Королевские шутки

Раскрасневшаяся Сиаль представляла Арину гостям, а гостей — Арине, а потом вдохновенно рассказывала о каждом:

— У этого хозяина есть артель стеклодувов. Они изготавливают стеклянную посуду и бутылки. Дорогущие — страх! А у этой хозяйки мастерицы прядут, ткут и клеят одежду. Одеяла у них лучшие в наших краях. А у того хозяина есть хорошая таверна. Мы туда слетаем когда-нибудь.

— Слетаем? Это далеко? — заинтересовалась Арина.

— Не очень. Как только перестанешь бояться летать — сразу туда слетаем. А если 'пешком' на шурсе, то лучше выезжать ранним утром. Прямо по тропе, не сворачивая — и тем же утром будем там.

'Тем же утром, — мысленно передразнила пленница и ощутила некоторое превосходство. — Время-то измерять не додумались!'

Женщины явились на пир не в общепринятом 'две полоски', а в платьях и костюмах из ткани, в украшениях из серебра, кораллов, кожи, лат, рогов, когтей и перьев. Золотых украшений было мало, оно ценилось ниже серебра. Арина не видела в гостях дикарей, они держались с королевским достоинством, а в их одеяниях ощущались вкус и изысканность. Арина радовалась, что не отстала от моды. Портниха в одном из крестьянских селений склеила платья из чудесного рыбьего хвоста и для нее, и для Сиаль. Шею и запястья украшал драгоценный розовый жемчуг, а серьги-колты ярко сверкали, искрились, словно бриллиантовые, и на высокой шее непрерывно играли блики.

Взгляд каждого гостя, будь то мужчина или женщина, так и приковывался к ней, затем ее приветствовали, как хозяйку. Арина принимала это как должное. 'Я все больше вживаюсь в зертилийскую жизнь, — думала она. — А если бы я сюда только попала, что бы я увидела свежим взглядом? Неужели изысканное общество?'

Какой может быть пир на Зерт-Или без рыцарского турнира? И хозяева, и вожди превращались в воинов. Каждому участнику нашлась отдельная 'светелка', чтобы переодеться перед боем. Наградой, как Арина и догадалась, являлся поцелуй хозяйки замка. К награде полагалось весомое дополнение: крупная морская раковина, прозрачно-белая, в розово-бордовую полоску, с резным краем, с крапинками внутри. Ее добыла удачливая рыбачка Сиаль, ей и доверили вручать эту часть награды. Работники соорудили два высоких помоста по разные стороны двора и установили на них кресла: на одном помосте для хозяина, а на другом сразу два, для обеих хозяек. Арену отделили от зрителей ограждением из жердей, для зрителей передних рядов поставили длинные скамьи, задним предстояло упиваться зрелищем стоя.

О начале первого тура возвестил мощный гул рога. Воины бились на клинках, сначала пешие, потом верхом. Раскатисто звенела сталь. Клинки гулко бились о щиты. Двор замка сотрясал невообразимый рев болельщиков. С первой царапиной побежденный выбывал из игры, Абара-Тайса с двумя ученицами заполучала негодующего воина и оказывала ему первую медицинскую помощь. Победитель с торжествующими воплями объезжал круг болельщиков. Те шумно приветствовали его и дружески хватали за руки. Пары воинов сменяли друг друга. Арину обуял общий веселый азарт, она то и дело вскакивала и кричала вместе со всеми. Сиаль не садилась вообще. Она пристроила приз на кресло и с криками скакала рядом. Кафа на месте не было, он принимал участие в турнире, и обе девушки 'болели' за него. Арина вовсе не хотела, чтобы Кафа одолел кто-то другой — то ли взял верх 'корпоративный дух', то ли взыграл своеобразный патриотизм.

Рог возвестил начало второго тура. Теперь друг с другом схватывались победители. Шестнадцать участников, три тура. В конце третьего тура остались два победителя: Каф и молодой широкоплечий воин со светло-русыми кудрями. Сиаль потянула Арину за локоть:

— Я с самого начала за него! Это Парсат, папа дружит с его отцом. У них отличные кузнецы, но наши лучше! Парсат победил тираннозавра один на один! Он — сильный воин, враги боятся встречаться с ним в бою. Но я все равно за папу!

