Полковник тронул меня за рукав.
— Как обстановка, сынок? — спросил он хриплым от волнения голосом.
— Дерьмовая обстановка, — резко ответил я, еще не пришедший в себя после боя. — Охотник Йорген контужен, он там. — Я кивнул в сторону воронки. — Сможете транспортировать его к группе и оказать первую помощь? Я прикрываю...
— Что это за парни? — спросил полковник настороженно.
— Я бы тоже выяснил этот вопрос, — сплюнув на песок, сказал я. — Возьмите дромадера гида группы и действуйте.
— Есть. — Полковник взял верблюда под уздцы и вполоборота, боком, держа в правой руке свой любимый "Ругер-65", стал отходить в сторону бывшей ложбины...
Было сомнительно, что мы пусть даже и вчетвером уложим эту шайку маньяков человек в тридцать. Правда, автоматического оружия я у них не заметил: в основном дробовики и какой-то самопал разнообразный, но их было вдесятеро больше. И все же меня это пугало не так, как тупой робот, обвешанный всевозможными крупнокалиберными причиндалами.
Марс учил вникать в обстановку и сохранять спокойствие в любой ситуации, хотя во мне спокойствия сейчас совсем не наблюдалось: просто я знал, что нервничать сейчас уже поздно.
— Дэн, кто они? — послышался сзади хриплый голос Ирины.
— Пока не ясно, — ответил я, полуобернувшись.
Вдруг я заметил, что по склону спускается всадник. Он сидел верхом на черном быке и сам был таким же большим, толстым и черным. На голове его красовался спецназовский шлем, в который было вкручено спереди два болта, наподобие рогов. В одной руке он держал что-то вроде автомата УЗИ, а в другой — спецназовский щит со щелью бронестекла сверху.
Он зычно свистнул, и четверо амбалов, которые только что отодрали лобовую броню, подошли к нему, а затем эта тусовка направилась в нашу сторону.
— Огонь открывать по моей команде, — тихо сказал я.
Меж тем процессия приближалась. Для солидности я передернул затвор. Они услышали. Жирный негр, сидящий на черном быке, поднял автомат вверх, и бахнул одиночный выстрел. Сибилла даже не пошевелилась: молодец девочка!
— Люди в пустыне! — крикнул хриплый гортанный голос негра. — Клан Харлея видит вас на своей земле, и мы в кайфе! Да будет у вас крутой реактор!
Они подъезжали все ближе.
— Вольные Охотники Марса приветствуют клан Харлея и его могучих воинов! — в тон приветствию чужаков ответил я.
— Как вы подкатили к земле нашего клана? — все еще вежливо спросил затянутый в черную кожу жирный негр. Только сейчас я заметил, что между рогами его быка привинчен логотип фирмы "Харлей-Дэвидсон".
Говорил он вроде понятно, но какими-то странными конструкциями речи, с использованием неформального сленга. Его пальцы были увешаны кольцами и перстнями. Золото на Марсе ценится в основном как сырье для электроники, поэтому металл, праздно висящий на пальцах, свидетельствовал о его высоком положении.
— Мы держим путь в Персеполис, — ответил я. — Мы шли через эти земли с миром. Но на нас напал ходячий болван...
— Да, мы глядели, как вы сильно трамбовали шагавого. — Негр и его амбалы остановились в трех метрах от нас и закивали. — Наши охотники восемь лун следили за большим болваном. Он очень трудный танк, но вы дрались с ним — респект и уважуха! Назовите свои имена и погоняла!
— Я — Странный из долины Маринера, — ответил я, подняв руку. — Это — Сибилла из Одиссея, еще с нами Охотник Йорген с земли Ксанфа, он ранен. А эти люди — странники, попросившие нашего покровительства!
— Мы рады, что такие реальные воины помогли нашему клану в большой охоте. Вы имеете навар от этой победы, для вас, — негр покачал головой, — клан Харлея дает добро за добро! Сид Вишез слышит мой голос!
