— Поскольку родственники отказываются вас принять, — объясняет мне бесцветным тоном стриженный под ежика человек в черном костюме и черных очках, который сидит рядом, — вы направитесь в учреждение. Мы уничтожим ваши водительские права. Завтра принесите документы о регистрации и страховке в указанную инстанцию.
Правительство предлагало зараженным синдромом А, а также пострадавшим от таковых, места жительства. Что-то наподобие муниципальных квартир. Одну видавшую виды муниципальную многоэтажную общагу для пострадавших и низкооплачиваемых переоборудовали под наши нужды. Хотя какие "наши", из реабилитировавшихся был я один. Может, потом и въедет еще сколько-нибудь человек, но в основе своей это как был, так и остался дом для обделенного обществом братства.
Квартплата — четырехзначная сумма, вдесятеро дешевле обычного, на удивление любой домохозяйке. Для лишенных возможности трудоустроиться переносчиков полагается также минимальное довольствие на питание. Еще бонусом в соседи полагается ежик-мединспектор, который ведет расследование, когда случается что-то неприятное.
— Ну-с, дальнейшую процедуру я передам заведующему. Раз в день, в девять утра или шесть вечера, пожалуйста, звоните на этот номер.
Не упомянув самого важного — что будет, если не позвонить, — Ежик ушел.
Я бормочу "итак", поправляю в руке чемодан и поднимаю взгляд на разваливающееся здание.
Бетонно-металлическая шестиэтажка, окошки вдавлены внутрь, по расположению которых похоже, что на каждом этаже восемь квартир. Вход и узкий, и грязный, и запущенный. Воздух затхлый, хоть топор вешай, в таких местах только якудза прячутся.
— А что, сойдет...
По сравнению с той больницей не важны ни внешний вид, ни внутренний, ни грязь.
Ехо-о, поздравляю! Прощай, серая клиника, моя новая жизнь началась здесь, в этой трухлявой благополучной ночлежке N13 в городе Сикура!
— А-а, новоселец? Ишь... Я ни слова не скажу, хоть будь ты как черт, главное — без трений, ладно? Вот, держи ключи. Свет и воду включим завтра, сегодня не жалуемся.
Да, прекрасной жизни чистый лист за несколько секунд привели в негодность.
— Какая неприветливая старушенция...
И тем не менее, это хорошо.
С таким халатным надзором, с такой халатной надзирательницей, мне достаточно не выходить отсюда, а она не придет в квартиру. От таких удобств я начал напевать под нос, топая на третий этаж. Никаких номеров не было и в помине, а дверь скрипом сообщила мне о своем тридцатилетнем возрасте.
— О? Ты будешь новый сосед?
Я как раз воевал с не желающей поворачиваться круглой дверной ручкой, когда ко мне вразвалку подошел какой-то мужик. Удивительно радушный для такого места, он мог бы жить на острове Парадиз; откровенно в косметике, лет тридцати. Мужик, не носи эту багамку, она тебе слишком идет.
— Надо же, наконец-то я при соседе! Я Ниидзима, а ты?
— Привет. Я Исидзуэ. Имя пишется "сёдзай", читается Арика.
— Ох. Какое у тебя глуповато-детское имя, мальчик. Хи-хи-хи, — смеется Ниидзима.
Позже выяснится, насколько глупее его собственное имя, но это другая история.
— Рад познакомиться. Если что-то нужно, я спрошу?
— Ага. Ах, как славно, молодежь украшает дом. Арика-тян, ты не в моем вкусе слегка?
И очень хорошо. Геи в багамках тоже не в моем вкусе слегка.
"""
Месяц пролетел, я даже не заметил.
Иду за бытовыми покупками. Изыскания в окрестности здания, полная свобода после поисков работы. Я так увлекся приготовлениями к новой жизни, что забыл, что надо делать.
Слегка раскаиваюсь, что слишком расслабился.
Я то и дело следил, чтобы не попасться на глаза старым знакомым, чтобы не пересекаться со старыми путями, берегся, берегся, а самое основное забыл.
— Да-а... Хоть разок-то надо вернуться домой.
