— Я начала с разрыв-травы! И вот не знаю, какую лучше выбрать, — любимица отца попыталась объяснить происходящее.
— Ты всегда говорил, что её не существует. Что всё это, сказки... А вот у этого доброго человека её аш двенадцать видов, — отрешенно, не отрывая глаз от лотка, продолжала рассказ Люба.
— А еще мне до вечера надо успеть купить глину с могилы утопленника выбрать пепел с пожара и найти кусок от веревки висельника. И... не забыть достать живой и мертвой воды, — помахав пальцем, произнесла девушка, вспоминая перечень предметов.
— Кстати, — девушка повернулась к темным личностям, переминающимся с ноги на ногу. — Живая вода должна быть позапрошлогодней.... А еще...
— Лучше всего Вам подойдет вот эта травка с желтенькими листочками, — торговец снова обратил на себя внимание, перебив дочку купца.
— У нее приятный запах и красивая окраска. Настойка на листьях этой травы увеличивает Вашу силу на двадцать процентов, ловкость на тридцать, а вероятность нахождения сокровищ на все пятьдесят. Более того после удачного поиска клада её можно использовать для общения с молодыми людьми. Она повышает привлекательность в два раза, красоту в пять, а вероятность найти жениха в десять раз,... — красноречиво пел соловьем травяных дел мастер.
Где-то вдали, со звонницы каменной церкви Максима Блаженного ударили в большой колокол, и поплыл над улицей и соседними теремами редкий и мрачный звон.
Внезапно заскрипели ворота. Двери открылись, и во двор заехала повозка. На ней сидели четверо стрельцов и дьяк. По цвету одежды и форме шапок прибывших гостей Прохор узнал представителей разрядного приказа.
От дурного предчувствия у него нехорошо заныло сердце.
— Этих-то чего принесло? — недовольно подумал Коробейников.
Дьяк соскочил с подводы и подошел к Прохору.
— Ты будешь, купец Коробейников? — он произнес громко, осматривая двор и сразу безошибочно определяя хозяина.
— Я...
— Прослышали мы, что Алешка Воронцов у тебя живет, — фискал зло оскалился и, как цепной пес, выдавил из себя очередной вопрос.
— Здеся, — купец предчувствуя беду, внезапно заволновался.
— Велено с ним за кладом ехать, — деловито произнес представитель власти, оглядываясь по сторонам. — Чтобы всё было по закону! По порядку... Секретность соблюдать надо опять же... — "тайное дело". Да и от лихих людей охрана.
— Священника уже вижу, выбрали, — он кивнул и показал на попа по-прежнему читавшему молитвы. — Молодцы! Защита от нечистого это первое дело. — Наложив на себя крест, быстро осмотрелся по сторонам. — Хотя одного, может не хватить!
— Кстати! — усохший, иконописный лик законника скривился в колючем, немом вопросе. — Остальные людишки? Они кто? И что, тут делают? — Он начал задавать вопросы жестко — как в пыточной. — Про скрытые ценности уже знают?
— Мир сошел с ума, — подумал Коробейников.
В вопросе дьяка он почувствовал большие неприятности. Ситуация становилась непонятной. А человек, заваривший её где-то бегал и даже не ощущал приближения грозы.
— Ну, Ляксей!.... Ну, будущий родственничек! Будешь ты у меня компаньоном! Как же!— в голове понеслась лавина недовольных мыслей. Сердце напряженно застучало. — Клады он видите ли мешками будет искать...
— Где его черти носят? — вскипев самоваром, прокричал Прохор. — Найдите его...
— Так, он, в посольском приказе, — Федор ответил за всех, вынырнув откуда-то из-за спин собравшихся зевак.
— А туда-то его, зачем понесло? — купец воскликнул снова и удивленно посмотрел по сторонам.
— Ну,... и зачем он туда пошел? — дьяк переспросил, ехидно поглаживая козлиную бородку.
— Говорит международные отношения налаживать... С каким-то иноземцем решил встретиться! Бизнесом кличут — не моргнув глазом, пояснил слуга.