— Спасибо вам, — ответил я с легким поклоном, — но нам ничего не нужно, разве что пару ракет для нашего РГК.
Негр с уважением посмотрел на наше оружие.
— Да, мы банкуем вам ракетами, — кивнул он с важным видом, — и тусанем вас по нашим землям.
Затем он повернулся к громиле, сидевшему справа, и сказал ему негромко:
— Анвар, говори всем, что у нас сегодня реальные друзья, эти воины. В поселок скажи, пусть кипешат к большой тусе!
— Благодарю за честь, которую вы оказали нам... — Я вновь слегка поклонился в знак уважения: продолжать сейчас войну было бы совсем не в наших интересах. Можно сказать даже, что нам крупно повезло, что мы напоролись не на отморозков, а на вполне мирное племя... Могло быть и по-другому...
Меж тем люди клана Харлея привели свой транспорт: около пятнадцати верблюдов, штук пять свиноконей, запряженных в самодельные тележки из дюралевых сеток, труб и залатанных автомобильных колес. Они грузили запчасти танка, возбужденно покрикивая на тех, кто оказывался менее расторопен. Лица у всех были довольные.
— Мы соберем наших людей и выступим за вами. — Я повесил автомат на плечо и поднял с земли РГК. Сибилла встала с колена и тоже закинула автомат на плечо. Ирина уже стояла на ногах.
— Так и замутим, — кивнул Харлей и тронул поводья своего засопевшего быка.
Кажется, молчать ему нравилось больше, много связанных слов давались с трудом, да и люди его в основном общались короткими фразами и разными звукосочетаниями, напоминающими междометия.
— Сибилла, будь другом, сходи за нашими верблюдами, и, если Йорген может ехать, дай группе команду выдвигаться: мне нужно поговорить с Ириной. — Я взял Ирину за локоть.
— Хорошо, я поняла, Странный, — кивнула Сибилла и, развернувшись, зашагала в сторону отдыхающих.
Я отцепил с пояса флягу, слегка дрожащими пальцами отвинтил крышку и сделал три хороших глотка, затем подвел Ирину к каменной гряде и развернул лицом к себе.
— Какого черта, Ирина?! — не выдержав, рявкнул я. — Зачем, чего ради вас понесло со своей игрушкой на боевой танк?! Вы представляете себе, что могло случиться? Вам что, в войнушку поиграть захотелось?!
— Перестаньте на меня кричать! — в тон мне ответила она. — Вам грозила опасность!
— Я не перестану кричать! — сказал я уже спокойнее. — Опасность грозила исключительно вам! Вы не послушались Охотника Сибиллу, — если бы я не успел выстрелить, вас бы размазало по песку двумя ракетами! Вы понимаете это?
Ирина обиженно молчала, глядя в землю.
— Вас могли убить... — тихо и упрямо сказала она.
— Это вас могли убить, — ответил я, глядя в ее сердитые серые глаза. — Без приказа любые самостоятельные действия в боевой ситуации могут грозить еще большими жертвами, чем вам может показаться. Вы будете меня слушаться хоть когда-нибудь?!
— Да! — недовольно сказала она.
Не знаю, что на меня нашло в эту секунду: я был в сильном эмоциональном состоянии, и внезапного порыва я остановить не смог. Я положил РГК на песок, по которому еще совсем недавно плясали пули, затем взял Ирину за руку, вторую руку положил на ее плечо, наклонился и, притянув к себе, поцеловал ее в губы. Меня продолжало колотить, но я не мог себя прервать. Я хотел носить на руках эту маленькую и отважную девушку, готовую броситься даже на танк, чтобы защитить меня... Я прикоснулся к ее холодным губам, которые были сомкнуты. На мгновение мне показалось, что она хочет отпрянуть назад. Но Ирина слегка разомкнула губы и ответила на поцелуй. Потом все же высвободилась из моих рук и посмотрела на меня своими большими удивленными глазами.