Болельщики шумно приветствовали начало последнего тура, и противники вскочили на шурсов. Оба поигрывали металлическими щитами и грозили друг другу узорчатыми клинками. Арина как-то раз попыталась украдкой приподнять щит Кафа, ей едва удалось оторвать его от земли. А воины играли щитами так же легко, как блюдцами.

Противники проскакали по арене три круга, вертя клинками к бешеному восторгу зрителей, которые любовались игрой великолепных мускулов.

Противники изучили друг друга, пока наблюдали схватки в первых турах, поэтому битва с первых мгновений стала яростной, без разогрева.

Они бились, как два свирепых ящера за клок земли, при ударах стали о сталь высекались искры. Оба мастерски вели атаку, оба умело защищались щитами. Шурсы хрипели, вертелись и роняли клочья пены, из-под мельтешащих лап летела пыль.

Шурс под Кафом взвизгнул — его задело лезвие Парсата. Оба спешились, а хрипящих шурсов увели воины. Схватка продолжилась. Противники оба были рослые, с рельефными мускулами, Парсат шире в плечах, зато Каф — гибок и пластичен. Клинки мелькали так, что за ними невозможно было уследить. Арина, наблюдая за боем, перестала дышать.

Парсат обрушил клинок на щит Кафа с такой силой, что яркие искры разлетелись в разные стороны, а от клинка остался только обломок. Каф отбросил клинок и щит, то же сделал и его противник, и они схватились врукопашную. Они повалились на землю и сплелись в клубок. Дамы на передних рядах наклонили головы, задние ряды насели на передних, чтобы лучше видеть, крики перешли в исступленный рев на одной ноте. Сиаль с Ариной подались вперед, рискуя скатиться с помоста.

Густая пыль скрыла конец схватки. Зрители притихли, наступила относительная тишина, только за пределами двора трубила кразда.

Из пыли раздалось чихание. Болельщики недоуменно загомонили. Пыль начала оседать, и двор снова взревел: Парсат лежал поверженный и нетерпеливо постукивал ногой об землю, а на его крепком животе восседал Каф и чихал от пыли, и вид у него был отнюдь не воинственный.

Арина откинулась на спинку кресла, радостно захохотала и захлопала в ладоши: победа! Сиаль скакала и верещала от восторга. Противники поднялись. Каф гибко повел плечами, Парсат с разочарованным лицом тряхнул кудрями, с которых все сыпалась и сыпалась пыль. Они обнялись, смеясь, и оба направились к девушкам.

И тут Арина вспомнила о вознаграждении. Сердце оборвалось. В голове панически заметалась мысль: что же делать теперь, что делать?!

Владелец замка под дружные крики зрителей придержал отшатнувшуюся было Арину за щеки и поцеловал ее в губы пыльными, горячими губами. Арина впервые увидела его темные, смеющиеся глаза так близко и ощутила запах его пота. Шарахнуться от победителя не позволило то, что за сценой наблюдали две сотни людей.

Когда Каф отошел, Арина плюхнулась в кресло и только теперь увидела, что Сиаль вручает рыбацкий трофей Парсату.

— Ты — великий рыбак, — сказал ей воин, притянул девочку к себе и поцеловал в лоб. Отпустив ее, он приблизил к губам раковину и извлек громкий переливчатый звук.

После турнира гости отдыхали и перекусывали. Участники турнира отправились к лесному озеру, чтобы искупаться, смыть пыль и пот и переодеться к пиру. Девушки скрылись в комнате Арины, чтобы тоже привести себя в порядок, отдохнуть и поделиться впечатлениями.

А впечатлений было много. Сиаль без умолку рассказывала о Парсате.

— Нарисуй мне его, пожалуйста, — попросила она, в конце концов, Арину.

— Но мне надо видеть его, по памяти я никого не нарисую.

— Я напомню тебе, какой он. Нет, я попрошу, чтобы он позировал тебе.

— Ну, хорошо, — сдалась та без особой охоты.

— Арина, я так боялась, что ты упадешь в обморок!

