Об этом надо поговорить с господином Томуро. Пусть даст команду надёжным стражникам заранее подыскать пару-тройку людишек, которых можно представить если не самими злодеями, то хотя бы их пособниками. В любом случае он не собирается лишаться такого почётного и доходного места из-за хитрости разбойников и тупости своих подчинённых, которые никак не могут их поймать.
Задумчиво огладив холёную бородку, начальник уезда взял второй пакет от губернатора. Внутри оказался незапечатанный конверт, адресованный чиновнику по особым поручениям канцелярии губернатора и сложенный лист бумаги. Его-то хозяин кабинета и взял.
Быстренько пробежав взглядом короткий текст, он довольно хмыкнул и потянулся за посланием из Палаты земледелия. Но в это время из приёмной донёсся знакомый наглый голос.
Начальник уезда откинулся на низенькую спинку кресла и сцепил руки на животе.
Пару раз стукнув по двери, в кабинет, не дожидаясь ответа, вошёл коренастый молодой мужчина с рыжеватыми усами под слегка искривлённым носом.
— Добрый день, господин Сабуро, — церемонно поклонился он.
— Здравствуйте, господин Нобуро, — встав, поприветствовал его чиновник.
— Нет ли для меня письма от его превосходительства? — спросил гость, бесцеремонно усаживаясь в кресло.
В который раз мысленно отметив его дурные манеры, хозяин кабинета величаво кивнул.
— Есть, господин Набуро.
— Давайте! — собеседник вскочил так резво, словно его кольнули шилом в зад.
— Немного терпения, — охладил его пыл начальник уезда. — Прежде чем передать распоряжение губернатора о наделении вас полномочиями на проведение расследования нападения на свадебный караван дочери рыцаря Канако, я обязан зачитать вам следующее.
Он встал, развернул бумагу и, уткнувшись в неё, монотонно забубнил:
— Господину Рокеро Нобуро от его старшего брата. Перед тем как принять документ, дающий право на дознание и розыск, имейте ввиду, что, если к моему возвращению из столицы вы не найдёте преступников и не предоставите мне их для суда, то будете изгнаны с государственной службы и больше никогда не сможете стать чиновником. Если же вы по получению этого письма немедленно вернётесь домой, то я готов забыть о ваших неудачах. Вы останетесь на своей должности и продолжите карьеру. Надеюсь, вы примете правильное решение. Ваш старший брат Хосино Нобуро.
— Его превосходительство приказал вам зачитать мне это? — нервно сглотнув, недоверчиво поинтересовался молодой мужчина.
— Не приказал, господин Нобуро, — покачал головой хозяин кабинета. — А попросил.
И в качестве доказательства протянул ему исписанный листок.
Сохраняя полную невозмутимость, он с тайным удовольствием наблюдал, как меняется лицо гостя: сомнение, досада, обида и, наконец, злость.
— Простите моё недоверие, господин Сабуро, — с видимым трудом беря себя в руки, наглый выскочка отвесил церемонный поклон. — Теперь, когда вы исполнили просьбу моего брата, я прошу передать мне документ.
— Всё-таки хотите провести расследование? — вскинул брови начальник уезда.
— Да! — резко ответил собеседник, протягивая руку.
— Ещё немного терпения, господин Нобуро, — вновь остановил его хозяин кабинета. — Если вы не заметили, в письме есть ещё одна просьба.
Несмотря на тёплую погоду, здание ещё не прогрелось, и, чтобы поскорее изгнать из комнаты промозглую сырость, он всё ещё держал в кабинете жаровню. Та уже успела изрядно остыть, так что чиновник откинул крышку, держась за неё лишь обёрнутой в полу халата рукой. Бросив скомканное письмо губернатора своему младшему брату на припорошенные пеплом угли, чиновник дождался, когда бумага вспыхнет и прогорит.
Удовлетворённо кивнув, чиновник вернулся к своему столу, чтобы с поклоном протянуть гостю незапечатанный конверт.
