Хочу познакомиться

Денис снова обнял меня и стал осыпать поцелуями лицо и шею. Мы были не в силах остановиться. Словно пьяные, стремились держаться друг за друга, чтобы не упасть в бездну одиночества. Я жалела о том, что мои руки, затянутые в бинты, не могут справиться с пуговицами его рубашки, дотронуться до кожи, ласкать его. Я всхлипнула от огорчения и сильнее прижалась к нему. Мужчина понимающе улыбнулся и невесомо провёл рукой по щеке.

— Я сам.

Попыталась улыбнуться в ответ.

— Но не здесь. — Денис подхватил меня на руки и понёс на второй этаж.

Мне было всё равно на место, где это случится. Огорчали лишь минуты промедления. Я смотрела в его голубые глаза, похожие на любимое море, и счастье переполняло через край. Не верилось, что это происходит в реальности.

Денис опустил меня на кровать, заставив почувствовать прохладу шелкового покрывала и жгучую потребность быть рядом. Я потянулась к мужчине, желая каждой клеточкой тела ощущать его. Стать живой в его объятиях и научиться летать от любви. Наконец Денис лёг рядом и прижал к себе, страстно целуя. Я отвечала ему, отбросив стыд и сомнения. Мысли улетучились из головы. Мной полностью овладели чувства и инстинкты. Нельзя долго сдерживаться, иначе извержение неизбежно. Оно будет похоже на сумасшествие, когда без его поцелуев станет тяжело дышать, без жадных, требовательных ласк ломать тело, а в голове пульсировать: 'Хочу! Скорее! Мой!'. Кожа приобрела странную чувствительность, кажется, что даже одежда причиняла боль.

— Сними, пожалуйста, — еле слышно выдохнула я.

— Нетерпеливая, — хрипло хохотнул он в ответ.

Когда последние преграды исчезли, пришло облегчение и лёгкий страх: 'Вдруг, я ему не понравлюсь или сделаю что-то неправильно'. Хорошо, комплексы не успели активизироваться, и меня вновь заволокло страстью от его умелых ласк. Секундная боль и целая гамма незнакомых ощущений. Я замерла, привыкая к своей наполненности. Мужчина двигался во мне, нежно и медленно. Его опыт явно превосходил мой. Каждое движение делало нас ближе. Хотелось раствориться друг в друге. Я стремилась к Денису навстречу, а он — ко мне. Больше не существовало его и меня по отдельности, теперь были мы... И мы необходимы друг другу... Движения стали резче, требовательнее, глубже. Кровь пульсировала, опаляя огнём, тело умоляло не останавливаться, прижимаясь к мужчине. Вдруг я ощутила что-то восхитительное, необъяснимое. Сладострастная пульсация внизу живота разлилась от макушки до пят, превращаясь в нестерпимый жар, затем в лёгкий озноб. Чувственные мурашки побежали по коже, заставляя трепетать тело, а голову кружиться в ослепительном хороводе. Мы оба одновременно задрожали и забились, как пойманные в сети рыбы, обнимая и лаская друг друга, кусая в губы и забываясь в потоках любви. Нахлынувшие ощущения были такими сильными и острыми, что, казалось, душа освободилась от тела и воспарила к небесам...

Мы лежали, обнявшись, и молчали, моя голова покоилась на его груди. Нежная усталость и приятное удовлетворение окутывали все тело. Моё сознание упрямо не хотело спускаться на землю и возвращаться в реальность, где правили балом каждодневные заботы, проблемы, устои. 'Вот бы всю жизнь лежать рядом с любимым человеком, а на остальное плюнуть', — подумала я и ласково потёрлась носом о его плечо.

— Нам надо одеться. Скоро приедут следователи. — Денис осторожно отодвинулся от меня и стал натягивать рубаху и джинсы.

— Хорошо, — тихо ответила я, укутавшись в покрывало и пытаясь отыскать халат.

После жара любви в сердце ворвался холод сожаления. 'Нет, я ничего не хотела вернуть назад, а вот Денис... Почему ты не смотришь мне в глаза?' — мысленно кричала я, захлёбываясь разочарованием. — Ругаешь себя? Думаешь, как меня лучше спровадить?'.

