Скримы были первой внеземной расой, с которой столкнулось человечество. Они также были первыми, кто подчинил Солнечную систему; кваксы вскоре после этого стали вторыми. Минда выросла, понимая, что Вселенная полна инопланетных рас, враждебных человечеству. Она огляделась по сторонам. Были ли там еще серебристые призраки, пересекающие безмолвные равнины, или их совершенная зеркальность делала их невидимыми для ее нетренированного глаза? Она старалась не выдать своего страха.
Она осторожно спросила: — Вы один?
— У нас здесь большая колония. — Снова это странное колебание. — Но я тоже застрял в этом месте. Я приехал, чтобы исследовать город.
— И вас застал врасплох вулкан?
— Да. Что еще хуже, мое расследование не способствовало достижению целей колонии. — Она почувствовала, что он изучает ее. — Вы дрожите. Ваше тело знает, что теряет тепло быстрее, чем восстанавливается. Рефлекторная дрожь задействует многие мышцы, увеличивая выработку тепла за счет сжигания топлива. Это краткосрочная тактика, но...
— Вы много знаете о человеческом теле.
— Нет, — ответило оно. — Я много знаю о тепле. Я подготовлен к тому, чтобы выживать в этом теплоотводящем ландшафте в течение длительного времени. А вот вы — нет.
Это было так, словно руководитель группы Брин читала ей лекцию о бесконечной борьбе, которая является единственным будущим для человечества. Мы не можем быть слабыми. Кваксы сочли нас слабыми. Они поработили нас и почти начисто стерли наш разум. Если мы не приспособлены к этому новому миру, мы должны привести себя в порядок. Все, что нужно. Потому что выживают только сильнейшие. Если она позволит себе умереть на глазах у этого загадочного серебряного призрака, она уступит новый мир инопланетной расе.
Повинуясь импульсу, она направилась в неглубокую долину, к античному городу. Возможно, там было что-то, что она могла бы использовать, чтобы подать сигнал или выжить.
Серебряный призрак последовал за ней. Он плыл над землей с плавной, неестественной легкостью; это движение не было ни биологическим, ни механическим, и оно не казалось ей тревожащим.
Она протолкалась сквозь густой снег. Холод, казалось, поселился в ее легких, и когда она заговорила, ее голос дрожал от озноба.
— Почему вы здесь? Что вам нужно от Снежка?
— Мы, — нерешительная пауза, — исследователи. Этот мир для нас как лаборатория. Видите ли, это редкое место, потому что столкновения звезд, подобные тем, которые погрузили этот мир во тьму, происходят редко. Мы проводим эксперименты в области физики низких температур.
— Вы говорите об абсолютном нуле. Все знают, что абсолютного нуля достичь невозможно.
— Возможно, и нет. Но путешествие интересное. Вселенная была горячей, когда родилась, — мягко сказал призрак. — Очень горячей. С тех пор она расширялась и медленно остывала. Но в ней все еще сохранилось немного того первобытного тепла. В будущем станет еще холоднее. Мы хотим знать, что произойдет тогда. Например, кажется, что при очень низких температурах квантовые волновые функции, которые определяют положение атомов, расширяются во много раз по сравнению с их нормальным размером. Материя конденсируется в новую желеобразную форму, в которой все атомы находятся в одинаковом квантовом состоянии, как если бы были в лазере...
Минда не хотела признаваться, что ничего в этом не понимает.
Призрак сказал: — Видите ли, мы стремимся изучать материю и энергию в таких конфигурациях, которые, возможно, никогда прежде не встречались за всю историю Вселенной.
Она карабкалась по низким разрушенным стенам, стараясь не касаться рук и ног, которые ныли от холода. — Странная мысль.
— Да. Откуда материя знает, что делать, если она никогда не делала этого раньше? Задавая такие вопросы, мы исследуем границы реальности.
