Евангелие от Егория

Не­лег­кая судь­ба вы­па­ла на до­лю Со­кра­та. Один из его уче­ни­ков, мо­ло­дой ли­те­ра­тор Анит — не­до­б­рый и за­ви­ст­ли­вый, — ок­ле­ве­тал сво­его учи­те­ля и по­дал на не­го в суд за то, что тот, как он зая­вил, сов­ра­ща­ет мо­ло­дежь ина­ко­мыс­ли­ем. На су­де Со­крат, сам за­щи­щая се­бя, в пла­мен­ной ре­чи от­стаи­вал свои убе­ж­де­ния: "Я про­све­щаю мо­ло­дых лю­дей, а не раз­вра­щаю их", — ска­зал он в за­клю­че­ние. Но ре­ше­ние су­да бы­ло пред­ре­ше­но: его по­са­ди­ли в тюрь­му, при­го­во­рив к смерт­ной каз­ни. Бы­ла у не­го воз­мож­ность спа­сти свою жизнь за боль­шой вы­куп, его дру­зья и уче­ни­ки уже да­же со­бра­ли не­об­хо­ди­мую сум­му, но Со­крат от­ка­зал­ся от вы­ку­па, по­сколь­ку был убе­ж­ден, что нель­зя про­да­вать свои идеи, да­же ес­ли це­на эта так ве­ли­ка, как жизнь. У не­го хва­та­ло му­же­ст­ва и спо­кой­ст­вия да­же шу­тить в по­след­ние дни пе­ред каз­нью:

— Что вы пла­че­те? — го­во­рил он Пла­то­ну и дру­гим сво­им уче­ни­кам, при­шед­шим на­вес­тить его в тюрь­ме в по­след­ние дни пе­ред каз­нью. — Я ведь дав­но при­го­во­рен к смер­ти уже тем, что ро­дил­ся!

Он гор­до и уве­рен­но от­ка­зал­ся от ус­луг па­ла­ча, вы­брав не са­мую лег­кую смерть: сам спо­кой­но и без стра­ха вы­пил под­не­сен­ную ему па­ла­чом ча­шу с ци­ку­той — смер­тель­ным ядом, смерть от ко­то­ро­го не­из­беж­на, но не на­сту­па­ет мгно­вен­но, а ве­дет к мед­лен­но­му уга­са­нию, со­про­во­ж­дае­мо­му не­че­ло­ве­че­ски­ми му­че­ния­ми. Дол­го оп­ла­ки­ва­ли смерть Со­кра­та его уче­ни­ки, но смерть Учи­те­ля да­ла им но­вые си­лы: они счи­та­ли сво­им дол­гом раз­ви­вать и не­сти в бу­ду­щее идеи Со­кра­та. Его смерть по­слу­жи­ла сти­му­лом для ут­вер­жде­ния его уче­ния...

Слу­шая рас­сказ Фе­ми­сток­ла о Со­кра­те, Ии­сус по­нял, что идея, ос­вя­щен­ная смер­тью Учи­те­ля, де­ла­ет­ся бес­смерт­ной. И в этом бес­смер­тии идеи со­дер­жит­ся и бес­смер­тие ее твор­ца. Со­крат стал для Ии­су­са идеа­лом че­ло­ве­ка идеи, а жизнь его — при­ме­ром для по­кло­не­ния.

Ии­сус мно­го уз­нал для се­бя но­во­го. Что-то при­во­ди­ло его в смя­те­ние, с чем-то он был ка­те­го­ри­че­ски не со­гла­сен, но он уви­дел, что все лю­ди в прин­ци­пе ищут од­но и то же: ве­ру. Это мо­жет быть ве­ра во мно­гих Бо­гов или же ве­ра в еди­но­го Бо­га, но без ве­ры че­ло­век не мо­жет. Ко­гда он ска­зал о сво­их за­клю­че­ни­ях Фе­ми­сток­лу, тот со­гла­сил­ся со мно­ги­ми его мыс­ля­ми и по­со­ве­то­вал ему:

