Наемничья банда Рысь

— Ну, Годо, до новых встреч, — я протянул ему руку. — Береги себя.

— Удачи Рюрик. Помни свое обещание. — пожал он ее и усмехнулся в бороду. — Хотя я и так знаю, что ты его никогда не забудешь.

Я лишь улыбнулся и склонился к малышке.

— Эрика, мы скоро вернемся. А до тех пор береги своего отца. И кормить его не забывай, своим фирменным блюдом, — я подмигнул, а малышка прыснула со смеху.

— Иди уже! — возмутился кузнец. — Учит он тут еще!..

Хоть мы и прощались, но настроение было совсем не грустное. Мы знали, что еще сюда вернемся. Но будет это через несколько лет, не раньше.

Закинув мешки на плечи, мы выдвинулись в путь. Идти нам предстояло пешком, оставив лошадь и телегу кузнецу, ему они принесут больше пользы. Дорога наша лежала в город, тот самый в котором когда-то продавали оружие кузнеца. Там мы надеялись вызнать о каком-нибудь караване, идущем на юг, к морю, к несуществующей ныне республике Ранделл, и присоединиться к нему. Идти весь путь пешком совершенно не хотелось, а вот подработать охранником при караване было и прибыльно, и часть пути в повозке провести можно будет, да и спать надежнее.

Дорога до города предстояла долгая. Шли мы медленнее, нежели раньше с повозкой, пусть и двигающейся со скоростью человека, но зато везущей весь груз. Нам же приходилось нести все на себе, что очень замедляло. У Годо мы подобрали под себя индивидуальные доспехи, и теперь часть их были уже одеты, распределяя груз по всему телу, а часть, вместе с походными плащами, покрывалами и всякой всячиной, находилась за спиной. Я шел в плотной кольчуге поверх тонкой хлопчатой рубахи и в своих эффектных наручах, полностью дособранных кузнецом. Девушки поступили примерно также, надев свои панцири и поножи. Катану я, вложив в ножны, прижал рюкзаком к спине, а копье привесил к нему сбоку, чтобы в любой момент выхватить. А вот Коре с Марой в этом плане повезло меньше, им приначивать к боковинам мешков пришлось не только шпаги и даги, полюбившиеся им в последнее время, но и луки с колчанами стрел. Еще при сборах у нас встал вопрос, как нести луки. Ведь держать их все время нагруженными нельзя, а собирать в случае опасности долго. Однако паранойя, главнейший защитник любого путешественника, выбрала сторону безопасности, послав на все четыре стороны жабу, радеющую за сохранность оружия, и тем самым решив все за нас. Теперь обе девушки, ощетинившись подобно ежам, представляли довольно забавное зрелище. Мешки на их спинах были хоть и не особенно тяжелы, зато довольно пузаты, закрывая сзади и спину, и плечи красавиц.

Ближе к вечеру, когда обыденная днем летняя жара уже спала, мы добрались до врат. В пути нам не повезло встретить ни одну идущую на ярмарку телегу — все они стремились в город утром, к открытию, а мы на тракте оказались много позже, встречая идущих лишь обратно. Очередь у ворот также успела за день рассосаться, потому внутрь города мы прошли без каких либо проблем, только лишь расставшись с парой монет в пользу пьяного благополучия честной и беззаветно охранявшей город сей от врагов стражи. Народу в городе было много, но большинство были купцами да крестьянами, приехавшими из окрестных сел и городков, и теперь спешивших либо занять места в трактирах, либо скорее отправиться в сторону родной деревни. Последние собирались ворот в большую группу, объединявшую жителей многих сел. Учитывая, что каждая деревня для безопасности отправляла по десятку человек с возом, толпа, собирающаяся у выезда из города, достигала размеров небольшого наемного отряда. Это была их лучшая защита от небольших банд разбойников, мало кто осмелится напасть на такую ораву. Ну а от того, кто бы напал, их все равно не спасла бы и армия. Оставшиеся в городе крестьяне оседали не меньшими объединенными группами в самых дешевых тавернах бедного квартала города. Купцы же разбредались либо по родственникам, либо по постоялым дворам в торговых районах, где можно было ночевать, во сне не особенно опасаясь за свою жизнь и кошелек. Наша дорога лежала туда же. Таверна, в которую мы направлялись, была той самой, в которой мы некогда обедали. Не просто так ее нам старый кузнец еще указал.