— Что это такое? — спросила она растерянно.
— Это акт сексуального домогательства, — ответил я, улыбнувшись. — Простите, я хотел вам сказать большое спасибо за вашу отвагу, которая в такой красивой и хрупкой девушке вызывает мое искреннее восхищение!
Я вновь поднял ракетницу с земли, повесил на плечо и, развернувшись, пошел в сторону группы. Ирина некоторое время смотрела мне вслед, а затем пошла за мной.
Группа уже продвинулась на некоторое расстояние вперед, к откосу спуска. Впереди шла Сибилла и вела за поводья наших с Ириной дромадеров. С огромным облегчением я заметил сидящего в седле Йоргена. Я подошел к нему и спросил, похлопав по колену:
— Ну как ты, старина?
— Что? — неестественно громко ответил он, слегка наклонившись ко мне.
— Я спрашиваю — дружище, как ты? — сделав ладони рупором, громко повторил я вопрос.
— Вообще репа звенит! — так же громко ответил Йорген. — Полковник с Сибиллой мне чего-то хорошего вкололи! Уже лучше!
Лицо его было в кровь расцарапано, все туристы (особенно женщины) смотрели на него с сочувствием и уважительно, как на настоящего героя. Йорген был в центре внимания, и ему было хорошо.
— Ну и слава богу! — ответил я ему.
— Спасибо, ты вовремя про ракеты предупредил! — Йорген становился под всеобщим вниманием благостным и добродушным.
Я махнул рукой — не за что, мол, — и начал забираться в седло своего верблюда.
— Странный! — позвал Йорген.
— Что? — Я обернулся.
— А ты неплохо бегаешь! — И на прокопченном и расцарапанном лице заиграла лукавая улыбка.
— Долгие годы упорных тренировок и полнейший аскетизм. — Я развел руками. Было понятно, что если Йорген и злился на то, что я сказал ему под руку перед выстрелом, то сейчас он дает понять, что оценил мое поведение во время боя. Видно, все-таки Йорген-марсианин признал Странного с Земли хотя бы равным себе.
— А что там за парни? — спросил он. — Сибилла говорит, что племя какое-то?
— Клан какой-то, дружелюбные, они за этим АШаТом давно следили: сейчас его по винтикам на молекулы разберут.
— Луддиты? — уточнил Йорген.
— Типа того, — кивнул я.
— А кто такие луддиты? — спросила подъехавшая сбоку Лайла.
— Есть такие тусовки на Марсе, — ответил я, — живут на каком-нибудь полуразрушенном заводике и побираются разной техникой для жизни своей тяжелой, и мародерством не брезгуют. Они берут все, что плохо лежит: ищут старинные посадочные модули автоматических кораблей, в честь которых дали названия многим местам на Марсе, разыскивают отработавшие свой ресурс марсоходы, охотятся на роботов, которые были сюда присланы в великом множестве еще в период подготовки Первой Волны. Да и есть на Марсе автоматические заводы полного цикла, которые выпускают их до сих пор, и они разбредаются по планете изучать грунт, исследовать рельеф, замерять магнитное поле — оно на Марсе неоднородно. Охотники в основном держат эти заводы под контролем, но есть и ненайденные. Найти такой завод равносильно обнаружению золотой жилы на Земле...
К нам подъехала Ирина, которая с каким-то удивлением смотрела на меня, будто обнаружила у меня в лице что-то новое.
— А чей это был танк? — спросил полковник.
— Так вот я и говорю, — продолжил я, — залезают такие ребята на военный склад, а технически грамотных специалистов среди них мало, в основном все дикие. Увидели танк на складе — дай, думают, разберем. Лезут к нему в аккумуляторный отсек, а там, прямо рядом с ним, — кнопка активации текущего режима. Был этот танк запрограммирован на патрулирование какого-то объекта военного. Эти парни кнопку задели или случайно сами нажали: танк включился и пошел искать свой объект, по дороге наводя порядок в мире. А они решили дождаться, когда он на кого-то напорется и вступит в бой, — тогда им удобнее напасть на него будет, потому что с их оружием я бы к этому танку близко не подошел.