— Мы жи­вем сво­ей жиз­нью здесь, во­круг это­го Ла­зур­но­го мо­ря, все мы — и гре­ки, и егип­тя­не, и вы, ев­реи, — все мы так или ина­че воз­дей­ст­ву­ем друг на дру­га, куль­ту­ра од­них на­ро­дов про­ни­ка­ет в куль­ту­ру дру­гих. Все мы во мно­гом по­хо­жи. Но есть иные стра­ны на Вос­то­ке, где все дру­гое — и куль­ту­ра, и ре­ли­гия, и жиз­нен­ные идеа­лы.

Очень ин­те­рес­ная стра­на Пер­сия. Еще наш ве­ли­кий ис­то­рик Ге­ро­дот пи­сал про на­род, оби­таю­щий там:

"Пер­сы про­тив идо­лов, хра­мов Божь­их и тех, кто слу­жит в хра­мах, по­сколь­ку это, как они счи­та­ют, лишь про­яв­ле­ние не­ве­же­ст­ва".

Пой­ди на Вос­ток, ты еще мо­лод и смо­жешь там мно­го­му нау­чить­ся. Дой­ти до Жел­той Им­пе­рии те­бе, воз­мож­но, и не уда­ст­ся. К то­му же там не очень-то при­ве­ча­ют ино­зем­цев. Но я бы очень со­ве­то­вал те­бе по­се­тить са­мую, по­жа­луй, за­га­доч­ную зем­лю — Ин­дию. Сам я там не был, но слы­шал мно­го рас­ска­зов от куп­цов, по­бы­вав­ших там. От­прав­ляй­ся ту­да! И я уве­рен, что ты не по­жа­ле­ешь.

ПЕРСИЯ

В Афи­нах Ии­сус на­шел куп­цов, ко­то­рые со­би­ра­лись со сво­им то­ва­ром в да­ле­кое пу­те­ше­ст­вие в Ин­дию. За­пла­тив не­мно­го де­нег, он до­го­во­рил­ся о том, что те возь­мут его с со­бой. Пе­ре­пра­вив­шись че­рез Гел­лес­понт, ка­ра­ван куп­цов, к ко­то­рым при­сое­ди­нил­ся Ии­сус, на­пра­вил­ся на Вос­ток юж­ным бе­ре­гом Эвк­син­ско­го Пон­та, то есть Гос­те­при­им­но­го мо­ря, как на­зы­ва­ли гре­ки это тем­но-си­нее мо­ре. Ме­ст­ные же жи­те­ли за тем­ный цвет во­ды на­зы­ва­ли это мо­ре Чер­ным. Не зря это мо­ре гре­ки на­зва­ли Гос­те­при­им­ным, ду­мал Ии­сус: оно бы­ло го­раз­до спо­кой­нее, чем Эгей­ское.

Че­рез не­сколь­ко дней пу­ти, ко­гда бе­рег мо­ря на­чал уже рез­ко ухо­дить на се­вер, Ии­сус и его по­пут­чи­ки по­вер­ну­ли на юг. На­чал­ся вто­рой этап дол­го­го пу­те­ше­ст­вия, ко­то­рый ока­зал­ся го­раз­до труд­нее пер­во­го: па­ля­щее солн­це, вы­жжен­ная зем­ля, хищ­ные зве­ри, рыс­кав­шие во­круг, мно­го­чис­лен­ные скор­пио­ны и та­ран­ту­лы, убе­речь­ся от ко­то­рых бы­ло со­всем не про­сто... В Пер­сии, в до­вер­ше­ние все­го, на ка­ра­ван на­па­ли раз­бой­ни­ки, но стран­ни­кам уда­лось от­бить­ся, по­сколь­ку от­ряд на­па­дав­ших ока­зал­ся дос­та­точ­но ма­ло­чис­лен.