Добравшись на место и сняв одну комнату на троих, больше просто не было, мы вернулись в зал поужинать. Денег, не растраченных еще с прошлого года, немного оставалось, потому стоило хоть немного отметить начало нашего путешествия. И хорошие, мясистые кусочки утки и местное пиво, неплохо справились с этой задачей. Расположившись с краю за одним из длинных столов, стоящих близко к лестнице на второй этаж, мы успели и наболтаться, и наслушаться всего и обо всем. На нас была обыкновенная одежда, оружие и доспехи остались в комнате, и никто не мог заподозрить в нас наемников, а потому к нам были добродушно настроены и купцы, устроившиеся на ночь в этой же таверне, и местные обыватели, пришедшие как обычно на кружечку чего интересного. Напротив меня устроился какой-то торговец, назвавший свое ремесло свободным товарообращением. Как он нам поведал, будучи в весьма хмельном состоянии, он ездил по окрестным городам и княжествам и занимался скупкой всего, чего только поприбыльней, как он слышал, можно продать в следующем. Тяжесть своей работы он расписывал особенно красочно. Постоянно приходилось добывать информацию, ее "анали-ик-изировать! И раздумывать!", вычислять обманщиков и конкурентов, и многое, многое остальное, половину из чего я, за охмелевшим языком его, даже не разобрал. В конец торговец упился совсем и попытался наладить контакт с моими девушками. Само собой телесный, ведь связать несколько разумных слов воедино ему уже представлялось невозможной задачей. Он, дрожащую рукою, потянулся в сторону Мары, сидящей ближе всех с его стороны стола и, явно не рассчитав свое усилие в стремлении достать до ее попки, упал с табуретки, так и не притворив в жизнь своего с трудом подготовленного плана. То, что после падения он больше не встал, заставило меня немного побеспокоится, не сильно ли я под столом толкнул его седалище, но, раздавшийся через пару секунд оглушительный храп, совместно с взрывом хохота окружающих, мгновенно привели меня в прошлое благодушное настроение. Местный костолом, исполняющий не веселую (или наоборот?) функцию успокоителя общественности, с кивка хозяина подхватил не к месту заснувшего постояльца и потащил его наверх, в его комнату.

— Счет ему завтра выставят наверняка не малый, — Произнесла, задумчиво глядя вслед поднимаемому телу, Кора.

— Все равно меньший, чем он мог бы получить, если б не упал, — добавила ее сестра, поправляя маленькую кожаную плеточку, аккуратно примотанную к поясу. Наверное, мне бы стоило судорожно сглотнуть от такой ученицы, но я лишь улыбнулся.

Позже мы пообщались с еще парой местных, рассказывавших нам о том да сем. Слово за слово, с учетом болтливости и, как ни странно, некоего добродушия местного народа, у меня сложилась довольно точная карта местности вокруг города. К вечеру, когда большая часть гостей ушла, я, отправив девчонок спать, подсел к хозяину за стойку. На вопросы о собирающихся караванах все вокруг лишь разводили руки, и он оставался моей последней надеждой на сегодня. Людей в зале осталось уже маловато и вот-вот будет объявлен сигнал о закрытии заведения на ночь, а потому хозяин в ожидании скучал последние минуты за стойкой, занятый стандартным делом всех трактирщиков — протирая стаканы и кружки.

— Можно ли мне пива, хозяин? — я положил на стойку пару монет.

— Конечно, отчего бы и нет,— добродушно улыбнувшись, он одним плавным движением сгреб монеты.

Вытащив с полки снизу новую кружку, он развернулся к бочонкам. Повернулся обратно он уже сдувая с пива пену. Я взял кружку и сделал большой глоток. Не знаю как в других тавернах города, но по поводу этой прав был кузнец, пиво здесь очень даже неплохо. Посмаковав его еще немного, я обратился к вновь вернувшемуся к протиранию кружки хозяину.

— Хорошие здесь места. Вокруг война, а здесь спокойно.

