— Мне тоже тяжело... Всем людям тяжело. ... Ах, здлавствуйте, гере... — Маркиза раскланялась с мужчиной в сером камзоле без знаков отличия. Морщинистое лицо фрейлины при этом сложилось в маску радушной приветливости.
— Кто это?
— Пледставляете, он плостолюдин на генелальской должности.
— Боги, куда мы катимся! — Герцог так затрясся от возмущения, что зазвенели его многочисленные ордена и медали, навешанные на придворный кафтан.
— Не беспокойтесь, судаль. Сколо все будет по плежнему. Боги нас не оставят! Я вам скажу по секлету, что...
Зазвучали фанфары и, к неудовольствию молодого пажа стоявшего недалеко от герцога, заглушили последние слова маркизы. Самое важное он так и не услышал.
"Докладывать-то что буду? ... О том, что они недовольны и так все знают".
Паж-соглядатай даже расстроился от ощущения потерянной выгоды. Как никак за ценную информацию платили премиальные.
Король в очередной раз нарушил этикет, начав торжество раньше положенного времени. Срежиссированная с хирургической тщательностью и отработанная поколениями церемония в очередной раз была скомкана.
Фанфары звучали на протяжении всего шествия. Впрочем, шествием это называть было трудно. Король буквально вбежал в Зал Славы, обгоняя герольдмейстера двора, который чуть не выронил из рук тронный меч.
Почетный караул вместо отдания чести Его Величеству салютовал друг другу, так как король промелькнул перед ними с невероятной скоростью. Дамы не успевали присесть в глубоком реверансе, пажи запутывались в их длинных шлейфах, чем увеличивали всеобщую сумятицу. Повезло, пожалуй, только военным, которые выучено щелкали каблуками и слегка наклоняли голову. Остальным мужчинам приходилось рассматривать мелькающие каблуки королевских ботинок.
Король даже одет был не так, как надо — черная охотничья куртка под королевской горностаевой мантией, которую он большей частью волочил по полу.
Не успели все прийти в себя, как король подлетел к трону, плюхнулся в него, выхватив из рук камергера свою парадную корону. Вместо торжественного возложения Его Величество нахлобучил на себя сверкающий изумрудами и сапфирами головной убор, словно полевую армейскую кепи:
— Все собрались?
— Нет Ее Высочества. — У камергера не отразилось никаких эмоций на благородном, украшенном бакенбардами лице. Он привык. Все привыкли.
— Сестры не будет. — Король хлопнул в ладоши. — Начнем!
— Да, Ваше Величество!
И началось. Жаждущие монаршего внимания придворные нескончаемой вереницей потянулись к трону. По идее король должен был к некоторым из них подходить и интересоваться строго определенными вопросами, то есть доводить до сведения народа свою озабоченность некоторыми особо важными проблемами королевства. Придворные, которых спрашивал король, заранее знали, о чем их спросят и загодя готовились. Но это по сценарию. На практике получался форменный бардак. Никто ничего не мог уяснить. Король проявлял озабоченность буквально всем:
— Как у вас охота на побережье?
— Охота... На побережье нет охоты, сир. — Командующий прибрежным округом искренне не мог понять, как согласуется его рапорт об участившемся браконьерстве и охота. — Там есть хорошая рыбалка.
— Это плохо. Скучно. Я не люблю рыбалку. — На молодом лице короля изобразилось полнейшее уныние. — Вам надо обязательно это исправить.
— Да, сир. ... Я бы хотел заметить, сир, что... — Но король уже отвернулся и ничего не слышал.
Церемониймейстер, заметив, что беседа окончена, тут же провозгласил титулы и звания следующего по списку:
— Начальник Департамента Чрезвычайных Ситуаций Канцелярии Королевского Надзора тайный советник, генерал Виктор Эрман!
— А с ним я вообще не желаю разговаривать! — закричал фальцетом король. При этом его бледное лицо пошло красными пятнами, а еле заметные юношеские усики начали топорщиться.
