Бурча в том же духе, Киса взял лупу — хотя уже был в очках и, приступил к осмотру.
— ...А, почему с конвертами? — была первая его претензия, от которой у меня несколько испортилось настроение, — надо было марки загодя отклеить... Так марки — да будет Вам известно, не продаются!
Посмотрел на Мозгаклюя, тот дал знак, типа: всё порядке, продолжай...
— Не умею я отклеивать марки, Станислав Леонидович! Вы уж, извините меня — побоялся испортить...
— Правильно, в принципе, "побоялись"..., — согласно закивал головой Киса, — марки то, какие свежие!
Киса стал внимательно осматривать каждую марку, примерно оценивая её:
— Эта за пятьсот уйдет, эта тоже где-то так, эта за тысячу...
— Долларов? — не удержался я.
— Рублей..., — поверх очков насмешливо глянул на меня антиквар, — про филателию много вздорных слухов ходит, не всем верьте! Очень немногие, на ней очень хорошо зарабатывают! Но, иметь свой гарантированный кусок хлеба с маслом — вполне возможно. Даже, для любителя — вроде Вас...
И, какнув мне в душу, Киса занудно продолжил:
— Эта марочка уйдет за тысячи три, эта за... Эх, попорчена жаль — за двести... Ну, это вообще мусор...
Антиквар сделал неловкое движение и, один из конвертов упал на пол. Из него, к моему изумлению, вывалилось штук двадцать марок.
— Ох, извините! — антиквар кинулся их подбирать, я стал ему помогать. Один Мозгаклюй, в черных очках — как Штирлиц, остался невозмутимо сидеть и наблюдать за развитием событий...
— Ого! — вдруг воскликнул Киса, — что ж, Вы мне сразу про них не сказали? Вот с них и, начинать надо было...
— Что такое, Станислав Леонидович?
— Негашёные марки! Какое идеальное состояние! Как новые! Сейчас посмотрим, — снова усевшись за стол и вооружись лупой, произнес антиквар, — Ну, на вскидку — от трех тысяч до пяти каждая. Хотя... Вот эта, за десять-пятнадцать может уйти. Довольно редкая! ...Ой, извините, забыл сказать: не рублей, а долларов.
Первым опомнился Жека — Мозгаклюй, среагировав не вполне адекватно — не так, как было — им же, прописано в его "методичке":
— Говорил же Вам, Владимир Фёдорович — не надо по пьяному делу что-либо прятать! Так Вы ж, никогда не слушаетесь... Что за привычка!
Резво подойдя к столу, он по быстрому, перетряс на глазах изумленной публики все конверты. К сожалению, никаких сюрпризов больше не было... Должно быть Дмитрий Павлович — мой предок-родственник, хранил запас почтовых марок в использованном конверте — больше ничем это не объяснишь. А, я то — тоже, хорош! Если б, не чистая случайность — такие деньги мог прое...
— Я тоже, было дело в молодости: от жены заначу — выпимши, а потом забуду куда..., — похихикал Киса, — потом, бывает — через пару лет, найду где-нибудь деньги — в самом неожиданном месте и, сам себе удивляюсь: как в голову могло прийти туда их засунуть?!
Дальнейший просмотр марок проходил гладко, ровно, нудно и без подобных радостных сюрпризов. Да, не особенно то, разбогатеешь и, не очень долго "пробарствуешь" на такие доходы...
— Увы..., — подытожил, отодвигая кипу писем Киса, — как ни надеялся, но "Тифлисской уники" нет.
— Чего, нет? — заинтересовался я, — какой "улики"?
Ну, это я косил под "лоха конкретного"...
— "Тифлисской уники", говорю, нет. Это первая почтовая марка России. Может кофейку?
Я посмотрел на Мозгаклюя, тот кивнул:
— Не откажемся... Сколько эта "Уника" может стоить?
— Последний раз эта марка была продана на аукционе почти за полмиллиона долларов, Киса мечтательно закатил глаза.
— Будем искать! — ляпнул я.
Киса заржал, а Мозгаклюй как-то странно на меня посмотрел — аж очки снял... Ну, перед ним я стопудово спалился, со своим порталом!
