Боги глубокого космоса

— Нет, и ты мне ещё претензии предъявляешь? — проворчала я, водружая перед ним пустую кружку и отнимая мою собственную. — На вот, сделай так, чтобы всё правильно было! Приятного аппетита, — обернулась я уже к Нае, аккуратно ставя перед ней тарелку.

— Спасибо, — кивнула женщина, с очень странным видом наблюдая за нашими препирательствами.

— Не ворчи, бес-вредитель, — хмыкнул док. — Ладно, меня автоматика разбудила. А ты-то чего колобродишь? — подозрительно прищурившись, уточнил он.

— Да так, не спится, — поморщилась я.

— А-а, — мужчина задумчиво кивнул. — Значит, надо было нам всё-таки послушаться Нила. Ладно, сейчас пойдём, я тебе одно верное средство дам.

— Не надо мне никакого средства! — возразила я, смущённая проницательностью дока.

— Не бойся, оно безвредное. Так, стоп, вернёмся к тебе, мать-героиня! Во-первых, утешь меня и скажи, что ты знаешь, как нужно заботиться о твоём ребёнке и без всяких домовух.

— Знаю, — пожав плечами, кивнула она.

— Отлично, тогда второй вопрос. За что тебя в камере держали, да ещё и вместе с ребёнком? Что ты такого натворила? Убила кого-нибудь?

Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами; я же замерла и притихла на своём стуле, пытаясь переварить информацию. Ная — преступница?

Женщина первая отвела взгляд, пару секунд посидела в задумчивости, потом раздосадованно махнула рукой.

— Да, теперь-то что скрывать. Никого я не убивала, наоборот, — глубоко вздохнула она. — Я родила Айю, и моей семье это не понравилось.

— Погоди, не понял, — тряхнул головой док. — Тебя за внебрачного ребёнка посадили?!

— Хуже, за законного, — горько усмехнулась она. — Моему маленькому чертёнку не повезло с мамой, я оказалась очень глупой демоницей. Отцом Айи и моим мужем был человек. Когда об этом узнал мой отец... Кларка убили, а нас отправили в бессрочную ссылку. Собственно, по дороге туда я и оказалась у вас.

— Я от ваших порядков в шоке! — возмущённо пробурчал док. — Родителям не понравилось! Да кто они вообще такие?!

— Мертвитель Адальтур С'Наур Сын Огня, Верховный Седьмого крыла, — всё с той же гримасой, отдалённо похожей на улыбку, ответила Ная, а я поперхнулась.

— Ты — С'Наур?! — отфыркиваясь от чая, вытаращилась я на неё, пытаясь уложить в голове новое известие.

Адальтур С'Наур, едва ли не злейший враг и злопыхатель отца, безупречный и непогрешимый, сильнее всего трепавший тому из-за меня нервы; и его дочь — вместе с человеком! Это же как она должна была влюбиться, чтобы решиться на такое?!

— Неслабое пятно на папиной репутации, да? — злорадно ухмыльнулась она.

— Как тебе вообще в голову пришло ему рассказать?! — потрясённо выдохнула я. — Он же псих отмороженный!

— Не знаю, — она нервно передёрнула плечами. — Почему-то мне казалось, что он поймёт, — Ная длинно прерывисто вздохнула. — Сложно поверить, когда ты так счастлива, что тебя предадут те, кому ты больше всего верила. Он ведь всегда меня поддерживал. Наверное, потому, что все мои прошлые поступки полностью укладывались в его схему идеальной дочери.

— Кхм, — задумчиво кашлянул док. — Всегда знал, что вы ненормальные, но сейчас дополнительно убедился. Ты, Иля, очень правильно оттуда свинтила!

— В отличие от Наи, единственные, кто относился ко мне хорошо, были мои родители, — я пожала плечами. — Они вполне терпели меня со всеми странностями и нелепостями. И, думаю, именно они помогли мне получить эту несчастную визу. Так что мне, можно сказать, ещё повезло: от меня кроме глупостей ничего не ждали, — хмыкнула я.

— Визу? — растерянно уставилась на меня демоница. — То есть, ты действительно собиралась лететь в Коалицию?