— Он около кресла, — сказал Денис, словно прочитав мои мысли.

Точно. Вот он, халат. Лежит на самом видном месте, а я не вижу. Опять защипало в глазах, но реветь нельзя... Накатило жуткое опустошение, я отчаянно нуждалась в нежных словах и признаниях, но похоже романтика закончилась.

— Юль, почему ты не сказала? — Его голос был тихим и подавленным.

— Что? — переспросила я, надевая халат, и размышляя, успело ли немного подсохнуть платье, оставленное на полотенцесушителе.

— О том, что у тебя никого не было.

— Когда я должна была это сказать? — уточнила я с ноткой горечи.

— Ну... Не знаю... Перед этим, — неуверенно пробормотал Денис, уткнувшись взглядом в оконную раму.

— Разве это что-то меняет?! — в сердцах выкрикнула я, глядя на его не слишком довольное лицо, и пошла в ванную, где оставила одежду.

Двадцатичетырёхлетняя девственница для мужчин хуже прокажённой! Это наводит на размышления, а представители сильной половины человечества их не жалуют, но ещё больше они не любят быть обязанными и зависимыми... На глаза навернулись слёзы. Нет, я не жалела, но надеялась, что это будет не просто чудесный секс с последующим вежливым приглашением на чай, быстрым прощальным поцелуем и обещанием как-нибудь позвонить. Я верила, что мы попробуем построить отношения.

'Перестань! Хватит кукситься. Неужели ты будешь унижаться перед ним? Оголишь собственную надежду и боль?' — спрашивала я у своей души.

— Нет, — прошептала категоричный вердикт и умылась холодной водой. — Успокойся! Соберись духом, нацепи маску безразличия и вперёд.

Денис опять готовил чай, только на этот раз сосредоточенно, даже хмуро поглядывая на чашки. Я присела на краешек табуретки, не до конца высохшее платье противно холодило тело, и сухо спросила:

— Когда они приедут?

Жаль, нельзя сразу вызвать такси и сбежать! Сидеть тут невыносимо! Боюсь, что могу не вынести его равнодушия и наорать. Потом буду жалеть и мучиться от очередного приступа стыда.

— Кто? — удивился Денис.

Казалось, что мужчина напрочь забыл о случившемся и недоумевает, кто это тут говорит.

— Следователи.

— Думаю, вот-вот подъедут. — Денис мельком взглянул на часы, висевшие на стене.

— Хорошо, а то мне домой надо, — забросила я пробную удочку, моля об обратном: 'Скажи, что не хочешь этого! Пожалуйста! Попроси остаться!'.

— Понимаю, — ответил мужчина, не глядя в мою сторону.

Теперь я удивлялась, как раньше данный балбес мог казаться обворожительным, отзывчивым, внимательным, добрым, в общем, таким особенным... Почему мужики как хамелеоны? Не успеешь изучить одно обличие, как на смену приходит два других. Где-то в области желудка начинали клокотать недовольство и злость.

'Ну, нет! Хватит играть по неизвестным правилам', — подумала я и ехидно поддела:

— Тебя что-то мучает?

— Да, — сказал Денис и пронзил меня своими голубыми глазами.

— Тогда, давай, просвети меня, что не так — спокойно попросила я, не отводя взгляда.

— Ты предохранялась?

Я выпучила глаза и только тут осознала, какое безумие творилось тридцать минут назад. Почему-то тогда казалось всё естественным и правильным, а сейчас глупым и недальновидным.

— Хотя, что это я спрашиваю. — Мужчина быстро поставил чашки, так что они жалобно звякнули. — Дурак!

Денис стоял посередине кухни и хмуро смотрел на меня. Почудилась искра надежды в его глазах. Мужчина мечтал, чтобы я прервала мучения и сказала то, что он желал услышать. 'Боже мой, неужели появление ребёнка для Дениса настолько пугающе? Или дело во мне? Он не хочет стать привязанным именно ко мне? Что делать? Солгать? — мучилась я вопросами. — Наверное, это лучшее решение. Тогда Денис станет прежним, мы весело проведём отведённое мне время, а потом тихо расстанемся. В противном случае придётся откланяться уже сейчас'.

