Липкий, как кровь, текущая изо рта, страх Аштар почувствовал, когда один из парней взял валявшуюся рядом с мусорным контейнером арматурину. Аштар представил, как этот железный прут пробивает ему череп, и как все внутри замирает навсегда, и пропадает вместе со всем, чем был когда-то Аштар. Страх был неосознанный, инстинктивный. Он усилился, когда арматурина прошлась по его ребрам и хруст показался ему оглушительным.

Все было по-настоящему, никаких игрушек. Следующий удар мог разбить ему голову. Сердце билось в груди быстро-быстро, а вкус крови во рту почти перестал ощущаться.

А потом ушла боль.

Из сна Амти выдернула Эли. Она схватила ее за руку и почти рывком поставила на ноги.

— Не спать, — сказала Эли. Амти вздохнула и с тоской посмотрела на койку Эли, с которой ее так неистово сдернули. Вокруг царила суета, все собирались, и Амти решила немного вздремнуть, пока вокруг все неопределенно. Она надеялась, что к тому времени, как проснется, все станет более или менее понятно. Не стало.

— Куда мы едем? — спросила она у Эли.

— В пригород. Адрамаут и Мескете звонили отцу Шайху, он сказал, что в его квартирах мы можем задерживаться не больше, чем на сутки, как и договаривались.

— Вот падла, да? — спросил Шайху.

— Не могу так говорить о твоем отце.

— Но он обещал дать денег, — сказал Неселим. — Это его несколько извиняет.

Амти зевнула, потом посмотрела на Аштара. Он паковал их с Эли дорожную сумку. Интересно, подумала Амти, то, что она видела — правда или нет. И кто все-таки Аштар? Его порок мог быть связан как с клептоманией, так и с отсутствием инстинкта самосохранения.

Адрамаут хлопнул в ладоши, сказал:

— Итак, родные и близкие. Мы собираемся, пока сюда не приехали люди Шацара с бульдозерами. Прощайтесь с нашей милой Ямой! И как можно быстрее! Мы едем в провинцию, к одному надежному человеку. Постараемся не задерживаться там надолго, чтобы не подвергать нашего невольного соучастника опасности. Для начала мы закупим продовольствие и то, что может понадобиться нам. Мелькарт, Мескете и я поедем за оружием. Шайху встретится с отцом, заберет у него деньги и вторую машину. А Неселим, Эли, Амти и Аштар купят все, что нам нужно по этому списку.

Адрамаут протянул листок Неселиму. Он был вырван из блокнота Амти, и она не выдержала:

— Эй! Это была чужая вещь!

— Чужих вещей тут нет, как и чужого горя, и чужих детей, — сказал Адрамаут. Листок был исписан мелким почерком Мескете. Она указывала обычные вещи: еду, воду, лекарства, веревки и фонари, спички и зажигалки, фляжки, лопату и прочие предметы, важные для выживания. Все на случай, если им придется скрываться в лесах, видимо. Но в конце списка стоял пункт, который Амти взволновал.

Мескете написала: Зеркала. Столько, чтобы мы могли заставить ими стену в небольшой комнате.

Шайху спросил:

— А мне можно тоже с ними в магазин?

— Нет, ты их потом заберешь оттуда на машине. Как они, по-твоему, потащат столько вещей?

— Но Мескете! Почему?

— Ты бесполезный.

— И подозрительный, — сказал Адрамаут.

— И не очень умный, — добавила Мескете.

— Но мы все равно тебя любим, — прощебетал Адрамаут. — А теперь отдавайте нам свои вещи, мы погрузим их в машину и поедем за боеприпасами.

Адрамаут назвал место встречи на выезде из города, и Эли записала координаты у Амти на руке.

— Ах, малыши, мы бы с радостью отправились с вами, но нам в приличные места хода нет, — сказал Адрамаут, впрочем, без особенной грусти. Амти знала, что самое занудное и долгое дело досталось им. А ведь был еще Шайху, который вполне мог потеряться и оставить их в магазине навсегда.

Словом, задание у них было не то чтобы приятное. Но Эли и Аштар радовались.

