Ленивый засранец

Со стороны поле боя выглядело тем еще сюром, будто сошедшим с полотен Мунка. Посреди валуна голый пацан в цепях, а вокруг бабы клинками машут, смертным боем бьются, никого и ничего вокруг не замечая. И ладно Танбад босая, а вот у Лиры сапоги с невысокими, но тяжелыми каблуками и стальными подбойками. Как наступит — мало не покажется.

Несмотря на ярость схватки, Лира действовала с умом и старалась оттеснить гадину к краю. Шаманка отбивалась, но тесак мечу не соперник. И хоть гадина носилась голышом, козырь в рукаве все же припасла. Взмахнула рукой и плеснула в лицо сопернице ледяной пеной. Вроде пустяк, а на холоде и пронизывающем ветру весьма неприятно. Чтобы согреться, спутница усилила натиск. Танбад же ушла в глухую оборону, отступая все дальше к краю. И хоть золото погнулось в трех местах, толстый обух мог без труда выдерживать удары еще очень долго, особенно в таких быстрых и умелых руках.

Как только на валун накатила очередная волна, девушку вновь поразила струя вперемешку с кусачим инеем. Лира отвернулась, потеряла противницу из вида, и тут же получила тесаком по плечу. По касательной, неглубоко, но плащ тут же пропитался кровью, однако Линн не вскрикнула, даже не зашипела, презрев боль и полностью сосредоточившись на поединке. Сразу видно, на войне лейтенант не в обозе сидела, и шрамы получила не в пьяных драках.

Защитница с утроенной силой ринулась в бой, и я хоть не бог весть какой спец в фехтовании, однако не заметил в движениях подруги ни спешности, ни безудержной ярости — только холодный как Брилльское море расчет и годами отточенные приемы. Но против колдовства меч бессилен, и хорошо еще, что силы Танбад иссякли, а подзарядиться змея не успела.

Так, а чего я, собственно, лежу и молча наблюдаю за боем, исход которого определит и мою судьбу тоже. Да, цепи, но колдовать они не мешают — напрягся, шипя кровавой пеной, и представил вокруг шаманки непроницаемый для магии купол. Сработало! Мегера махнула рукой, призывая водяной столб, но воды остались глухи к ее приказам.

— Давай! — прохрипел, закатив глаза. — Держу!

Лира намотала на предплечье подол плаща и пантерой бросилась на врага. Ведьма приняла мощный рубящий удар на обух, но отвлечь внимание колдовством уже не могла и тут же получила кулаком в ухо. Качнулась, пьяно замотала головой и заорала раненой выпью, поймав животом клинок. Спартанский удар ногой сбил гадину с уступа и та, вереща и размахивая руками, ухнула в пенную воду. Попыталась выплыть, придерживая кишки ладонью, но, судя по громкому плеску и хрусту, угодила в пасть какой-то морской твари. И поделом. Вот вообще не жалко.

Победительница села рядом и заскрежетала защелками. Ее лицо не выражало ровным счетом никаких эмоций — ни страха, ни радости победы. Лира не ругала меня, не обзывала похотливым придурком, не корила за беспечность, а молча копалась в замках, и от этого было втройне больней.

— Спасибо, — я встал, потирая запястья и дрожа как цуцык. Замерзший, обнаженный, в подтеках размазанной краски — более жалкого зрелища и вообразить сложно.

Лейтенант смерила меня пустым взглядом, смахнула со лба прилипшую прядь и спокойно произнесла:

— Возвращаю должок, — и в этом спокойствии таилось больше презрения и ненависти, чем в самой жуткой ссоре. — Теперь квиты. Прощай.

— Но... — я потянулся рукой к удаляющейся и чуть прихрамывающей фигурке. — Нельзя просто так взять и уйти! После всего, что было!

Она молчала, цокая по камню.

— Лира! Дай мне шанс!

Ни слова, ни взора — ни грамма внимания для ленивого ублюдка. Да, заслужил, но после всего пережитого просто взять и отпустить ее уже не мог. Догнал, коснулся плеча и попытался развернуть, но вместо долгожданных объятий получил такого крюка в подбородок, что грохнулся на спину как опрокинутая шпала.

