– Ничего-ничего, – взмахнула она рукой. – Я здорова. Просто... Просто нашла только что в Интернете эту книгу... У... у-ужас! – вырвалось у неё. – Это какой-то кошмар! И это называется литература для детей?!

Молодая учительница прижала ладони к горящим щекам и выбежала из класса.

Вадим Брыкин подошёл к её компьютеру – на экране монитора ничего не было, Мария Ивановна закрыла ту страничку, которая так её напугала... Но заглянуть в журнал броузера староста не посмел. Он отошёл от учительского стола, нехорошо ухмыльнулся, сунул руки в карманы брюк, нагло уселся на Светкину парту и процедил сквозь зубы:

– Давай рассказывай, что это за книга. Мне просто стыдно за Марьванну. Ты понимаешь, что натворила, Карамышева?

– Что я натворила? – Глаза девушки были чисты, как два горных озера.

– Про что эта книга? – повторил вопрос Брыкин. – Знай, Светка, я не успокоюсь, пока не дождусь ответа!

– Хватит, Вадим, – попробовал успокоить его Иванов. – Придёшь домой, найдёшь её в Интернете и сам прочитаешь.

– Ничего дурного в ней нет, – пожала плечами Светка. – Там про одного гомосексуалиста...

– Про кого-о?! – Вадим присвистнул, лицо его начало медленно багроветь, а скула задёргалась.

– Про гомосексуалиста, – для особо глухих повторила Светка. – Но он хороший. Тебе, Вадичка, многому можно у него поучиться.

– Я тебе покажу "поучиться"! – взорвался Брыкин и попытался схватить девушку, но та уже упорхнула. – Я тебе покажу "Вадичку"! Ты хоть понимаешь, что своим поведением добьёшься в конце концов того, что тебя исключат из нашей школы, даже не приняв! – орал он, тряся кулаками. – Между прочим, я буду не против! Может, это там у вас, в Москве, все такие – чёрствые, испорченные капиталисты с одним сексом в голове, но у нас здесь город будущего, Карамышева, понимаешь? Мы чисты душой и помыслами, мы – базис развития общества нового типа. А ты хочешь отравить его ещё в зародыше...

– Ничего я не хочу, – пожала плечами девушка, немного обескураженная пламенной речью старосты.

– Тогда почему ты лезешь туда, куда тебя не просят?

Брыкин медленно подступал к ней, хищно прищуриваясь, как голодный леопард. Вдруг он сделал резкий прыжок и подлетел к девушке. Карамышева, изображая на лице дикий ужас, схватила за плечи вскочившую Нестерову и спряталась за её спиной. Вадим чёрным коршуном завис над ними, и Ирка завизжала, выставив вперёд кулачки.

– Ну, хватит, Вадим, – подбежал к ним Иванов. – Заденешь Ирку хоть пальцем – будешь иметь дело со мной.

Эти слова остудили Брыкина. Он хмуро взглянул на Алексея, сплюнул на пол, растёр кроссовком и вернулся к своей парте.

Валентин Эдуардович вошёл в класс размеренной, тяжёлой походкой. Задумчиво посмотрел на стоящих кто где учеников. В дверях показалась Мария Ивановна, у неё был растерянный, немного виноватый вид.

– Что у вас произошло? – спросил директор. – Марию Ивановну я встретил в коридоре в расстроенных чувствах, но хочу подчеркнуть – инициатива всё выяснить исходит от меня. Так что же здесь произошло, Вадим?

– Проблема с новенькой, Валентин Эдуардович, – ответил староста, разведя руками. – Её нет в журнале.

– О ком ты говоришь? – наморщил лоб Луговой.

– О Светлане Карамышевой, – напомнил ему Вадим. Светка при этих словах вышла на шажок вперёд и сделала насмешливый книксен.

