Оксана с удовольствием воспользовалась туалетом при нашей помощи (меня она все еще стеснялась, но уже не так, как поначалу), но от остального отказалась. Мы же с Леной воспользовались случаем и наличием горячей воды и влезли в ванну, поставив костыли на зарядку. В ванной тоже стояла камера, и Лена не удержалась, чтобы не попринимать разные соблазнительные в ее понимании позы, подсмотренные в терранских фильмах. По-моему, лишний раз дразнить местных криминалов не стоило, но от замечаний я воздержался. Выдавать нашу осведомленность о слежке совсем не следовало.
Вымывшись и обсохнув, мы влезли в подзарядившиеся костыли и натянули уже изрядно пахучую от пота одежду. Почти сразу в дверь постучали, и нас вывели из дома, усадили в большой и, главное, высокий автомобиль и вывезли из анклава.
О перелете до Донпу ничего особенного рассказать не могу. Небольшой самолет, двигавшийся, как и курьерские дроны, с помощью пропеллерных движков, временами страшно трясло — едва ли не сильнее, чем при нашем падении на поверхность в шаттле. Я инстинктивно напрягался, опасаясь, что устройство сейчас развалится на части или вообще рухнет на планету. Однако же не падало и не разваливалось. Управлялся самолет тоже вручную, ну, или почти вручную — в расположенной в носу кабине находился пилот, а Хина не видела ни одного постоянного канала, кроме исходящей телеметрии. Не приходилось опасаться, что Конунг, Стремительные или кто-то еще посторонний перехватит управление. Мы одиноко скучали на креслах в передней части салона, а в задней зияла непонятная пустота. Загадка, впрочем, разрешилась при промежуточной пересадке: по заднему пандусу в самолет внесли и прицепили к полу ремнями большой деревянный контейнер без опознавательных знаков. Самолет почти сразу взлетел и направился к нашей вожделенной цели.
В совокупности за три часа полета мы преодолели около тысячи кликов. В дороге я развлекался наблюдениями за местностью внизу. Чем больше, мы удалялись вглубь континента, тем чаще в сплошной облачности проявлялись разрывы. Небольшая высота плюс увеличение и замедленное воспроизведение наглазников позволяли использовать даже такие случайности. Правда, пришлось задействовать инфракрасный диапазон и искусственное улучшение изображения: стремительно наступали сумерки, скрывавшие землю густой тенью. Я ожидал, что вся Сайберия занята гигантскими зарослями больших деревьев, называемыми "тайга", но ничего такого не заметил. Местность по большей части покрывал мелкий кустарник и невысокие редкие деревца, а местами — ряды прикорневых древесных остатков, остающихся от спиливания деревьев. Ну, возможно, просто выборка местностей оказалась нерепрезентативной.
Приземлились мы в кромешной ночной тьме, пронизанной ослепительными лучами прожекторов (да, именно лучами — пыль в атмосфере неплохо рассеивает свет). Судя по спутниковым маякам, мы действительно находились у самого космодрома, кликах в десяти-двенадцати от него. Самолет едва успел погасить инерцию пробегом по взлетной полосе, как у него уже открылся пандус, и молчаливые чины в рабочих комбинезонах отцепили и унесли ящик. Мы спустились вслед за ними и остановились в растерянности. В инфракрасном режиме наглазники показывали какую-то пустошь, тянущуюся во все стороны. Но даже ее толком разглядеть не удавалось из-за засветки, создаваемой прожекторами. Спас нас пилот, молча кивнувший в сторону подъехавшего автомобильчика — открытого, с двумя рядами сидений, на первом из которых уместились водитель с пилотом, а на второй с трудом втиснулись мы.
В полуклике виднелось большое здание, вероятно, аэропорт. Оценить его размеры было сложно, поскольку за стеклянными окнами почти нигде не горел свет, а прожектора слепили по-прежнему. Почему-то автомобильчик направился совсем не туда, а в прямо противоположном направлении. После пятнадцати вминут тряски по слабо освещенной местности на пронизывающем холодном ветру нас высадили у одноуровнего деревянного здания с узкими окнами и маленьким припаркованным автомобильчиком. Машина сразу же укатила, а мы остались.
