Дочь фаворита Елизаветы.

Повелитель Всея Османии скончался через три дня в страшных мучениях. Единственный долетевший до него осколок врезался ему вниз позвоночника. Будь рядом дворцовые лекари, плюс полная неподвижность после ранения, он бы прожил ещё долго, отделавшись параличом ног, но ему не повезло...

А в Петербурге... А что ему сделается, этому Петербургу! На "очищение огнём" его южного соседа русской столице было глубоко наплевать. Гибель "Великого Османа" его тоже волновала мало, а вот за свою государыню город переживал! И ведь как нелепо всё тогда получилось! Узрев в руках финского рыбака достопамятный обломок решила посоветоваться с равным. Кто равен Царице Русской? Папа римский? Нет, в её понимании только бог!

Елизавета решила пройтись из Царскосельского дворца пешком к обедне в приходскую церковь, что в нескольких шагах от дворца. Только что началась обедня, и Императрице сразу сделалось дурно, она сошла по ступеням, дошла до угла церкви и упала без чувств на траву. В церкви было много народа, который сходился туда на праздники с окрестных деревень. С государыней не было в этот момент ни кого из её свиты. Императрица лежала без движения; толпа, окружив её, смотрела на Матушку, но никто не смел прикоснуться. Наконец дали знать во дворец. Явились придворные дамы, а за ними два доктора. Её накрыли белым платком. Она была велика ростом, тяжела и, падая на землю, ушиблась.

Хирург тут же на траве пустил ей кровь, но государыня не приходила в чувство. Ей пришлось пролежать таким способом около двух часов, пока спешно вызванный Академик не привёл её в чувство, отогнал остальных эскулапов и велел нести её во дворец. О припадках слухи ходили и до этого, но теперь...

Известия с юга радовали несказанно, но и Екатерина и Четверо Герцогов разумно предположили, что мягкий переход власти сейчас важнее. Ведь на кой Советскому Союзу Куба, коли союзные республики ноги из СССР сделали? Отправили одно из новых судов каперствовать в Эгейское море, чтобы совсем уже эгоистами перед Сокиным не выглядеть. Дружка его, который, после назначения в Адмиралы и "Личные морские извозчики её Величества", стал нос задирать и в политику лезть, услали подальше. Рыпнутся, болезный, попробовал, до государыни достучаться... Взяли его в предбаннике под белые рученьки, сводили в подвалы тайной канцелярии, дали в его честь концерт, затем на корабль отвезли.

Пятеро милых дьячков, которые состояли как его духовными наставниками, так и заботились о здоровье телесном четырёх дойных "чумных коров" и о здоровье духовном и патриотическом всего остального экипажа, доходчиво объяснили бывшему царедворцу расклады. Сослан он "в Америку" навеки, теперь его задача защищать далёкие берега новой родины от всяческих опасностей. Ежели он с этой задачей не справиться, то его следующее место ссылки будет куда менее приветливым. Целый день после этого судно, идущее на всех порах к Магелланову проливу, вёл первый помощник. Замполиты от веры решили не мешать, бывшему придворному, топить в винных парах крах прекраснодушных надежд...

А что же у нас там, дорогой мой читатель, твориться с "Золотым проектом"? А то, на фоне столичных перетрубаций, позабылся проект этот, стёрся из памяти народной... Уж не заглох ли он вовсе? А вот и нет! Уж что-что, а сбрасывать свою работу на плечи нижестоящих, Чиновник Пётр Иванович Шувалов любил и умел. К тому же умел найти и приблизить к своей персоне тех, кто его требованиям соответствовали, и безжалостно выкидывать за борт всех лентяев и тунеядцев, не смотря ни на какие былые заслуги и протекции. Ведь он, как ни кто другой осознавал, что хорошо воровать можно только в хорошо работающем государстве. Плохой урожай зерновых в этом году? Мудрый государственный деятель в закрома родины слазит и в на следующий год, а пока ворвань на лево продаст!

