— Вот когда получите соответствующие полномочия, — беря себя в руки, попытался улыбнуться чиновник. — Тогда, господин Нобуро, мы и вернёмся к этому разговору. А пока спорить бесполезно.
С победным видом откинувшись на спинку кресла, он, казалось, только сейчас заметил стоявшую с полуоткрытым ртом приёмную дочь и тихо рявкнул:
— Можете идти, самая младшая госпожа!
Ничего не соображая, с множеством не оформившихся мыслей в гудящей голове девушка механически, словно лунатик, церемонно поклонилась сначала сидевшему главе семейства, потом всё ещё остающемуся на ногах гостю и направилась к двери, едва не врезавшись в косяк.
Почти вывалившись на веранду, она крепко вцепилась в первый попавшийся столб.
— Самая младшая госпожа! — ударил по ушам тихий, вкрадчивый голос.
— Что?! — встрепенулась Платина, посмотрев на служанку, согнувшуюся в почтительном полупоклоне.
— Позвольте вам помочь? — проговорила та, указав на стоявшие у лестницы туфли.
Едва приёмная дочь хозяина дома обулась и сделала несколько шагов, на неё с расспросами набросилась супруга начальника уезда.
— Что там случилось, Ио-ли? Почему они так кричали? С господином всё в порядке?
— Да, старшая госпожа, — кивнула девушка, стараясь сосредоточиться и не ляпнуть чего-нибудь ненароком.
— Зачем вы им понадобились? — поинтересовалась хозяйка дома.
— Как вы и сказали, старшая госпожа, — успокаиваясь, Платина решила немного польстить собеседнице. — Это из-за разбойников. Наш господин и господин Нобуро хотели побольше узнать о том следе, что я нашла. Вы же помните, я рассказывала, что его затоптали?
Согласно кивнув, женщина спросила дрогнувшим от волнения голосом:
— Но почему они так громко разговаривали?
"Это ты ещё не слышала, как наш администратор в пермской гостинице на ресепшене орала, — мысленно усмехнулась про себя путешественница между мирами. — По сравнению с тем, они здесь просто мимо беседовали".
Однако ей очень не хотелось посвящать супругу начальника уезда в подробности перепалки гостя с её мужем. Вдруг тот захочет сохранить всё в тайне?
Поэтому она церемонно поклонилась со словами:
— Простите, старшая госпожа, но лучше спросите об этом господина сами. Я не знаю, вправе ли отвечать на этот вопрос?
Собеседница мрачно засопела, но Ия упрямо молчала, скромно потупив взор.
— Ступайте, самая младшая госпожа, — ледяным тоном отчеканила хозяйка дома и, резко развернувшись, зашагала в сторону кухни, гордо вскинув голову, украшенную сложной причёской.
— Зря вы так, госпожа, — поспешив за ней, на ходу бросила Угара.
"Может, и зря", — не стала спорить с очевидным девушка. — Только тут как ни сделай, кому-нибудь да не угодишь. Уж пусть лучше она злится, чем приёмный папаша".
Рассудив подобным образом, Платина направилась во второй внутренний двор. Солнце уже село. Но вечерние сумерки оставляли достаточно света, чтобы не споткнуться даже в тёмном главном зале.
Прогулка до своей комнаты через каменный мост помогла окончательно прийти в себя. Поскольку здесь, покидая помещение, все всегда гасили свет, Оки вновь пришлось отправиться за огнём. Усевшись на кровать, девушка постаралась в очередной раз спокойно проанализировать скопившуюся информацию.
Да, ей удалось подслушать действительно довольно подозрительный разговор Хваро со своим наставником. Да, она нашла след, очень похожий на тот, что ей попался в зимнем лесу рядом с двумя трупами.
Но остальное Ия узнала только с чужих слов. Она-то не видела на господине Мукано сапог с каблуками. И приёмный папаша, кстати, тоже. Ещё неизвестно, откуда у Нобуро взялся тот рисунок? И когда барон в действительности вернулся в замок?