Она остановилась, тяжело дыша, и посмотрела на парящего призрака. — И это все, чем вы занимаетесь, эта физика? У вас есть семья?
— Это... сложно. Скорее да, чем нет. А у вас?
— У нас есть группы. Я познакомилась со своими родителями до того, как ушла из дома. Они также присутствовали при моем именовании, но я этого не помню. Вы занимаетесь музыкой?
— Скорее да, чем нет. У нас есть и другие виды искусства. Скажите, почему вы здесь?
Она нахмурилась. — У нас есть право быть здесь. — Она обвела рукой небо. — Когда-нибудь люди доберутся до каждой звезды на небе и будут жить там.
— Почему?
— Потому что, если мы этого не сделаем, это сделает кто-нибудь другой.
— И это все, чем вы занимаетесь? — спросил призрак. — Летаете к звездам, строите города и конкурируете?
— Нет. У нас есть музыка, поэзия и другие занятия. — Защищаясь, она продолжала брести по глубокому снегу. — Скоро мы изменим этот мир. Мы собираемся преобразовать его. — Ей пришлось объяснить, что это значит. — Это будет героический проект. Он потребует тяжелой работы, изобретательности и настойчивости. Кроме того, мы привезли с собой существ, которые привыкли к холоду. Мы нашли их на ледяном спутнике, расположенном далеко от нашего солнца, в месте под названием Порт-Сол. Вместо крови у них жидкий гелий. Теперь мы их выращиваем. Они могут жить здесь даже до терраформирования.
— Как замечательно. Но здесь уже живут существа.
— Мы поместим их в контейнеры, — сказала Минда. — Или в зоопарки.
— Мы, такие, как я, можем жить здесь, в этом холодном мире, не делая его теплым.
— Тогда вам придется уйти, — отрезала она.
Она добралась до окраины города.
Это была решетчатая конструкция из фундаментов и низких стен, наполовину погребенная под слоем твердого, как камень, водяного льда и замерзшего воздуха. Здания и дороги, казалось, были выстроены в виде переплетающихся шестиугольников, что совершенно не походило на тесный, органичный, основанный на кругах дизайн современных агломераций на Земле или прямоугольную планировку многих более старых человеческих поселений, существовавших до эпохи кваксов.
Когда она шла по тому, что, возможно, когда-то было улицей, боль в ее руках и ногах, казалось, сменилась зловещим онемением.
Призрак, казалось, заметил это. — Вы продолжаете терять тепло, — сказал он. — Дрожи больше недостаточно, чтобы согреть вас. Теперь ваше тело отводит тепло от конечностей к сердцу. Ваши конечности коченеют...
— Заткнись, — прошипела она.
Она нашла выступающий из-под толщи льда фрагмент стены высотой по пояс. Она провела по нему перчаткой; рыхлый снег осыпался, обнажив поверхность, похожую на простой кирпич. Но от ее прикосновения он рассыпался, возможно, от мороза.
Она вошла в помещение, которое, возможно, когда-то было комнатой, — пространство, ограниченное шестью разрушенными стенами. Хотя здесь было много комнат, расположенных рядом, как пчелиные соты, ближе, чем было бы удобно для людей, трудно было поверить, что обитатели этого места так сильно отличались от людей.
Ей стало интересно, как здесь было раньше.
Когда-то Снежок был похож на Землю. Тут были континенты, океаны воды и жизнь, основанная на органической химии углерода, кислорода и воды, как и у земной жизни, и это помогло создать атмосферу из кислорода и азота, не так сильно отличающуюся от земной. И здесь были люди: люди, которые строили города, дышали воздухом и, возможно, смотрели на звезды.
Но долгий день этого мира был нарушен.
Его солнце случайно столкнулось с другой звездой. Минда знала, что это было несчастливое, маловероятное событие; вдали от центра Галактики звезды были разбросаны очень редко. Когда незваный гость проник в упорядоченное сердце домашней системы этого мира, там, должно быть, произошли огромные приливы, океанские волны, превратившие города в пыль, и землетрясения, вызвавшие прогиб самой скалистой коры.