— Сир, мне срочно...
— Не надо! — Король яростно рассекал воздух руками с растопыренными пальцами, корча страшные гримасы и отворачиваясь в сторону. — До тех пор пока не поймаете нетопыря, не буду с вами разговаривать!
— Сир!
Камергеры двора почти силой пытались оттащить Эрмана от подножия трона.
— Я!... — Король перешел на визг. — Я из дворца выйти боюсь! Хватит разговаривать!
— Но Сила...
Король исчез за широкими спинами гвардейцев. Беседы не получилось.
Когда Эрман был на самом первом приеме нового короля ему казалось, что со временем все образуется, и повзрослевший правитель Королевства Трех морей возьмется за ум, а дела наладятся. Но король повзрослел, время пришло, а дела по-прежнему не шли.
"Может, я в жизни что-то не понимаю? Совсем старым стал".
— Что, кажется, вас послали? — К Эрману обратился мрачный и не скрывающий своего раздражения начальник столичного гарнизона стражи.
— Можно и так сказать.
— Собственно я хотел обсудить тот же вопрос. Надо что-то делать с этим нетопырем. Я слышал, он уже на территорию Магической Башни забрался.
— Мелочи это все.
— Вам виднее, но я считаю пора проводить войсковую операцию по поимке.
Они подошли к длинным фуршетным столам, расставленным вдоль стен самого большого в мире зала. Узкие, прямо-таки воздушно легкие окна уходили на огромную высоту под самый потолок. Синий, желтый, зеленый, красный свет лился через узорчатые витражи на сложный паркет зала.
— Попробуйте креветок. Очень вкусно.
— Когда планируете начать?
— Крайний срок — перед открытием съезда городских старшин королевства. — Начальник стражи методично пережевывал бутерброд с икрой. — То есть через месяц или чуть позднее.
Несмотря на солнечное утро в зале горели все люстры и канделябры. Надо, чтобы гости смогли рассмотреть великолепные фрески на стенах: вот Людвиг Строитель основывает крепости на страх мерзким троллям; а вот Вильгельм Завоеватель громит кочевников на фоне Генрихова вала; чуть далее Елизавета Морская посылает флот на борьбу с пиратами. А вот...
Да сколько их было, славных предков! Тогда были великие люди, не чета теперешним. Прекрасные времена! Маги делом занимались, а не тратили время и волшебство на поддержание яркого света в и без того светлой зале.
"Надо будет попробовать еще оленину и подойти поболтать к герцогу".
Эрман любил рассматривать дворцовые фрески и вспоминать великое прошлое, на страже которого он стоял.
"Да, с герцогом давно не виделись".
Глава 4. Ловец становится Героем.
В этом мире волшебство стало каждодневным делом, мало кого удивляющим. Всевозможные заклинания выздоровления от болезней, сотворения огня, урожая или погоды — это все "бытовуха", к которой все привыкли и используют каждый раз, как возникает необходимость. Ничего особенного. Но это привычное когда-то было придумано людьми и нелюдями, имеющими возможность, талант, дар к волшебству. Подобных было, есть и будет единицы. Большинство из них образованные люди помнят по именам.
А все потому, что человеческий мозг — самая загадочная штука на свете. Маги в Королевской Магической Башне много раз пытались разгадать тайны появления способностей, но кроме этой маловразумительной констатации собственной несостоятельности ничего не вывели. Даже Учителя не могут понятно и ясно объяснить суть проблемы: "Высокая вероятность неконтролируемых изменений". Попросту говоря, настоящая магия возможна только при наличии яркого воображения.
Получалось, что писатели, поэты, композиторы, и, наконец, обычные мечтатели могут стать волшебниками. Да, могут! Но не так, как человек, для которого мир — чистый листок бумаги, на котором можно написать все, что его талантливой душеньке будет угодно. При этом, "написать" еще громко сказано. Некоторые из таких талантливых вообще не знали грамоты.
