Ролевик, Ветка "Паладин"

Дер— Торкт вдруг остановился посреди дороги и посмотрел на меня как на прокажённого:

— Как ты узнал?! — Нет, положительно, у него не все дома. — Как ты узнал об этом? Тебя тоже посещают видения?

— Нет, это логика. Законы природы, поставленные Самим, чтобы орды Хаоса не разрушили творения Его. — Ему сразу же стало плохо. Как припадочный он сел прямо в дорожную пыль, схватившись за сердце.

— Мои догадки верны. Властелин идёт. — Сказал в дорожную пыль, взгляд его остановился. Сэр Гольт подъехал к нему и ткнул тупым концом копья его в бок. Старик лишь покачнулся.

Я скинул уже опостылевшую вязанку хвороста. Отвязал щит от седла и закинул за спину — он мне мешал достать предмет, что так желал заполучить этот колдун.

— Дер-Торкт. Вы, кажется, хотели посмотреть на результат смешения силы Его и магии? Смотрите — Я отогнул свёрнутое на крупе лошади одеяло вверх и достал завёрнутый в мой старый плащ меч. Серая ткань разошлась в стороны, старик резко поднял голову с дикой надеждой в глазах. Вот я вытаскиваю меч. Первые несколько мгновений он непонимающе смотрит на это. Затем резко вскакивает, не обращая внимания на то, что сильно стукнулся лбом о древко копья сэра Гольта.

Подходит ближе ... и издаёт стон-шип.

— Проклятие Легионов Хаоса! Я так надеялся! — и поник головой.

— На что, Дер-Торкт? — спросил сэр Конрад.

— Вы думаете, что Дер-Торкт Пфахальцстофский сумасшедший властолюбец? — Он поднял мёртвый взгляд на сэра Конрада. — Нет. Я видел знамение! Святые шестнадцать апостолов. Они остановили Хаос тогда, во время Оно! Но сейчас, нет тех шестнадцати великих паладинов! Но я видел в своих снах героя с мечом, соединившим в себе и древнюю магию, и силу Всевышнего! Этим мечом этот герой пронзал Зло, и оно отступало. И вот он меч, Меч Единства! Но он лишь жалкий обуглишь и не больше.

— Мда, трогательная забота обо всём мире. А вот вырезали Вы пару деревень тоже во имя спасения всего мира? — Ехидно поинтересовался сэр Конрад

— Ради этой великой цели я не пожалел и последнего из рода Пфахальцстоф! Своего сына. Не пожалею и себя! — сказал он, гордо выпятив подбородок, несмотря на то, что сидел на коленях.

— Бывают в жизни огорчения — сказал я как бы про себя, но получилось вслух.

— Огорчения? Мой мир сейчас рухнет! Это огорчение? Вы ничего не сможете противопоставить эмиссару Хаоса! Он уже в пути и скоро будет здесь! И одна надежда: он одинок; но силы его велики, а меч Единства мог бы его сразить! Если бы я был бы там, я бы смог направить в верное русло течение силы, и сейчас у нас было бы оружие Возмездия и Защиты! — А сколько патетики! А сколько экспрессии! Это же надо?!

— Дер-Торкт! Откуда эти сведения? Всё оттуда же, из сновидений? — Спросил сэр Конрад.

— Да — глухо и сдавленно прозвучал голос Торкта — оттуда.

А затем, без предисловий начал трястись. Его кости стало ломать, взгляд стал застилаться пеленой звериного безумия. Вдруг он резко раздался вширь и в длину. Рот превратился в пасть, простые онучи на ногах разорвали огромные когти, и оборотень кинулся на меня.

Я резко перекинул со спины вперёд свой щит, вскинул обугленный меч. Скорее, просто в силу привычки.

Бросок оборотня я принял на щит, он меня попытался повалить на спину и прижать к земле, но я устоял на ногах. Злобные глазки сверлил меня ненавистью, а раззявленная пасть старалась дотянуться до моего горла. Я немного отступил назад и влево, пропуская зверя мимо себя. Расстояние меж нами увеличилось.

Перед его броском я чувствовал страх, коленки дрожали, но когда отбил первую атаку, горячая волна ярости и гнева прокатилась по моим жилам. Сейчас голова была ясной, губы сами вытянулись в жесткую усмешку, и следующий бросок зверя я принял не на щит, а на меч.

