — Вы намекнули сейчас на семейный конфликт?

Это было уже не просто отклонение от образа действий, принятого у франкской аристократии. Это был моветон, скорее даже скандал. Никто никогда не станет рассказывать постороннему человеку о своих семейных проблемах.

— Ну, что вы! — как ни в чем ни бывало, улыбнулся в ответ князь. — Никакого семейного конфликта. — Просто герцоги Ноэн сами по себе, и князь Трентский тоже сам по себе.

— Ну, что ж, это все объясняет!

На самом деле, это ничего не объясняло, но Трис решил не дожимать.

— В понедельник начинается Турнир, — сказал он вслух.

— Вы удивитесь, если я скажу, что он уже начался?

— Серьезно? — Трис догадывался, что так оно и есть, но хотел услышать еще одно "стороннее" мнение. — Я думал Турнир начнется в день первого испытания, то есть в понедельник.

— Нет, тан, отбор уже начался, — объяснил князь. — Император, принцесса и несколько особо доверенных людей из числа придворных составляют сейчас о нас свое мнение. Разумеется, на каждого участника Турнира у них имеется подробное досье, но все-таки всегда стоит посмотреть на "товар" своими собственными глазами. Увидите, в день открытия Турнира будет объявлено о тех бедолагах, кто не прошел отбор. Скажут, что они отозвали свои заявки на участие в связи с семейными обстоятельствами или еще по какой-нибудь весьма уважительной причине. Но на самом деле, они просто не понравились внешне или выказали неподобающее поведение.

— Для человека далекого от двора вы удивительно хорошо разбираетесь в вопросе.

— Я навел справки, — отнюдь не смутившись, объяснил князь. — Я ученый, и, если чем-нибудь занимаюсь, то не приемлю поверхностного отношения к предмету своего интереса.

— Ученый? — переспросил заинтригованный этим известием Трис. — Алхимик? Натурфилософ? Публикуетесь под своим именем?

Если князь действительно ученый, значит имеет степень доктора философии одного из европейских университетов и где-то публикуется, хотя и не обязательно под своим именем.

— Интересуетесь наукой? — задал князь встречный вопрос.

— Немного, но именно натурфилософией.

— Тогда, возможно, вы встречали в литературе имя Зандера фон Берлинга...

— Встречал, — кивнул Трис, взглянув на собеседника с новым интересом. — Мне понравились ваши "Ремарки на полях "Теории Сил".

— Вот как? — чуть нахмурился князь Трентский. Похоже, Трису удалось его по-настоящему удивить.

— Наверное, я не ошибусь, если предположу, что вас интересует физическая природа Барьера.

Это было всего лишь допущение, но в его основе лежало знакомство с несколькими статьями фон Берлинга, опубликованными во франкских, германских и британских научных журналах. Триса же эта тема интересовала, как человека, который был "вызван" с помощью магии с той стороны и прошел, — пусть и бестелесно, — через этот самый Барьер.

— Да, — подтвердил князь. — Вы тоже ученый?

— Скорее, любитель и дилетант, — объяснил Трис. — У меня нет ученой степени. Всему, что я знаю, я обязан отцу.

— А ваш отец?..

— Мой отец тан Густав Перигор-Мишильер.

— Я знаком с несколькими работами Густава Перигора... — осторожно обозначил свой интерес собеседник Триса.

— Это он и есть.

— Но последний раз его исследования публиковались чуть больше двухсот лет назад.

— Я поздний ребенок, — улыбнулся Трис. — Что же касается отца, его интересовало знание, как таковое. И в какой-то момент своей долгой жизни он пришел к выводу, что публикации ему не нужны.

— Но... — Было видно, какой нешуточный интерес вызвал у князя этот короткий рассказ. — Возможно, сохранились рукописи...

— Вас интересует теория множественности миров? — прямо спросил Трис.

— Да.

— Что ж, я могу вам кое-что рассказать... Остались так же рукописи... Что, если я приглашу вас в гости, чтобы поговорить об этих тонких материях без суеты за бокалом хорошего вина?

— С вашей стороны это было бы более, чем великодушно! — проявил заинтересованность князь Трентский.