Путь был до­лог, но это бы­ло да­же на ру­ку Ии­су­су: он мно­го об­щал­ся с куп­ца­ми, нау­чил­ся у них азам язы­ка фар­си, наи­бо­лее рас­про­стра­нен­но­го в Пер­сии. Он уз­нал язык на­столь­ко, что мог бы не про­пасть в чу­жой стра­не.

Прой­дя Со­ля­ную пус­ты­ню, а по­том рай­он кря­жи­стых гор с труд­но­про­хо­ди­мы­ми тро­па­ми, ка­ра­ван дос­тиг, на­ко­нец, гра­ни­цы го­су­дар­ст­ва Бха­рат, как на­зы­ва­ли Ин­дию жи­те­ли Пер­сии. Ка­ра­ван куп­цов сде­лал по­след­нюю ос­та­нов­ку на пу­ти в Ин­дию — это был го­род Фа­рах. До Ин­дии от­сю­да бы­ло, как го­во­рит­ся, ру­кой по­дать, и Ии­сус ре­шил ос­тать­ся не­мно­го в этом го­ро­де и про­ник­нуть в тай­ны уче­ния ве­ли­ко­го про­ро­ка За­ра­туш­тры, а по­том уже са­мо­стоя­тель­но до­б­рать­ся и до Ин­дии.

Рас­про­щав­шись с куп­ца­ми, с ко­то­ры­ми он де­лил все тя­го­ты дол­го­го пу­ти, Ии­сус ос­тал­ся в го­ро­де. На ба­за­ре Фа­ра­ха, по­ку­пая се­бе для тра­пе­зы ла­ваш и не­мно­го козь­е­го сы­ру, он уви­дел дер­ви­ша, про­сив­ше­го по­дая­ние. Он об­ра­тил вни­ма­ние на ум­ное и при­вет­ли­вое ли­цо по­жи­ло­го уже че­ло­ве­ка, гла­за ко­то­ро­го све­ти­лись ка­ким-то не­обык­но­вен­ным све­том.

От­ло­мив боль­шой ку­сок от сво­его ла­ва­ша, Ии­сус дал его ни­ще­му и спро­сил, не ука­жет ли тот мес­та, где мож­но бы­ло бы за­но­че­вать. Че­ло­век тот, зва­ли ко­то­ро­го Аб­бас, с ра­до­стью со­гла­сил­ся и по­вел сво­его но­во­го зна­ком­ца ку­да-то на ок­раи­ну го­ро­да. Вый­дя из го­ро­да, они ока­за­лись око­ло скло­на го­ры, ко­то­рая бы­ла ис­пещ­ре­на боль­ши­ми, поч­ти в че­ло­ве­че­ский рост от­вер­стия­ми — вхо­да­ми в пе­ще­ры. Ока­за­лось, что Аб­бас — мо­нах, по­сле­до­ва­тель уче­ния За­ра­туш­тры. Ии­сус по­ду­мал, что это и впрямь Бо­жье про­ви­де­ние: пер­вый же че­ло­век, с ко­то­рым он за­го­во­рил, ока­зал­ся свя­щен­ни­ком!

Ии­сус имел на­ту­ру от­кры­тую и до­б­рую, он умел мо­мен­таль­но рас­по­ла­гать лю­дей к се­бе. Бу­к­валь­но к кон­цу пер­во­го же ве­че­ра, ко­гда они си­де­ли у ко­ст­ра и го­то­ви­ли не­хит­рую пи­щу, Аб­бас пред­ло­жил Ии­су­су при­сое­ди­нить­ся к об­щи­не зо­роа­ст­ри­тов и при­нять их ве­ру. Ии­сус с ра­до­стью со­гла­сил­ся, по­сколь­ку луч­ше­го пу­ти по­зна­ния но­вой ре­ли­гии нель­зя бы­ло бы и при­ду­мать. Он по­счи­тал, что вре­мен­ное по­кло­не­ние чу­жой ре­ли­гии — это не грех, а лишь це­на за по­зна­ние. А как еще мож­но луч­ше все­го по­нять дру­го­го, как толь­ко не влез­ши в его шку­ру? К то­му же — а в этом он был глу­бо­ко убе­ж­ден — Бог един у всех лю­дей. Раз­ные ри­туа­лы, раз­ные про­ро­ки — а Бог-то един! Ина­че и быть не мо­жет: ес­ли бы бы­ло мно­го бо­гов, то ка­кой бед­лам на­чал­ся бы в са­мом Цар­ст­вии Не­бес­ном!