Дом Исидзуэ — особняк на холме Сикура, второй квартал. Отрезанный станцией от квартала напротив, и пешком до него час с лишком, на автобусе — двадцать минут, а машиной — в пределах пятнадцати.
Город — штука вроде узкая, но на деле очень широкая. Горожанами с той стороны станции не интересуются, если не знакомы, такая особенность современного общества. Еще бы — живем у единственного магазина, а ходим только на работу, домой и за едой. Ну и для шика в книжный, в бар, в универмаг. И хватит.
Так что возвращаться в хозяйство Исидзуэ у меня причин не было, но хоть раз надо размять ноги, а то потом пожалею.
Скрытый темной ночью, я иду пешком на холм Сикура.
Холм — не просто название, здесь выстроен вечно сонный жилой район, и ровно в ноль часов все уже спят.
Топаю под хилыми дорожными фонарями. М-м, здесь Кидзаки, Исимори, Яманаси, Исидзуэ. То ли у всех тут бессонница, то ли что, но свет везде горит. Только особняк Исидзуэ утопает в темени. Никакой взаимовыручки.
— Тьфу. Заперто...
Вот блин, и ведь очевидно, если чуть подумать. Раз уж добрался, неохота уходить несолоно хлебавши, да и пусто тут. Обхожу сзади, протягиваю руку к кухонному окну — открывается сразу. Негаданная удача. А то еще окна бить, всех соседей напрягать... Конечно, я не против поздороваться с набежавшими людьми, но нетрудно представить, как они отреагируют на выписавшегося меня. И так непривычно с одной рукой жить, неохота еще и стрессом обзаводиться.
— Ну, привет, домик...
Захожу в дом, пустовавший с момента происшествия.
— М? Надо же, все прибрано. Здесь же вроде было море крови?
Подновили и рассчитывают продать, когда шумиха уляжется?.. Тогда и в моей комнате будет прибрано. Иду на второй этаж. Дверь в комнату новая. Ну да, я слышал, Мато-сан ее в щепки разнесла из дробовика.
— О-о. Внутри-то почти не тронуто.
Рассматриваю пространство, некогда бывшее комнатой Исидзуэ Арики.
Я плюхаюсь на кровать и теперь смотрю в потолок.
— Ох, вижу след от пуль.
Строители, не расслабляемся! Такое задорого не продашь.
?
Пробыв в доме почти три часа, я утолил тоску по нему. Изучив дом, можно понять, какую жизнь в нем раньше вели. Оставляю позади недолго служивший мне, а теперь отдекорированный наново дом. У меня тоже новая жизнь. И дом не смог бы долго пребывать нетронутым.
Ну и пусть. Все равно меня это не касается.
"""
Прошло уже два месяца, непривычная жизнь утряслась.
Я уже привязался к моей 2DK-квартире и ухватил манеру жизни в этом городе. Удобствами не балует, но жить можно вполне полноценно.
То есть остается одна проблема.
В изоляторе Исидзуэ Арика по собственной инициативе испытывал протезы рук, но ни один не подошел, и он остался одноруким. Ну а раз выписался, проблема должна для него встать очень остро. Может, это и бессмысленно, в конечном счете, но нельзя же из-за этого игнорировать вопрос.
Для начала заглянув к соседнему медработнику и указав условия для протеза, я неспешно возвращаюсь домой. Как тут... в заржавевшем почтовом ящике обнаруживается какая-то сомнительная почта.
— Что-то ни отправителя, ничего...
Большой конверт. Накрепко заклеенный, и сам конверт сравнительно дорогой, толстый, чтобы отправлять наличные.
Озадаченный, я возвращаюсь к себе, растягиваюсь на кровати и вскрываю конверт.
Появляется нездоровая доза 10000-йеновых банкнот... Больше радости — непривычность ощущений.
Стараясь ни о чем не думать, я одной рукой считаю пачку. Восемьдесят штук. Больше моей годовой зарплаты.
— К черту выб... расывать рано, ведь это, того, я занимал у Ниидзимы-тян...
