F20.Балансировать на грани

   Какая еще актриса? Боже, мне действительно становится хуже.

   Яростно тру глаза.

   Мне дурно.

   Картинка перед глазами расплывается, резко меняется, становясь черно-белой. Ощущение, будто я куда-то лечу, напрягаю мышцы рук и ног, чтобы не упасть. Лечу или падаю. Ощущаю себя, но это уже не я... вернее я, но в прошлом.

   Я вижу Алину на противоположной стороне дороги. Не Алю, а Алину. Вижу, как она машет мне. Нервничаю, так как мы опаздываем в гости, показываю ей знаками, как сильно недоволен ее халатным отношением. Она невинно пожимает плечами. Нас разделяет две полосы встречного движения. Светофор очень долгий, мы ждем. Я еще больше злюсь, хожу из стороны в сторону. Светофор горит красным. Машу рукой, понимая, что уже точно опоздал, а встреча была для меня очень важной. Бесы, я даже не могу вспомнить, с кем именно у меня была встреча. Укоризненно качаю головой. Делаю все, чтобы Алине стало стыдно. Она достает косметичку и красит губы. Чертова идиотка, она думает о макияже, пока я от бешенства рву на себе волосы!

   Резко поворачиваюсь спиной к ней и ухожу, сжимая кулаки от злости, но вдруг слышу позади себя визг трения шин об асфальт, крики. И ее крик. Оборачиваюсь и вижу Алину, но уже лежащую на асфальте. Она подумала, что я обиделся, она побежала меня догонять, надеясь, что успеет проскочить.

   В момент я подбегаю к Але и дергаю ее за руку:

   — Ты совсем рехнулась? — кричу. — Ты понимаешь, мать твою, что делаешь?

   Она пробует отойти, но я не пускаю.

   — Олег, мне больно, на нас смотрят, — пытается меня успокоить, поглядывая по сторонам, но я не обращаю внимания.

   Я вижу перед собой аварию. Лужу крови, бледное изломанное тело.

   — Если у тебя не хватает мозгов запомнить, на какой сигнал светофора следует переходить дорогу, то будешь всегда ходить со мной за руку! — кричу. — Ты себе представляешь силу удара даже на сорока километрах в час? Когда ты начнешь думать головой? — истошно кричу.

   — Олег, милый, все в порядке, — говорит быстро, ласково. Проводит рукой по щеке, успокаивая, но я отворачиваюсь. Снова дергаю ее за запястье, в которое вцепился мертвым хватом. Мне кажется, если отпущу — Али не станет, и я навсегда потеряю ее.

   — Олег, прости меня, пожалуйста, — заглядывает в глаза. — Я не подумала.

   — Ты не подумала! — ору я на всю улицу. — Как мне заставить тебя думать о таких вещах?!

   — Я теперь всегда буду думать, клянусь тебе. Олег, родной, честное слово. Больше такого не повторится. Я всегда буду переходить только на зеленый, и смотреть по сторонам.

   Она меня обнимает, прижимается. Я быстро ощупываю ее тело, проверяя, нет ли травм, хотя и понимаю, что им взяться неоткуда. Просто мне так спокойнее.

   — У вас все в порядке? — Рядом с нами замерли ее родители.

   — Да, — говорит Аля. Я прячу лицо в ее волосах, радуясь, что она живая и здоровая.

   До родственников Али мы идем быстрым шагом, я держу ее за руку, она меня гладит по плечу, иногда шепчет что-то нежное. Хочу принять успокоительные, но понимаю, что это будет уже четвертая таблетка за день, при норме две за сутки, а еще даже не обед.

   А потом я понимаю, что устроил сцену посреди улицы, на глазах у ее родителей. Бесы.

   Сижу за столом, молчу, ни с кем не разговариваю. Смотрю на синяки на запястье Али от моего захвата. Перевожу взгляд на часы, мечтая скорее оказаться дома.

   В психбольнице, во время тестов, всегда спрашивают какой сегодня день недели, какое число. Какая по счету моя кровать от двери, если считать слева направо. А если справа-налево? Что я ел на завтрак. Если отвечаешь на все вопросы, могут попросить рассказать теорему Пифагора, законы Ньютона. Необходимый минимум знаний здорового человека.

