Ренетрат (Инверсант)

Справедливости ради, случайно встреченным людям тоже, как правило, ничего не требуется. Но о душевном комфорте в общении с мимолетными знакомцами говорить не приходится. Для кого-то, возможно, разговоры с попутчиками в поезде, например, или соседями по отелю на отдыхе сродни имеют определенный градус душевности. Особенно если данный градус выражен конкретно, около сорока, разлит по стаканам и аранжирован огурчиками, грибочками, селедочкой и прочей закуской. Но не для Ильи, во всяком случае. 'Душевно посидели' с чуваком из Брянска в купе поезда 'Новосибирск — Москва' — не про Ярцева. Посидеть-то не грех, и выпить, и закусить, но душевно — только со старинными корешами. А если без градуса — то тем паче.

Тут же с новой знакомой Илья чувствовал себя вполне комфортно. Возможно сыграл стрессовый фактор: новость о том, что на Ярцева напала тварь, которая не оставляет в покое выбранные жертвы, отмела разные условности, типа общественных масок и представления себя в выгодном свете, на задний план. Подобные 'мелочи' Илью больше не волновали. И вдобавок сыграло роль изменившееся поведение Ирины. Без её обычной ехидности и стервозности общение с Соболевой перестало напоминать бесконечную пикировку. И сделалось проще, словно со старинным закадычным товарищем. Например, с Витькой.

Вспомнив о погибших товарищах, Ярцев поневоле нахмурился. Под сердцем зашевелился призрачный холодный сгусток. Душевное расслабление пропало, навалились тоска. По-дурацки сложилось. Глупо, нелепо. Почему полковник раньше Илью не нашел — глядишь, тогда бы и ребята остались бы живыми, и за Ярцевым потусторонняя тварь не охотилась.

Прочувствовав смену настроения спутника, Ирина остановилась и заглянула Илье в глаза:

— О друзьях вспомнил? Или о Сером Палаче?

— Ты что, мысли читаешь? — удивился Ярцев.

— Нет, конечно. Читать мысли невозможно. Для людей, во всяком случае. Даже чтецы улавливают лишь отдельные образы. Точнее, обрывки образов. И далеко не всегда. Про ренетратов не знаю. Но ты забываешь, что я тренированный псион. Сенс. А уловить эмоции близко находящегося человека для нас не представляет труда. Я же тебе на занятии говорила.

— Точно. Из головы вылетело, — сконфуженно поморщился Ярцев и признался: — Два в одном. И о товарищах вспомнил, и о твари рогатой. Сразу что-то навалилось... Извини.

— Я понимаю. Тебе очень тяжело пришлось.

— Ничего. Прорвемся. — Илья сглотнул. — Просто как-то немного не по себе... от всего...

— Лучшее лекарство от печали — это работа. А тебе в ближайшее время скучать не придется.

— Умеете вдохновлять, госпожа наставница, — проворчал Ярцев. От сердца немного отлегло. Тоска свернулась клубочком и откатилась... куда-то в темный уголок души. В общем, полегчало. По второму кругу.

— Есть такое дело. И не так грустно уже, правда, — снова угадала изменение настроения Ирина.

— Слушай, как с тобой мужу-то жить? Намучается ведь. Жена, которая мысли читаешь — что может быть ужаснее? — пошутил Ярцев, но, ощутив толчок кулаком в бок, демонстративно поспешил исправиться: — То есть, я хотел сказать 'прекраснее', что может быть прекраснее?

— То-то же!

— Оговорился, чесслово!

— Смотри, падаван, не заговаривайся!

— Виноват, ваше высокобродь! — дурашливым 'унтерским' голосом покаялся Илья.— Исправлюсь.

— Молодец, правильный ход мысли, — 'барской' интонацией подхватила игру Ирина. — И потом, ты сам — потенциальный сэнс. Так что нечего наезжать. Еще неизвестно с кем больше намучаются.

Ярцев хотел возразить, что, мол, как раз известно — мучаются обычно отнюдь не с мужиками, но благоразумно промолчал. Во-первых, с сэнсом шутки... имеют только долю шутки. А во-вторых, кулак у наставницы... весомый. На тренировках таэквондо она, очевидно, не только ногами махала.