Вот что рас­ска­зал Аб­бас сво­ему но­во­му дру­гу о жиз­ни ве­ли­ко­го про­ро­ка За­ра­туш­тры.

Ко­гда и где ро­дил­ся За­ра­туш­тра, не­из­вест­но, бы­ло это лет пять­сот или ше­сть­сот до то­го дня, ко­гда встре­ти­лись Ии­сус и Аб­бас. Точ­но о го­де по­яв­ле­ния За­ра­туш­тры на свет ни­кто не знал. Од­на­ко, не­смот­ря на то, был ка­ким-то об­ра­зом из­вес­тен день его ро­ж­де­ния — 26 мар­та, ко­то­рый от­ме­чал­ся в Пер­сии из­дав­на. Где ро­дил­ся За­ра­туш­тра, то­же не­из­вест­но: кто го­во­рит, что в Ней­ша­пу­ре, а кто на­стаи­ва­ет на Ха­ра­те — го­ро­дах цар­ст­ва Хо­ра­сант.

Ле­ген­да со­хра­ни­ла име­на его ро­ди­те­лей: от­ца его зва­ли Пу­ру­час­па, что оз­на­ча­ло бу­к­валь­но "мно­го ло­ша­дей", а мать — Дуг­хдо­ва, или "доя­щая мо­ло­ко". Имя са­мо­го За­ра­туш­тры про­ис­хо­ди­ло от слия­ния двух слов: "за­ра", оз­на­чав­шее ста­рый или умуд­рен­ный, и "уш­тра" — верб­люд. Это бы­ло хо­ро­шее имя, по­сколь­ку ло­ша­ди и верб­лю­ды по­чи­та­лись у пер­сов свя­щен­ны­ми жи­вот­ны­ми.

— Это толь­ко со­всем не­дав­но не­ко­то­рые че­рес­чур рья­ные по­сле­до­ва­те­ли зо­роа­ст­риз­ма ста­ли "об­ла­го­ра­жи­вать" имя про­ро­ка, го­во­ря, что имя его об­ра­зо­ва­но от слов "за­рам", что оз­на­ча­ет "зо­ло­той", и "ушас", что оз­на­ча­ет "свет", — ска­зал, сме­ясь, Аб­бас. — Буд­то си­ла уче­ния Учи­те­ля за­ви­сит от то­го, на­сколь­ко "бла­го­род­но" зву­чит его имя! Так мо­гут ду­мать лишь те, ко­му фор­ма со­су­да важ­нее его со­дер­жи­мо­го! И чем, на са­мом де­ле, "Зо­ло­той Свет" луч­ше "Муд­ро­го Верб­лю­да"?

Ко­гда За­ра­туш­тра толь­ко-толь­ко ро­дил­ся, он не за­пла­кал, как обыч­ный ре­бе­нок, а гром­ко и ра­до­ст­но за­сме­ял­ся. Ка­за­лось бы весь мир дол­жен был об­ра­до­вать­ся по­яв­ле­нию та­ко­го чу­дес­но­го ре­бен­ка! Ан нет, на­пу­га­ло это суе­вер­ных со­се­дей так, что они да­же за­мыс­ли­ли убить мла­ден­ца за его не­обыч­ное по­ве­де­ние.

— Ведь лю­ди все­гда бо­ят­ся не­обыч­но­го, во всем им ме­ре­щат­ся са­та­нин­ские коз­ни! — ска­зал Аб­бас Ии­су­су.