Молодой мужчина с кривой усмешкой прочитал текст, внимательно осмотрел красный оттиск печати и надменно заявил:
— Мне нужны те серьги и ленточки, что ваша сестра нашла зимой в лесу.
— Сейчас же распоряжусь, чтобы принесли, — слегка поклонился собеседник.
— И тридцать стражников! — с апломбом припечатал молодой мужчина.
— Зачем так много, господин Нобуро? — удивился начальник уезда.
— Окружить усадьбу Хваро, — гордо разъяснил гость. — Чтобы никто не ушёл! Я намерен допросить не только самого Хваро, но и всех его людей: от охранников до последнего слуги.
"Кто не задумывается о далёких трудностях — того ждут близкие неприятности", — кстати вспомнил хозяин кабинета одно из изречений Божественного мастера и крикнул:
— Господин Ивасако!
— Слушаю, господин Сабуро, — заглянул секретарь в полуоткрытую дверь.
— Пригласи ко мне господ Окэдо и Томуро, — распорядился чиновник.
— Старший писец уже здесь, — тут же доложил собеседник. — Но господин сотник ещё не пришёл.
Рокеро Нобуро насмешливо хмыкнул.
— Так пошлите за ним! — повысил голос начальник уезда.
Он знал, как командир городской стражи не любит заходить в канцелярию, иногда не появляясь здесь по нескольку дней, но не придавал этому большого значения, пока его подчинённые исправно несли службу. Однако сейчас, когда все силы управы брошены на раскрытие ужасного преступления, а в городе торчит настырный и тупой родственник самого губернатора, сотник мог бы на время отказаться от своих вредных привычек.
— Да, господин, — испуганно пискнул секретарь, скрываясь за дверью.
— Эй, господин Ивасако! — окликнул его шеф.
— Что-то ещё, господин Сабуро? — отозвался тот.
— Потом принесёте нам чаю, — распорядился чиновник.
— Слушаюсь, господин Сабуро.
Явившийся первым, старший писец выслушал распоряжение и быстро принёс бумажный пакет с серьгами и ленточками.
Когда гость убирал улики в широкий рукав, хозяин кабинета поинтересовался с деланным участием:
— Что будете делать, господин Нобуро, если эти вещи так никто и не узнает?
— Постараюсь выяснить, какие сапоги носил господин Мукано до того, как ваша приёмная дочь раззвонила на весь свет о подозрительных следах, — с заметной долей яда в голосе ответил молодой мужчина.
Упоминание об Ио неприятно задело начальника уезда, и он усмехнулся:
— Считаете, что слов какого-то простолюдина достаточно для обвинения дворянина с безупречной репутацией?
— Я не намерен ограничиваться только допросами слуг господина Хваро, — с нескрываемым превосходством заявил собеседник, поинтересовавшись: — Как зовут того писца, что так хорошо изобразил лица тех мёртвых злодеев из Тодаё?
— Господин Шихеро Гото, — насупился чиновник.
— Я прошу вас отправить его со мной, — сказал гость не терпящим возражения голосом. — Нужно сделать несколько портретов. У меня есть знакомые в Тодаё. Попрошу их проверить: не появлялись ли эти люди в их городе?
Хозяин кабинета только покачал головой.
В это время секретарь принёс поднос с чайником и парой чашечек, после чего в комнате установилась тишина, нарушаемая только довольным хмыканьем и причмокиванием.
Едва они успели насладиться вполне приличного качества напитком, как пришёл сотник.
— Звали, господин Сабуро? — спросил он, отвешивая церемонный поклон.
— Да, господин Томуро, — проворчал чиновник, первым делом спросив: — Где вы пропадали с самого утра?
— С десятником Ооцуко обыскивали лавку Кривозубого Рига, — бодро доложил командир городской стражи. — Слухи ходят, будто он краденое скупает. Вот мы и проверяли, нет ли у него чего-нибудь из приданного госпожи Канако.
— Нашли? — скептически хмыкнул младший брат губернатора.