Тогда откуда у неё появилось подозрение, что он замешан в нападении на караван своей невесты?
Задав себе этот вопрос, Платина тут же ответила на него: "Да всё из того же гадского разговора!"
И поморщилась. "Лучше бы я его вообще не слышала!"
Но, что если барон со своим наставником говорили совсем о другом? А она, насмотревшись и начитавшись детективов, сама всё придумала? Вдруг это лишь нелепое совпадение?
В дверь постучали.
— Кто там? — невольно вздрогнула девушка, так и не придя к окончательному выводу.
— Оки, госпожа, — донеслось в ответ. — Огня принесла.
— Заходи, — вздохнула Платина, только сейчас заметив, что в комнате стало совсем темно.
Запалив фитилёк масляного светильника, служанка поправила ярко начищенный медный отражатель и нерешительно поинтересовалась:
— Умываться на ночь будете, госпожа? Воды принести?
— Подожди немного, — покачала головой хозяйка. Ие почему-то казалось, что приёмный папаша непременно пожелает её навестить. Причём ещё сегодня.
"Теперь меня отсюда до осени не выпустят", — печально хмыкнула она, оглядывая погружённую в полумрак комнату.
Время тянулось нестерпимо медленно, словно последний урок перед каникулами. Через тонкие стены доносились неясные обрывки разговоров, какой-то шум, чьи-то шаги.
Вот кто-то остановился напротив её двери. Девушка напряглась Скрипнули половицы веранды. Притулившаяся на свёрнутом матрасике у печки Оки резво вскочила, оправляя платье, и застыла у стены.
Барабанной дробью прозвучали два удара по косяку.
— Кто там? — Платиной пришлось сильно постараться, чтобы голос её не задрожал от страха.
— Я.
— Прошу вас, господин.
Войдя в комнату, начальник уезда "мазнул" взглядом по застывшей в поклоне Оки.
— Сходи на кухню за чаем для самой младшей госпожи.
— Слушаюсь, господин, — поклонилась служанка.
— Да назад не торопись, — добавил хозяин дома, многозначительно посмотрев на приёмную дочь.
— Слушаюсь, господин, — повторила девочка и перепуганной мышью выскочила за дверь.
Мужчина не спеша прошёлся по комнате, посмотрел на бронзовую статуэтку бога Кири в красном шёлковом колпачке, повертел в руках рамку с неоконченной вышивкой и вернул её на стол.
— Старшая госпожа часто хвалила вас, — он сел на табурет, широко расставив ноги, упёрся ладонями в колени и очень недобро глянул на Платину. — Госпожа Андо тоже говорила много хорошего. А вот я, к сожалению, вижу, что вы всё никак не можете уяснить своё место в нашем мире.
Ия успела обдумать предстоящий разговор с главой семейства. И пусть беседа началась совсем не так, как она рассчитывала, решила придерживаться плана.
— Простите, господин, — выдохнула девушка, опускаясь на колени и ткнувшись лбом в пол. — Я осознаю свою вину и раскаиваюсь в необдуманном поступке.
— Когда же вы, наконец, уясните простую вещь: воспитанные, благородные девицы без разрешения не вмешиваются в разговор даже знакомых мужчин, — собеседник внушал негромко, наставительно, словно капризному маленькому ребёнку.
— Простите, господин, — по-прежнему уткнувшись в пол, повторила Ия. — Я забылась.
— Встаньте, — тяжело вздохнул начальник уезда. — Я тоже не верю, что господин Хваро как-то замешан в этих ужасных преступлениях, и понимаю ваше желание защитить доброе имя будущего мужа. Но, если вы ещё раз так опозорите меня перед посторонними, я пожалею, что сделал вас своей приёмной дочерью.
От того, каким тоном чиновник произнёс эту фразу, от каменного выражения его лица и колючих глаз, где-то в животе Платиной вдруг образовался угловатый ледяной ком, а в памяти всплыли картины краткого, но весьма впечатляющего пребывания в рабстве.