— Хитро они это придумали, — заметил полковник.
— Они нас проводят некоторое время: мы на их территории оказались, — сказал я. — Настроены они вроде мирно, но приказ по группе — в контакт с членами клана Харлея по возможности не вступать. Передайте тем, кто не слышит сзади. На всякий случай.
— Вы думаете, они опасны? — спросила Ирина.
— Опасным человек может стать за считаные секунды, и по таким неожиданным причинам, что лучше просто не пробовать, — ответил я. — Мы для них чужие, да еще и на их территории.
Впереди виднелся свет факелов клана, которые освещали окончание погрузки. От танка уже мало что осталось: груда металлолома и скелет башни с содранной броней. Бедным животным придется много сегодня тащить.
Сперва мне показалось, что вся эта наша процессия сильно напоминает переселение малых народностей, типа исхода евреев из Египта. Наша группа как-то терялась на фоне этого цыганского табора. А табор был натуральный — уже поставили на полную громкость какую-то очень тяжелую музыку. Гитарные запилы органично вплетались в металлическое поскрипывание телег и полязгивание поклажи. Слышался смех, острые и туповатые шутки, вспыхивали и как-то сами собой гасли конфликты — люди бурлили и пузырились в своем нехитром бытии, искренне радуясь удачной охоте, пересказывая друг другу свои подвиги и переживания. У них теперь было самое дорогое, что может быть в жестких марсианских условиях, — у них реактор с танка, он давал энергию, а энергия — это жизнь. Тепло в доме, регенерация воздуха, свет фонарей, работа бытовых агрегатов, зарядка костюмов, связь и множество другого, без чего на Марсе не обойтись.
Ирина ехала молча, углубившись в какие-то записи в своем планшете, я не хотел ее отвлекать, да и не был уверен в том, что она позитивно отреагировала на прецедент перед нашим отъездом. А в голове моей крутился образ покойного профессора, который верхом на сигарообразном глюке вылетал из жерла Олимпа и декламировал свои стихи...
Стихи распадались на мелкие металлические шарики, которые раскатывались среди камней и песка, а потом они стали пульсировать. Мне тоже пришлось превратиться в маленький красный пульсирующий шарик, в котором отражались три физиономии и три черных точки.
Висели на стене, словно старые фотографии, мои обрывки воспоминаний, с аккуратно надорванной бумагой по краям. И в этой своеобразной рамке что-то шевелилось, была видна глубина, и проступало лицо седовласого старика с благородными чертами лица и немного уставшими глазами. Он внимательно смотрел на меня с экрана монитора.
Все это казалось мне сейчас нереальной выдумкой... Миражом в пустоши мозга...
Я лениво протянул руку и взял откупоренную бутылку теплого пива.
Я окинул взглядом свою комнату вокруг, мысленно прикидывая истинную ценность каждого предмета, казавшегося мне воплощением моего "я". Взгляд мой уперся в серебряный кадуцей, купленный в Индонезии.
"Уютная гробница — так напишут археологи будущего", — мелькнуло в моей голове. Я представил себя в виде мумии с инвентарным номером, которая лежит, сжимая в одной высохшей руке трубку телефона, а в другой истлевшую сигарету.
Гробница была уставлена любимыми компакт-дисками, приколами из Интернета и засохшими тюбиками с краской. Кто этот долбаный Рамзес? Почему он продолжал ей звонить до самой смерти? Кто была эта Нефертити? Такая же истлевшая мумия, погребенная с такой же кучей никчемных предметов? О, боги! Я больше не могу так... И меньше тоже... Буря в стакане...
Мужчина в экране деликатно кашлянул:
— Вы что-то хотели мне сказать, что-то важное, кажется...