— Шанс?! — рявкнула фурия, вскинув руки не то в мольбе, не то в полном недоумении, а налетевший ветер распахнул плащ подобно крыльям. — Какой по счету?!

— Пошледний, — пробормотал в ответ, трогая деревенеющее лицо.

— Последний? Такой же как второй? Или третий?

Не без труда и щепотки магии выпрямился и с искренней серьезностью сказал:

— Совсем последний.

Линн фыркнула и тряхнула растрепанными локонами.

— Совсем последний — это значит до новой давалки? А потом бросишь меня, наше дело и пойдешь жахаться?!

Я вскинул щетинистый подбородок и нахмурил обрамленное отросшими волосами суровое лицо, став живым воплощением справедливой решимости — профиль хоть сейчас чекань на монетах, а анфас — прямиком на агитационные плакаты в стиле: "а ты записался добровольцем?". И голос зазвенел под стать внешности — низкий, строгий и впервые в жизни пронизанный стальными нотками непоколебимой уверенности:

— Я тебя не брошу. И... прости, пожалуйста.

— Прости — это просто слово, — проворчала Лира, отвернувшись. — Очень удобно насвинячить, а потом — прости, прости! Тенеда простит.

— Обещаю больше не свинячить.

— Однажды ты уже пообещал стать хорошим. Не мне! Ему! — Кивнула на пасмурное небо. — Твои слова не стоят и куриного дерьма. Ты думаешь не той головой. Оставь меня в покое.

— Лира...

— Всё, хватит. — Она вскинула ладонь. — Похоже, ты и в самом деле Избранный, но я точно не твоя Спутница.

— Учти, — ее капризы начали подбешивать, несмотря на греющее сердце раскаяние, — бегать за тобой как собачка никто не собирается. Все — значит все. Жалеть потом не будешь?

— Н... — Девушка осеклась на полуслове и опустила глаза. — Может и буду. Но это не твое дело. Но... знаешь что? Давай так — вместе доберемся до города, а там уже... распрощаемся.

Я скрыл улыбку, чтобы кое-кто не зазнался, и сомневающимся тоном протянул, будто прикидывая все за и против и вынося итоговый вердикт:

— Ну, в принципе, попробуем... Вдвоем всяко веселее. Угоним корабль — и по прямой в столицу.

— Угоним корабль?! — Лира всплеснула руками. — Совсем рехнулся на радостях? А команду где возьмем? Тоже угоним?

— Слушай, — я почесал затылок и виновато проворчал, — тут такое дело... Не знаю, как так вышло... Короче, смотри сама.

Здоровенный булыжник воспарил над пляжем, повинуясь моей воле.

— Дар потихоньку возвращается. А ты собралась пропустить самое интересное.

Лейтенант молчала, но по бегающим глазам и подрагивающим губам было видно — колеблется, тоже взвешивает плюсы и минусы, а точнее — свою гордыню и долг перед Тенедой. Чтобы поторопить подругу, поднял обожженные ладони в примиряющем жесте и мягко произнес:

— Никаких обязательств. Не спутники, а попутчики. Просто потому, что вместе безопаснее.

Она наконец кивнула:

— Хорошо.

На всякий случай уточнил, а то мало ли — вдруг это море ухнуло, от него ответа быстрее дождешься:

— Хорошо?

— Да. И не дави лыбу. Куда лезешь?.. По морде дам!

— Дай. — Обнял ее, стараясь не задеть раненое плечо. — Заслужил.

Лира замахнулась, но в последний миг опустила кулак.

— Оденься, балбес... А то отморозишь самое дорогое.

— Самое дорогое я сейчас держу в руках.

— Да пошел ты! — полушутя огрызнулась воительница. — С шаманкой обломилось и сразу добрый такой стал, заботливый. Кобель.

Она оттолкнул меня и пошла к ступеням, а я провожал ее слезящимися от ветра глазами и улыбался как в последний раз.