Мелкие чиновничьи винтики, смазанные золотом, неприметными дьячками и обилием рабочих рук сразу дали положительные всходы.

Разумно просчитав растянутость коммуникаций Чиновник не возражал, чтобы одновременно с поисками золота были организованны сельскохозяйственные поселения. Так что ни Ванкуверу, ни Сиэтлу, ни Портленду с Сан-Франциско и Лос-Анджелесом в этом варианте истории случиться было не суждено. Их место, пока мирно, занимали Новопетербурги с Новоелизаветинсками. К моменту "Стамбульской операции" на одном из северных ручьёв Аляски одна из первых артелей побросала работу и сгрудилась вокруг везунчика. Крупный самородок, весом в полкило, бережно кочевал из рук в руки артельщиков и казаков. Скоро близ ёмкости с золотом осталось только двое казаков-охранников, а ещё трое, с двумя десятками артельщиков, с азартом промывали новый участок ручья. На следующий день золото оставили без охраны, а ещё через неделю половина артели снялась, чтобы отвезти к побережью десятипудовую "Графскую долю".

После отметки "о сдаче" на свою долю было решено прикупить графской землицы "в вечно пользование". Весточка о том, какой именно участок землицы выкупать, была уже получена от "собрата по вере" работающего писарем в "управе" Новоелизаветинска. Управой гордо именовался древесный сруб посреди форта, на полях же, раскинувшихся на месте несостоявшегося Сиэтла, трудилось больше тысячи человек.

А что же индейцы, как они реагировали на "утеснения", пусть пока и не очень сильные? Заламывали руки, ломали копья, ломали луки? Нет. Они не мешали. Они были тихими и мирными. Не верите? Правильно делаете. Поговорка о том, что хороший индеец, это мёртвый индеец, пришла в голову белым колонизаторам. Но русские привыкли всё делать от души, а не со зла! ну отправил Чиновник одного из своих проворовавшихся у хозяина "ближников" в перевалочную базу на побережье тихого океана. Ну, слегка пьян был, после посиделок, ну допустил в одной из инструкций двоякое толкование, открывающее полёт верноподданнической фантазии...

Ну, кто же знал, что для проверки эффективности работы противооспенных прививок этот "верный пёс" будет сажать в карантин и заражать оспой? Нет, сначала он на себе всё это испытает, как уже было оговорено, все в окружении Чиновника были людьми ответственными... Так что 99,9% населения заморской колонии стали составлять люди не только привитые, но и сами носители оспы. Да, на большинстве она "не оседала", её коровья предшественница захватчицу убивала, но вот в слегка ослабленных организмах...

Словом первая уведённая насильно с полевых работ белая "скво" почти гарантированно работала биологическим детонатором. Не каких "оспиных одеял" русским не требовалось! Население, сиречь староверцы и обрусаченные по "дороге смерти" пленники, пока считало всё божьим промыслом. Местное население пока массово не шло в христиане и не подгоняло имена и отчества под общерусский стандарт, но к этому шло! У дьячков то был прямой приказ "в колониях" при крещении делать прививку! И эти "русские крестники" не умирали! Обидно другим было. И жить хотелось.

Когда описываемые выше артельщики несли к побережью золото, они не знали ёщё одного. Хотя именно их случай вошёл в историю, а их самих сделал будущими рантье Новоелизаветенска, пара пудов золота на борту одного из недавно построенных судов уже пришла в порт. Груз не сильно и скрывали, полусотня охраны на двух санях и один из чинуш.

Там, где проносились эти посланцы Мидаса, изнурённые "дорогой смерти" путники забывали о придорожных крестах. То, что недавно отдавало прахом и тленом, вдруг преображалось в позолоту надежды. С "дороги смерти" иногда бежали семьями, с "золотой дороги" официальной статистикой не было зарегистрировано не одного побега!