В общежитие Илья возвращался в уже не в печали. Не сказать, что настроение было приподнятым, но и безнадёги не наблюдалось. Нормальное, рабочее, как и доктор прописал, вернее — наставница, Ярцев даже напевал под нос что-то легонькое, эстрадное. Мурлыкал. Больше для отвлечения от сумрачных мыслей и отгона дурных предчувствий. Завалился в комнату и хотел было упасть на кровать, но, посмотрев на часы, решил сначала уборную посетить — чтобы потом не бегать. Захватив из комнаты зубную щетку и пасту, отправился в туалет. Под аккомпанемент собственного невнятного 'эстрадного' мурлыканья.

В уборной никого не оказалось. На удивление. Хоть Ярцев и провел на базе считанные дни, и туалетную комнату в общежитии посещал соответствующее количество раз, но успел заметить, что тут постоянно кто-то встречается. Вероятно, просто ложное ощущение, но казалось, что в туалетной комнате вечно толкутся незнакомые и малознакомые коллеги. Невзирая на время суток. И Илье приходилось изображать вежливость, кивать, здороваться. А сейчас — пустота. Ни души. Если не считать за таковые отражения Ярцева в многочисленных зеркалах над рукомойниками. В честь позднего часа, что ли?

И славненько. А то мельтешения людей устать можно. Ярцев выдавил пасту на щетку, подмигнул отражению в зеркале и принялся блюсти гигиену. То бишь чистить зубы. При этом ухитряясь еще и воспроизводить прилипчивый мотив. Поскольку особой музыкальностью Илья никогда не отличался, а петь с зубной щеткой и пастой во рту, мягко говоря, неудобно, то угадать слова не сумел бы ни один знаток эстрады. Сплошное: 'бу-бу-бу-бу, бу-бу, бу-бу-бу'.

Вот на одном из 'бу-бу' Илью грубо перебили.

— Поёшь?!

Ярцев повернул голову. Сзади стоя невысокий черноволосый крепыш. Причем, кажется, Илья этого молодца уже где-то встречал. А, точно! Здесь же, в уборной общежития, черноволосый тогда с приятелем был. Они еще косились подозрительно — поэтому и запомнились. Точнее сказать — косился именно брюнет с зачесанными назад волосами.

— Фефо?

Сообразив, что с полным ртом пасты выдать нечто членораздельное затруднительно (это вам не бубукать немудреный мотивчик), Ярцев убрал щетку, прополоскал зубы и повторил:

— Чего?

— Поёшь, значит, — ухмыльнулся черноволосый.

— В смысле? — удивился Илья. Интонация собеседника, выражение лица и действия — мужик потирал ладошкой кулак — наводили на неожиданные, возможно, даже нелепые ассоциации. Из разряда граничащих с сюрреализмом. На секунду почудилось, что крепыш сейчас сплюнет через плечо, скорчит подобающую физиономию и поинтересуется чем-нибудь вечным, нетленным, неизбывным. Например, хриплым голосом вежливо попросит закурить. А для полной завершенности картины из подворотни вынырнет парочка деятелей в спортивных костюмах и кепках. Но постойте, тут ведь не подворотня! И не гаражный массив. И не проходной двор. Напротив, жутко секретное государственное учреждение с закрытой территорией. Куча постов, охраны, да и служащие департамента — почти сплошняком офицеры. Это не считая устава, субординации и прочей военной мишуры. Разборки в традиционном дворовом стиле явно должны проходить по другому ведомству. Однако подозрение, что вот-вот 'закурить попросят', не исчезало, наоборот, только крепло. Ведь недаром этот тип чего-то от Ильи хочет и докапывается... практически как до столба. Мол, чё стоишь?

Словно подтверждая мысли Ярцева, крепыш продолжил разговор в духе дворового сюрреализма:

— Доволен?