– Ах, да. – Блуждающий взгляд Валентина Эдуардовича остановился на девушке. – Дочь профессора Карамышева, – пробормотал он себе под нос. – Ты разве уже учишься? Но вопрос о тебе ещё остаётся открытым.

– Так давайте его закроем, – громко предложил Иванов.

Директор нервно пошевелил шеей, будто ему мешал галстук.

– Не забывайтесь, молодой человек... – строго сказал он, потом вздохнул и махнул рукой: – Ладно, садитесь. И вы, Мария Ивановна, сядьте. Неловко, будто в лесу нахожусь...

Все сели. Директор отошёл к учительскому столу и тоже присел на его край, сдвинув бумаги в сторону.

– У Светы низкий средний балл, – начал он издалека. – Так-то вот. Всего один человек, но она может на три десятых процента испортить показатели нашей школы. Это как ложка дёгтя...

– Может, мне лучше выйти? – предложила Карамышева, с вызовом взглянув на Валентина Эдуардовича.

– Нет, останьтесь, – сказал тот, почему-то обращаясь к ней на "вы". – Здесь ваш класс, мы должны вместе обсудить этот вопрос. – Директор пожевал губы. – Я разговаривал с профессором. Он приходил в нашу школу. У нас получилась очень доброжелательная, дружеская беседа. Мне твой отец понравился, Света. Прямой, честный. Не сомневаюсь, что его знания и опыт очень пригодятся научному обществу нашего города. Но... – Он вскинул брови и обвёл всех вопрошающим взглядом. – Если мы примем Свету в наши ряды, мы скатимся до четвёртого места в городском рейтинге! Вы должны понимать это. – Он посмотрел на Брыкина, и тот нахмурился в ответ. Вадим знал, как важны эти рейтинги для престижа как самой школы, так и её директора.

– Следующий рейтинг будет рассчитываться в конце четверти, – снова усмехнулся Иванов. – За это время Света может наверстать.

– Да! – закивали остальные ученики.

– Вот это я и хотел от вас услышать, – обрадовался директор. Он нечаянно задел локтём монитор, повернулся к Марьванне и пылко извинился, приложив ладонь к галстуку. – Вы берёте ученицу на поруки. Это хорошо. Это очень хорошо!

– Оу, бой! – не удержалась Светка от эмоционального восклицания. – Не надо меня брать на поруки. Я не маленькая.

Директор назидательно поднял указательный палец.

– Но ты должна исправить отметки по точным предметам, дорогая моя. Особенно у тебя хромает математика и физика. И в этом тебе могут помочь только твои друзья. Ты понимаешь, девочка? Ничего обидного в этом нет. Ничего обидного, абсолютно!

Светке не терпелось сделать ещё какое-то замечание, но она прикусила губу. Хоть ей и противна была сама мысль, что кто-то будет учить её уму-разуму, тем не менее она понимала, что это её единственный шанс остаться в школе имени Циолковского.

– Если ты согласна подтянуться в этой четверти, используя для этого всё своё желание, я начну оформлять бумаги прямо сейчас, – сказал Валентин Эдуардович. – Ну, как? Думай скорей, не отнимай время от урока.

Светка оглянулась по сторонам. На неё смотрел весь десятый "А", к которому она успела прикипеть душой. Это были её друзья, и она ни за какие блага на свете не смогла бы расстаться с ними.

И она кивнула:

– Оу, бой! Согласна!

Глава 14

Домик для Светки

Разрешения на строительство однокомнатного блока в жилом комплексе школы имени Циолковского Юрка добился быстро. Конечно, ему можно было и вовсе не заниматься этим вопросом, потому что после принятия Светланы Карамышевой в школу процесс её обустройства шёл сам собой, но тогда пришлось бы ждать очень долго, а Юрке не терпелось. Он опять обратился за помощью к матери, и проблема была решена.

– Но только, сына, по типовому проекту, – такое условие поставила мать. – Никаких гаражей и вторых этажей.