Пара пудов золота прирастала с каждым рассказом очевидцев, удваивалась после каждой чарки, разносилась слухами во все стороны от дороги... На "придорожные автостанции" валил окрестный люд, объявляя себя раскольниками, крестился не теми перстами, тут же просил доставить его "куда подальше" для перевоспитания. "Хозяева" автостанций не дремали, за помощь в деле пристраивания остальной семьи к Каравану брали себе "на пару лет" в батраки одного из семьи, обычно молодого парня или девку, в зависимости он сиюминутной надобности...

За лучшей долей уходили семьями, а уж когда навстречу пронеслись вторые вестники, с двумя десятками пудами золота и рассказом об удачливых артельщиках, уже и "выкупившихся" и землицы прикупивших... Когда этот ком безобразий докатился до европейской части страны, это вызвало шок. Хватались за голову помещики, пытаясь помешать исходу своих крепостных. Тем, кто ловил своих холопов "далее чем в ста метрах от дороги" казаки не делали ничего. Но если с "автостанции" кто "графское добро" брать смел... Карманная артиллерия применялась мгновенно, пара поместий особенно ретивых была сожжена, не посмотрели опричники не на какие бывшие заслуги и нынешние связи...

Дочь фаворита Елизаветы Глава 14

Из которой читатель узнает о том, что "идущие на смерть" предпочитают выживать. А так же о том, что каждый видит в чужом золоте отражение своих страхов.

Надо ли говорить, дорогой мой читатель, что выиграть сражение для полководца, это не значит сразу выиграть войну? Вон Апраксин, обыграл Левальда, и где он теперь? Правильно, "в нигде"... Так что горячее желания стать во главе любого военного предприятия, пусть даже обречённого на успех, многие и многие не высказывали. У полковников, которых царица посылала из Петербурга в очередную Тмутаракань с приказом "со щитом или на щите" вдруг обострялись старые раны... Или гастрит. Или сифилис... Да мало чем может заболеть настоящий царедворец, знающий о том, как расправились с неудачником Апраксиным...

Заболевали генералы, заболевали полковники, всего одна пеньковая сестрёнка внесла в дело омоложения русского генералитета неоценимый вклад! Так что высадившийся через три недели после гибели Султана на берегу Золотого Рога полковник молодостью никого не удивил... Почему полковник? Почему молодой? Отвечаю по порядку. Полковник Ингерманландского пехотного полка Александр Васильевич Суворов, ставший всего четыре года назад поручиком, взлетел в этом мире на связях. Отец его, Василий Иванович Суворов, соратник Петра I, обладал по нынешним временам хорошим качеством. Благонадёжен. Политически индифферентен. Истинный русский. В связях с Фридрихом, бывшим наследником и прочими агентами иностранных разведок не замечен...

Мармарское же княжество считалось, да и было по сути дела, предприятием сугубо временным, особенно в глазах Петербурга. Все понимали, что соотношение сил не в пользу каперов, все знали о закупаемом Османами Грандфлите. Но именно это и тревожило, а ну как сразу разгромят "предателя Сокина", чтоб ему триста лет жить, и сразу десант на Север... Стратегия же в чём была? В победе? Да нет. В затяжке времени, пока с Пруссией разбираемся, чтобы с юга ятаган под ребро России не совали... Так что неблагонадёжный к Шуваловым Ингерманландский полк было решено отправить на заклание.

Дранг нах Юг, затем десант на Мармарских каперах на север Босфора. Взятие пары батарей азиатского и европейского берега "в штыки" и последующая оборона до последнего солдата... С полком Чекист в последний момент отправил три сотни казаков из своих "Штурмовых отрядов" с карманной артиллерией, так как важность недопущения возникновения Южного ТВД всё возрастала. Лезть по суше на Россию, которая могла повторить прежний прусский поход не меньшим количеством войск, не желала ни Англия, ни Франция. Зато Фридриха они довооружили знатно, Франция втихую, Англия в наглую, помогли с оплатой наёмников, вынудили Австрию занять нейтралитет...