— Да, — тихо ответила я.

— Что да? — ошарашено выдавил Денис.

— Предохранялась! За компанию с подружкой выпила таблетку, — легкомысленным тоном заявила я.

Мужчина посмотрел на меня, как на умалишённую, но потом осознание радостного факта затмило всё остальное.

— Уф! — облегчённо выдохнул Денис. — Ты меня выручила!

'Выручила, — мысленно повторила я. — Что за глупое слово? Я не наябедничала, не дала списать лекцию, не принесла продуктов. Только о таких вещах говорят так... А он о чём? Неужели о любви?! Разве подобное слово подходит для описания прекрасных чувств и чуда зарождения новой жизни? — Голова наливалась тяжестью и туманом от одолевающих мыслей. — Да пошло всё! Не хочу ничего! Просто тупо посижу здесь, отвечу на вопросы и уйду домой. Гори эта любовь синем пламенем вместе с представителями второй половины человечества! Ничего и одна проживу'.

Раздалась переливчатая мелодия, и Денис пошёл открывать. Я предпочла не шевелиться и смотреть в окно. Солнце просыпалось и окрашивало небо в нежно-розовый цвет. Дождь давно закончился, и только с ветвей яблони падали чистейшие капли. Одна, другая, третья. Я внимательно следила за монотонным процессом, отключая собственные переживания. Ничего не хотелось. Навалившаяся апатия душила равнодушием. Казалось, что даже воздух заходит в меня с неохотой. Краем сознания я слышала приближающиеся голоса, но сил оторваться от своего бездумного занятия не осталось.

— Юль! — тихо позвал Денис и дотронулся до моего плеча.

Я кивнула миру за стеклом и повернулась. Лучше покончить со всем этим.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я с двумя мужчинами в форме.

Они тоже по очереди поздоровались, представились и приступили к выяснению обстоятельств.

Я пыталась как можно точнее и подробнее отвечать на вопросы сотрудников милиции, при этом избегая даже случайного взгляда на Дениса. Каждый ответ на их многочисленные вопросы выматывал сильнее и сильнее, я крепилась и молилась, чтобы, наконец, очутиться на любимом диване и забыться сном.

Моё желание осуществилось лишь к двум часам дня, когда я уже почти ничего не соображала. Кажется, домой меня привёз Денис, но точно утверждать не берусь. Помню лишь, как головой легла на мягкую подушку и провалилась в спасительное беспамятство.

Мне снился красивый замок с огромными залами, украшенными лепниной, гобеленами и хрустальными люстрами. Я ходила в пышном, длинном платье с корсетом и кого-то искала. Напряжённо всматривалась в полумрак длинных коридоров и заглядывала в появляющиеся массивные двери. Сердце замирало каждый раз, когда передо мной раскрывалась новая комната, и бежало с новой силой, натолкнувшись на холодную пустоту. Я вышла на извилистую лестницу с деревянными ступеньками и начала долгий подъём. Страх уговаривал остановиться, а надежда звала вперёд... Там что-то очень важное. Что-то, ради чего стоит рискнуть, не побояться оступиться и упасть в пугающую темноту, развернувшуюся внизу... Наконец, всё позади. Я стояла на маленькой площадке и упиралась взглядом в ветхую дверь со стеклянной мозаикой и позолоченной ручкой. Волнение зашкаливало. Задержав дыхание, я дотронулась до ручки и толкнула дверь. Скрип несмазанных петель резанул по ушам. Яркие лучи солнца ослепили меня, принуждая закрыть глаза. Я ничего не видела, лишь чувствовала долгожданную лёгкость и искорки счастья, разгорающиеся внутри. Вдохнула полной грудью свежий воздух с мягким ароматом свежескошенной травы, сделала шаг и распахнула взгляд миру... Большой балкон с мраморными колоннами и резными перилами. Посередине стояла маленькая девочка, пяти или шести лет, в розовом сарафане и с крупным белым бантом на светлых волосах. Она смотрела на меня большими синими глазами и улыбалась. Я улыбнулась в ответ. Девочка трогательно протянула руки мне навстречу и радостно закричала: 'Мама!'.