— Есть кое-какие ценные вещи, господин Нобуро, — с достоинством ответил сотник. — Чьё происхождение он не смог внятно объяснить. Но их нужно опознать. А Рига мы пока в тюрьму посадили. Допрашивать его надо под пытками и судить. Он точно с ворами якшался.
— Скажите господину Окэдо, пусть готовит документы, — распорядился начальник уезда, вполне довольный тем, что командир городской стражи сумел привести столь полезное объяснение своего отсутствия на службе. — Завтра я вынесу приговор.
— На каторгу злодея? — уточнил собеседник.
— А куда ещё? — поморщился хозяин кабинета. — Раньше мог бы ещё поркой отделаться. Но сейчас не время для снисхождения к преступникам.
— Да, это так, господин Сабуро, — церемонно поклонился гость.
— Но я вызвал вас не за этим, — нахмурился чиновник. — По распоряжению его превосходительства губернатора господин Рокеро Нобуро тоже будет заниматься расследованием нападения на свадебный караван дочери рыцаря Канако.
Сотник удивлённо посмотрел на молодого мужчину. Тот неторопливо встал и поклонился.
— Выделите в его распоряжение тридцать стражников, — продолжил начальник уезда.
— Никак не возможно, господин Сабуро! — вскричал командир и принялся торопливо объяснять: — Все люди заняты. Господин Хаясо ещё не вернулся из Тодаё, другие десятники по уезду разъехались, крестьян о злодеях расспрашивают. Да и патрули по городу вы сами приказали усилить.
— Хорошо! — оборвал его младший брат губернатора. — Дайте хотя бы два десятка!
— Господин Сабуро! — взмолился сотник.
— Поторопитесь, господин Томуро! — повысил голос хозяин кабинета и не удержался от лёгкой иронии. — Не задерживайте расследование чиновника по особым поручениям.
— Слушаюсь, господин Сабуро, — пряча улыбку, поклонился командир городской стражи.
— Может, ещё чаю? — любезно предложил начальник уезда, когда за ним закрылась дверь.
— Спасибо, господин Сабуро, — покачал головой гость. — Но мне уже пора избавиться от выпитого.
Он шутливо похлопал себя по плоскому животу.
— Тогда я, пожалуй, займусь делами, — чиновник со вздохом указал на стопку ещё не прочитанных депеш.
— Не буду вам мешать, господин Сабуро, — поклонился Нобуро.
Однако, уже примерно через четверть часа нарушил своё обещание, заявившись вместе с двумя десятниками. Им, видите ли, почему-то захотелось услышать приказ о своём переходе в распоряжение младшего брата губернатора непосредственно от начальника уезда.
Пряча раздражение, тому пришлось подтвердить, что господин Рокеро Нобуро действительно проводит расследование убийства рыцаря Канако и его дочери, а господа Фузито и Накано со своими людьми обязаны выполнять все его приказы и распоряжения, касающиеся данного разбирательства.
Десятники дружно поклонились, попросили прощения за беспокойство, а хозяин кабинета подумал, что их командиру следует попенять, чтобы отучил подчинённых отвлекать начальство по пустякам.
Кроме того он рассчитывал, что, получив наконец от старшего брата вожделенную игрушку, знатный возмутитель спокойствия долго не покажется в уездной канцелярии.
Судя по рассказам знавших его дворян, барон Хваро не из тех, кто даёт себя в обиду, и разговаривать с ним дерзкому, но не очень умному губернаторскому братцу будет совсем непросто. А есть ещё охранники и слуги.
Пусть великовозрастное дитя занимается, лишь бы работать не мешал.
До полудня господин Бано Сабуро хорошо потрудился, проверяя и подписывая подготовленные подчинёнными ответы на запросы из Хайдаро, и разбирая тяжбу двух мелких землевладельцев, получив в качестве благодарности от одного большой мешок отборного риса, а от другого — жбан мёда. Разумеется, это не считая судебных издержек, целиком поступивших в казну Сына неба.