— Ну, я за кофиём! Ну, а Вы пока помечтайте, чтобы не скучать...
Пока антиквар ходил за кофеём, мы с Женькой сложили конверты обратно в пакет, а на стол выложили книги — всего их оказалось с полсотни. Правда, увесистые, блин!
Хозяин принес три стакана и кофейник. Разлив всем троим, он взялся за книги:
— Как Вы думаете, сколько, пет через двести будут стоить книги Воронцовой?
— Мало..., — мрачно ответил я.
— И, тут такая же история... Французские дамские романы. Должно быть, у хозяина этой библиотеки была любимая жена, которой реально делать было нечего.
— Что, совсем дело плохо?
— Да, нет! Своего покупателя всё равно эти книги найдут. Рано или поздно.... Хорошо бы полные собрания, а то у Вас как-то...
— Это не всё, у меня еще есть! Просто я очень торопился...
— Ну, в следующий раз, не торопясь все соберите. Букинистическое дело неторопливое... Хотя, вот что: составьте каталог со снимками. Обложку и ту страницу, где год, типография... Вот, эту! Видите? И, мне по электронной почте вышлите. А я Вам скажу, что привести мне для реализации, а что нет... Идет?
— Конечно же, идёт!
Ещё бы, мне не "шло"! Это, сколько я "ходок" туда-сюда через портал сэкономлю и сколько калорий не сожгу порожняки гоняя...
Через какое-то время, Киса окончил просмотр всей этой макулатуры:
— Три книги из всех можно продать за хорошую цену. Особенно эту. Она на французском — я в нем не очень... Да, это и не важно! Автор — маршал Вобан. Что-то там по фортификации... Напечатана в восемнадцатом веке. А, вот эту надпись видите? Могу ошибиться, но по-моему, эту книгу кому-то подарила сама Екатерина Вторая — Императрица Российская! ...Вот только, не пойму кому! Тоже, написано — без всякого сомнения ею, но по-французски... Какому-то, своему генералу. Надо провести экспертизу... Состояние — даже, очень ничего...
"Явно не тому — не нашему Генералу, подарила этого Вобана наша царица. Он при Екатерине, ещё навряд ли — даже уже родился, не то что б, генералом ему быть... Может, отцу или деду его?"
Теперь Киса смотрел на меня вполне, даже себе заинтерсованно:
— Хорошая у Вас "подборочка", Владимир Фёдорович, очень хорошая! И, много у Вас подобных книг?
— Полную ревизию я ещё не провёл, но имеется... Сотни три, пожалуй, имеется! И, какая цена именно этой книги?
— Не могу Вас сказать очень точно — цена, от очень многих факторов зависит, даже случайных! Я бы оценил её в сто тысяч долларов. Не менее... Ну, а за семьдесят пять — влёт уйдёт!
Я весьма так себе, положительно впечатлился! Женька, вон тоже — сидит и протирает носовым платком свои тёмные очки... Что это за сигнал такой — убей, не помню! Если, из всей кучи книг хотя бы десять таких будет... Неплохо! Очень даже, неплохо.
— К моему великому сожалению, печатная книга — прямо на наших с вами глазах, умирает — уходит в историю... В ближайшем будущем, — откинувшись на спинку кресла и сняв очки, толкнул речь Киса, которого пробило поболтать, — печатные, бумажные книги — вроде этих, станут изысканной роскошью, уделом немногих аристократов или эстетов. Как сейчас парусный спорт, верховая езда или виниловые диски... Так и, предчувствую снобистские разговоры про "шелест страниц", "запах типографской краски", "глянец обложки"... Дааа... Ну что, молодые люди? Время позднее, давайте заканчивать. Где ваши картины?
— Вот они..., — я подал Кисе рулон холстов, — всего-то их пять.
Минут за десять, думаю с ними управимся...
— Если печатным, бумажным книгам ещё только предстоит умереть, — продолжал философствовать Киса, — то живопись уже давно умерла — как только была изобретена цветная фотография...