– Конечно, ма, – улыбнулся сын.

– А извини за любопытство, кто эта девочка?

– Дочь профессора Карамышева. Она в нашем классе учится. Они из Москвы приехали.

– Она симпатичная? – спросила мать.

– Ой, ма, – засмущался Юрка.

– Познакомь меня с ней как-нибудь. Зря, что ли, стараюсь? Очередь на строительство знаешь какая длиная!

– Да, мам. Познакомлю.

И вот, рано утром в понедельник 25 января, к школе подъехал мастодонт от строительной компании "Домопринт". Это была махина высотой с пятиэтажный дом. Она напоминала гигантский стол, у которого было не четыре, а шесть ног, и на каждой было по колесу от самосвала "БелАЗ".

Школьники высыпали на улицу, чтобы поглазеть. В восточной части галереи в ряду жилых блоков была брешь, специально оставленная для будущих застроек. В неё и вклинился мастодонт. Юрка со Светкой уже стояли в толпе, тоже с разинутыми ртами.

– Это её дом будут строить, – с гордостью показывал на сестру Юрка. Все вокруг кивали, уважительно посматривая на девушку. Такое событие! Наверное, сегодня и занятия отменят...

– А как этот слон работает? – заинтересовалась Светка.

– По типу принтера, – охотно объяснил Гарин. – Только вместо краски там цементный раствор особого состава. Этим гигантом управляет всего один человек. Он сидит вон в той кабинке наверху. Да какое там управляет! В его задачу входит только правильно позиционировать агрегат, а всё остальное сделает автоматика.

– И когда я смогу пригласить всех на новоселье?

– Недели через две. За первую неделю будет возведён каркас здания, и ещё дня четыре уйдёт на внутреннюю отделку помещения – этим уже займутся строительные роботы.

– Две недели! Так быстро! – удивилась Карамышева.

– Да, – гордо сказал Юрка, будто технология "домопринт" была его собственным изобретением. – Ну, ещё денёк-два будешь обустраиваться, вещи там свои перенесёшь, то-сё, пирогов настряпаешь, – он тепло улыбнулся, – а во второе воскресенье заявимся к тебе на новоселье.

– Это уж точно! – подтвердил Иванов, подошедший сзади. – Юрка, колись – твоя работа? Мать устроила?

– Ага.

– Молодец. Сколько ей можно у Ирки жить. – Он кивнул на Светку.

– А Ируся не против, мы с ней не ссоримся, мирно живём, – пожала плечами девушка и усмехнулась. – Это ты, наверно, против?

– Что за грязные намёки! – воскликнул Алексей. – Ирка мне не нравится. Плаксивая она какая-то.

– Ой-ой-ой, – ухмыльнулась Карамышева. – Как будто ты сам ей нравишься. Знаешь, что она про тебя говорит? Ладно, не буду сплетничать...

– Что говорит?

– Она моя лучшая подруга. Не скажу, не упрашивай. Мало ли что с языка слетело...

В этот момент мастодонт громко и очень прожорливо заурчал, и Алексей сделал вид, что забыл про разговор, с интересом наблюдая. Из подбрюшья агрегата начала спускаться стальная рама, на полозьях которой располагались печатающие головки – каждая размером с корову. Когда рама коснулась земли, шланги, соединявшие головки с подбрюшьем, вздрогнули – по ним пошёл раствор. В следующую минуту место строительства окутал густой туман.

– Фундамент там уже есть, общий для всего комплекса, – невнятно проговорил Юрка, внимательно, как специалист, оценивая работу "бетонного принтера". – Осталось лишь коробку распечатать. И крышу.

Лёшка махнул рукой:

– Всё, идём. Скоро звонок на урок. Математика, между прочим! – И он многозначительно посмотрел на Карамышеву.