* * *
Мефодий Никитин — думный дьяк разрядного приказа, сосредоточившись, сидел за столом. Он составлял итоговый отчет по снабжению фуражом конюшен царского двора. В очередной раз, пересчитывая цифры, он никак не мог свести концы с концами. По всем документам выходило, что проклятые коняги съели овса в три раза больше в том месяце, нежели в этом.
Счетовод взял лист бумаги, обмакнул в брюхастую чернильницу обкусанное гусиное перо и принялся считать снова.
— Нет! Это не лошади! — через некоторое время вслух возмутился дьяк. — Это свиньи какие-то! Это же надо столько сожрать овса! — Он перевел взгляд на стену. Облизал от напряжения губы. Внимательно осмотрел затертую трещину на стене. Начал моргать и представлять, как лошади с волчьим аппетитом поглощают заготовленные корма.
— Такими темпами они всю казну по миру пустят, — недовольно подумал Мефодий и почесал затылок. — И вообще! Невозможно всё правильно посчитать без бумаг, которые до сих пор не принес, этот вор, подьячий Степка Михайловский. Ждешь его с утра, а его где-то носит. — Никитин вслух высказал своё недовольство и в гневе бросил гусиное перо на стол.
— Вот сена, например... скормлено столько — сколько всегда, — дьяк снова посмотрел на цифры Провел рукою по волосам, прикусил губу. Затем не торопясь сверил расход и приход. — Ну да! Всё правильно... Соломы израсходовано — тоже как обычно, — чинуша подытожив числа, пробежался глазами на бумаге. — А вот овес! Будь он не ладен! Никак не сходится.
По казенным бумагам прослеживалась либо ошибка в расчетах, либо чье-то воровство. Никитин достал новое перо. Мокнул его в чернильницу.
— Если это воровство? Кое... скорее всего только новый конюх мог учудить. У него улыбка — подозрительно хитрая. В пыточную бы его надо — сразу всё откроется... Что знает — расскажет и что не знает... И даже, что думает. На дыбе-то — оно быстро всё вспоминается... А если это ошибка? — то! — Дьяк надолго задумался, просчитывая возможные варианты. — Волки проклятые — эти царедворцы. Совсем меня позапутали.
Легкий стук в двери прервал нить его важных размышлений. Противно заскрипели петли. В рабочую комнату протиснулся Степка Михайловский.
— Тебя где всё утро носит, лиходей? — Мефодий вместо приветствия сразу решил взять быка за рога. — Аспид! Ты в курсе, что если я не закончу отчет по государеву делу до завтра то...
— Виноват, задержался на службе — по очень важному случаю, — подьячий зажал бороду в кулак, начал оправдываться.
— Мне из твоей вины — шубу не шить! — дьяк закричал на подчиненного, выпучив глаза. Перо буквально выпрыгнуло из рук. — И какое — такое важное дело может отвлечь тебя от составления отчета по расходу кормов в царской конюшне!— Ответь-кось, строка приказная... Что может быть важнее ЭТОГО? — Чиновник гневно схватился за тяжелую чернильницу. Начал двигать её по столу. — На дыбу захотел? Признавайся, ирод — по бабам всю ноченьку шлялся? Добегешся нехресть — в кипятке сварю!
— Возвратился заштатный дьякон Никон, — виновный опустив глаза в пол. Сделал вид, что поправляет крышку медной чернильницы, висевшей у него на крученом пояске. Собрался с духом и начал оправдываться. — Он ездил с мелкопоместным дворянином Алешкой Воронцовым за кладом.
— И что такого произошло за три дня, пока они отсутствовали? — Дьяк строго свел брови. — Они кого-то забыли? Передумали ехать? Или повернули обратно на половине пути? А может быть Никон опять, что учудил по велению Господа нашего? — Мефодий вспомнил Никона и поморщился. Этот "раб Божий" был просто помешан на борьбе со всякой ересью. Он во всём видел происки нечистого и действовал чересчур фанатично даже для служителя церкви.