А затем, при самом близком приближении зловредной звезды, Снежок вылетел из сердца его системы.
Родное солнце неуклонно удалялось. Лед с полярных шапок распространялся по суше и океанам, пока большая часть планеты не покрылась толстым слоем твердеющего водяного льда. Наконец, с неба начал падать сам воздух, жидкий кислород и азот стекали по замерзшим речным долинам и скапливались на поверхности огромных ледяных щитов, образуя более мягкий снег толщиной в несколько метров.
Ей стало интересно, что стало с аборигенами. Неужели они ушли под землю, в пещеры? Может быть, они вообще покинули свою планету — возможно, даже мигрировали в новые миры, окружающие гибнущую звезду?
— Этот мир сам по себе не лишен внутреннего тепла, — тихо произнес призрак. — Сердце планеты такого размера вряд ли заметит потерю своего солнца.
— Вулкан, — глухо произнесла Минда.
— Да. Это одно из проявлений. А выходы горячего вещества на расширяющемся морском дне даже не позволили замерзнуть нижним слоям океана. Мы полагаем, что там все еще могут существовать активные формы жизни, питающиеся геотермальным теплом планеты. Но они, должно быть, научились выживать без кислорода...
— А у вас в мире есть такое? Сильная жара, вода подо льдом?
— Да. Но мой мир мал и холоден; давным-давно он утратил большую часть своего внутреннего тепла.
— Мир, из которого я родом, больше, чем эти замерзшие руины, — сказала она, широко разводя руками. — В нем много тепла. И это двойной мир. Там есть Луна. Держу пари, что даже Луна больше, чем ваш мир.
— Возможно, так оно и есть, — сказал призрак. — Это, должно быть, замечательное место.
— Да, это так. Лучше, чем в вашем мире. Лучше, чем здесь.
— Да.
Она очень устала. Она, казалось, не испытывала ни голода, ни жажды. Ей стало интересно, сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз ела. Она уставилась на замерзший воздух вокруг, пытаясь вспомнить, зачем она сюда пришла. Внезапно ее осенила идея.
Она встала на колени. Она чувствовала, как ромбовидная сетка нагревательных элементов костюма впивается в ее ноги. Она разгребла рыхлый снег, но под ним был только слой твердого водяного льда.
— Здесь ничего нет, — глухо произнесла она.
— Конечно, нет, — мягко сказал призрак. — Приливы смыли все это.
Она начала собирать в охапки рыхлый снег. Большая его часть растаяла и испарилась, но постепенно она соорудила из него холмик в центре комнаты.
— Что вы делаете?
— Может быть, я смогу дышать этим. — Она мало что знала о системах флиттера. Может быть, там был какой-нибудь бункер, в который она могла бы запихнуть этот замороженный воздух.
Но призрак снова заговорил с ней, его голос был нежным, но настойчивым и нежеланным. — Ваш организм продолжает справляться с кризисом. Углеводы, которые обычно питают ваш мозг, сейчас сжигаются для выработки большего количества тепла. Ваш истощенный голодом мозг замедляется, у вас плохая координация движений. На ваши суждения нельзя положиться.
— Мне все равно, — проворчала она, хватая ртом холодный воздух.
— Ваш план вряд ли увенчается успехом. Ваша биология нуждается в кислороде. Но основная часть этого снега — азот. И в нем есть микроэлементы, которые могут быть токсичными для вас. Есть ли на вашем судне системы фильтрации, которые...
Минда провела рукой скафандра по воздуху, превратив его в облачко пара. — Заткнись. Заткнись.
Она вернулась к флиттеру. Теперь ей казалось, что она сама парит, как призрак.
Серебряный призрак рассказал ей о мире, из которого он пришел. Он был похож на Снежок, и в то же время это было не так.