— А, как же Пикассо? — вежливо поинтересовался я, — или Малевич, с его чёрным квадратом?
— Иногда опарыши, копошащиеся в гниющем трупе, издалека производят впечатление, что организм жив...
— На опарышей, можно хоть рыбу ловить!
— Вы это серьёзно, что ли? — ахнул антиквар.
— Конечно: сам ловил... Морская рыба не знаю, а вот речная отлично ловится на опарышей с... С какого-нибудь гниющего трупа. Той же рыбы, например.
— Фу, какая гадость! В рот больше не возьму эту речную рыбу...
Мозгаклюй сделал мне знак: типа прекращай гнать всякую пургу.
— ...Славы и денег можно достичь двумя способами, — продолжал бухтеть Киса, — можно стать виртуозным художником и превзойти самого Рембранта в искусстве светотени. А, можно намалевать — в припадке наглости, красный, черный или буро-коричневый квадрат и, объявить традиционную живопись отсталым искусством, собственноручно возведя себя любимого на пьедестал. Правда, не у всех прокатывает...
— ...Сейчас посмотрим, что там..., — антиквар развернул прямо на книгах сверток с полотнами. Посмотрев на первую, он усмехнулся:
— Вы "Портрет" Гоголя читали?
— Читал. В детстве...
— Помните, там про "модного художника"? Который, малевал за деньги портреты?
— Конечно, помню...
— Так вот, это дело рук такого же "художника"... Сотня, может пара сотен баксов — это потолок.
— Ну, что ж...
Посмотрел на Мозгаклюя. Тот невозмутимо пожал плечами... Мол, не врёт. Ну, что ж, я ничего "такого" и, не ожидал!
— То же, самое..., — Киса перешел на второй портрет, — подобные "произведения" в любой — даже, в самой убогой барской усадьбе висели... Типа, мода была такая.
— ... А, в каждом полицейском околотке висел портрет государя Императора. У Вас, случайно, нет такого? — вежливо издевался Киса, перейдя на третью картину.
— С собой нет..., — мрачно пошутил я, — сбегать принести?
Перейдя к четвёртой картине, антиквар вдруг запнулся на полуслове... Нагнулся поближе посмотреть. Мне показалось, что волосы на нем встали дыбом, очки запотели, а из ушей повалил дым. Образно выражаясь, конечно...
Несколько минут он молча рассматривал холст. "Пикассо не Пикассо, но может быть Ван Гог? Или, скажем, на худой конец, Монэ?" — раскатал губу я.
Несколько минут антиквар сосредоточенно рассматривал холст. Даже лупу применил.
Наконец Киса снял очки, обвел нас с Мозгаклюем ошарашенным взглядом и выдал:
— Если это не Боровиковский, то тогда я...
— ..."Боровиковский?!" — не врубился я, — на портрете же, вроде бы женщина, а?
Чё, за фигня, интересно?
— Автор — Боровиковский! Владимир Лукич Боровиковский — художник-портретист восемнадцатого века... Вы должны знать! "Портрет Лопухиной" — в школе проходили.
— Ааа..., — я в это время, наверное, был на каникулах..., — И, что?
Киса закурил — впервые с момента нашего знакомства... В несколько затяжек он выкурил до фильтра сигарету и, только тогда ответил:
— А ведь, почти уже бросил курить..., — с омерзением затушил окурок об пепельницу и, швырнул в урну бычок, — Я очень хорошо знаю творчество Владимира Лукича. Ещё со студенческой поры... Не было у него такого портрета! НЕ БЫЛО!!!
— ...Фальшивка, что ли?
— Да, нет... Неизвестные картины не подделывают. Видимо, писал тайно. Портрет явно интимный...
Я недоумённо посмотрел на картину... Какой там "интим" — даже, голой сиськи не видно! Он, чё? Интимов никогда не видал?! А, вроде мужик уже в годах...
— И, что в нём интимного?
— Не в современном смысле этого слова..., — отмахнулся антиквар, — Вы, где его взяли?
— Я же Вам говорил — ещё по телефону: получил в наследство от брата дом, а в нём оказались эти вещи...
— Да, помню... Вы, не понимаете, это же сенсация!