   Далеко не всем удавалось ответить на столь каверзные вопросы. Я провалил тесты раз двадцать.

   Если бы меня спросили сейчас, какой сегодня день недели, месяц, год — я бы не ответил.

   Сижу и нервно вздрагиваю, периодически заверяя Алю, что со мной все в порядке.

   Пытаюсь быть сильным мужчиной. Для нее.

   Пялюсь на светло-фиолетовые стены. Иногда они становятся бледно зелеными, иногда розоватыми. Надеюсь, что это из-за освещения. Вокруг много людей, но у меня не получается сфокусировать взгляд ни на одном лице. Мне определенно не идет новое лекарство.

   Очень сильно хочется спать.

   — А это правда, — спрашивает меня девочка-подросток, вдруг появившаяся рядом, — что вы совершали самоубийства?

   Вижу два карих блюдца ее глаз, смотрящих на меня в диком восхищении. Позади нее стоят еще три девочки и два юноши, всем на вид около пятнадцати.

   — Довольно неудачные, как видишь, — отвечаю, слегка улыбаясь. Пью воду из стакана, становится чуть легче.

   — А вы можете рассказать подробнее, — они уже сидят вокруг меня, подперев ладонями подбородки, глаза горят, рты от нетерпения и предвкушения запретных знаний приоткрыты.

   — Я думал, — говорю, — что принадлежать к субкультуре эмо уже не модно.

   — Вы наш кумир, — уверенно заверяет одна из девочек. — Когда тетя Света рассказала о новом женихе Али, мы пришли в полный восторг! Совершить подобное может только очень сильный человек, — переглядываются в поисках поддержки, кивают друг другу. Кажется, они говорят искренне.

   — Напротив, — отвечаю, — сильные люди остаются на земле, они сражаются. А слабые — сдаются, сбегают от проблем. Чтобы покончить с собой, много ума не надо.

   — Я пыталась несколько раз, — шепчет девочка с волосами, окрашенными в седой цвет. Она одета во все черное, отмечаю кожаный шипованный напульсник на запястье, наверное, представительница субкультуры готов. — Но пока не смогла довести дело до конца. — Снимает его, чтобы показать запястье, где есть тоненькая полоска — шрам, как от пореза во время готовки обеда. Кажется, она хвастается. Все заглядывают мне в глаза в ожидании похвалы.

   Ну что ж. Показываю им свои запястья с грубыми белыми шрамами.

   — Вау! — восклицают детки.

   — А расскажите, как это — умирать, — мечтательно спрашивает девочка с седыми волосами.

   — Правда, что вся жизнь проносится перед глазами?

   — Неправда, — одергивает юноша, — это все вранье. Просто душа покидает тело. Вы же видели свое тело со стороны?

   — А свет в конце туннеля?

   — Ну, — смеюсь, — думаю, самоубийцы свет в конце туннеля не увидят. По крайней мере, я не видел.

   — А что вы видели?— пододвигаются ближе.

   — Ничего, просто темно, — отвечаю. Дети разочарованно вздыхают.

   — Резать вены слишком больно, — говорит кареглазая девочка. — Я бы лучше отравилась. Это очень красивая, быстрая смерть. Ты выглядишь как живая, как будто бы спишь, просто мертвая.