— Когда?

— Когда... когда вручала победителю приз.

— Он сам себе его вручил, — ответила Арина, невольно порозовев. — А ты, сдается мне, до сих пор в обмороке.

Сиаль сконфузилась и засмеялась. Она преобразилась за каких-то полчаса: лицо светилось, а угловатые движения стали более плавными.

Пир был организован вполне достойно. Крепкие столы в холле трещали под огромным количеством блюд в красивой увесистой посуде. Храбрые воины вспоминали былые сражения и совместные охоты; веселые байки и шутки так и сыпались, становясь все откровеннее, гости заливисто хохотали. Дамы болтали между собой и хвалились украшениями. Помощники хозяина и музыкантов пригласили, как же на празднике без музыки?

Арина смотрела на зертилийские яства, и кровь у нее стыла в жилах. Что Туба делала вместе со своими чертенятами на кухне с этими жуками, червями, змеями, черепахами и птерозаврами, знают одни боги на Сиал-Или. Каф наблюдал за своей пленницей через весь стол, и та, невольно вскидывая на него взгляд, даже отсюда видела, как в его глазах вспыхивают хищные огни. Он смеялся в ответ на ее сердитые взгляды, и на его смуглое лицо словно падал луч света.

Арина и без того ощущала излишнее внимание, и сидела, как на иголках. Она привыкла к повышенному мужскому вниманию на Земле, но здесь она была на чужой планете одна — Сиаль не в счет, и сейчас ощущала это особенно остро. Она изнывала от тягостного ощущения опасности. 'Буду ночевать в комнате Сиаль', — решила пленница. Приняв решение, она немного успокоилась.

Сиаль беспрестанно норовила угостить ее, прицельно выбирая на столе самое гадкое.

— Попробуй змеиных голов! Почему ты отнекиваешься? Они же тают во рту! Отъешь хоть кусочек скального паука, ты же сейчас похудеешь за столом. Ха, посмотри на этого рыжего, он уснул в салате из мухоловок! Не хочешь паука?! Ничего, здесь есть рагу из глаз пушистых червей. На этом блюдечке — ровно девятьсот девяносто девять глаз. Тут такая вкуснятина есть — паста из красных морских жучков. На лепешку мажь. Острая! М-м, прелесть! Ты попробуй, очень вкусно!

'Будто лист жуешь капустный', — подумала про себя Арина, глядя на яства с нескрываемым отвращением. И все же она наелась до отвала, пробуя блюда, происхождение которых не знала, и молясь, чтобы Сиаль не развеяла ее невежество. Из чего бы там ни было, Туба стряпала невероятно вкусно.

'Познакомить бы Тубу с Томом Траверсом', — размечталась Арина. Сосед, смирный плешивый мужчина, владелец ткацкой артели, любезно подлил ей вина в кубок. Из чего делалось вино, Арина не знала и знать не хотела. Оно было очень вкусным, и крепость почти не ощущалась. Сиаль жужжала в ухо:

— Арина, ты сегодня самая красивая. Посмотри на двух красоток, которые глядят на папу с вожделением? Это Лейза и Тинга. У них одна мечта — выйти за него замуж или хотя бы затащить к себе в постель.

— А? — переспросила Арина, не ожидая услышать от девочки таких подробностей.

— Они обе поклялись расцарапать тебе лицо, мне это Кея сказала, а Кее по секрету сказали девушки, которые служат у них. Выпей вина, ты совсем не пьешь. Это вино из таверны, про которую я тебе говорила.

Сосед, мурлыча безобидные комплименты, налил еще. Арина незаметно пьянела и добрела к окружающему миру. Она устала от напряжения, от круглосуточного ожидания, от собственного недоверия ко всему и ко всем. Чувство опасности притупилось, и пленница забыла о нем. Лица при свете громадной люстры со свечами казались почти родными, а звуки музыки, извлекаемые веселыми подпитыми музыкантами, будоражили кровь. Многие танцевали. Арина улыбалась всем подряд, потому что ей было хорошо, на нее устремлялось множество взглядов, а она оставалась для всех недосягаемой. Каф поднялся с кубком в руке, и, перекрывая громовым голосом веселый шум, предложил выпить за красоту хозяйки пира. Гости ревом поддержали его. 'Почему бы разок и не выпить за собственную красоту?' — спросила себя Арина и приняла вызов. Мужчины встали с полными кубками. Сосед немедленно налил вина Арине. Та подняла бокал и дерзко улыбнулась Кафу через стол.