— Надо же, как удачно я к Вам зашел! ...И, за сколько можно продать эту сенсацию?
Такого презрительного взгляда, я ещё в жизни не удостаивался! Аж, оторопь внутри взяла и, я почувствовал себя таким ничтожеством...
— Этому произведению место в музее!
— Конечно. О, чём разговор? С удовольствием продам произведение музею — отечественному, естественно... Естественно... Отечество же перешло на рыночные отношения? Перешло... Меня спросило? Нет... Вот пусть, теперь моё отечество на меня не обижается — за эту картину, сдеру с него по полной! Причём, в неотечественной валюте сдеру...
Антиквар медленно — минут пять, спускался с небес на землю... Наконец, в его глазах замелькали баксы — прям, как у Диснеевского дядюшки Скруджа. Перемена была просто поразительна!
— За этим всем, — он обвел руками моё "богатство", — точно, всё чисто?
— Точно, точно. Я же в открытую... Если, у кого ко мне претензии, то — вот я, вот мои документы.
— Это хорошо! Но, всё равно нужна независимая экспертиза на предмет подлинности. Я не сомневаюсь, но так надо. Заодно, это и пиар. Потом хорошенько разрекламировать через СМИ, мол, найдена неизвестная картина известного русского портретиста и...
— Радиоуглеродный метод тоже будет применён? — забеспокоился я, — картину не повредит?
— У каждого художника свой почерк. Это, как отпечатки пальцев, не спутаешь. Вот, на этом экспертиза и будет основываться. А, радиоуглеродный метод, это так — для широкой публики. Бывали случаи, когда по нему трехлетнему мумифицированному трупу триста лет давали. Реальные эксперты к этому методу скептически относятся.
Фуф! Слава Богу. А я то, очковал, что экспертиза картине даст на, примерно, сто лет меньше, чем надо...
— ...Выставить на аукцион... Сколько Вы за неё хотите?
— Миллион, не меньше... Больше можно, — твердо сказал я, — причем, долларов! От евро тоже не откажусь... Но можно и, в рублях или другой валюте — по курсу.
Киса задрал глаза к потолку:
— А, что? Реально. Знаю я несколько богатеньких буратин... Ещё кофэ?
— Не откажемся.
Киса умчался за кофе. Звонить, похоже, кому-то будет.
Что-то долго он ходил. Наконец, пришёл и, сразу — быка за рога... Нет! Это, не про меня — это просто выражение такое:
— Если я Вас правильно понял, Владимир Фёдорович, Вы хотите доверить мне... Эээ, реализовать все эти, ...Эээ?
Что-то Киса троить стал... Значит, точно — реальным бабласом завоняло!
— Да, Вы правильно меня поняли, Станислав Леонидович! Я хочу — через Вас продавать эти картины и всё остальное.
— Я согласен. Но, Вы должны понимать...
— Конечно, я понимаю — что Вам за реализацию, положен определенный процент. Вот у меня, уже составлен проект договора с Вами...
Я открыл кейс. Во время нашего общего бизнеса с Барыгой — в коем я, был тоже своеобразным "многостаночником" — в том числе и, по юридической части (после того, как наш юрист нас почти кинул на крупные бабки — случайно только у него не срослось...). Даже, заочно отучился в соответствующем высшем учебном заведении — получив третье высшее. Так, вот — с тех пор у меня в ноуте множество различных договоров осталось. Так что, недолго было один — наиболее подходящий, заранее подогнать под требуемое и распечатать на принтере:
— По договору, если Вы продаете какую-либо вещь на сумму до ста долларов, то Вам причитается пять процентов... Если, от ста до тысячи — то, десять процентов от сделки... От тысячи долларов, до ста тысяч — пятнадцать процентов... От ста тысяч, до миллиона — двадцать процентов... Ну, а если свыше миллиона, то вообще, ваши целых двадцать пять процентов! Если Вы с такими условиями согласны — то завтра с утра подпишем у нотариуса, я передам Вам под расписку эти раритеты и, вперёд!
Антиквар углубился в чтение договора. Потом сказал:
