Книга четвертая. Корректор реальности.

— Помначкар Шевелитько! Приглядывайте, товарищ сержант, за этими товарищами. Не нравятся они мне что-то...

Шевелитько закоченел и начал скрести ногтями по кобуре нагана.

-Ну-ну... это лишнее, товарищ сержант! Просто присмотрите за товарищами... я быстро.

Наконец все вопросы пропускного режима были решены. Суровый помначкар пропустил моих гостей, втайне сожалея, что не пришлось тут же, у КПП, шлёпнуть гадов из теплого нагана. Гады шли за мной, каменно сжав челюсти и нахмурившись. Над нашей группой явственно витал суровый дух Устава гарнизонной и караульной службы и железной армейской дисциплины. Идущие навстречу военные невольно переходили на строевой шаг.

На ходу бросив стоящему у калитки в заборе часовому: "Эти двое со мной!", я завел своих гостей на территорию особо режимного объекта.

-Ну, Дедку! А вот теперь давай и почеломкаемся! Теперь уже можно, это наша территория!

-Не буду я с тобой челомкаться, салага! Как был ты вражьим змеем подколодным, так и остался! А еще друг называется... Ты чего нас позорил на КПП?

-А ты и не догадался? Я не вас позорил, я вам репутацию любимцев части создавал! Тех, кого начальство гнобит, все любят и жалеют! Вот посмотришь — вам в столовке самые лучшие куски буду доставаться, и борщ со дна котла, погуще да посмачнее!

Дед немного оттаял и заржал.

-Ну, ты и артист, Салага! Просто комик! Как ты там нас строил! Я даже испугался — а вдруг я и на самом деле опоздал?

-Здорово, Каптенармус, здорово! — мы обнялись. — Кильки-то, пряного посола, привез? Нет, правда? Вот и замечательно! Будет чем закусить... Ну, давайте, располагайтесь пока. Андрей, живо накрывай на стол! Гостей кормить надо... Тогда и поговорим.

Разговор получился долгим, до самого ужина в столовке части. А Деда я и не обманул, получается. Ласково поглядывая на него темно-карими украинскими очами, подавальщица Оксана притащила Деду аж две котлеты, а мне — всего лишь одну. Да еще и принесла миску вкуснейшей квашеной капусты с мочёными яблоками. От щедрот, значит! Чувствую — раскормят мне девчата Деда, погубят пластуна — как он теперь на отросшем пузе пресмыкаться-то будет?

* * *

Оказалось — ничего подобного! Старого пластуна лишней котлетой не испортишь. Ишь, как он ловко канул в траве, истинно — Чингачгук — Большой змей! Пора и мне...

Шел восьмой день войны. Воскресенье, между прочим, можно сказать — работаем без выходных... Задание на юге мы выполнили довольно легко и особо не заморачиваясь. Что для меня, честно говоря, было немного удивительно. Впрочем — армейский бардак, он и у немцев бардак... В общем, к Львову мы не полезли. Там захваченные запасы горючего немцы уже успешно перебрасывали в передовые базы обеспечения. Да и население там, мягко говоря, не очень дружественное... Резать еще и местных националистов нам было некогда.

Поэтому нас тихо и скромно перебросили поближе к Ровно. Там мы и оторвались на все сто. Быстро установив расположение передовой базы снабжения немецких войск, мы наметили несколько площадок для наблюдения и стали изучать бьющую ключом тыловую жизнь викингов из группы армий "Юг". Жизнь просто бурлила. В том числе — в трубах, заливающих горючку в автобензоцистерны немецких батальонов снабжения. Поэтому большого выбора вариантов как бы и не было. Чем проще, тем оно и надежнее. Единственно чему я уделил особое внимание, так это маршруту отхода. Тут нам ошибаться нельзя, опасно чреватостями будет...

-Ну, что, Дед? Возьмешь гадов?

-Как дунуть-плюнуть... Ты только патроны заряди. Вон, видишь? Еще двенадцать наливняков тащатся. Подождем, пока они в очередь встанут, тогда всех разом и накроем, чего зря стрелять-то. А то гоняйся потом за ними.

Я передал Деду две обоймы накачанных огнем патронов, и Дед, как я уже сказал, большим змеем скользнул на присмотренную им позицию. А мы приникли к биноклям. Благо — отрофеились уже...

На расстоянии километра в два все было видно просто отлично. Закачанные под пробку автоцистерны какой-то солдатик с флажками отгонял от соски. Колонна стоилась на выезд. Нетерпеливо гудя, пустые машины толкались у заправочных шлангов. Пора вроде?

Да, пора. Часто ударили выстрелы винтовки Деда. Над базой снабжения вспух огромный, красно-багрово-черный клуб даже не взрыва... Нет, это больше всего напоминало извержение проснувшегося с бодуна вулкана! Живых там, в этом ревущем огне, остаться просто не могло.

-Все, ребята, сворачиваемся! Пошли, пошли! Быстро ко мне!

Дед плюнул на маскировку и подбежал, загоняя очередную обойму в свою прожорливую винтовку. Ему уже много пришлось пострелять, жалоб, что характерно, со стороны противника пока не поступало... Я мельком окинул взглядом свое воинство и, в четыре прыжка, перенес группу на заранее выбранную лёжку.

-Обед, тунеядцы! Андрей, кашеварь давай!

-А что — "тунеядцы, да тунеядцы"... Ты сам виноват — никому кроме Деда и пострелять-то не даешь. А я только и знаю, что готовить...

-Не бурчи, Андрей! Сам такую долю выбрал. Боец должен стойко переносить тяготы военной службы! Да не горюй ты — еще настреляешься, по самое "не могу". Давай я тебе лучше подсоблю... Каптенармус — ты в охранение, Дед — можешь отдыхать, заслужил, третью базу раздолбал уже.

Дед, довольный, лишь ухмыльнулся и откинулся в тенечке на траву. Каптенармус мышкой шмыгнул в кусты и пропал. Я подвел руку с клубочком под котелок и дал жару. Обед мы сегодня заработали... Я даже расщедрился на "наркомовские".

-А что, товарищи цензоры-корректоры, не слетать ли нам тут в одно местечко? Тут недалеко будет. Надо бы помочь ребятам...

-Кому ты там еще помогать собрался, Салага?

-А вот сам посмотри... — и я протянул внимательно глядящим на меня бойцам выдранные из блокнота листочки.

* * *

-Да ты вслух читай, Дед, — пробурчал Каптенармус, старательно сооружавший себе постель помягче. Дед хмыкнул, пересчитал листы бумаги и заявил, что он будет зачитывать выборочно. Избачём он работать, дескать, не нанимался. ///В конце 20-х годов так называли культпросветработников в сельской местности — от избы-читальни.///

-Дневник какой-то... "26 июня, пятый, стало быть, день войны... Группа армий "Юг" медленно продвигается вперед, к сожалению неся значительные потери. У противника, действующего против группы армий "Юг", отмечается твердое и энергичное руководство. Противник все время подтягивает из глубины новые свежие силы против нашего танкового клина"...

-Тур, ты чего мне дал? Это немец пишет, что ли?

-Немец, немец... Ты читай себе дальше.

-"27 июня, шестой день войны... Русские соединения, атаковавшие южный фланг группы армий "Юг", видимо, были собраны наскоро. Житомирская группа противника, очевидно, атаковала танковую группу Клейста с фронта, а подвижная черновицкая группа пыталась смять ее южный фланг. Русская тираспольская подвижная группа, отведенная несколько дней назад из Южной Бессарабии, перебрасывается по железной дороге на северо-запад. Очевидно, в ближайшее время она появится перед правым крылом танковой группы Клейста и будет брошена в бой в качестве последнего резерва. Тогда все силы, которые русское командование на Украине (следует отдать ему должное, оно действует хорошо и энергично) может противопоставить группе армий "Юг", будут разбиты. Мы получим возможность повернуть на юг, чтобы вынудить части противника, удерживающие район Львов, Станислав, вести бой с перевернутым фронтом"...

-Ну и на что нам это, скажи на милость?

-Ты дальше читай, дальше!

-Дальше ему... "В полосе группы армий "Юг" 8-й русский танковый корпус наступает от Броды на Дубно в тыл нашим 11-й и 16-й танковым дивизиям. Надо надеяться, что тем самым он идет навстречу своей гибели"...

-Вот оно! А в Дубно... да ты сам читай!

-"29июня 1941 года (воскресенье) 8-й день войны..."

-Во-о, ребята! Сегодня, значит... Ты читай, Дед, читай!

Дед продолжил громкую читку.

-"Итоги оперативных сводок за 28.6 и утренних донесений от 29.6:

На фронте группы армий "Юг" все еще продолжаются сильные бои. На правом фланге 1-й танковой группы 8-й русский танковый корпус глубоко вклинился в наше расположение и зашел в тыл 11-й танковой дивизии. Это вклинение противника, очевидно, вызвало большой беспорядок в нашем тылу в районе между Бродами и Дубно. Противник угрожает Дубно с юго-запада, что при учете больших запасов вооружения и имущества в Дубно крайне нежелательно"... ///Ф. Гальдер Военный дневник///

-Во-о-т! А что крайне нежелательно немцам, то — сами понимаете, — крайне желательно нам с вами. Ну, уяснили, наконец?

-Тур, а ты сам-то подумал, что говоришь? Где это видано, чтобы вчетвером помочь целому танковому корпусу, а? Да у них там и танков сотни, и людей тысячи!

-Это не танковый корпус, а 8-й механизированный. И техники они уже потеряли более половины, и людей у них повыбило... А помочь я хочу не всему корпусу, конечно, а срочно созданной в критический момент сводной ударной группе под командованием военного комиссара корпуса Попеля в составе двухсот танков 34-й танковой дивизии и 24-го танкового полка, бойцов мотоциклетного и мотострелкового полков, всего немногим более пяти тысяч человек. Они такого шороху в тылу у немцев навели! А завтра на них навалятся аж четыре немецких дивизии — и все. Конец... Вывести из окружения Попелю удастся всего-то около двух тысяч наших бойцов. Давайте поможем ребятам, а?

* * *

Думка сделать все возможное, чтобы облегчить положение танкистов из 8-го мехкорпуса, постоянно преследовала меня. Настолько, что при очередном разговоре с Шапошниковым я предложил ему воспользоваться уже наработанным приемом и черкнуть еще одну записку командиру 8-го механизированного корпуса, весьма успешно громившего наступающие немецкие танковые и мотопехотные части. Но маршал категорически отказался.

-Да поймите же вы, Тур! Война уже катится по нашей стране страшным бронированным катком! И все ваши, пусть героические и крайне нужные усилия как-то изменить, поправить её ход — всего лишь песчинка на пути у этого катка. И будет ли толк, изменится ли хоть что-нибудь в ходе уже однажды проигранных боев, — я не знаю... Скорее всего — нет. Да и полномочий и возможностей отдавать боевые распоряжения в июне 41 года у меня не было. Не забыли? Я уже не был тогда начальником Генштаба. Да и как вы это себе мыслите? Пришел не пойми кто, принес какую-то писульку, и что? Генерал-лейтенант Рябышев должен этому человеку верить? Слушаться? Вопреки имеющимся приказам Юго-Западного фронта? Прекратить громить противника и отступить? А не провокация ли это? Эй, комендантский взвод! А ну-ка — расстрелять этого труса и паникера!

-Погибнут ведь они все... В первую очередь танкисты группы бригадного комиссара Попеля. У них вот-вот закончатся боеприпасы и горючее... Пробивную силу они уже потеряли, закапывают танки в землю. Еще чуть-чуть — и конец...

-Да, погибнут! — жестко сказал маршал. — Это их судьба и осознанный выбор. Они бойцы и защитники Родины. И должны защищать ее, пусть и ценой своей жизни... Все мы, военные, в долг живем, вам ли это не знать... Раз присягу принял, значит — так и только так. Более обсуждать этот вопрос я не намерен.

-Ясно, товарищ маршал... Ясно, что ничего не ясно. Ладно, пойду я. Может там, на месте что-нибудь придумаем...

-Если встретите его... ну, вы поняли — Рябышева... скажите ему лишь одно — мол, тогда, на маневрах 34-го года, Шапошников был прав. И сегодня он советует бросить технику и спасать людей. Большего в той ситуации не сделать... Все, идите, майор!

-Уже капитан...

-Вот и иди... расти дальше!

Куда уж дальше-то? Дальше уж и некуда...

///Данные, приведенные по 8-му мехкорпусу, в основном соответствуют реальным фактам. Фамилии подлинные.///

Глава 5.

Если вот так вот, просто в лоб, с доброй улыбкой отца, прячущего за спиной сложенный вдвое солдатский ремень, спросить любого жителя нашей страны: "А назови-ка мне, мил человек, крупнейшее танковое сражение второй мировой войны?", то, скорее всего, вам ответят просто и однозначно: "1943 год, Курская дуга, битва под Прохоровкой".

Конечно, я не беру в расчет наших бедных, запутавшихся в трёх социальных сетях, егээшников, которые сразу же потребуют три, а то и четыре варианта ответа: "Битва при Гавгамелах", "Синопское сражение", "Черная пятница дефолта" и "Выезд батьки Махно с лихими прошмандовками и верным пулемётом из Гуляй-Поля".

Ну да фурсенко с ними, чур меня чуров! Чур, чур!

А вот я бы засомневался. А какие граничные условия этого вопроса? Битва на одном поле или в треугольнике со стороной в 10-15 километров? В один день, в течение нескольких часов или допустимо растянуть ее, эту самую танковую битву, на два-три дня? И что еще скрыто вопрошающим? Что навсегда скрыто, что спрятано в густо удобренных осколками снарядов и бомб, размолотыми костяками бойцов и командиров, обломками разнообразного оружия пластах истории?

А вот что...

Сегодня это называется "Битва за Дубно — Луцк — Броды". Здесь, в этом треугольнике, с 25 июня по 2 июля 1941 года и произошло самое крупное танковое сражение Великой войны, а участвовало в нём до трех тысяч танков механизированных корпусов Юго-Западного фронта и рвущейся к Киеву 1-й танковой группы фон Клейста.

А было это так...

* * *

-Как бы нам там объявиться бы, а? Поумнее-то? Ситуация там сложнейшая, все на нервах, чуть что — могут и шлёпнуть. Как диверсантов немецких или дезертиров каких... Танкисты, небось, все друг друга-то знают, на четырех лбов в маскхалатах, да еще и непонятной ведомственной принадлежности все особисты только хвост поднимать и облизываться будут. Если нас до особистов вообще доведут... Как ты думаешь, Салага?

Я недовольно покосился на бывшего пластуна.

-Ты это бросай, Дед, с салагой... Тут тебе не Полигон, понял? Объявимся как-нибудь... А ведомственная принадлежность у нас есть. Разведуправление Генерального штаба РККА. И тут мы не баклуши бьем, а выполняем важное и ответственное задание — уничтожаем полевые базы снабжения противника, тем самым задерживая его наступление и ослабляя удар танковой группы немцев.

-Ну да, ну да... Здорово ты его ослабил... Вон они, полюбуйся! Прут как оглашенные, только пыль столбом.

-Эти прут, а вчера — помнишь? Сколько танков стояло в лесочке-то, а? Без бензина, который ты сжег? Вот то-то и оно... Эх-х, нам бы еще авиацию на эти танки навести бы, да что-то не летают тут сталинские соколы, не видать ребят в небе. Бестолково тут авиацию используют, скажу я вам, братцы... То ли наших самолетов побили много, то ли не научились еще наши летуны бомбовым кулаком немцам носы править...

-Вот шел бы и учил... красвоенлёт, понимаешь. Неча тебе на пузе-то ползать по немецким тылам. Твое дело — небо!

-Так! Разговорчики! Ты мне, Дед, душу-то не ковыряй! "Небо", "небо"... Будет еще небо, в Сталинграде и будет. А пока — мое место здесь, на земле. Вот и поговорим о нашем, о земном. Садитесь поближе, думать будем. Главный вопрос — как нам "подкатить" к танкистам, чтобы нам поверили и приняли как своих? Давай, Андрей, ты у нас самый молодой, тебе и запевать! Что предлагаешь?