— Завтра в шесть после полудня? — предложил Трис. — Я живу близ Южной заставы в палаццо Коро.

— Благодарю за приглашение, тан, — вежливо поклонился князь Трентский. — Я приду. И надеюсь вы нанесете мне ответный визит так скоро, как сможете. Я живу в Старом городе в башне Людовика. Вам достаточно прислать мне записку, чтобы предупредить о визите...

— Я думаю, в этом случае, лучше будет дождаться вашего ответа, — улыбнулся Трис.

2. Габи

Несмотря на то, что накануне — после бала в императорском дворце, — Габи вернулась домой только в полночь, в пять утра она уже была на ногах. Надела спортивный костюм, — широкие штаны и просторную рубаху мужского кроя, — спустилась во внутренний двор, где уже тренировались несколько молодых кланников, выполнила под их заинтересованными взглядами весь комплекс упражнений на растяжку и еще сорок минут изнуряла свое тело замысловатыми физическими нагрузками. В общем, позанималась, что называется, от души, но неожиданно — и к немалому своему удивлению, — обнаружила, что, как ни старалась, даже не вспотела. Это было неправильно и противоречило всему ее жизненному опыту. Тяжелый труд всегда заставляет человека потеть. Непривычные нагрузки в этом смысле еще хуже. Однако сейчас у нее ничего не болело, нигде не ныло и не тянуло, и кожа оставалась совершенно сухой. Привычной "теплой сырости" не ощущалось даже в подмышках. Поймав этот "образ ощущений", Габи "оглянулась" назад и нашла, что в прошлом, — то есть на протяжении шести последних недель, — все происходило правильно и одновременно совсем не так, как этого следовало ожидать.

Первый "подход" к чему бы то ни было всегда проходил более, чем трудно. Сначала у нее попросту ничего не получалось, а чуть позже начинало болеть именно там, где и должно, по идее, после такого рода нагрузок. Упражнения на растяжку, например, вызывали поначалу жуткую боль в паху и промежности. Ныли бедра и икры ног, болел живот, тянуло спину, плечи и шею. Но постепенно — по мере того, как у нее начинало получаться, — страдания постепенно утихали. Так в принципе и должно было быть, но поражала скорость адаптации. Сегодня она выполнила вертикальный шпагат не только с удивившей ее саму легкостью, но при этом не ощутила ни боли, ни даже болезненного напряжения мышц. Объяснение этому могло быть только одно — магия.

"Магия!"

Продолжая выполнять свои упражнения, она быстро перебрала в уме все, что должно было ее насторожить, — но не насторожило, — еще, как минимум, две-три недели назад. Габи занималась целыми днями — магия, танцы, этикет и все, все, все, — и в первое время выматывалась до такой степени, что от изнеможения буквально валилась с ног. Но постепенно отдых и сон перестали быть актуальными. Усталость усталостью, но потребная длительность сна не увеличивалась, как этого следовало ожидать, а напротив, существенно сократилась. Тело приноровилось к нагрузкам. Мышцы обрели силу и эластичность. Улучшился аппетит. Она съедала теперь огромное количество разнообразной пищи. В былые времена и от меньшего объема съеденного у нее крутило живот. А сейчас — нет. Живот не болел, голова не кружилась, мышцы не ныли. И более того. Не раз и не два за свою короткую жизнь Габи простужалась только от того, что выпила в жару стакан холодной колодезной воды или вышла вспотевшая на ветер. Однако ничего похожего на это с ней больше не происходило. И получалось, что Источник даровал ей не только Дар большой силы, но и здоровье ему под стать. Впрочем, возможно, это были всего лишь вторичные эффекты невероятно возросшей магической силы. Ведь, если сила пронизывает все ее тело, она должна на него как-то воздействовать?

"Надо будет спросить у Триса, — решила она, — он про такое должен знать! Это же, наверное, азы..."