Когда гости расселись, Сиаль тронула ее за локоть и прошептала на ухо:

— Смотри, как он смотрит на меня!

Незнакомый молодой человек поглядывал на Сиаль масляными глазками.

— Ты ему нравишься, — сказала Арина.

— Знаю. Если увижу после пира — глаз ему погашу, чтоб не пялился, — задиристо ответила девочка-подросток.

Арина рассмеялась и пригрозила девочке:

— Если выпьешь еще хотя бы глоток, я тебя выдеру.

Ее стали приглашать на танцы, и она, конечно, танцевала. Перед приглашением мужчины спрашивали разрешения у Кафа. Сам Каф не подходил. Арина не знала многих обычаев Зертилии и местных правил этикета, иначе бы она не удивлялась 'невниманию' хозяина.

С правого бока к ней приткнулась Сиаль и со смехом сообщила, что масляный глаз уже погашен, но не ею, а Парсатом. Справа от девочки уселся приснопамятный Парсат, а прежний сосед куда-то запропастился.

Арина ощутила слабину в ногах и удивилась: 'Два бокала всего выпила. Надо же, какое коварное вино. С чего же его все-таки делают? Нет, не два, три... Четыре...' Она сообразила, что никогда в жизни столько не пила. Пленница покосилась на Парсата и Сиаль, ведущих за столом светскую беседу и поглощенных друг другом, выбралась из-за стола и потихоньку удалилась к себе, начисто позабыв о намерении ночевать в комнате Сиаль. Колты она сняла и бережно положила в шкатулку. Стаскивать с себя платье не было сил. Едва коснувшись головой подушки, она сразу провалилась в сон.

Она пробудилась среди ночи с хмельной головой от необычной неги. В камине привычно потрескивали дрова. Шум от пира едва проникал сквозь толстую дверь. На краю топчана сидел Каф и неотрывно смотрел на нее. В комнате, освещаемой огнем камина, она различала только его силуэт, да еще желтый отсвет в глазах. Арина, еще не проснувшаяся окончательно, взирала на него без удивления, принимая за продолжение сна.

— Кровь горяча, как вулканический гейзер. В ней бродит первозданная тьма джунглей, — тихо промолвил Каф.

'Что он говорит?' — удивилась Арина, еще не осознавшая, что проснулась. Каф склонился, заслонив свет от камина, и коснулся горячими губами уголка ее губ, выпрямился и погладил ее шею и плечи. Совершенно черные глаза его горели мистическим желтым огнем. Арина удивилась, что эти привыкшие к клинку сильные и тяжелые руки такие ласковые. Он склонился снова, его ладонь обожгла сквозь платье бедро, пальцы скользнули по шее ниже, и Арина опомнилась. Полусон рывком перешел в реальность.

— Нет, — громко сказала она. Он словно не услышал, и Арина сильно укусила его за ухо. В конце концов, вокруг были древние джунгли, а не цивилизованный Лондон. Каф отпрянул, а она, сердито сопя, уперлась ногой ему в висок и чуть не вывихнула крепкую руку. Прием Серафимы.

Каф не издал ни звука, хотя прием был очень болезненным. Он вскочил, задыхаясь, глаза полыхали диким огнем. Она тоже соскочила с топчана.

— Там, на пиру, ты меня звала! Звала глазами, телом... Ты сама не знаешь, чего ты хочешь! — промолвил он.

— Я хочу вернуться домой и никогда больше не возвращаться на Зертилию!

Каф рассмеялся и сказал:

— Не обманывай меня и себя. В моем замке ты никого еще не обманула. Ты горишь! Посмотри на себя!

Он схватил со стола зеркало и поднес к ее лицу. Арина при свете камина мельком увидела собственное отражение и не узнала его. Она оттолкнула руку с зеркалом.