Несчастный, обугленный клинок не выдержал такого удара, и кончик его сломался, застряв в горле оборотня. Дер-Торкт тут же захрипел и упал. Он старался откашлять застрявший кусок испорченного металла, но его глаза всё больше и больше стекленели, становясь похожими на вываренное куриное яйцо.

Я быстро перевёл взгляд на моих спутников, но они как будь-то парализованы. И это странное оцепенение длилось всего лишь мгновение, но затем всё вернулось в норму. Сэр Гольт и сэр Конрад вскинули копья, с намерением пронзить зверя. Но их опередило несколько белопёрых стрел, одна пробив навылет череп, а остальные вонзились в тело твари.

Но они опоздали, и вервольф уже никак не реагировал на эти раны.

Я смотрел на поверженного вервольфа и судорожно сжимал останки меча: всё ждал, когда он дёрнется ещё раз. Но тот лежал смирно, постепенно высыхая и, как бы, вваливаясь внутрь себя.

— Сэр Томас! Что случилось? Какого Орка тут творится?! — Вскричал раздосадованный сэр Гольт, что-то он больно разговорчив стал. — Меня обездвижило!

А я также стоял и смотрел в ухмыляющуюся морду зверя. И не мог отойти от шока. Неррут спешился и подошёл ко мне. Затем положил свои руки мне на плечи и заглянул в глаза:

— Сэр Томас! Возвращайтесь! — Я, наконец, смог совладать с этим оцепенением и сфокусировал свой взгляд на нём, потом повёл рукой, держащей меч и, всё так же смотря в глаза Нерруту, распрямился.

— Уф! Как же он меня напугал! — Сказал я, наконец.

— И не мудрено! Колдун применил Паралич, чтоб никто не смог его прикончить, а после, чтоб он успел удрать в обличии этого зверя. — Сказал сэр Конрад. Вообще он, порой, очень сильно выбивается из роли тупого рубаки и блещет непонятно откуда изъятыми знаниями. А спросить его никто не хочет — боятся.

— Пара секунд задержки в заклинании, что ж, и это может спасти жизнь, — философски заметил сэр Хельг.

Сэр Гольт подъехал к трупу зверя, его конь храпел и не хотел подходить, но Гольт бы опытным наездником. Рыцарь опять ткнул копьём поверженное тело колдуна. То сразу же рассыпалось в сухую гниль, а внутри обнаружился скелет, на половину человеческий, на половину ... не человеческий. В всяком случае череп с развитой черепной коробкой и удлинёнными челюстями я не знал как охарактеризовать.

— Что ж, хорошо то, что хорошо заканчивается. — Сказал умудрённый жизнью сэр Конрад. — Грузимся, скелет этой твари в мешок, тому, кто понесёт это, плачу пять золотых. — Он бы и приказать мог, но зачем насиловать нервы своих дружинников?

А я, закинув уж привычным движением руки щит за спину, смотрел на свой меч. Он мне столько раз жизнь спасал. И даже, когда я его предал и бросил в колдовском огне, спасая свою шкуру, он меня не бросил. Простил и помог, спас сейчас, уже после своей смерти. Во истину — Великий клинок! Чего стоят все эти испражняющиеся огнём и дикой силой магические клинки, если они мертвы уже с рождения? А мой меч жив и после смерти. Вот это — величие, вот это сила!

В странном порыве души я поднял свой обугленный и сломанный меч над головой. В глаза попала пыль с осыпающегося меча и вскричал:

— Зрите! Великий из величайших мечей! Он победил смерть, он на последнем издыхании в который раз спас жизнь своему хозяину, — тут я его опустил и уложил на свои руки, как бы баюкая, — что предательски его бросил, спасая себя. — Я поднял голову и обвёл всех собравшихся взглядом. Можете считать меня кем хотите, но на моих глазах в этот момент выступили слёзы — Я каюсь в своей слабости. И говорю вам: этот меч, настоящий меч паладина! Он простил предателя и возлюбил его, помог ему ещё раз и, быть может, принёс ещё чуточку света в этот мир!