Я резко проснулась, вскочила с постели, отчего в голове на секунду потемнело, и заревела. Неумолимо грустно стало от того, что это лишь сон: 'Боже! Какой я дурочкой была! Ради детского взгляда, улыбки, заливистого смеха и нежного слова 'мама' стоит жить, а карьера, деньги, комфорт — приятная мишура... Но раньше меня всё устраивало! Конечно, я хотела любить и быть любимой, но не превращаться в домохозяйку, зацикленную на продолжении рода и бытовых проблемах... Это во мне максимализм вопит. Как будто всё так категорично — или то, или другое. Сколько супружеских пар реализовались в общественной жизни и растят прекрасных ребятишек! Почему им в голову не приходят бредовые мысли о разделении данных вещей?'.

— Дочка, — пробормотала я, утирая льющиеся по щекам слёзы.

'Я хочу ребенка!' — Откровение пронзило, словно стрела. От неожиданности я перестала разводить мокроту и задумалась. Раньше никогда не замечала позывов материнского инстинкта, наоборот, дети меня раздражали. Такие шумные, неуклюжие, любопытные, капризные. Я уставала от них за пять минут и была уверена, что заведу ребёнка только при крайней необходимости.

— Вот и приспичило, — растерянно пробормотала я.

В последнее время окружающая реальность постоянно подкидывала нестандартные ситуации, огорошивая открывающимися гранями и новыми чувствами. Жизнь стала значительно сложнее, но и прекрасней.

— А вдруг я так и останусь одна? Не будет семьи: мужа, дочки, любящими меня безгранично и просто так.

Страх противно уколол сердце, а слёзы вновь подступили к глазам.

— Хватит об этом думать! — приказала себе, отгоняя пессимистичный настрой.

Не хватало кукситься прямо с утра. Нервные клетки — вещь ценная, их надо беречь и по пустякам не растрачивать. Ещё пригодятся.

Футболку и шорты я натянула с трудом, мешали перебинтованные руки. Секунду поразмыслив, что я смогу делать с такими 'варежками', пробубнила:

— К чёрту! — И стала разматывать бинты. — И так пройдёт.

Было бы замечательно, если бы люди могли так же просто избавляться и от воспоминаний. Раз — и всё. Ничего не помню, ничего не знаю, как в мультике про домовёнка Кузю. Ворона объелась зелья и улетела прочь от родного гнезда... Мне, собственно, и бросать нечего: ни мужа, ни детей, ни настоящих друзей... Зато есть любимый, самые лучшие родители! Их я бы ни за что не хотела забыть и потерять! Значит, я желаю выборочную амнезию — стереть из памяти слова и поведение Дениса в эту ночь, а лучше, вообще, наше знакомство. Страдать бы перестала!

— Да пошёл он! На мой век мужиков хватит, — бодро и громко заявила я. — Пусть страдает, что упустил настоящее сокровище. Красивая, честная, добрая! Где ещё он такую бесценную найдёт?!

От произнесённых слов настроение заметно улучшилось. Я посмотрела на часы, оставалось целых двадцать минут до будильника, и бодро пошлёпала босыми пятками по паркету в направлении ванной. Первый раз в понедельник утром я встала сама, прямо гордость распирает. Хотя, не удивительно, когда ложишься в постель в воскресенье днём. Тут даже такая соня, как я, выспится.

— Ой! — в ужасе вскрикнула, заметив нечто страшное в зеркале. — Это как же? Что делать? — несчастно пролепетала я, обращаясь к проявившимся синякам. — Да, фингалы отменные! С таким лицом на работе появляться не стоит.

Вид мой удручал и вызывал лёгкую панику. Лицо местами опухло и приняло синюшный оттенок, руки и ноги в царапинах и ссадинах, ладони, вообще, страсти-мордасти.

— Да... — протянула я. — Можно смело снимать в ужастиках без грима! Только что-то не тянет обрести такую известность. Придётся дома отсиживаться. На улицу стыдно выйти. — Тяжело вздохнула. — Надо звонить начальству.