Одни.
Вот представьте: кромешная тьма вокруг, только местами пятна света от редких фонарей. Улица из длинных деревянных домов, только в одном из которых горит свет. Свист ветра, колышущиеся кусты, мотающиеся в воздухе ветви деревьев и бледное пятно Луны, изредка проглядывающей сквозь низкие несущиеся тучи. Ни души. И только ужас, летящий в черном плаще на крыльях ночи...
Представили? Если да, поздравляю: вы слишком много смотрели терранских фильмов. Впрочем, сомневаюсь, чтобы среди читателей-внезов найдется хотя бы один на тысячу, на такой подвиг способный. Просто примите к сведению: полная тьма без привычного света звезд и сияния Солнца создает весьма неуютную атмосферу. (Хина подсказывает: так ощущается пробуждение древних инстинктов приматов, спасающихся от ночных хищников.)
Короче говоря, мы не стали никого ждать, тем более что нас явно не встречали. Мы просто сначала постучали, а потом, не дождавшись ответа, вошли в здание. В коридоре стояла кромешная тьма. Пришлось переключить наглазники в слабо помогающий режим ноктовизора, чтобы хоть как-то не запинаться и не цепляться сумками за стены. Мы добрались до единственной двери, из-за которой выбивался лучик света, и решительно забарабанили в нее. Ответа не последовало, и мы втиснулись в узкий дверной проем, намереваясь кого-нибудь прибить, если и сейчас никого не найдем. Комната оказалась почти пуста: три жестких стула по периметру, голые стены, обшитые деревянными досками, дрон-проектор, парящий под потолком и показывающий фильм на одной из стен (из разряда местных этти-развлечений), и одинокий невообразимо толстый мано массой в три меня, мирно дрыхнущий в кресле посреди комнаты. Даже от входа я разобрал звуки, доносящиеся от наушных динамиков его наглазников. Как он умудрялся спать при таком уровне громкости, оставалось совершенно непонятным. Почему не пользовался контактным височным динамиком — тоже.
Мы приблизились, и я постучал его по плечу. Сначала деликатно пальцем, а потом, уже не церемонясь, кулаком. Мано встрепенулся и принялся дико озираться по сторонам. Какое-то время он пытался сфокусировать взгляд, что-то бессвязно бормоча, потом сдернул наглазники и принялся протирать глаза руками. Фильм погас, дрон опустился на плечо мано, вцепившись в одежду захватами, и в комнате воцарилась такая же темнота, что и в остальной части здания.
Потом вспыхнул верхний свет, больно резанувший по глазам перед тем, как наглазники успели адаптироваться. Мано пожевал пухлыми губами и поинтересовался на чинском:
— Кто такие?
— Приветствую мано. Нас обещали посадить в ракету на орбиту, — сухо сказал я.
— А... — толстяк переключился на английский. — Прилетели. Я два часа вас жду. Куда подевались?
— Нас везли. В тонкости расписания не посвящали, — объяснил я. — Каковы дальнейшие планы?
— Планы? А, планы. Старт пятого числа. Сегодня... А, уже полночь. Третье. Через двое суток. Деньги?
— Деньги в ракете, как договаривались, — отрезал я. — Половина суммы. Вторая половина на орбите после стыковки с лайнером внезов или хотя бы платформой.
— А... — толстяк почесал толстый затылок. — Ладно, я не знаю. Босс знает. Берите любые комнаты, здесь никого сейчас нет. Босс завтра с вами поговорит. Надо что?
— Еда? — в последний раз мы ели на корабле около полудня назад — законсервированную в банках рыбу и тошнотворные растения под названием "морская капуста". У меня ощутимо подводило брюхо, да и от Оксаны и Лены доносилось подозрительное бурчание. У нас оставалось две шоколадные плитки, но мы пока что их не трогали, оставляя на крайний случай.