Когда-то мир призраков был похож на Землю, только меньше: голубое небо, желтое солнце. Но как только призраки обрели разум, их солнце испарилось, уничтоженное пульсаром-компаньоном. Это был более медленный процесс, чем гибель Снежка, но не менее смертоносный. Океаны замерзли, и жизнь сжалась в комок; эволюция отчаянно пыталась найти способы сохранить тепло.
Затем в атмосфере начал выпадать снег.
Призраки собрали вокруг себя своих симбиотов и сформировали с ними компактные серебристые сферы, каждое тело которых едва ли жалело о том, что на улице холодно. Наконец, облака отраженных форм жизни поднялись вверх. Коварное небо было закрыто, но каждая частичка внутреннего тепла планеты оказалась в ловушке.
Минда гадала, правда ли это или просто какой-то миф о сотворении мира. Но тихие слова были успокаивающими.
— Моя родная агломерация находится рядом с разрушенным городом. Немного похоже на это. Руины — это старый город, существовавший до оккупации. Он назывался Па-рис. Вы знали об этом?
— Нет. Это, должно быть, замечательное место.
Она обнаружила, что добралась до флиттера. Она так замерзла, что даже перестала дрожать. Было почти уютно.
Она не могла лежать на земле. Но нашла способ использовать обломки флиттера, застрявшие во льду, чтобы держаться на ногах, не опираясь ни на что. Через некоторое время ей стало легче держать глаза закрытыми.
— Ваше тело теряет способность к самообогреву. Вам необходимо найти внешний источник тепла. Вы скоро потеряете сознание...
— Я учусь в восьмом классе, — прошептала Минда. — Знаете, каждые два года приходится менять группу. Но меня выбрали в новую группу. Мне пришлось пройти тесты. Мою лучшую подругу зовут Джану. Она не смогла пойти со мной. Она все еще на Земле... — Она улыбнулась, подумав о Джану.
Она почувствовала, что ее шатает. Заставила себя открыть глаза, на ресницах затрещал иней. Увидела, что красивый, посеребренный пейзаж вокруг нее меняется. Она падала. Казалось, это больше не имело значения; по крайней мере, можно позволить расслабиться ее ноющим мышцам.
Чей-то голос позвал ее: — Всегда берегите свое внутреннее тепло. Это самое важное, что у вас есть. Помните...
Что-то было не так с серебряным призраком, она увидела это сквозь сверкающие кристаллы льда.
Призрак распался на части. Его серебристая шкура отклеилась и превратилась в полуразумное одеяло. Одеяло неуклюже упало на мерзлую землю и поползло к ней.
Она отпрянула, испытывая отвращение.
То, что осталось от призрака, представляло собой массу чего-то похожего на органы и пищеварительный тракт, малиновое и фиолетовое, пульсирующее и корчащееся, уже сморщивающееся и темнеющее. И в центре обнаружилось нечто похожее на человеческое тело, подумала она, скользкое от бледно-розовой жидкости и свернувшееся, как зародыш. Но оно тоже быстро замерзало.
Вокруг затихающих организмов на короткое время испарился замерзший воздух Снежка, образовав клубящийся туман. А дремлющие обитатели Снежка наслаждались бурным ростом: теперь это были не просто похожие на лишайники наросты и отдельные цветы, а своего рода миниатюрный лес, деревья, пробивающиеся сквозь лед и морозный воздух, тянущиеся к черному небу. Минда видела, как переплетаются корни, пробираясь сквозь трещины во льду в поисках тепла на более глубоких уровнях, возможно, даже жидкой воды.
Но не прошло и нескольких секунд, как все было кончено. Тепло, которое призрак копил в течение неизвестной ей жизни, было потеряно для равнодушных звезд, и маленький местный лес замерз на месте еще на одно тысячелетие покоя. Затем воздух снова покрылся инеем.