После этих слов вытянул руки с мечом на них перед собой, чтобы все смогли увидеть мою реликвию. Потом я встал на левое колено и зажал обломанный конец меча в трещине в покрытии тракта. Сейчас он, обуглены, пострадавший за веру, стоял как символ непреклонности и внутренней силы всего братства паладинов. Сэр Неррут первым преклонил колени, затем сэр Конрад, спешившись, его сыновья и все слуги. Каждый осенил себя знаменем Креста, древним символом Света. Мне стало хорошо и легко на душе, как никогда и каждый член нашего отряда посветлел лицом.

Затем я встал, встали и все. Куда бы я не посмотрел: везде видел очень добрые и одухотворённые лица.

— Нужно выдвигаться, — тихо сказал сэр Конрад.

Моментально наш отряд собрался, подтянулся, вперёд выехал дозорный, стрелки вытащили, на всякий случай, по стреле и несли прямо в руках. Отряд вышел в Путь.

Другой трактир.

Через пару часов ходьбы я конкретно вымотался и очень хотел есть. Просто дико хотел есть. Страшно хотел есть.... Ладно, хоть горжет додумался не одевать. Да и вообще ноги до сих пор подрагивали, как вспомню морду оборотня.

Но пришлось топать и топать, забыв и про сон и про усталость. Редкие остановки, дабы перекусить, были непродолжительны, так как необходимо было торопиться, ибо вести, что мы везли, были чрезвычайной важности.

Но, вот спасение! Ещё одна почтовая станция.

Никто не отдавал приказов, но я сразу же, на ходу отвязал свой горжет от поклажи и накинул на плечи, затянул все завязки, на голову натянул приблицу. Обернулся назад: все, кто был в отряде, оголили оружие и были готовы в тот же миг отбить любую атаку.

По этому, вполне можно объяснить удивление местных стражников и жителей, когда во двор вошли, прикрывшись щитами, воины сэра Конрада.

Но в этом корчёменном доме всё было в порядке, а, видя нашу нервозность и желание что-нибудь сломать, обслуга металась по трактиру как угорелая.

Затем, когда мы более или менее наелись, к нам подошёл трактирщик, почти точная копия ныне покойного, нам уже известного трактирщика из сожжённой почтовой станции.

Естественно, он подошёл спросить вести, и естественно, он чуть в обморок не упал, слушая их. Но он был нам горячо благодарен за то, что вывели всю эту нежить под корень, особенно Дер-Торкта...

— А ну-ка, милейший! — Остановил поток любезностей сэр Конрад — Повтори! Ты сказал 'Дер-Торкт'?

— Да, Ваша милость. — Сказал трактирщик, ещё не понимая, где он прокололся, но уже осознавая сей факт. — Очень не хороший человек! Колдун! Поговаривают, что он якшался с тёмными силами! — Стоял, бедный, чуть сгорбив спину в полупоклоне и беспрестанно вытирая руки полотенцем. Так, знакомые симптомы.

Я посмотрел на сэра Конрада, он меня понял и тихонько так сказал:

— Ребята, зря мы так плотно поели.

И слуги, и стрелки, которых ввиду их малого количества пригласили в общий зал, тут же повскакивали, переворачивая столы и скамьи, стараясь расчистить себе пространство для манёвра в центре зала и перегородить нападающим пути атаки. Услышав этот шум, к нам влетела тройка дневальных с фальчин-саксами на перевес. Трактирщик в ужасе махал руками и восклицал, дескать, что мы делаем?

Сэр Конрад чуть повернул голову в сторону сэра Гольта и тот тут же встал со скамьи и подошёл к трактирщику, до которого только сейчас дошло, что врать-то не хорошо.

При допросе без пристрастия выяснилось, что тут, возле трактира, давно ошиваются тёмные личности, со стражниками (аж пять штук) на короткой ноге.

Мне выпала очередь бдеть вечером. Свой Чёрный меч я теперь носил с собой, в свёртке за спиной, так же за спиной висел щит, а топор прочно обосновался у меня за поясом.

Кстати, о поясе. Нож не обуглился, как меч, да и шлем, хоть я его и не надевал, вроде в порядке. Свойств никаких не приобрёл, разве что вся окись слезла с металла. Первое время и нож, и шлем сверкали не хуже наплечников. Правда, мне приходилось драить их в два раза эффективнее, чтоб сохранить блеск. Но они всё равно темнели, нож очень медленно, а шлем почти сразу.