— Да где же спокойно! — фыркнул он. — Три года мятежники уже воду по всем городам вокруг мутят. А в прошлом году даже попытались атаковать замок нашего лорда, Черный Клык. Хотя слава Всевышнему Свету пронесло, отбили, но так никого из заговорщиков найти и не смогли.

— А пытались?

— Да еще как. Солдаты лорда Нойера прочесывали округу потом не менее полу года.

— Плохо они ее прочесывали, раз никого не нашли, — хмыкнул я.

— И то верно, зато на другую напасть нарвались. Говорят, наткнулись на горцев. А с ними война у них давняя. У моего троюродного брата хозяйство в Лундридже, городке на север от нас. Он говорил, что с тех мест к ним много пришло переселенцев, чьи деревни в стычках их были сожжены.

— Не до мятежников явно им стало. Сейчас-то как, свободны дороги?

— Наоборот, дороги теперь только хуже стали. Раньше по ним патрули от города к городу ходили, нововведение нашего лорда. А теперь они все на аванпостах в горах, ожидают подвода продовольствия и снова в бой.

— Как же теперь ходить то честному человеку? — наигранно возмутился я, честным человеком, страшащимся дороги, я вроде как не был.

— А как крестьяне, что сегодня с ярмарки уезжали — огромной толпой.

— Всегда есть шанс, что при нападении выстрелят не в тебя, а в соседа?

— Если уж на такую ораву нападут, то и в соседа выстрелят, и тебя потом заколют, — поддержал мою шутку трактирщик.

— Совсем ты, хозяин, говоришь безрадостные вещи,— вздохнул я.— Где ж теперь такую ораву найти то?

— Да завтра поутру на запад двинется еще одна группа крестьян. Вроде как я слышал лиг двадцать пройдут вместе, не меньше. А там уже по своим деревням разбегутся.

— Лиг двадцать? — я задумался. — Это треть пути до Крэрривиля, если не ошибаюсь.

— Ну, где-то так. Правда тракт его огибает с юга, потому идти туда еще дольше придется.

— Эх, далековато... Да и в одиночку... — я сделал еще один большой глоток и увидел дно чашки.

— Еще? — с улыбкой глядя на меня, допивающего последние капли спросил трактирщик.

— Нет, думаю на сегодня хватит, — отрицательно помотал я головой. — Лучше расскажи, не слышал ли ты о караванах на юг, собирающихся где-нибудь рядом?

— На юг, говоришь... — трактирщик задумался. — Сложно сказать. Через наш город точно никто туда идти в ближайшее время не собирался.

— Это плохое известие... — вертя в руках пустую чашку, протянул я.

— Поверь не настолько,— неожиданно хохотнул он.— Прямо на юг от города начинаются болота. Дорога там, бывает, исчезает под разлившееся без какого-либо повода водой, и путник, попавший в такое озеро, рискует оказаться далеко в трясинах. Так что любой нормальный караванщик знает, что хода в те леса нет. А если и идет, то либо совсем голова плохо работает, либо мест здешних не знает.

— А что по поводу соседних городов? Не слышал ничего стоящего?

— Про другие города не знаю, но что точно, через неделю от Иронского перекрестка, что в полу дне пути от замка лорда, отходит караван. Раньше им заправлял старый Дуаров, но годы отправили его в светлое небо, да светла его там будет дорога. При нем они, помнится, от замка всегда отправлялись к побережью внутреннего моря. Шурин мой с ним в тёплых отношениях был, всегда ездил с ним выпить перед отправлением, пока на горцев не нарвался, и ему свет дорогу в небе пусть осветит. — Трактирщик, явно человек набожный, осенил себя святым знаком — словно поднявшей крылья птицей, от одного плеча к животу и обратно к другому.

— А теперь кто возглавляет этот караван?

— Говорят, сын его, Варривер, перенял дело отца и теперь обходит его знакомых, чтобы наладить связь уже самостоятельно.

— А они не уйдут раньше или вообще в другую сторону?

— Это вряд ли, — вновь хохотнул он. — Градоправитель периодически вместе с этим караваном высылал весточку своему брату в графство Суар. А с месяц назад он даже устроил праздник по случаю свадьбы своего племянника, даже подарок большой ему приготовил.