— И молите Вечное небо, — тем же беспощадным тоном продолжал хозяин дома. — Чтобы господин Хваро не передумал брать вас наложницей. Потому что другого мужа я вам больше искать не собираюсь. А если моя сестра так озабоченна вашей судьбой, то пусть забирает вас к себе в монастырь. Вы меня хорошо поняли?
Пересохшее горло сжал спазм так, что она с трудом смогла выговорить:
— Да, господин.
— Поднимайтесь, — сделал знак рукой начальник уезда. — Господин Нобуро просил всего лишь разрешить показать вам рисунок. А вместо этого рассказал о своих нелепых подозрениях. Точно знал, что вас с Хваро что-то связывает. Только откуда?
Глядя прямо в серые, требовательные глаза собеседника, девушка честно ответила:
— Не знаю, господин.
И, стараясь придать больше веса своим словам, добавила:
— Клянусь Вечным небом, памятью родителей и своей жизнью, я никому не говорила, что господин Хваро просил вас отдать меня ему в наложницы.
Пристальный, холодный взгляд чиновника, казалось, стремился проникнуть в самые потаённые глубины её души.
"Он что, гипнотизёр? — испуганно подумала Ия, не опуская взор. — Или экстрасенс какой?"
Хмыкнув, хозяин дома машинально огладил бородку.
Платина предположила, что здесь не обошлось без господина Андо, который по пьянке разболтал всему городу, как барон пытался вломиться в её закрытый павильон.
Но после только что полученной выволочки она и не подумала делиться с приёмным папашей своими подозрениями.
Тот поднялся и, не глядя на неё, направился к двери.
Девушка торопливо отступила в сторону, освобождая путь и склонившись в почтительном поклоне, пробормотала:
— Добрых вам снов, господин.
— И вам тоже, самая младшая госпожа, — на ходу бросил через плечо начальник уезда.
Давно уже Джуо Андо не ждал окончания рабочего дня с таким нетерпением. В последнее время из-за расследования нападения разбойников на свадебный караван дочери рыцаря Канако чиновники трудились до наступления темноты.
Все очень уставали, и никто, как бывало, не предлагал посидеть где-нибудь за кувшином вина. Служащие поспешно расходились по домам, чтобы наконец-то отдохнуть.
Никуда не торопился только младший писец. Заглянув в первую попавшуюся харчевню под открытым небом, он потребовал у хозяина вина и миску маринованного папоротника. Мужчина всё ещё колебался: стоит ли раскрывать барону коварные замыслы господ Сабуро и Нобуро?
Вдруг господин Хваро узнает, что именно он рассказал младшему брату губернатора о его связи с подозрительной приёмной дочерью начальника уезда? Не заполучит ли Андо себе врага в лице богатого и могущественного землевладельца?
Только кто же ему доложит? Уж точно не сам младший писец и не его мать, а Нобуро с ним просто разговаривать не станет.
Поставив на тёмно-коричневые, потрескавшиеся от времени доски стола в очередной раз опустошённую чашу, чиновник пьяно ухмыльнулся. Мелькнула мысль: не посоветоваться ли с матушкой по столь щекотливому вопросу?
Но, сурово нахмурившись, младший писец упрямо тряхнул головой. Нет, он мужчина, а значит, должен решать всё сам! Сколько раз барон его угощал, оплачивая их посиделки в лучших заведениях? Если Джуо Андо считает себя благородным человеком, то его святая обязанность предупредить друга о грозящей опасности. Давешняя обида, бутылка дешёвого пойла и сословная солидарность помогли чиновнику принять правильное решение.
Окликнув владельца заведения, он гордо выпрямился, поправил сползшую на бок широкополую шляпу и, не глядя, бросил медные монеты в сложенные лодочкой ладони низко кланявшегося простолюдина.
Всю дорогу до улицы Тучки и дождя он старательно обдумывал предстоящий разговор с молодым землевладельцем.