   — Вообще-то, — говорю, — не совсем так. Рассчитать смертельную дозировку лекарств практически невозможно. Думаю, не каждый врач сможет составить себе идеальный яд для быстрой смерти. В любом случае, организм борется до последнего. Когда отрава попадает внутрь, сразу же начинается сильнейшая рвота. Режущая, нестерпимая боль в желудке и рвота. Какая бы поза ни была запланирована для смерти, человек в момент оказывается на четвереньках. Если повезет, он успевает добежать до унитаза, мне не повезло. И вот ты плачешь от невыносимой боли, не в силах справиться со спазмами. Тошнит не переставая. Но отрава уже попадает в кровь и разносится по органам. Голова кружится, клетки мозга гибнут, отчего болит затылок и виски. В ушах стреляет. В глазах то темнеет, то светлеет, появляются разноцветные пятна. Контролировать тело практически невозможно. Снова и снова падаешь на пол. Голова такая тяжелая, что шея не справляется, приходится поддерживать руками. Все это время продолжает тошнить. И единственная мысль — не захлебнуться, не упасть и не задохнуться в собственных рвотных массах. А сил уже нет. Падаешь, поднимаешься, снова падаешь, снова поднимаешься.... И тут, вдруг, появляется сумасшедшее, неудержимое желание жить. Думаю, это срабатывают инстинкты. Не получается просто расслабиться и отключиться, ты барахтаешься, скользишь, приводишь себя в чувство, зовешь на помощь. Борешься, цепляешься за этот мир до последнего. А потом, если повезет, или не повезет, тебя находят в омерзительном состоянии и откачивают. Несколько дней жуткие боли в животе, трубки во рту, постоянное промывание желудка, а тебя все тошнит и тошнит...

   — Достаточно, Олег. — Аля кладет руки мне на плечи. — Думаю, молодежь уже поняла, что травиться не стоит.

   Дети, глаза которых, кажется, сейчас вылезут из орбит, медленно кивают и рассасываются по комнате.

   — Перегнул, да? — Сжимаю губы. — Воспоминания нахлынули.

   — Надеюсь, это несколько их отрезвит. А то Люда жалуется, что чуть что — я покончу с собой. Ультиматумы сплошные.

   Домой добираемся на такси, а утром уезжаем. Константин Петрович собирает нам сумку со свежими помидорами и баночкой тыквенно-персикового варенья. Кажется, знакомство с родителями прошло вполне успешно, по крайней мере, никто ни с кем не поссорился.

* * *

   — Жаль, что не получилось задержаться у родителей еще на день, — говорит мне Аля, когда мы поднимаемся в лифте на работу. — По-хорошему, еще недельку бы отдохнуть в тишине и спокойствии. Обожаю бывать у мамы с папой.

   — А ты никогда не думала над тем, чтобы вернуться в свой родной поселок?

   — Что? — Аля смеется. — Никогда в жизни. Ты что? Бросить карьеру? Да я лучше умру! — договаривает уже по пути к своему кабинету.

   — Нина, доброе утро. Сергей уже в офисе?

   — Доброе утро. Насколько мне известно, начальства пока нет.

   — Передай ему, как появится, что я жажду с ним встречи. Мне написали москвичи, в пятницу они будут у нас.

   — Ура! Поздравляю, Алла Константиновна! — Нина хлопает в ладоши. Наблюдать восхождение на эшафот нет ни сил, ни желания, я молча направляюсь в свой кабинет.

   Следующие несколько дней мне кажется, что я снова стал одиноким. Круглые сутки предоставлен самому себе, и даже ночью не имею возможности привлекать ее внимание. Аля работает. Впереди маячит грандиозный проект, фантастический шанс, бешеные деньги. Успешные врачи, а я собирался стать именно успешным врачом, зарабатывают неплохо, знаю по своим родителям. Но суммы, которые называет мне Аля, не идут ни в какое сравнение даже с годовой заработной платой специалиста в области медицины.

   — Если наша компания получит этот заказ, мы взлетим на новый уровень, понимаешь? — взахлеб рассказывает она мне. — Олег, после этого договора в наших жизнях все изменится!

   В чем, в чем, а в этом я не сомневаюсь.

   "Олег, не мешай, я занята".

   "Олег, еще час и поедем домой, подожди немного".

   "Олег, ты можешь поставить себя на мое место? Потерпи, скоро все станет по-прежнему".

   Ну и я терплю, а что мне остается делать?

   К лекарствам я, кажется, адаптировался. По крайней мере, многие побочные эффекты прошли. Или я к ним привык и перестал замечать, не знаю. Во всяком случае, после поездки к родителям Али хуже мне не стало.

   К презентации готовимся всем офисом. Уборщики отдраили помещение, вымыли окна. Руководство закупило в переговорную новое оборудование и удобные мягкие кресла, Нине полностью обновили компьютер, докупили канцелярских принадлежностей. Народ вырядился чуть ли не в смокинги и бальные платья. Цирк. После того как утром я решил неудачно пошутить над всем этим ажиотажем, Аля запретила мне одеваться как обычно, пришлось тоже надеть брюки со стрелками и белую рубашку, что сразу испортило настроение.

   Хотя когда я смотрю на мою девочку, настроение поднимается моментально. Поднимается и оттопыривает штаны, насколько только возможно.

   Новый костюм невероятно идет Але, в нем она кажется еще более хрупкой и женственной. Облегающие, чуть зауженные к низу брюки стройнят ее не хуже привычных узких юбок, пиджак подчеркивает тонкость талии, дополняет образ кофта в цвет. Я бы подписал любой договор, лишь бы только работать с этой девушкой. Свои мысли решил озвучить вслух, за что Аля очень тепло поблагодарила за поддержку. Она нервничает, несмотря на полную готовность к презентации. Сергей страшно боится упустить новых клиентов, поэтому усиленно давит на Алю, сваливая на нее ответственность за предстоящую встречу, это не может не чувствоваться.

   В день икс поведение Сергея хоть и было крайне предсказуемым, все равно застает врасплох.

   Москвичи, в количестве семи человек, вальяжно расхаживают по приемной, а наш директор, как мальчик на побегушках, носится вокруг них, предлагая то чай, то кофе, то воду, спрашивая, как они долетели, не твердые ли были кресла в салоне самолета, не жесткой ли туалетная бумага в отеле.

   Наши гости оказались мужчинами за пятьдесят-шестьдесят. Полные, неприятные на вид, но, судя по глазам, самоуверенные и считающие, что мир принадлежит только им. Вероятно, я преувеличиваю, и к нам приехали совершенно обычные люди, просто мне с самого начала не понравилась эта сделка, поэтому не пришлись по нраву и ее участники.

   Сергей и несколько его помощников, запыхавшихся в попытке угодить, лишь подтверждают впечатление.

   Я уже давно закончил готовить к презентации переговорную, поэтому сейчас сижу в своем кабинете, через опущенные жалюзи наблюдаю за гостями.

   — Они идут к нам! — восклицает залетевший в кабинет Александр, мой прямой руководитель. Бросается к своему компьютеру, молниеносно набирает пароль, приглаживает волосы, открывает свернутую страницу браузера и принимается закрывать вкладки со страницами форумов и прочей информацией, не относящейся к работе.

   — Думаешь, они будут проверять, чем ты занимаешься? — спрашиваю, скептически приподнимая брови.

   — Ты лучше молчи, — говорит мне. — Олег, ты хороший парень, но что бы ни спросили — ты молчи. А то ляпнешь еще что-нибудь.

   Голос Сергея за дверью становится громче, кажется, он специально нас предупреждает о том, что скоро зайдет, вероятно, чтобы мы успели прекратить неприличные, порочащие лицо компании дела, которыми якобы занимаемся. Ну и бред. Итак, дверь в наш небольшой, более чем скромный кабинет открывается. Александр, вечно сутулившийся, худой, но жилистый мужчина около тридцати лет, резко выпрямляется на стуле, я и не подозревал, что он умеет сидеть настолько прямо. Его губы расползаются в широчайшей улыбке коммивояжера, обнаруженного на пороге вашего дома воскресным утром с целью предложить купить косметику с большой скидкой. Александр косится на меня, показывая знаки, что надо улыбаться. Я пытаюсь, честное слово.

   — А это кабинет системных администраторов, бессменных лекарей основных трудяг нашей компании. Железных, разумеется, — подмигивая, представляет нас Сергей. Мне одному кажется, что сравнение выглядит более чем убого? — Александр и Олег.

   Помимо гостей в кабинет заходят Аля, Нина с подносом, на котором стоят бутылки с минералкой и лежит шоколад, ну и сам Сергей, разумеется. В и без того небольшом кабинете становится тяжело дышать. Мне кажется, что это лучший момент для того, чтобы попросить добавить нам несколько квадратных метров и поставить кулер, но я продолжаю молчать. Смотрю на пол в поисках красной ковровой дорожки, не нахожу, слава моим бесам.