Глава 8

Я замерз так сильно, что перестал чувствовать холод, но идти в стойбище за одеждой было слишком опасно — эйны наверняка поинтересуются, куда делась Танбад. До города придется щеголять в шубе и волчьей шапке на голое тело — прикид тот еще, но всяко лучше, чем без него.

Лира попыталась забраться в седло, вскрикнула и схватилась за плечо. На гриву шлепнувшей ушами кобылки упали алые капли.

— Дай подлечу, — на всякий случай взял скакуна под уздцы, хотя чем-чем, а кровью животинку вряд ли испугаешь.

— Царапина, — устало буркнула девушка и как-то странно пошевелила бровями. — Само заживет.

У меня было иное мнение на этот счет, особенно после того, как грива лошадки украсила красная прядь.

— Из царапин так не хлещет.

Линн сунула ногу в стремя, но я взял наглячку за талию и поставил перед собой. Спутница не кинулась с мечом, не замахнулась кулаком, лишь гневно фыркнула и отвернулась.

— Ничего себе царапина, — свободной ладонью я взялся за живот, унимая обжегший горло ком желчи. — Это что, кость? Так, а ну иди сюда... здесь парой заклинаний не обойдешься.

Отвел бедолагу за обломок скалы — достаточно большой, чтобы укрыть и от ветра, и от посторонних глаз. Кто знает, быть может Танбад велела своей дружине отправиться на поиски, если не вернется в назначенный срок — например, к закату, и меньше всего мне хотелось драться с дюжиной разъяренных бугаев.

Лира привалилась спиной к мерзлому камню и уронила голову на грудь — несмотря на бледное лицо и озноб, кожа отдавала сильным жаром, готов поспорить — градусов под сорок. Борясь с тошнотой и накинувшимися вертолетами, снял пропитавшийся насквозь плащ и осмотрел рану — удар развалил плечо от ключицы до подмышки, края разошлись, а из черной щели в подернутом коркой мясе белел осколок, причиняя дикие страдания при малейшем движении.

Просто ходить с такой травмой — нелегкая задача и для огромного мужика, но воспитанница горного монастыря умудрилась и драться в полную силу, и самостоятельно взобраться в седло.

— Все плохо? — она кисло улыбнулась.

— Еще не знаю, — честно ответил я.

По моему велению меж растопыренных пальцев скользнула золотая молния, будто электрическая дуга на вилке проводников. Без задней мысли поднес руку к разрезу, но стоило крохотному сполоху слететь с ногтя на плоть, как Лира зарычала и выгнулась дугой, словно я брызнул на рану спиртом.

— Раньше такого не было, — я в задумчивости почесал затылок. — То ли дар как-то не так вернулся, то ли место дюже аномальное.

— Плевать... — девушка оттянула манжет кожаной куртки и стиснула край зубами. Кивнула — мол, приступай, коновал, я готова.

Что же, начнем изнутри. Десять молний цвета аргоновой сварки с переливчатым, похожим на шелест воды по металлу звуком ударили в ключицу, стянув разрубленные края сияющей спиралью. Я понимал, что иначе подруга попросту умрет, и все равно скрипел зубами от звериного воя над ухом.

Кость срослась, Лира, обливаясь потом, откинулась на камень, но самый тяжелый этап магической операции ждал впереди — прежде чем соединить мышечные ткани, придется стянуть края меж собой.

— Передохни.

Сияющая сетка почти безболезненно лизнула рану — хоть мороз стоял градусов под двадцать, все же стоило подстраховаться и продезинфицировать рассеченную плоть. Сняв с луки пустую седельную сумку, набил ее снегом и растопил, после чего протянул бурдюк с теплой водой пациентке. Лира в беспамятстве потянулась к нему больной рукой и распахнула рот в немом крике, едва не завалившись на бок.

— Давай быстрее... — выдохнула она, роняя с губ розоватую влагу. — Не могу...

Я тряхнул кистями и размял онемевшие пальцы — мы писали, мы писали, наши пальчики устали... Тончайшие — не толще нерва — блестящие усики один за другим перекинулись между мышцами, пока не сплелись в сплошную волшебную ткань. Предупредив спутницу, начал осторожно — буквально по миллиметру — сводить края, краем глаза наблюдая, чтобы гримасу напротив не перекашивало слишком сильно, потому что силы на крики у страдалицы уже не осталось.