— Только представьте, — сказал Аштар. — Сколько прекрасных вещей только и ждут нас!

— Косметика! — сказала Эли.

— Ее нет в списке, — ответил Неселим.

— Она есть в моем личном списке, этого достаточно.

Они покидали Яму навсегда. Осознание это пришло к Амти неожиданно. Яма, какая ни есть, была для них домом. И Амти успела полюбить ее, так и не поняв этого, пока не пришлось уезжать.

Амти смотрела, как Адрамаут прощается с Апсу. Апсу смотрела на него своими нежными, темными, оленьими глазами и прядала ухом.

— Убей как можно больше Псов Мира, — сказал он Апсу. — Прости меня, пожалуйста. Вот такая вот я крыса.

Адрамаут скормил ей банку тушенки, и она вылизала ее дочиста.

— Держись тут, милая.

— Адрамаут, — сказала Мескете. Голос ее был еще более резким, чем обычно. — Нет времени.

— Да. Конечно.

Они обменялись такими взглядами, что это заставило Амти тут же отвести глаза, подхватить свою сумку и двинуться вперед. То, что они делали внушало им страх, они боялись за кого-то, боялись сильно и вряд ли объектом их волнений была Апсу.

Выбравшись наружу, Амти снова оглянулась. Заброшенный завод в нежном, предрассветном свечении неба казался красивее, чем он есть. Зачем Шацару дворец здесь? Будь они в фильме, у Амти или у кого-нибудь еще из ее несчастной семьи был бы ответ. Они сумели бы сложить два и два и получить идеальное решение. Ведь все могло быть так просто и под самым их носом могли разворачиваться события, которые они были в силах остановить.

Но Амти и остальные не были героями фильма, вообще не были героями. У них едва хватало сил на то, чтобы выживать в этом мире. Они делали, что могли, но все, что они могли было простым и понятным. У них не хватало ни сил, ни времени думать о сложных вещах. Если решение не было очевидным, если ответ не был на поверхности, они не могли до него добраться — у них не было ничего чтобы узнать, что задумал Шацар.

А ведь они могли упускать самые важные вещи.

Амти думала об этом, пока они с Эли, Аштаром и Неселимом ехали в утренней электричке. Где-то внутри Амти грыз червячок сомнения, но она не понимала, в чем именно сомневается. Все было спутано и сонно, электрические провода летели над розовеющим небом, и Амти наблюдала за их течением. До центра ехать было около получаса, и Амти с наслаждением потягивалась, сидя на скамье. Стоять эти полчаса было бы намного хуже. Амти посматривала на стоящих со скрытым превосходством. Они с грохотом проносились по мосту, и за окном отливала бриллиантом блестящая гладь реки. Ее широкий рукав устремлялся вдаль и таял где-то на горизонте. Эли сидела рядом, у окна, иногда она подавалась вперед, загораживая Амти обзор и дышала на стекло, а потом рисовала пальцем сердечко. В центре сердечка всегда была буква "Э". Амти взяла ее за руку и сжала ее пальцы. Эли с готовностью ответила на это прикосновение, улыбнулась то ли отражению Амти в окне, то ли своему собственному.

Сонные люди зевали, некоторые читали книжки в мягком переплете, а кто-то пялился на своих попутчиков бессмысленно и бесцельно, раздражая окружающих. Неожиданно Аштар легонько ткнул носком ботинка Эли, сказал:

— Дура.

В ответ Эли пнула его ощутимо и, наверняка, довольно болезненно.

— Сам, — коротко сказала она, не считая нужным пояснять свою мысль дальше. Хорошо, подумала Амти, когда есть брат или сестра. Это все-таки родные люди. Она улыбнулась Аштару, и он подмигнул ей. Его красивое лицо приобрело на секунду мальчишеское выражение, но вскоре сладкая, кошачья улыбка к нему вернулась.

Эли достала из кармана жвачку и вместо того, чтобы отправить в рот пластинку, оторвала кусок и вставила Амти между зубов.

— Не улыбайся так, — сказала она. — Глупо выглядишь.