О скорбь, после больницы денег у меня, естественно, не было. Трагедия о порождении нищеты. Как порой приходится терпеть столь очевидный корень бед!..
— Хотя отнести это в полицию — тоже проблемно...
Ладно бы можно было такое оставить в памяти, но оставлять в записях не могу. Моей жизни наступит крах.
— Пока что можно с полмесяца последить за развитием событий.
На том дело и кончилось. Так как это решительно какая-то ошибка, пока присмотрю за деньгами. Если начнется буча, просто верну. Ведь и когда подбираешь потерянную вещь, через полгода она принадлежит тебе.
— Э-э, или через год? Или не вся сумма?
Но это были мелочи.
Потому что на следующий месяц, на этот раз затолканный прямо в почтовый ящик, на меня свалится такой же конверт.
?
— Арика-тян, ты не замешан ни в каких неприятностях?
— Нет, доброе утро.
С самого утра уныние.
Постучавший в дверь как в боксерский мешок, Ниидзима-тян, как только меня увидел, выдал эту блеклую фразу, будто отчитывал мой сонный вид. Вот сейчас, при этих загадочных конвертах, это скорее я хотел бы спросить.
— У вас какое-то дело ко мне, Ниидзима-тян? А то я собирался завтракать.
— О, ничего себе, как вовремя! Отлично, Арика-тян, завтракать будет веселей!
— Не понял... Срочно выкладывайте и уходите, Ниидзима-тян.
— Ну да, ну да. Арика-тян, ты ведь ищешь протез руки, да? Тут гость на эту тему с тобой хочет поговорить.
— А?..
Яростно чешу затылок. Чтобы специально прийти в эти трущобы... это же насколько торгашу делать нечего?
— Не нравится мне это. Он что, ждет в вестибюле?
— Не-а, в "Марионе" напротив. Ну же. К морнингу — по времени впритык!
— Точно... Так бы и черт с ним, но морнинг в "Марионе" я поем.
Тем более на халяву.
Наскоро переодеваюсь, прохожу мимо вахтерской (как всегда никого) и — в коридор. Напротив дома N13 находится сделанное с неожиданным вкусом кафе "Марион". Загвоздка в том, что средняя цена там — аж 800 иен.
"Добро пожаловать", — приглашает меня щеголеватый хозяин кафе, я захожу. Торговец обнаружился сразу же. Из непривычных в это время лиц был только он.
— Здравствуйте... Я Исидзуэ. Это вы продаете протез руки?
— Да. Меня зовут Ямада. Доброе утро, Исидзуэ-кун.
Пол — мужской. Возраст — под сорок. Ничего не бросается в глаза, непримечательный джентльмен. Я прошу себе "морнинг сет" и усаживаюсь напротив него.
— Так что, из какой вы клиники?
Я заказывал протезы месяц назад, все должны прийти чуть позже.
— Нет, я не из клиники. Я по другому делу прохожу, так сказать. Услышал, что вы ищете качественный протез.
Ух. Ну да, еще бы Ниидзима-тян не вел себя подозрительно. Этот джентльмен сам-то не в меру подозрительный.
— Ну, слушаю. Давай уже рассказывай.
Я готов отвечать "нет", но этот джентльмен у меня заплатит за уже заказанный "морнинг сет".
Его речь миновала предел подозрительной и стала немного смешной.
Вкратце: в окрестностях Сикуры живет ребенок-владелец уникальных протезов рук и ног, и, возможно, его искусственная рука подойдет Исидзуэ-сан? Так-то. Мне негде взять денег на такой явно дорогой протез, но этот ребенок ищет сиделку, стюарда, и если я его стюард, то он может дать поносить руку за так.
— Ага... И откуда ты это знаешь?
— Я до вчерашнего дня помогал этому ребенку. Хотя, к сожалению, получил расчет, — говорит он опечаленно.
— В смысле, уволен? Хе... Не буду спрашивать, за что, но зачем мне об этом рассказывать? Просто обычно за увольнение обижаются.
— Дело вот в чем. Я, конечно, мог бы просто забыть, но все-таки жалко дитя. Хотя бы замену хочу найти. Мучает совесть.