— Что? Извините, я вас не понимаю. — Илья сделал попытку перевести общение в более цивилизованное и реалистическое русло, надеясь, что брюнет как-то обозначит свои претензии. Ведь, можно побиться об заклад, они есть у мужика. Не псих же он окончательный. Таких, по идее, во внутренний периметр базы пропускать не должны. Если только специально в ДСО не держат для экспериментов. Или не лечат после психической травмы. Подобные случаи в департаменте наверняка случаются — после встречи с тварями любой может с катушек съехать. На мгновение закралась мысль, что это какая-то специальная проверка. Свежего сотрудника на вшивость тестируют. Служба внутренней безопасности. Но Илья тут же сам себя одернул — слишком серьезная контора, чтобы столь корявые тесты устраивать. Не стали бы безопасники топорно работать, сто процентов так бы провели, что Ярцев бы и не догадался. Разве что, чем черт не шутит, старожилы над новичком изгаляются, но тоже — вряд ли. Не армейская казарма мотострелковой части ведь, и в ДСО служат не девятнадцатилетние лоботрясы. Если офицеры департамента и будут проверять Илью, то скорее на стрельбище, полигоне или спортплощадке. Потому оставалось лишь надеяться на некую путаницу. И на то, что черноволосый мужик сам все скажет.

Ярцевские чаяния оправдались.

— Ты чего к Ирке лезешь? — конкретизировал претензии крепыш.

Вот откуда ветер подул. Ситуация прояснилась, и сразу стало легче. А то Илья уже себе невесть что понапридумывал. И проверку старожилами на вшивость, и происки безопасников, и сбежавшего из палаты номер шесть буйного психа. А здесь банальная бытовуха. Шерше, как говорится, ля фам. Местный Иринин воздыхатель, наверное. Раздувать конфликт Ярцев не желал, но и прогибаться перед этим Ромео недоделанным не собирался. Нет, пристань к нему крепыш еще вчера с подобным вопросом, Илья бы постарался сгладить ситуацию и рассыпался в извинениях. Особенно — на трезвую голову. Нехай местные сами отношения выясняют. Но сегодня, после посиделок с наставницей, расшаркиваться и виниться было как-то... неудобно. Вдобавок трезвой голову Ярцева сейчас не назовешь. Не в стельку, естественно, но алкоголь немного туманил мозг и запрещал лебезить перед незнакомцем. Да и наглый, развязный тон брюнета Илью зацепил. Замашки, как у гопоты окраинной, право слово. А ведь наверняка офицер. Так что мысль о том, чтобы извиниться и ретироваться, мелькнула и пропала. Хамить в ответ Ярцев, впрочем, не стал. Лишь изобразил улыбку и задал встречный вопрос.

— А Вы, собственно, кто? Ее брат?

— Брат, сват... Без разницы. Я тебе говорю, к Ирке не лезь больше! — Брюнет сделал короткую паузу и добавил: — К Нинке тоже не подкатывай!

Илья удивился. Пусть его сознание в настоящий момент не отвечало требованиям кристальной чистоты, но не угнетенных алкоголем когнитивных способностей хватало понять, что собеседник хорошо информирован о сегодняшних беседах Ярцева. Подозрительно хорошо. Следил он за Ильей, что ли? Или получил сведения иным путем? В логове экстрасенсов подобное, возможно, в порядке вещей, обыденность, но не отменяет странности самого факта добычи информации о новичке.

При любом раскладе, столь вызывающий и явно не санкционированный начальством интерес незнакомца к Ярцеву необычен. И едва ли происшествие с Петром стало тому причиной. Тем более — в контексте выдвинутых требований. Брюнет не о результатах тестирования речь ведёт и не о несчастном случае с сенсом, а прямо на общение с Ириной и Ниной указывает. И в контексте разговоров с девушками интерес крепыша к Ярцеву выглядел просто несуразно. По крайне мере, для территории специального объекта. Не сельский клуб ведь. И с претензиями незнакомец откровенно... перебарщивает. Если только брюнет не местный альфа-самец, супермачо, казанова, готовый выпалывать даже минимальные ростки конкуренции. Что, опять же, мало вероятно, с учётом места пребывания.