Был случай, что в семье уличного торговца в Рокане родился мальчик и уже из колыбельки начал переворачивать мир. Сначала заставил всех в доме улыбаться и угождать его желаниям. Упадет погремушка, так вот пусть лежит на полу, сколько он захочет. Недовольные валились с высокой температурой. Потом взялся наводить порядок на улице. Уж слишком они там расшумелись! Можете себе представить, что бы он натворил, если бы по его улице проехал королевский кортеж с фанфарами?! Счастье, что воображение у него было еще не такое богатое, а то бы...
Вычислили его, когда он еще не мог ходить. Отвезли "куда надо", как водится. О произошедшем мало кто узнал.
И уж, конечно, ничего не знал обо всем этом Саша. Он вообще не имел никакого представления и даже не догадывался о том мире, где очутился. Вика? Что Вика? Наговорила непонятных вещей, что хочешь, то и думай.
Думать не хотелось.
Ему было хорошо сидеть на припекавшем солнышке и наблюдать за игрой носящейся с визгом деревенской детворы. Способности остались для него тайной, как и происшедшее пару дней назад события. Он помнил что-то весьма смутно. Нечто среднее между впечатлениями от "классного" фантастического фильма и компьютерной игры, в которую играл всю ночь — череда ярких картинок.
Очнулся он уже здесь. Милуша принесла утром парного молока и разбудила его. Вот она идет мимо с ведрами воды.
— Здравствуй, Милуша.
— И тебе здоровья, Saschah. — поздоровалась с улыбкой девушка. Каждый раз как она произносила имя этого странного парня, она улыбалась. Не смеяться над его говором не было никакой мочи.
— Что ты делаешь? — Саша решил воспользоваться случаем и поболтать с симпатичной крестьянкой, а заодно повторить те немногие фразы, которые он успел запомнить. Надо же учиться понимать жителей этого мира.
— Я за водой ходила на Святой Источник. — Милуша поправила непослушную черную прядку волос, выбившуюся из-под белого чепчика. Кто знает, тот никогда не заговорил бы с девушкой, на которой чепчик. Он означает, что она уже невеста и до самого замужества такие вольности могут бросить тень на будущий брак. — Там я видела Алекса.
— Алекс. ... Это хорошо. — Саша хотел сказать, что был бы рад его сейчас увидеть, но, естественно, не смог.
— Да, ты прав. Он хорош. — Будущая жена не собиралась неукоснительно выполнять принятые правила поведения для невест. К тому же ей нравились оба загадочных гостя. Один был молод и смазлив. Жаль только, совершенно не мог говорить по-человечески. Другой был статен и силен. От каждого его движения веяло мужественной силой. Ему бы воином быть, а не лекарем.
— Милуша, что это? — Познание мира требует пытливости.
— Небо.
— Nehboh.
Девушка захихикала в кулачок.
— ??? — Пытливость же требует умения не обращать внимания на смех и первоначальные неудачи.
— Дерево.
— Dehrev`oh.
Девичий смех стал громче.
— Милуша... Я идти... Алекс.
— Нет. Не надо тебе туда идти. Он у выборного атамана сидит. Не дело это, когда бабы да болезные в мужские разговоры встревают. ... Понял?
Саша, конечно же, ничего не понял и поэтому улыбался. Лишь отрицательная жестикуляция Милуши убедили его в правильности угаданной им интонации ее голоса.
— Сиди здесь. Он к тебе придет. Понял? — Девушка хотела быстрее закончить разговор. Уж очень красноречив был взгляд матери, выглянувшей из амбара.
"Нельзя, так нельзя. Все равно, — здраво решил Саша. — Буду учить иероглифы".