Джентльмен изложил сущность работы стюарда и зарплату. Достоверность ладно, но за такую работу двести тысяч в месяц — это неплохо. А тот момент, что я уж точно не встречу старых знакомых, вообще восхитителен.
— Вопрос. Почему я? С такими, как я, и заговаривать-то странно, тебе не кажется?
— Тот ребенок такой же, как и вы. Одержимый.
А-а. Вон как. Тогда понятно, разумно обратиться ко мне. Кто же по своему желанию захочет присматривать за переносчиком?
— А не буянит?..
— И пальцем не двинет. Я гарантирую вашу безопасность. Вы и сами только увидите его, сразу все поймете.
Мне становится еще любопытнее. Расспрашиваю, неспешно подъедаю "морнинг сет", даже еще кружку чая попросил.
В общем, мне захотелось хотя бы посмотреть на место работы. В деньгах я не нуждался, но найти сразу и работу, и протез вообще было нереально. А ребенок живет в окрестностях Сикура, да впридачу на частной земле... Явно жутко богатая девочка.
Обещаю сходить к ней хоть завтра и поднимаюсь.
— Спасибо. Тогда позволю себе один совет опытного человека.
Джентльмен улыбается, молитвенно складывает руки.
— Ребенок очень любит людей, и не пожалуется ни на какую грубость, ни на какое плохое обращение. Но имейте в виду. Как бы вы с ним ни были близки, ни за что не говорите ему одного...
Холодок по позвоночнику. Этот любезный и обыденный человек неприятно вздергивает уголки рта...
— Никогда, ни при каких обстоятельствах не предлагай ребенку выйти наружу. Как только скажешь что-то в этом духе, он воспримет тебя как безвозвратного, полноценного врага.
...улыбаясь, как дьявол.
"""
Сикура — город крайностей. Вокруг вокзала обычный среднегородской вид, но торгово-офисные здания выстроились только вокруг центра, а кругом сплошь зияющие леса и поля.
Пройдя от станции в сторону жилого массива на холме Сикура пару километров, я миную границу жилых домов, и передо мной простираются поля и парки, насколько хватает взгляда.
Так вот... Такой прозаический пригород, местами поросший лесом, и в одном из таких лесов живет ребенок-владелец протеза руки.
Проехав сколько возможно городским автобусом, я зашел в лес, слишком большой для частного владения. В нем стояли городские фонари, заодно отмечающие дорогу, и вскоре я уже был перед искомым местом.
Здание, наводящее ассоциации с громадной игральной костью. На вырубке высится кубическая постройка со стороной в десяток метров. Ямада... наверняка псевдоним... говорил, что в резервуаре до краев воды.
Стальная дверь была не заперта. Внутри темно, солнечные лучи освещают лестницу, уходящую в подвал. Необычно глубоко.
— Жуть. Это даже не корпус D.
И все-таки скорее видно, чем нет. "Здесь живут драконы", — ощущаю я с холодком. Способность определять неведомое и смерть — общая для всех людей.
— Однако я уже согласился на личную встречу...
Неразборчивость в действиях — это по-Исидзуэ Ариковски, но раз данное обещание все-таки надо держать. Страхом за свою шкуру этого не изменить.
Спускаюсь по ступеням. Дверь закрывается. Сама собой! Иду по непроглядно-темному коридору. Быстро добираюсь до двери. На ощупь обнаруживаю объект, похожий на ручку двери, поворачиваю. Со скрипом открывается классическая дверь.
В тот же миг...
— А-а...
...смотрю вверх. Впервые в жизни я ощутил то, что называется "судьба". Тоже мне мечтательная девица. М-да, теперь у меня нет права подшучивать над Айболитом.
Эта комната была древней. Как будто из западного замка взяли и вынули ложкой темноватую и безлюдную комнатушку.
Пол в шахматную клетку. Кирпичные стены. Дорогая обстановка. Наваленная в углу комнаты гора всякой ерунды. Никакой ереси вроде электроламп, зато потолок весь стеклянный, да еще и в виде аквариума. Солнце освещает подземную комнату, покачивая лучами в воде.