— Еда? А, я не знаю. Палатка есть в поселке. Там, по улице. Двести метров. Круглосуточная. Может, работает. Может, и нет — вахтовики уехали, продавать некому. Сходите, проверьте. А я домой.
Он криво напялил наглазники, с трудом выбрался из кресла и, словно сомнамбула, побрел к выходу, отчаянно зевая и слегка пошатываясь. Мы посторонились, пропуская. Меня охватило недоумение. Я ожидал чего угодно, но не такого открытого пренебрежения. Мы собирались отдать им сумму, равную среднегодовому доходу работающего ниппонца, а нам даже объяснить ничего не хотят? Оставалось лишь надеяться, что загадочный "босс" утром окажется более компетентным.
— Эй! — окликнула Лена. — А ключи от комнаты?
— В замках, — откликнулся толстяк, уже исчезая в коридоре. — Все открыто. Лаоваи сюда не лазят, воровать нечего.
И его шаги затихли в тишине дома. Хлопнула наружная дверь. Несколько секунд спустя на улице раздался и замер вдали звук бензинового мотора.
— Нифига себе! — выразила общие чувства Лена. — Алекс, ты точно уверен, что нам сюда? Может, нас опять какие-то местные менты украли, и мы сейчас в "отделении"?
— Непохоже, — хмыкнул я. Голод внезапно сдавил желудок с такой силой, что у меня помутилось в глазах. — Ох... Давайте устроимся где-нибудь, а потом я отправлюсь на поиски... как он сказал, "палатки"? Оксана, палатка — такая штука из материи, которую при прогулках используют для защиты от холода. Здесь что, торговцы бродячие? И круглые сутки торгуют?
— Палатка, она же ларек — такой небольшой домик, где товары продают. Микро-магазин, — объяснила Оксана. — Может, и в самом деле круглосуточно работает, если есть кому продавать. Только на что еду покупать станем? Эны здесь точно не принимают. И безналичные деньги могут тоже не принять, нужны юани. Наличные.
— Разберемся. Давайте комнату для начала найдем, что ли...
Следующие пятнадцать вминут или около того мы потратили на обустройство. Все проверенные нами комнаты и в самом деле оказались открыты, механические ключи — в единственном экземпляре — торчали из замочных скважин. Я уже немного разбирался в местных материалах, так что сразу понял, почему к безопасности здесь относятся так небрежно. Двери были сделаны из тонких проклеенных слоев дерева, выбить их мог и ребенок. Настолько же хлипкими выглядели и деревянные оконные рамы. Закрытый замок в такой комнате служил как максимум предупреждением, что хозяева хотят приватности. Защитить от кражи он не мог, так что и в системе выдачи ключей, хотя бы такой же примитивной, как в нашем дорме в Кобэ-тё, смысла не имелось никакого. Оксана сумела опознать выключатель освещения, который мы ни за что бы не распознали за таковой — рычажок с двумя положениями, торчащий из потрескавшегося серого квадрата. Мы прошлись вдоль коридора, открывая все двери подряд, зажигая свет и заглядывая в комнаты. Все выглядели абсолютно одинаково: кровать, шкаф, стул и легкая занавеска на окне. Матрас и подушку на кровати закрывало одеяло, все — без признаков постельного белья.
Санитарного узла в комнатах не имелось, а обнаружился он в дальнем конце коридора. Унюхали мы его задолго до того, как увидели — неприятная вонь мочи и экскрементов распространялась от него даже сквозь закрытую дверь. Термин "туалет" я бы к нему применить затруднился бы. Состояло помещение из загаженного деревянного пола с дырой, откуда и несло основной вонью, и металлического сосуда с водой и примитивным выпускным клапаном, висящим над жестяной раковиной. Под раковиной стояло пустое грязное ведро. Мыла и туалетной бумаги не наблюдалось в принципе.
— Туалет системы "сортир", — констатировала Оксана. — Интересно, когда выгребную яму в последний раз чистили?