Парень вернулся к своему прерванному занятию. Он пытался правильно нарисовать на земле знаки, показанные ему Алексом. Это было, несомненно, дурацкое дело. Он не помнил их сложную многозначность и никак не мог заставить ложится отдельные составляющие символов в соответствии с классическими пропорциями. Самое обидное было в том, что никто не мог ему помочь кроме Алекса. Как оказалось, все кругом были неграмотные.
"Скоро сессия, — пришла неуместная мысль о прошлой жизни. — Интересно, как там родители?"
Сейчас Саша воспринимал происходящее как романтическое приключение, особенно после первоначального кошмара, когда по ночам к нему приходила красивая женщина и на его глазах превращалась в нечто похожее на "человека — летучую мышь". Конечно, неприятностей хватало. Например, его почему-то все время норовили избить и часто приводили свои намерения в действие, но бесконечная учеба ему надоела гораздо больше, да и скукота осеннего города приелась. Сон начал превращаться из муки в отдых.
Сон? Он и сам не знал как назвать то, что он видит каждый день. Раньше, когда он закрывал глаза, то надеялся, что проснется у себя в комнате, а из колонок будет орать "U2". Не тут-то было. Не помогло даже многократное ущипление себя за мягкое место. Все равно по утрам он видел лес без признаков поздней российской осени и своего спасителя, который напугал его при первом знакомстве больше, чем все предыдущие спецэффекты. Тогда у Алекса все руки были в крови.
Чтобы сохранить присутствие духа, Саша даже рационально решил, что находится в Подмосковье, и вокруг разворачивается игровое шоу. Говорят, такие игры вошли в моду, особенно у состоятельных людей. Но после случая у реки, которая была явно шире, чем Москва-река, и замка, который не походил, при всем желании, на новорусский особняк, его охватила апатия. Не то, чтобы ему стало совсем наплевать на свою жизнь и будущее, просто пришло понимание того, что это надолго, если не навсегда.
"Если уж обживаться, так обживаться".
— Дяденька, а чейто ты рисуешь? — Саша не увидел, как маленький чумазый карапуз подошел к нему сзади. Он повернулся на его голос и по тому, что тот показывает на иероглифы, догадался о содержании вопроса.
— Пишу я. А что ... Да я и сам не все понимаю. — Саша ответил честно и серьезно. Малыш в ответ захлебнулся в смехе, закрыв глаза ручками. Ему очень понравилась незнакомо звучащая речь.
— Дяденька, а ты не друидина?
— Нет, нет. Оставь его в покое, Горан! — пришла на помощь вновь появившаяся Милуша. — Не видишь, он тебя не понимает.
— А если он друидина, то его убьют? — Малыш не унимался и хотел знать точно, как же ему относится к незнакомцу, который расположился на его любимом большом камне во дворе.
— Конечно, если бы он был друидом, то тогда, да. А так нет. Пошли, я сказала!
Горан обиженно засопел и упер руки в боки. Идти по доброй воле он не собирался. Наверняка все закончилось бы плачем и соплями, если бы Милуша не схватила малыша, без лишних разговоров, и не понесла бы к дому.
Саша, ставший немым свидетелем перепалки, так и не понял до конца, что от него хотел этот карапуз. Он продолжил рисовать руны.
"Вот это, кажется, глаз, а это ... дом ..."
Саша не знал, что рисует магическую формулу Сбережения Человека. Ловец так и не смог объяснить ему истинный смысл этих символов.
* * *
Он очень старался. Атаман постанывал, затыкал громкие охи кулаком, но не кричал. Слишком гордый он был для того, чтобы кричать от боли. Да и болезнь была, по его мнению, ненастоящая. Вот кабы ранили его дриады отравленной стрелой, как они это любят, вот тогда бы... А так даже рассказывать неловко. Пару дней назад полез он в погреб нормальным человеком, а вылез на карачках — в поясницу ему стрельнуло. Так и валялся бы, вскрикивая при каждом неловком движении, если бы не лекарь.