Пусть подношения невелики, так и дворяне не из богатых, уже давно живут в городе, а рыцарские титулы — не более чем пустой звук.
Принимая во внимание всё это, домой обедать чиновник пришёл уже не в столь мрачном расположении духа, в каком покинул его сегодня утром.
А жареная утра и множество закусок, приготовленные лично супругой, и вовсе привели начальника уезда в благодушное настроение.
Он даже задержался, выслушивая сетование супруги на его приёмную дочь.
— Я попробую выдать её замуж, — сказал Бано Сабуро на прощание. — Только если этот жених откажется, её уже вряд ли возьмут в какую-нибудь другую уважаемую семью даже наложницей.
Будучи примерной женой и хорошо помня своё место, собеседница даже не подумала интересоваться именем возможного жениха, но заметила:
— Вы не можете отдать приёмную дочь за недостойного человека. Это отразится на репутации нашей семьи, а у вас ещё две родные дочери, которым тоже нужно подыскать подходящую партию.
— Вы правы, Азумо-ли, — не стал спорить с очевидным хозяин дома. — Если Ио не удастся достойно пристроить, у неё останется одна дорога — в монастырь.
— Это очень мудрое решение, господин, — поклонилась супруга. — Уверена, ваша праведная сестра с радостью примет её в обитель Добродетельного послушания. Быть может, в посте, молитвах и заботах о страждущих ваша приёмная дочь сумеет обуздать свои страсти?
По достоинству оценив житейскую предусмотрительность своей главной жены, Бано Сабуро отвесил ей церемонный поклон и, не слушая благодарностей, вновь отправился на службу.
Вот только плодотворно поработать ему не дали.
После резкого стука в дверь, привычно не дожидаясь разрешения, в комнату ворвался младший брат губернатора.
— Что случилось, господин Нобуро? — удивился чиновник, возвращая на подставку кисточку для письма. — Неужели вы нашли доказательство вины господина Хваро?
— Он сбежал, господин Сабуро! — вскричал свеженазначенный расследователь, злобно топорща короткие, рыжеватые усы. — Ещё вчера вечером, сразу как вернулся с похорон. С ним двое телохранителей! А господин Мукано уехал ещё три дня назад!. Их точно кто-то предупредил о том, что я могу прийти с обыском! В доме остались лишь слуги и пара охранников. И знаете, что самое интересное, господин Сабуро?
Плюхнувшись в кресло, гость ухмыльнулся и, не услышав от собеседника ни звука, продолжил:
— Они все здешние! Их наняла ещё покойная матушка барона!
— Я знаю, господин Нобуро, — кивнул хозяин кабинета, тоже весьма озадаченный исчезновением молодого землевладельца. — После смерти барона за их хозяйством следил управитель — господин Шичиро Каямо, а потом его сын — господин Кохеко Каямо. И тот, и другой ценили верных людей. Но надеюсь, слуги вам сказали, куда отправился их хозяин?
— По их словам — в замок, — вздохнул собеседник и тут же с апломбом заявил: — Я намерен отправиться туда завтра же утром!
— Но вы же знаете, господин Нобуро, что в нашей конюшне только пять лошадей, — напомнил чиновник. — И всё они в разъездах.
— Поеду в своём фургоне, — отмахнулся младший брат губернатора. — А стражники пусть пешком идут. Всё равно нам там придётся задержаться.
— Зачем? — поинтересовался начальник уезда.
— В городском доме нет тех слуг барона, с которыми он ехал из столицы, — наставительно разъяснил начинающий дознаватель. — Тех уже давно в замок отправили. А я хочу обязательно с ними поговорить.
— Всё ещё надеетесь узнать что-нибудь о ленточках и серёжках? — усмехнулся хозяин кабинета.
— И о том, какие сапоги носил раньше господин Мукано, — подтвердил гость, явно задетый его пренебрежительным тоном. — Слуги в доме говорят, что при них он носил обычную обувь. Только, мне кажется, врут.