— И правда, не может же курьер отправиться без груза. — улыбнулся и я. — А он его еще не отправил?

— Нет, отправка планируется только третьего дня. Но идти с ними не советую, они берут с собой охрану, человек тридцать, и всегда гонят всех прибивающихся к ним болтами.

— Мда... Опасные ребятки, — покачал я головой.

— Здравомыслящие! — указуя перстом в небо, медленно произнес трактирщик.

— А были случаи? — вскинул я бровь.

— Какие? — не понял он.

— Заставившие их быть подобно "здравомыслящими", — повторил я его жест.

— Были. Давно, но случалось.

— Ну, значит пойду сам, — улыбнулся я, и, несильно хлопнув мучимой чашкой по столу, начал подниматься. — Ну засиделся я что-то. Пора и честь знать. Спокойной ночи и спасибо за беседу. Хорошее все-таки у тебя пиво, хозяин.

— Лучшее! До завтра, — махнул мне хозяин и пошел вместе с охранником выпроваживать последних двух гостей.

Я поднялся с бочки, заменяющей здесь барный стул, и, медленным, слегка нетвердым шагом, побрел к лестнице на второй этаж. Опьянеть себе сильно я не позволил, ограничившись не только в последней кружке, но и во всех, оказывавшихся у меня в руках ранее, но легкая истома и помутнение все равно были. Сказывалось долгое отсутствие любого алкоголя в рационе. Да и по правде сказать, тело было не способно воспринять много. В этом мире ничего серьезнее забродившего вина местные не знали, а потому и устойчивость к алкоголю у них была много хуже.

Встав на первую ступеньку лестницы, сделанной из какого-то темного дерева, я оглянулся к залу. Просторное помещение, в котором располагалось с десяток столов, было довольно уютным местом. Два камина, один, видневшийся из кухонного прохода, а второй с противоположной стороны, неплохо прогревали помещение зимой. Хотя казалось бы, от количества народа, собиравшегося тут по вечерам, все и так пылало жаром. Стены из камня, покрытого известкой, освещенные десятком свечей, мсляных ламп и каминами, казались даже вечером не мрачно-темными, подобно казематам, а скорее по-деревенски светлыми. По два не крупных окна с двух сторон от кухни и поднимающейся через стенку от нее темной лестницы, весь вечер были распахнуты, давая приток свежего воздуха. Сейчас трактирщик довольно резво ходил и закрывал их, пока его помощник, поддерживая двух набравшихся гостей под руки, освобождал помещение. "Может и до дому их доведет" — пришла мне в голову неожиданная мысль, когда я посмотрел на эту картину. Стоило появиться такой мысли, как один из посетителей, жестко удерживаемый от падения под лоток, совершенно "случайно" приложился лбом к дверному косяку. — "Хотя может и нет". — Я усмехнулся, и, развернувшись, стал подниматься дальше. Четырнадцать ступенек отделяло меня от длинного изогнутого коридора второго этажа. И еще десяток шагов до двери моей комнаты.

Второй этаж таверны очень напомнил мне простенькие дорожные гостиницы моего мира. Шесть небольших гостевых комнат (довольно большое заведение ведь) и две хозяйские, побольше. Массивные двери "номеров", небольшие и сейчас плотно прикрытые, располагались и прямо по коридору и в обратную сторону от лестницы. Здесь света уже не было. В таких же небольших, как и на первом этаже, оконцах, уже с полчаса можно было различить лишь звезды да облака их закрывающие. Единственным ориентиром, кроме слабого света с первого этажа, служили полосы света из-под дверей на полу, через раз появляющиеся по всей длине коридора. Несмотря на поздний час, многие в своих комнатах еще не спали. Я добрался до второй после поворота двери и, постучав, вошел. Девушки, лишь окинув меня взглядом, продолжили заниматься своими делами, Кора что-то выкапывала в мешках, а Мара готовила постель. К их, и моей заодно, совести надо упомянуть, что оружие при этом у них было буквально под рукой, и войди вместо меня кто другой, его бы встретила обнаженная сталь. Паранойя — такая паранойя...