Иванов напросился шефствовать над Светкой по математике, и на этих уроках они сидели за одной партой. Светка поначалу противилась, всем видом показывала, что ей неприятно такое господство над собой, но глубоко в душе радовалась каждому уроку. Алексей был терпелив, даже заботлив, он никогда не грубил ей, не обзывал тупицей или дурой, а если и вырывались у него какие-нибудь шутки, все они были дружескими.

Её беспокоила Ирка. После каждого такого "шефствования" в глазах Светки, видимо, появлялся какой-то блеск, который очень не нравился Нестеровой. А однажды Лёшка со Светкой остались в классе после уроков. Они закрылись там, и парень долго разъяснял девушке решение какой-то задачи. А в Ирке в тот вечер вдруг проснулась страсть к рисованию, чего в ней никогда раньше не замечалось, и она стала помогать делать огромную стенную газету, которую расстелили в коридоре прямо на полу. Когда "любители математики" вышли из класса, она внимательно посмотрела на руки Алексея – они были основательно испачканы мелом. И всё-таки, по дороге в жилой блок, Нестерова не удержалась от едкого замечания:

– У тебя сегодня, Светочка, такая замечательная причёска! Ты ещё не забыла про наш уговор?

– Не волнуйся, – вернула ей желчную улыбочку Карамышева, – я никогда ничего не забываю.

Но эта мимолётная колкость была единственным проявлением враждебности. В остальное время их дружбу было не разлить водой. Они даже спали в одной кровати, что для Алексея Иванова было отличной темой для подковырок. Девушки так сроднились, что Ирка пустила натуральную слезу, когда Светкин домик был наконец достроен и отделан и подруга пришла к ней забрать вещи.

– Мне теперь будут сниться кошмары, – всхлипнула Ирка. – Я буду пугаться тёмных углов и кричать по ночам.

– Я же не на край земли уезжаю, – засмеялась Карамышева. – Мы будем ходить друг к другу в гости.

И они расцеловались на прощание.

Домик у Светки получился чудесный. Он был точно такой, как у Нестеровой, но всё же было в нём что-то своё, особенное. Так решила девушка, когда впервые переступила порог своего нового жилища. Наверное, запах. Если в Москве квартира после ремонта пахнет чем-то искусственным, пластмассовым, лакокрасочным, то здесь всё было не так. Даже строительные материалы в Чистом Воздухе отличались свежестью и натуральностью, они будто были сделаны из лепестков роз, промазанных самым отборным алтайским мёдом. И из давно обжитого Иркиного дома этот запах давно выветрился.

Светка вошла, бросила рюкзак в угол прихожей и первым делом наведалась в ванную. Миниатюрные краники на раковине блестели хромом, по краям овального зеркала бежал узор из цветочных бутонов, и даже полочка под зеркалом была выполнена в виде скромного, очень приятного на вид листа кувшинки. Душевая кабина казалась крошечной, но, видимо, она частично была вделана в стену: стоило раскрыть её створки – она превращалась в просторную баньку, в которой уместился бы свободно даже такой дылда, как Лёшка Иванов.

Девушка хихикнула, представив этого верзилу в своей душевой кабине. И почему она подумала именно о нём? Вот дурёха...

Затем она прошла на кухню. Газовая плита на две конфорки, столик-тумбочка, раскладывающийся при необходимости на тройную ширину, мойка, шкаф и маленький холодильничек светло-шоколадного цвета. Плитка на стенах тоже мягких шоколадных тонов. Всё было совершенно новым и пахло чем-то сладким, Светке даже захотелось лизнуть ручку шкафа, похожую на круглую палочку карамели.

– Какое чудо! – выдохнула она. Ей казалось, что она спит.

Чтобы убедиться, что это не так, девушка повернула кран, и в металлическое дно мойки ударила горячая струя. Реальнее некуда! Она постояла немного, утопая в клубах пара, потом закрыла воду, развернулась и с воплями бросилась в комнату. С разбегу плюхнулась на кровать, в полном блаженстве раскинула руки.