Неселим вздохнул. Перспектива провести день с ними явно мало радовала его. Он поправил очки и Амти подумала, как один и тот же жест выходит у них таким непохожим. Когда это делал Неселим, казалось, эксперт готов, наконец, вынести суждение, изучив все данные. Руки Неселима были затянуты в перчатки, и Амти вспомнила треск, с которым вчера Шацар пробил хитиновые пластинки таракана.

— Господа, — сказал он. — Полагаю, мы должны несколько иначе оценить данное нам задание. Я не потерплю разброда и шатания в магазине. Никто от меня не отходит, никто не проявляет лишней инициативы...

Под лишней инициативой Неселим, как Амти поняла, подразумевал воровство.

— Мы должны быть быстры и точны. Кроме того, мы не должны разделяться. Время драгоценно.

— Вот ты зануда, — сказала Эли.

— По-моему, все правильно.

— Да, все очкарики такие, — добавила Эли.

— Ты не воспринимаешь происходящее достаточно серьезно. За тобой я буду следить отдельно. Мы должны безо всяких приключений закупиться всем, что нужно для дня рождения.

— Какого... — начала было Эли, но Амти толкнула ее локтем.

— Я с тобой согласна.

— Предательница, — буркнула Эли.

К тому времени, как они доехали до центра, электричка была уже переполнена, как и чаша терпения Неселима. Они вышли на станции, названной именем Шацара. Амти сразу увидела, каким призывным алым сияет вывеска гипермаркета "Золотые Врата". Амти еще помнила время, когда большие магазины удивляли ее и восхищали. Очень долгое время после Войны страна жила в бедности, и когда, наконец, появились магазины, где есть все и для всех, никто не мог в это поверить. Амти расплакалась, когда в первый раз, ей было двенадцать, увидела один только отдел для художников в гипермаркете. Там были краски и одни только они занимали целую полку. Всех цветов, которые Амти могла себе представить, блестящие, в палетках и в тюбиках, дешевые и дорогие — их было так много, что изобилие вызвало у Амти панику. Тогда она ушла ни с чем, так и не смогла решить, чего ей больше хочется.

А на день рожденья папа подарил ей пять наборов красок.

Когда они зашли, и шум людей, решивших посвятить свой выходной день потреблению, нахлынул на них, Аштар приобнял Эли и Амти, встал между ними.

— Я отправляюсь на охоту, котятки. Есть пожелания?

И Амти, вспомнив свой сон, поняла, что это значит.

— Мне нужна подводка для глаз, — сказала Эли. А Амти добавила:

— Новый блокнот для рисования. Спасибо.

— Аштар, ты никуда не отправляешься, — сказал Неселим. — Мы же договорились — не разделяемся.

Они вступили на эскалатор, Неселим был позади них.

— Мы не договорились, — сказал Аштар.

— Ты просто не слушал.

— Неправда, я все время очень внимательно тебя слушаю. Встретимся на первом этаже! В отделе зеркал! Пока-пока!

А потом Аштар одним быстрым, кошачьим движением перемахнул через перила, оказываясь на другой стороне. Теперь эскалатор увозил его вниз, и он насвистывал что-то.

Неселим подался было за ним, но вместо него схватил какого-то здорового мужика.

— Извините, — сказал он, и был одарен взглядом столь суровым, что Амти стало Неселима жалко.

— План, тем не менее, не изменился, — сказал Неселим, когда они оказались на втором этаже. Амти посмотрела вниз, Аштара уже не было видно.

Помолчав, Неселим добавил:

— В остальном.

Эли хихикнула, и Амти шикнула на нее. Они отправились в отдел продуктов, где упаковки с разными сладостями и конфетами блестели и сияли, одним своим видом возбуждая аппетит.

Амти и Эли проходили между полками с сияющими сладостями, и Эли сказала:

— Вот это вкуснятина, — она повертела в руках шоколадный батончик в ярко-оранжевой обертке, а потом добавила уже менее уверенно. — Наверное.

Неселим цокнул языком:

— Дети забыли, какие бывают сладости. До чего мы дожили.

Он взял у Эли из рук батончик, кинул в коляску, а потом отправил следом еще с полдесятка его товарищей с соседних полок, хотя Мескете разрешение на сладости не давала.