Да, хорошо всё-таки здесь, на природе. Ночной ветер, звёзды. Сараи стоят тёмными силуэтами, превращаясь из сизых скособоченных лачуг в таинственные данжеоны, где обитают клады, сокровища и опасности. Пока я тихо ходил и осматривался, сверчки, словно сумасшедшие, стрекотали, а комары старались запастись провизией, по-моему, на всю зиму. Спасаясь от крылатых кровопийц, я опять надел приблицу, и так, в кольчуге, горжете, раздобытых по случаю поножах и с сабатонами, вышагивал по ночному подворью.

Как прекрасны звёзды!

— A Elbereth Gilthoniel,

Sikivren penna miriel

O menel alglar elenath!

А что там дальше я не помню... — Сказал я тихо-тихо. Вспомнились юные годы, когда я впервые, с трепетом заучивал знаменитейшие слова той самой песни о Варде Возжигательнице. Той, что зажгла звёзды во дни Предвечной Ночи, и почиталась всеми эльфами больше чем сам Манве. Это я Толкиене, разумеется. Только эти строки и запомнил. А чаще и того меньше произносил, только первую строчку, в качестве восклицания. Да, раньше я не вспоминал о той жизни вообще. Я играл роль и играл качественно, а сейчас, похоже, надломился, устал. Нет, я не хочу домой, но хочется чего-то большего. Мира этой земле — Северным Окраинам. Чтоб и тут устраивали светлый праздник Ёль (Йоль) или танцевали при кострах на Ивана-Купалу. Очень уж здесь мрачно.

Но я шёл дальше, размышляя. В тёмном проулке показались парные отблески чьих-то глаз. Я развернул торс, начиная с плеч, чтоб солиднее выглядеть, и твёрдо посмотрел прямо в то место. Шевеления нет, что ж. Я пристально-пристально вгляделся в этот проём, тьма вдруг расступилась, и мне открылось,... что там никого нет. Просто отблески от лужи. Мда, возможно, что абсолютно все наши страхи и тёмные твари, которых мы видим, либо такие же, как мы люди, либо наши фантазии.

Я обошёл весь двор и подворье, периодически ударяя в щит, чтобы показать — часовой здесь. Но наступил конец и моей вахте. Что же, день был не из лёгких.

Ночь прошла скучно и тихо. Точь-в-точь, как я люблю. Стрелки ночью дежурили ревностно и охотно, ибо жить им хотелось, даже очень. Так что, спокойствие этой ночи не было иллюзорным.

Так что, все два десятка людей нашего воинства на следующее утро спокойно могли продолжить путь.

Утро, Следующая станция

Утро неожиданностей не принесло, всё было штатно.

Один из слуг сэр Конрада, в порядке очереди, взнуздал мою смирную кобылку, с завистью поглядывая, как сэр Неррут сам седлает своего скакуна. Я всё понимал: ну, что же это за рыцарь без лошади, точнее, не умеющий ни седлать коня, ни ездить на нём. А мне, вот, жалко их. Коней, конечно.

Как-то я объяснил очередному дежурному по моей лошади, что мне жалко лошадей. Ведь для того, чтоб лошадь можно было бы использовать в качестве верхового животного, необходимо было объездить её. А это целый комплекс мер по избиению лошади, смирению её. Полностью ломается воля коня, и он превращается из вольного зверя в послушную скотину. Ужасное насилие. А потом ещё лошади выбивают зубы, чтоб уздечка легла правильно, язык зажимают в железные тиски. Нет! Лучше я пешком.

И ни кто не смеялся надо мной, вот что странно. По-моему, меня сочли, чуть ли не святым, а я просто боюсь больших животных. Но признаваться в этом не решился, мало ли что.

В этот день конюх предложил сделать из моей верховой лошадки вьючную. Так она больше груза нести сможет, а повод привязать позади седла сэра Неррута. С чем и он, и я согласились.

И вновь дорога, и я опять в кольчуге и с топором пешком шагаю в голове колонны. Сэр Хельг как-то спросил меня, а не устаю ли я от этой ходьбы, ведь целый день. Ну, а мне-то что? Я ж студент и ролевик: денег всегда в обрез, на транспорт, который вечно в пробках простаивает, денег нет, вот и пёхаю, как самый настоящий пИхотинец изо дня в день, по десять и более километров. Но в ответ я лишь пожал плечами, мол, а фиг его знает.