— Более того, прямо на Землю, — с ноткой гордости заявила я.

— Так, стоп. Общаться будем потом, — опомнился док. — Давайте-ка доедайте тут всё, и пойдём. Тебе я снотворное выдам, а тебя обследую и провожу в твою каюту. Можно даже будет по дороге мелкую... то есть, Айю навестить, чтобы ты окончательно успокоилась.

Невзирая на все протесты, Аристотель действительно выдал мне лекарство, и даже проследил, чтобы я его гарантированно приняла прямо там, в медблоке. Я здорово сомневалась, что снотворное способно помочь избежать кошмаров, поэтому ложилась спать опять при свете, терзаемая тревогой. И к собственному удивлению проснулась уже утром, почти опоздав на завтрак.

Наю мужчины легко и быстро приняли в свой коллектив, немного потеснившись и усадив её к своему столу. Наверное, потому, что все уже очень привыкли, а кое-кто — и привязались к малышке Айе, и её мама как бы шла довеском к ребёнку. Но мне было интересно: а когда проснутся остальные, Гудвин будет готовить на всех?

Сегодня демоница выглядела значительно лучше. К ней вернулся здоровый цвет лица, рога задорно блестели, а полные чуть капризные губы порой трогала мягкая улыбка. Кажется, она в этой компании чувствовала себя весьма комфортно.

При виде такой идиллии меня кольнула ревность, — было так приятно являться единственной, необычной и уникальной, а тут вдруг ещё одна нашлась, — но я быстро отогнала подлые мысли и вполне дружелюбно со всеми поздоровалась. Моему хорошему настроению поспособствовал тот факт, что про меня не забыли, и моё место на диване рядышком с Нилом было свободно, а на столе ожидала чистая тарелка.

— Ну, как ты? — с ласковой улыбкой поинтересовался сканер, и я не сумела не улыбнуться в ответ.

— Всё хорошо; видишь, даже проспала на радостях.

— Отлично. Надеюсь, никаких планов на пару часов после завтрака у тебя нет? — уточнил мужчина, глядя на меня с хитро-проказливым выражением лица.

— Какие здесь могут быть планы, — честно хмыкнула я, но потом насторожилась. — А что случилось?

— Да я просто хотел наглядно продемонстрировать, что процесс лазанья по верёвкам — действительно забавная и увлекательная штука, — не менее честно отозвался Нил с обезоруживающей улыбкой.

— О-о, Данила нашёл существо, ещё не знакомого с его увлечением? — рассмеялся док. Я бросила на него вопросительно-тревожный взгляд, но он только махнул рукой. — Не бойся, соглашайся, это действительно забавно. Хотя на мой вкус слишком бессмысленно, но — тут уж кому что.

— Ну, можно попробовать, — осторожно согласилась я. Нил просиял и заговорщически мне подмигнул; кажется, он действительно очень хотел, чтобы я прониклась тёплыми чувствами к этому его непонятному развлечению.

На что я опрометчиво подписалась, стало ясно примерно через час.

Нет, поначалу всё было действительно забавно. Для воплощения плана в жизнь мы направились в двигательный отсек, — узкий высоченный коридор, бока которого составляли гигантские цилиндры двигательных установок.

— Знакомься, это си... я хотел сказать, двигатели нашей "Гордой девы", — почему-то запнувшись, сообщил Нил, похлопав ладонью по ближайшей поверхности. — Не все, но основные; они позволяют нырять, а ещё помогают развить приличную скорость при перемещении внутри звёздных систем. Маневровые находятся в других местах.

После этого короткого пояснения он принялся вынимать из какой-то ниши мотки и короткие куски верёвок, непонятные металлически позвякивающие связки и мешочки. После чего с помощью уже знакомого мне антигравитационого подъёмника взлетел куда-то в необозримую вышину с концами нескольких длинных верёвок в руках и через пару минут вернулся обратно.

На меня была нацеплена уже знакомая по наблюдениям за ремонтом потолка конструкция-"недоштаны", которую мужчина назвал "беседкой". Я не очень поняла, почему эта штука называется именем элемента архитектуры, но уточнять не стала: вряд ли Нил знал историю происхождения этого слова.