— Не понимаю, — Лена явно с трудом удерживала тошноту. — Как... как можно тут... ну хоть чем-то заниматься? Здесь же зараза повсюду! А потом еще по комнатам на ногах все разносить? Алекс, по-моему, они над нами издеваются.
— Они не издеваются, — вздохнула Оксана. — Обычный барак. Весь Русский Мир так живет. Вы думаете, горячая вода и канализация сами по себе появляются? Для них трубопроводы строить надо, теплостанции, насосные станции, очистные коллекторы... А кто этим занимается? Говорят, сто лет назад у нас в Иркутске водопровод и канализация были во всех больших домах, но сейчас давно ничего не работает. Только у китайцев да у ментов с чекистами есть. И у попов. Остальные в сортиры ходят с выгребными ямами, оттуда ассенизаторы вывозят.... если вывозят. Часто просто старую яму закапывают и делают новую. В городах вода из колонок на улице, только не вздумайте ее пить без кипячения, если что. Дизентерию заработаете на раз, а то и похуже что-нибудь. Трубы же гнилые все. И воду туда закачивают прямо из рек и скважин, без фильтрации и обеззараживания. А тут и колонок нет. Тут вам не Ниппон и даже не Иркутск. Хорошо, если колодец где-то есть, только и из него пить нельзя бек кипячения. Я, наверное, так и подцепила... полиомиелит.
Я воздержался от комментариев. Приближаться к дыре в полу ближе чем на метр я не рискнул, но игнорировать естественные потребности мы не могли. Так что я просто забрал из-под умывальника ведро. От него тоже воняло, но просто гнилью, не экскрементами, и не слишком сильно. Опыт его использования у нас имелся еще с корабля. Других постояльцев в "отеле" не было, так что проблем мы никому не создавали, по крайней мере, в данный момент. А утром следовало потребовать переселить нас в место поприличней.
Брать каждому по отдельной комнате мы не рискнули. Пусть чин и сказал, что местные сюда не заходят, ощущение опасности меня не покидало. Пользуясь силой костылей, мы с Леной перетащили кровати из двух номеров в третий, побольше и даже с покосившимся деревянным столом. Мы запихали в шкаф сумки, и я отправился на разведку в поисках "палатки", оставив Лену охранять Оксану. Но перед тем, как я вышел из номера, Оксана меня остановила.
— Алекс, покажи свою штуку. Ну, из которой стреляешь.
— Игломет?
— Ну... да. Покажи. Еще раз посмотреть хочу.
Я достал из-под куртки игломет и продемонстрировал ей. Оксана задумчиво осмотрела его и покачала головой.
— Не пойдет.
— Для чего? — не понял я.
— Алекс, если на тебя гопа насядет, ты же стрелять сразу не станешь. Я тебя знаю. Ты сначала пригрозить попытаешься. А они не поймут, что это такое. Я бы не поняла до того, как в Ниппон попала. Коробочка какая-то с лампочками, и все. Возьми пистолет.
— И оставить вас без защиты?
— Дай Лене игломет. Если к нам залезут какие-нибудь отморозки, кто даже китайцев не боится, все равно сразу стрелять придется.
— Он запрограммирован только на меня. Другие из него выстрелить не смогут.
— Ну так перепрограммируй! Или нельзя? Алекс, гопа знает, что такое ствол. На ствол они не полезут. А на игломет даже внимания не обратят. А ты не выстрелишь сразу, и тебе дадут трубой по затылку, пока уговаривать пытаешься. Они же шакалы, они слова не понимают, только ствол в морду. А ты выглядишь как богатый фраер, тебя каждый пощупать попробует.
Спорить с экспертом по местному окружению не следовало, и я быстро добавил Лене — а по размышлению, и Оксане — авторизацию к игломету. Собственно, так следовало поступить еще в Ниппоне. Оставив чикам игломет, я вышел из комнаты, и тут Оксана окликнула меня снова.
— Алекс... — нерешительно сказала она.