Впрочем, чего только в мире не случается. Илья на собственной шкуре прочувствовал справедливость данной сентенции. И исключать наличие в спецподразделении полусумасшедшего Ромео, имеющего несколько объектов воздыхания, не стоит.

Не придя к определенным выводам, Илья не нашел ничего лучшего чем задать сакраментальный вопрос:

— А что, нельзя?!

— Нельзя! — рубанул черноволосый.

— К обеим? Или к кому-то из них предпочтительно? Так сказать, более строгий запрет?

— Ты не умничай. Ни к одной.

— Я, конечно, извиняюсь, но почему, интересно? Они ведь не замужем, девушки свободные.

— Не твое дело. Не лезь, и точка!

Ярцев вздохнул. Неожиданная встреча заставила сконцентрироваться, подбросила адреналина в кровь, сознание, победив остатки опьянения, окончательно прояснилось, и миролюбивый характер Ильи начал превалировать над агрессивными реакциями, вызываемыми алкоголем. Желание препираться с крепышом испарилось, появилось намерение сгладить ситуацию. Авось она дипломатически урегулируется, и парень отстанет.

— Да не лез я к ним, ничего подобного... — попробовал Ярцев. Он хотел объяснить, что обе девушки — его наставницы, и общаются вынужденно, но брюнет его не слушал. Или не слышал. Не отстал. И продолжил хамить.

— Тебя еще не спросили, лез ты к ним или нет. Я знаю, что лез. И чтобы я больше тебя с ними не видел, понял?!

Илья думал продолжить процесс урегулирования, но вдруг осознал, что дипломатические методы тут не прокатят. Бесполезно. Этому фрукту бессмысленно объяснять, что не общаться с Ириной и Ниной он не сможет. Никакие ссылки на должностные обязанности, обучение и прочее придурковатый Ромео не воспримет. Элементарно не услышит, как и предыдущие оправдания. Поэтому Ярцев посмотрел на крепыша и выдал извечное:

— Да пошел ты!

И присовокупил парочку красочных идиоматических оборотов, что называется исконно русских.

— Что?!

Крепыш схватил Илью за грудки. Этого уже тонкая душевная организация Ярцева не вынесла, и он неожиданно даже для себя зарядил брюнету с правой в ухо. Едва ли не классическим хуком. Удачно зарядил, от всего сердца, так, что Ромео отлетел в угол уборной. Ярцев даже удивился — парень не казался легковесом, неужели удар настолько силен? Правда, крепыш резво поднялся и рванулся к Илье. Мелькнула трусливая мыслишка, что, может, махать руками не стоило, парень-то здоровый, не шкаф с антресолями, конечно, но на полноценный сервант тянет, к тому же наверняка тренированный — как бы не огрести по полной программе.

К сожалению, долго предаваться рефлексии обстановка не позволяла, брюнет уже был рядом и, что характерно, замахивался. Ярцев попытался опередить крепыша, повторив упражнение по взаимодействию свой правой и вражеского уха, но фокус не удался. Ромео поднырнул под руку Ильи, а... потом что-то неприятное случилось с земным притяжением. Оно на секунду перестало существовать. Или же произошло небольшое землетрясение. Иначе как объяснить, что Ярцев очутился на полу, в... метрах трех, от того места, где стоял мгновение назад. И потом — почему все вокруг дрожит, колеблется, словно желе?

Помотав головой и убедившись, что трещины по стенам не побежали, а зеркала и кафель на стенах целы, Илья сообразил, что причины явно не в землетрясении. К прорицателю не ходи, корень зла — в тяготении. Исчезает временами. Процедив пару нелицеприятных эпитетов в адрес предательского земного притяжения, Ярцев стал подниматься с пола. Но подлое тяготение продолжило выкидывать фокусы. Что-то тяжелое и твердое врезалось в челюсть, и земля снова перевернулась. От столкновения с 'тяжелым и твердым' голова опустела, перед глазами запрыгали огненные звездочки, и еще... появилась эмоциональная отстраненность. Словно били другого, а Илья драку со стороны наблюдал. Ни злости, ни гнева, ни страха. И мысли стали какими-то тягучими, ватными и... дурацкими.