Затем мне были представлены металлические конструкции трёх типов. Первая, "карабин", никаких особых вопросов не вызвала; вторая, носившая смешное название "жумар", восхитила простотой и изяществом конструкции. А вот третья поставила в тупик, потому что называлась она "восьмёркой", а по форме представляла колечко с закорючкой.

Дальше со мной был проведён "вводный инструктаж", и я даже поняла, как все эти приспособления работают, и как нужно правильно заправлять верёвку в эту странную "восьмёрку". Нил оказался очень толковым наставником: объяснял всё подробно, рассказывая, как и почему делать правильно, а как — нет. Он совершенно не сердился, когда я чего-то не понимала, и терпеливо повторял раз за разом до окончательного достижения взаимопонимания.

Не то чтобы я слишком глупая, или в объяснениях мужчины было что-то сложное. Просто я непроизвольно пропускала половину мимо ушей: мужчина стоял слишком близко, и я всё никак не могла сосредоточиться ни на чём, кроме его красивых чувственных губ, находившихся прямо у меня перед лицом. Если вчера я ещё могла тешить себя надеждой, что теперь, когда любопытство удовлетворено, я не буду так выпадать из реальности, то сейчас стало ясно: всё гораздо хуже. Теперь я не просто фантазировала, я точно знала, как приятно целовать эти губы, и какими нежными и тёплыми они бывают, и совершенно не могла переключиться с мысли о них на что-нибудь конструктивное.

В конце концов у человека всё-таки получилось достучаться сквозь мечтательный туман до моего разума, и я сумела самостоятельно без подсказок повторить все действия. Потом я медленно и аккуратно поднималась по верёвке при помощи двух жумаров и простой петли из верёвки, а Нил таким же образом двигался по соседней, страхуя и контролируя. И происходящее мне действительно нравилось!

А потом до меня вдруг дошло, что я вишу на тоненькой верёвочке на высоте десятка собственных ростов.

— ...Иля, разожми хвост, — уже в третий раз попросил Нил. — И открой глаза! Ты же только что так уверенно лезла, что случилось?

Я в ответ только отчаянно жмурилась, мотала головой и мычала нечто невнятное, примерно сводящееся к "я лучше умру на этой верёвке, но ни одну из конечностей не разожму".

Мужчина глубоко вздохнул, я почувствовала движение воздуха и вздрогнула, когда верёвка в моих руках дёрнулась. Правда, накатившая паника немного отступила, когда меня обняла сильная уверенная рука. Верёвка завибрировала и задёргалась, послышались щелчки карабинов, вокруг меня и даже со мной явно что-то происходило, но за страхом я никак не могла понять, что именно. Потом верёвка опять качнулась, а я оказалась в объятьях мужчины, крепко прижатой к его телу. В бок и живот упирались какие-то элементы крепления меня и его к верёвке, но это было наименьшим из неудобств.

— Ну, давай, хорошая моя, посмотри на меня, — ласково проговорил Нил, обдавая тёплым дыханием мой висок. — Всё в порядке, я тут, рядом. Ну, ты же не думаешь, что я могу тебя уронить, правда?

Я снова тряхнула головой, действительно сумела открыть глаза и повернуть лицо к висящему сбоку от меня мужчине.

— Видишь, и ничего страшного, — тепло и весело улыбнулся он. — Теперь давай ты будешь держаться за меня, а не за верёвку, договорились? За меня удобнее, честно!

Я поверила сразу и безоговорочно, и сначала руками, а потом и всеми остальными конечностями уцепилась за действительно гораздо более удобного в качестве опоры Нила.

— Вот, совсем хорошо! Видишь, какая ты умница, — он прижался губами к моему виску, ласково погладил по волосам, по спине. — Чего ты испугалась, всё же было совершенно нормально? У тебя замечательно получалось!

— В-высоко, — прошептала я ему в шею, опять зажмурившись. — Как теперь спускаться с такой высоты?

— А зачем спускаться? — иронично поинтересовался он. — Мне кажется, мы довольно неплохо расположились, — Нил тихонько засмеялся.