— Они благополучно добрались куда надо. — Степка виновато стал водить носком сапога по полу. — С помощью карты отыскали клад. Выкопали его и привезли в Москву. Не останавливаясь, сразу поехали в приказ. А потом...
— Странно как-то? — дьяк перебил Михайловского. — Как-то быстро они возвернулись! Намедни Офонасий сказывал, что они не обернуться меньше чем за седьмицу. Дьявольщиной попахивает?
— Никон уверяет, — подьячий скрестил пальцы на ладони. — Что все действия по изгнанию нечистого были проведены правильно. Местность в округе пяти саженей от клада окропили святой водой. Всю дорогу от дома до сокровищ читали молитвы. Ехали строго по прямой. За все время поездки ни разу не остановились и не оглянулись. Практически не говорили между собой и даже не матерились, а также...
— Хорошо — хорошо. Ну, выкопали, там, чего-то! Ну, привезли... И что такого? Первый раз, что ли клады в приказ доставляют? — дьяк снова перебил, не дослушав до конца рассказ Степана. Потихоньку он начинал закипать, раздраженный тем, что вынужден тратить время на, что попало. — По-быстрому оценили находку, забрали нужную долю в казну. Из того, что немного осталась, отдали нашедшему. И, всё! Что непонятного в этом деле? — сломанное перо улетело в сторону рассказчика. — Ты мне лучше скажи — почему ты задержался? У меня часу тары-бары разводить с тобой нету. Каждое мгновение на вес золота. Дело государево ждать не может!
— Так я и говорю, что ценность клада не удается определить, — как не в чем не бывало оправдывался подьячий.
— Как это не удается? — дьяк с силой ударил по столу ладонью.
— Монеты там обнаружены старинные, неизвестные, невиданные ранее, — Степка выпучив глаза и коротко доложил суть дела. — Поспрашивали знающих людей. Показали иноземцам с Кукуйской слободы. Даже менялу с рынка приводили. Никто никогда не видел таких монет... И метал непонятный: серебристо-белый и легкий...
— Может быть это не деньги, а что-то другое? Талисманы или обереги какие? А может ещё, что?— Мефодий прищурившись, заинтересовался.
Оба замолчали на какое-то время. Каждый подумал о своем.
— Послушай-ка, друг ситцевый! — дьяк заволновался внезапно. — А вы мероприятия по защите от сглаза и порчи точно все правильно провели?
— Я же глаголю... — Михайловский перечислял с упоением. — Не доходя клада, очертили три круга. В каждом из них не останавливаясь прочитали два раза молитву на отогнание злых духов. Три раза пресвятой Богородице "Всецарице". Три раз от зла, от врагов и порчи и ещё...
— Ладно,... ладно! Не глухой, услышал, — Мефодий замахал руками, не дослушав до конца Стёпку.
— Поэтому и задержался, что непонятно, сколько взять в казну, а сколько отдать Воронцову, -подьячего было не остановить. Он как пулемет выплевывал информацию о необычном событии, произошедшем утром в приказе.
— А он сам-то, что говорит? Что хочет? — высокое должностное лицо еле успело вставить свою фразу.
— Тоже забавная история... — дьякон подошел к длинному столу начальства и слегка оперся на него. — Готов отказаться от клада, если в бумагах укажем, что тот цены неопределенной... То есть — бесценный, — произнес подьячий и посмотрел на дьяка, ожидая от него реакции на произошедшее.
Никитин задумался, уставившись пустым взглядом в свои отчеты.
— Ну, что же — решение правильное, богоугодное. Раз он так хочет — пусть так оно и будет, — через некоторое время выдал итоговый вердикт думный дьяк. — Все бы так поступали как этот Воронцов. А то найдут непонятно, что, спрячут и выбивай из них потом всё это каленым железом, — он взял паузу, вспоминая похожие случаи.
Подьячий видя, что гроза миновала, тоже позволил себе немного расслабиться. Он выпрямил плечи и поднял голову.
— Только мне интересно? А зачем ему это надо? — Мефодий посмотрел на Степку и хитро прищурился.