— Думаю, денег у нас хватит. А потом и отец Шайху внесет свою лепту, — сказал он. — Кроме того, если я вам куплю вам шоколад, вы его не украдете.

— Ага, — сказала Эли. — Спасибо, Неселим.

Когда он прошел дальше, Эли ловко запихнула в рукав пару леденцов.

— Неселим же сказал не воровать! — зашептала Амти.

— Он сказал про шоколадки! А это конфеты. Совсем разные вещи.

— Но зачем? Это же опасно! Ради двух леденцов! Эли!

— Это говорит мне девчонка с перчаткой Шацара в сумке.

— Тихо! — зашипела Амти, к ее щекам прилил жар смущения. — Кроме того, я ее не крала. Он сам ее выбросил!

— Но она же чужая, — заявила Эли. Переспорить ее было нельзя просто потому, что Эли никогда не давала себе труд понять, о чем идет спор. Это делало ее непобедимой.

Они бродили под лампами, испускающими резкий свет, в котором все цвета становились еще ярче и сочнее. Амти поняла, что страшно скучает без вредной и вкусной еды. Ей хотелось сгребать пакеты с чипсами и покрытыми шоколадом печеньями, но она лишь вздыхала, провожая их взглядом.

Пахло вкусно, запах, исходящий из отдела выпечки почти заставил их с Эли расплакаться. Амти была уверена, что примерно так же чувствует себя и Неселим, но он держался с большим достоинством.

Амти была страшно рада, когда они, наконец, перешли в хозяйственный отдел, а еще большее счастье ее охватило, когда они посетили аптеку, потому что горький запах, исходящий от лекарств отбил аппетит. Неселим, впрочем, смотрел на упаковки с таблетками и пузырьки темного стекла с какой-то детской радостью. Он вдруг напомнил Амти мальчика в магазине игрушек, который знает, что паровозика у него не будет ни на день рожденья, ни когда-либо еще, но смотреть на паровозик ему все равно приятно.

Когда все, что нужно для выживания было закуплено, они погрузили на эскалатор сначала набитую доверху коляску, а потом и себя самих.

Амти сказала:

— Я и не подозревала, что переезд — такое утомительное дело.

— Ну, — пожала плечами Эли. — Хоть в свет вышли.

— Это ты называешь "выйти в свет"?

— Строго говоря, если понимать это выражение в буквально смысле, — сказал Неселим. — Весьма похоже на то.

На первом этаже находился мебельный магазин, и каждый новенький, красивый диван так и звал Амти полежать. Эли с разбегу упала на одну из кроватей и на возмущенный оклик консультанта ответила:

— Мы вообще-то хотим удобную кровать, что на ней можно было вот так делать. Да, сестричка?

— Ага, — сказала Амти. — Эта явно не подходит.

Амти позабавила мысль о том, что они походят на семью. И вправду, у Амти, Эли и Неселима были черные волосы. Амти и Неселим носили очки, а у Эли были такие же темные глаза, как у Неселима. Эли была похожа на Амти больше, чем на своего собственного брата.

— Смотри, — сказала Эли. — Гнездовище торшеров.

Амти засмеялась. И вправду, забавно было, что в каждом отделе большого магазина был выставлен только определенный вид мебели. Логично, и все равно смотреть было смешно.

Люди вокруг выбирали кроватки, столы, шкафы для того, чтобы жить собственными спокойными жизнями, а им нужно было бежать из Столицы, потому что из их дома, какого-никакого, их вымели, будто крыс. Амти ненавидела всех этих людей, ей хотелось бить каждого из них головой об стену, пока черепа их не треснут.

Когда они зашли в отдел зеркал, Амти рот открыла от того, как все здесь было красиво. Свет тонул в этом удивительном месте, отражаясь, искажаясь, путешествуя от зеркала к зеркалу. Каких только покрытых серебряным напылением стекляшек здесь не было, крошечные и больше Амти, они в хаотическом порядке стояли везде. Такая простая вещичка, подумала Амти, а сколько люди уделяют ей внимания, ведь это единственный способ увидеть самих себя. Люди ходили между зеркалами и больше всего их занимали они сами.