Покончив с мышечными нагрузками, она спустилась в подвал. Здесь, в одном из прямых подземных коридоров по приказанию Триса соорудили стрелковый тир. Габи спускалась сюда, чтобы пострелять из револьвера или из охотничьего ружья, но по утрам она занималась здесь кое-чем другим. С шести до половины седьмого сюда никто не заходил, потому что Габи тренировалась в боевой магии. В ее арсенале было уже несколько приемов, разученных под руководством Триса. В основном, это были вариации на извечную тему "брось во врага камнем". Однако вместо камня в стену на противоположном конце коридора летели то огненные шарики, то отлитые из невероятно жаркого пламени крошечные стрелки, а то и вполне правдоподобные молнии. Все это она "бросала" с обеих рук, довольно далеко, метко и с огромной скоростью. Последним по времени достижением стал закрученный в тугую спираль огненный смерч, который летел горизонтально земле и не расширялся на конце, а напротив сужался. Бросив такой "буравчик" с левой руки, Габи пробила дырку в стальной пятимиллиметровой плите и, удовлетворенно хмыкнув, пошла принимать душ, пить кофе и переодеваться. А ровно в восемь утра она подкатила на своей черной "пантере" к резиденции герцогов Перигор шато дю То, расположенному в самом начале улицы Весталок.

Правду сказать, в искренность герцогини как-то не верилось. Такое вот спонтанное знакомство? Такой выброс положительных эмоций и мгновенно возникшее желание опекать и помогать? С чего бы это? Да и Трис предупредил, дескать, будь мол, "сестренка", начеку, поскольку такие женщины, как Мария Перигорская за "просто так" ни с кем не дружат, тем более с теми, кто может претендовать на ее корону. Тем не менее, встретили Габи радушно. Мария даже расцеловалась с ней, бросила, как бы невзначай, милый комплимент ее "роскошной" косе и тут же пригласила за стол:

— Будем завтракать!

Габи не возражала, тем более, что Мария ее не обманула: на стол подали настоящий обед. Сама герцогиня, впрочем, ела типично франкский завтрак, — круассан, масло и джем, — но для Габи чего только не наготовили.

— Не стесняйтесь, Габриэлла! Не знала, каковы, на самом деле, ваши вкусы и приказала повару проявить воображение.

Возможно, герцогиня думала, что, когда Габи говорила о своем аппетите, она шутила или преувеличивала, но это было не так. Встав в пять утра и отработав полуторачасовую тренировку, в восемь Габи была готова есть все подряд. Впрочем, практически сразу, едва она заняла свое место за столом, обнаружился очередной провал в ее сверстанном на скорую руку образовании. Она попросту не знала всех этих блюд. Никогда их не видела, не пробовала, не слышала их названий и не представляла, с чем именно имеет дело, и как это все следует вкушать. Какими, скажем, приборами она должна пользоваться в том или ином случае, да и вообще, что это такое, "вот это или то?"

— Что это? — спросила она слугу, указав на блюдо, которое, возможно, являлось супом из крупно нарезанных овощей и говядины, во всяком случае, большой кусок мяса занимал в нем едва ли не треть объема. Впрочем, на взгляд Габи, в супе все-таки должно быть больше жидкости, разве нет?

— Суп пот-о-фё, — торжественно объявил слуга.

— Мария, — обратилась тогда она к хозяйке, — не сочтите за труд, прикажите кому-нибудь, кто в этом разбирается, дать мне более пространные объяснения. Я такого супа прежде не ела.

— В самом деле? — "удивилась" герцогиня, и Габи поняла, что ее в очередной раз проверяют.

Не верила Мария Перигорская, что Э'Мишильер, и в самом деле, простушка из провинции. Считала, наверное, что притворяется. Впрочем, Габи действительно притворялось, но не простушкой, — такой она как раз и была на самом деле, — а аристократкой, которой ни коим образом не являлась.

— Я выросла в Аквитании, — озвучила она придуманную для нее Трисом легенду, — точнее в маленьком замке в горах на юге Беарна. Растили меня простые люди, которых мой отец привез отсюда, из столицы. Поэтому я не говорю ни по-гасконски, ни по-окситански или на баскском языке. Кормили меня сытно, но просто: овечий и козий сыр, оливки, мясо, яйца и молоко. И снова мясо: дичь или баранина, в основном. Но могли зажарить и козленка. Еще были пироги со всякой ерундой и разбавленное дрянное вино.