— Хочет похвалиться друзьям о добром деле, которое совершил. — Мелкий клерк снова съежился. — Также расскажет своим детям — о кладе, каких белый свет не видывал! Говорит, уважать за это будут. Вспоминать добрым словом будут впоследствии.
— Да... странный он, — задумчиво произнес Никитин. — Про детей — так вообще сильно сказал... Кстати, а ты узнал кто он такой? Откуда его нелегкая принесла?
— Он единственный сын мелкопоместного дворянина Василия Воронцова. Остался сиротой с двенадцати лет. До прошлого года проживал с родной теткой в Новгороде. Два месяца назад получил в завещание вотчину на триста десятин земли, от родного брата отца. Сейчас туда и направляется, — дал объяснения подьячий.
— Ну, вот и ехал бы... Чего он по Москве шляется? — Мефодий заинтересовался, не понимая поведения Воронцова.
— Говорят, что в гости к купцу Коробейникову приехал. Дела купеческие вести хочет...
— Говорят, что кур доят, а коровы яйца несут, — подьячего снова перебили. — А вообще странно всё? — задумавшись, произнес Никитин и забарабанил пальцами по столу. — Ты глядел его документы?
— Да,.. всё в порядке, — Степан, замахав головой в ответ.
— Всё равно... Что-то здесь не так? — дьяк повернул голову в сторону и задумчиво уставился в окно. — Как будто по воде вилами писано! Не могут людишки отказываться от бесценного клада просто так! Хитрит он, знамо дело.
На несколько минут в помещении стало тихо.
— Слушай, а когда у нас очередной смотр владельцев вотчин и поместий? — через какое-то время, думая о чем-то своем, спросил дьяк.
— Так, весной, через две недели, опосля Пасхи, — не понимая его, заморгал глазами Михайловский.
— Ещё интереснее... — опять взяв паузу, задумался Мефодий.
— А он знает о том, что в нем участвует? — сформировавшееся идея окончательно сформировалась в голове чиновника.
— Нет, не говорили. Он же во владение ещё не вступил.
— Так ты сообщи ему радостную новость... А то землицу заполучил, а от службы бегает. Непорядок, — возбужденный от принятого решения дьяк радостно встал из-за стола.
— Значит, расскажешь ему о сборах. Пусть едет к себе в деревню и готовиться к будущей военной жизни. И в назначенный срок чтобы явился, как положено: конно, людно и оружно... А если не явиться.... Или что-то не так, — глаза дьяка зло сверкнули. — Ну, ты знаешь, что в таких случаях с ним будет.
— Кормилец, так у него не вотчина, а одно название! Одни бабы да старики с детьми малолетними. Староста недавно письмо прислал. Голод у них великий от засухи. Уже овес всей деревней едят, — попытался хоть как-то защитить молодого помещика подьячий.
— Теперь это его головной боль. А то видите ли заняться ему нечем... Ходит — бродит по городу... Клады бесценные ищет, — произнес дьяк, довольно потирая руки.
— А теперь по поводу тебя и овса...
— Слухаю правым ухом! — Степка деловито прокашлился, развернул грамоту и приготовился записывать указания начальства.
— Неслух! — дьяк вновь превратился в берсерка. — Обоими слушай! — Он вскочил, громко сдвинув тяжелый дубовый стул руками. — И зри не в оба, в три глаза. — Тебя, душу чернильную, где всё утро носит? Сколько можно ждать?
Глава 8.
Опять темно...
Снова связан...
Вновь сильно болит голова...
И самое обидное, что абсолютно не помню, как я сюда попал...
Лежу на холодном полу. Попробовал пошевелить руками, ногами. Безрезультатно. Спеленали добросовестно. Начал вертеть головой. Неудобно. На голову одет мешок. Тяжело дышать и ничего не видно.
Елозя плечами и завязанными спереди руками, попытался стянуть мешок с головы. Не получается. Перекатился из стороны в сторону, желая найти стену, чтобы упереться в нее. Не удалось...