Хорошо знавшие младшего писца охранники на входе в "Поющий под ветром тростник" встретили его почтительными поклонами. Не обращая на них внимания, он орлиным взором окинул заполненный гомонящими людьми зал.
Хваро играл редко, но если подобное случалось, то сразу же привлекало к себе всеобщее внимание. А, судя по немногочисленным зрителям возле игорных столов, сейчас за ними не происходило ничего примечательного. Поэтому новый гость сразу же направился к лестнице на второй этаж. Наверху тоже оказалось много народа, и чиновник принялся растерянно оглядываться, стараясь рассмотреть лица под широкими, круглыми полями шляп.
— Добрый вечер, господин Андо, — любезно поздоровалась с ним знакомая гетера, спешившая куда-то с подносом, где красовались изысканной формы фарфоровый кувшинчик и пара чарок.
— Постой! — ухватил он её за рукав. — Господин Хваро здесь? Что-то я его не вижу.
— Не знаю, господин Андо, — покачала головой Утренняя Ромашка и посоветовала: — Спросите у охранников на входе. Может, они его видели? А мне некогда.
Она мило улыбнулась, поклонилась и, дождавшись, когда собеседник отпустит её рукав, поспешила к ближайшему столику.
Один из сидевших там дворян коротко кивнул чиновнику и со смехом приобнял подошедшую гетеру за талию.
Вежливо склонив голову в ответ, младший писец решил воспользоваться советом и поспешил к выходу.
— Господина барона у нас нет, — выслушав его, уверенно заявил один из караульных, а второй добавил понизив голос: — Говорят, он соблюдает траур по невесте и её отцу.
— Да! — остановился привлечённый их разговором посетитель. — Барон объявил траур, хотя госпожа Канако не успела стать его женой, а господин Канако — тестем.
— Господин Хваро показал выдающийся пример нравственного совершенства, — поддержал его спутник. — Не так ли, господин Андо?
— Вы правы, господин Нао, — поклонился чиновник. — Господин Хваро известен своей добродетелью и высокими моральными принципами.
— Надеюсь, вы не откажитесь выпить с нами, господин Андо? — предложил собеседник.
Младший писец заколебался. По-своему поняв его сомнения, дворянин снисходительно улыбнулся.
— Я угощаю. Мне вчера очень повезло за игорным столом.
Возможность выпить за чужой счёт выглядела крайне соблазнительно, и в другое время чиновник бы её не упустил, но сейчас жажда мести пересилила даже тягу к вину.
— Благодарю за приглашение, господин Нао, — отвесил он церемонный поклон. — Но вынужден отказаться. Матушка утром нехорошо себя чувствовала. Надо узнать, как она сейчас?
— Понимаю, господин Андо, — посерьёзнел приятель. А его спутник процитировал высказывание из книги "Назидания о долге правителя и подданных":
— "Почитание и забота о родителях — долг каждого благородного мужа".
Обменявшись поклонами, дворяне разошлись. Однако младший писец направился не к своему дому, а совсем в другую сторону. По пути он заглянул в ещё одну харчевню, но заказал не бутылку, а всего лишь чарку вина и рисовый шарик. Подкрепившись и вновь почувствовав прилив решимости, он торопливо зашагал по улице.
Над знакомыми воротами висел большой транспарант. В тусклом свете бумажных фонариков Андо прочитал: "Не беспокойте хозяина. Сейчас в этом доме гостит скорбь".
Однако, несмотря на столь недвусмысленное предупреждение, он деловито поднялся по короткой лестнице и решительно стукнул костяшками пальцев по недавно окрашенным доскам.
Никто не отозвался. Пришлось бить кулаком. После пятого или шестого удара послышались приближающиеся шаги. Брякнул засов. Створка приоткрылась.
Но вместо предупредительно кланявшегося привратника на незваного гостя хмуро смотрел облачённый в тёмно-серый воинский наряд охранник барона.
— Господин Хваро никого не принимает и очень просит его не беспокоить.
При этих словах он многозначительно поднял взгляд вверх, очевидно, намекая на транспарант.