— Неплохо-то неплохо, но, может, лучше мы расположимся где-нибудь пониже? Примерно на уровне пола, — неуверенно попросила я.

— Как-то двусмысленно прозвучало, ты не находишь? — опять засмеялся он. — Иль, открой глаза, а?

— Зачем?

— Открой, пожалуйста, — мягко попросил он. Я снова послушалась, старательно фокусируя взгляд на его лице, чтобы случайно не глянуть вниз. — Тебя всё ещё волнует вопрос спуска? — с весёлой улыбкой уточнил человек, кивнув в сторону. Я машинально проследила направление его кивка — и обнаружила, что мы плавно покачиваемся почти над самым полом.

— Ой, — озадаченно проговорила я и тут же подняла смущённый взгляд на Нила. — Прости, пожалуйста! Мне правда поначалу нравилось, но стоило подумать, на какой мы высоте висим на тоненькой верёвочке, и сразу захотелось научиться летать. Я же говорила, я ужасная трусиха...

— Во-первых, ничего страшного не случилось, — хмыкнул он. — Все целы, живы, никто не пострадал. А, во-вторых, тебе совершенно не за что извиняться. Я тоже хорош, погнал тебя сразу наверх, мог бы и сообразить. Не расстраивайся, это прекрасно можно победить, если захотеть.

— Это ужасно, — упрямо возразила я. — Я боюсь некоторых насекомых, маленьких тесных помещений, высоты и, оказывается, темноты. И вообще я до сих пор спала в обнимку с мягкой игрушкой, только Урри на том корабле остался, — я шмыгнула носом, чувствуя, что вот-вот расплачусь. Кажется, так из меня выходил пережитый стресс. — Возмущалась, что меня все ребёнком называли, а веду себя ещё хуже.

— Можешь мне не верить, но ты замечательная, и ничего ужасного ты мне сейчас не рассказала, — с улыбкой возразил мужчина, отпуская верёвку и освободившейся ладонью накрывая мою щёку. — Я понимаю, откуда в твоей голове эти мысли, в вашем обществе другим взяться негде. Но у нас любой нормальный мужчина, — если он, конечно, мужчина, а не тряпка и размазня, — почтёт за удовольствие защитить тебя от всех этих ужасов.

Он говорил весёлым тоном, и глаза его смеялись, но я чувствовала, что шутки в этих словах не так уж много.

— Ты меня утешил, — вздохнула я.

— С темнотой всё совсем плохо? — вдруг, серьёзно нахмурившись, уточнил Нил.

— Док вчера дал мне снотворное, так что я даже сумела выспаться, — честно созналась я, потупив взгляд. Чего теперь-то стесняться, после открытия моей самой страшной тайны про пушистого друга Урри!

— Ну вот, а мне сказала, что успокоилась, — проворчал он. — Зачем обманываешь?

— Я не обманываю, — возразила я. — Мне было стыдно признаваться, а док просто застукал меня в кухне среди ночи, и сам догадался.

— Эх ты, бесёнок, — насмешливо проговорил человек, прижимая мою голову к плечу и ласково гладя по волосам.

И опять я почувствовала, что вот-вот начну урчать от удовольствия. Мне было настолько хорошо и спокойно, как бывало, наверное, только в далёком-далёком детстве у папы на коленках; я помню, что постоянно лезла к нему или маме на руки и выпрашивала ласку, и они довольно быстро привыкли. Потом-то я старалась сдерживаться, когда сообразила, что это ненормально. Но всё равно не упускала случая обнять родителей, будучи очень падкой на прикосновения.

А с Нилом всё было ещё и в разы приятнее. Кроме того, похоже, у него была та же самая хватательная болезнь; не просто же так он то и дело норовил меня обнять и прижать к себе.

— Давай ты подумаешь и вспомнишь всё остальное, в чём тебе было неловко признаваться, и сделаешь над собой усилие, поделившись этими ужасами со мной? — с иронией предложил он. — А то мало ли, что ещё всплывёт в неподходящий момент. У нас есть хорошая поговорка: всё тайное когда-нибудь становится явным.