Так что ингерманландский полк шёл на юг за смертью и за славой. Его полковник, бывший родичем друга наследника, лишился ,после смерти Петра Фёдоровича, большей половины связей при дворе и отвертеться от вверенной его полку чести не смог. Поэтому решил, что жизнь дороже чести и сбежал "в самострел", оставив после себя вакуум власти". Из его "наследников" Чекист, который курировал это дело, выбрал двадцати семилетнего Суворова, отца его, Василия Ивановича, знал, как надёжного служаку. Мол, хоть руку упавшему и не подаст, но зато и в спину ножом не ударит... Бывший поручик, а ныне Полковник, что подтверждал личный указ Императрицы, был на седьмом небе.

Конечно, у этого Суворова ещё в голове пока на было "науки побеждать" но храбростью он отличался беспримерной, атаку уже предпочитал осаде, солдат берёг, а союзников не терпел и в грош не ставил. Так что без всяких проволочек связался с Анапой, и через неделю всё его войско плыло на юг. Александр Васильевич относился к "самостоятельности" прикомандированных к нему чекистов с пониманием, лишь только "до донышка" изучил ТТХ ракет. Но, не смотря на всю браваду, оделся он перед ночным десантом в чистое, были чётко определены приемники в случае его гибели во время боя, а каждый его солдат "знал свой маневр".

Какого же было его удивление, когда из первых двух батарей было сделано не более пяти выстрелов! В десанте, который должен был по всем канонам полечь не менее чем наполовину, погибло всего пять человек! Турок в фортах было не более десятой части от надобной, офицеров не было вообще... К несчастью, пленных, разгорячённые Ингерманландцы, взять не догадались, за это Полковник корил сейчас себя последними словами. Следующая ночная атака была уже на шесть батарей, по три на каждом берегу. Пленные на этот раз были, и их рассказы заставили Суворова спешить. Смерть Султана, которую, обескровленный Сокин, мог использовать лишь как передышку при драке за наследство, открывала хорошие перспективы.

Кандидатов на опустевший престол было несколько, каждый при будущем дележе власти решил опереться на подчинённые ему или его сторонникам войска. Как уже наверное понял читатель близкие форты Босфора с хорошо обученными воинами стали лакомыми кусочками и их просто обескровили. Оставшаяся десятина, как показала практика, о такой вещи как ночной десант слыхом не слыхивала, так что на третью ночь, чудовищно растянув силы, ингерманландцы взяли под контроль все батареи, в которых наличествовала "крупная и не разворованная артиллерия". Малая же артиллерия не могла уже наносит стопроцентного урона, поэтому спешная переброска стянутых в столицу войск временно померившихся претендентов на азиатский берег не удалась.

Оставшиеся в боевой готовности четыре южных батареи европейского берега подавлялись массированной дневной бомбардировкой и последующими ночными штурмами. Когда умолкли пушки последней батареи Босфора От места сражения понеслись на север три быстроходных судёнышка. Одно направлялось в Анапу, приглашая всех "каперов Чёрного моря" на побережье Мраморного, остальные два несли вести о падении Босфора ближайшим войскам. Суворов сознавал, что без приказа из Петербурга никто не почешется, поэтому одно из посланий ушло в Запорожскую сечь. Не надо думать, что там сейчас было пусто, в поход ушла лишь половина воинов.

Почему? Неужто золото не манило? Манило, как без этого! Но собственные наделы защищать надо тоже, ближние враги не дремлют, одно дело ослабленная сечь, совсем другое полностью обескровленная... А тут ещё пошли сплошным потоком "дикие гуси" искатели счастья, без гроша за душой, но умеющие махать шашкой, пусть и из-за угла. Так что некий "кадровый резерв" у сечи ещё оставался и они первыми откликнулись на зов. Суворов, устроив штаб в южной батарее европейского берега Босфора, первым делом связался с Сокиным. Он вытребовал у него лучших канониров, а последующие две недели были посвящены распространению среди местных известия о полном Падении Босфора и укреплению батарей обеих берегов от атаки с моря и с суши.