Еще пара глотков, минутка перекура — и приступил к завершающей стадии. Несмотря на все старания, на плече остался тонкий шрам со множеством усиков-ответвлений, похожий не то на молнию, не то на богатую притоками реку.

Линн встрепенулась как после наркоза, провела по отметине ладонью, пошевелила плечом — порядок, как новенькая.

— Спасибо. — Спутница поднялась, опираясь на скалу, и шагнула к лошади. — Но это ничего не меняет.

Я хмыкнул. Никто и не сомневался.

* * *

Мы по широкой дуге поскакали к ярангам, стараясь не попадаться на глаза северянам. При свете дня пытаться пробраться к ладьям чревато даже для моих сил, поэтому решили дождаться ночи в устье природного лабиринта, очертаниями напоминающего лежащий плашмя панцирь садовой улитки.

— Будешь? — Лира достала из мешка полоску вяленого мяса.

— Еще бы, — схватил угощение и сунул в рот, давясь слюной. Голод одолел такой, что я обрадовался бы и тухлятине. — Кстати, как ты узнала, что шаманка собралась сожрать мое сердце?

— Наткнулась на крохотное племя выше по течению. Заночевала у них, заодно послушала местные легенды. Старухи охотно рассказали и о камне, и о ритуале. Если бы не думал хреном, легко бы узнал все сам.

— Я исправлюсь, — шепнул, наблюдая за вспыхивающими россыпями тусклых звездочек над медленно оседающим светилом. — По крайней мере, попытаюсь.

Попутчица неразборчиво промычала, жуя свой кусок.

— Надо поспать. — Умирающее солнце Лиру ничуть не вдохновило, она положила меч на колени и привалилась к камню спиной.

— Я посторожу.

— Угу.

Заснула почти мгновенно, запрокинув голову и разомкнув ссохшиеся губы. С десяти шагов да в сумерках — вылитый мертвец, того и гляди изо рта змея выползет. Всегда хохотал с не в меру романтишных юношей, что несут всякую чушь в духе: спи, любимая, а я буду за тобой наблюдать.

И все же подполз поближе в поисках столь необходимого тепла — и телесного, и душевного. Легонько качнул ее в надежде, что голова свесится мне на плечо, но не рассчитал силу и чуть не завалил красавицу на бок, но даже тогда спящая фурия и бровью не повела. Пришлось сидеть сычом, кутаясь в шубу и во все слезящиеся слипающиеся глаза следить за округой, стараясь не проворонить дозор дикарей или стаю волков.

Саммерен невероятно красива на закате. Ржавое солнце заливает могучую в своем спокойствии гладь чуть остывшей лавой, надвое рассекая золотой дорожкой. Когда звезда, названия которой я не знал, на треть скрылась за окутанными туманом горами, к берегу поспешили лодки всех форм и размеров: весельные и парусные, в один борт и тримараны, приземистые баржи гарпунщиков и просторные плоты рыбаков, изящные ладьи и стремительные яхты.

Я внимательно высматривал подходящий кораблик. Слишком большие отмел сразу — ни грести, ни рулить сил не хватит. Плоскодонки и яхты, наоборот, маленькие — ни прилечь ни размяться, а плыть добрые сутки. Ладьи же тяжелые и неповоротливые — не дай бог погоня, не уйдем.

Лишь когда почти стемнело и небосклон зазеленел от мерцающих волн северного сияния, заметил то, что нужно: небольшое однопалубное судно, похожее на шлюп, но без парусов. Остроносое, легкое, и места хватает, а самое главное — причалило не у стойбища Танбад, а ниже, около одиноко стоящей яранги.

Растолкал спящую воительницу и шепнул:

— За мной.

Волчью шапку поглубже — и в седло. Лира накинула капюшон — если повезет, в потемках примут за своих и не станут лезть с расспросами. Похоже, никто из местных не знал, куда и на сколько укатила шаманка, включая верных ушкуйников, до сих пор ждавших гадину в устье. Ну ничего, переварится — всплывет.