— Ну что, ублюдки, небось, в штаны уже наложили? — и все десять надсмотрщиков заржали удачной, по их мнению, шутке.
Народ был подавлен, если не сказать больше, создавалось впечатление, что нас привезли не обучать, а пропустить через мясорубку на потеху здешним хозяевам, чтобы те полюбовались на фарш на выходе.
— Ладно, девочки, свою участь вы увидели, теперь непосредственно сама тренировка, — я так понял, остальные девять немые или молчуны, так как с нами разговаривал все время один и тот же.
Нас разбили на пары, мне достался примерно моего роста крепкий мужик, он стоял напротив и угрюмо смотрел на меня, словно я собирался его обокрасть. Мой кивок он проигнорировал, лишь еще больше нахмурившись.
— Значит так, хочу, что бы один валялся на земле. Начали!
И мой напарник сразу же бросился на меня, пытаясь сграбастать. Такого подарка я от него даже не ожидал и резко, без замаха, с поворотом корпуса впечатал кулак в кадык, в боку стрельнуло.
— Эк ты его, — проронил вдруг один из молчунов, — что ж, может, из тебя и будет толк.
— Эй, Тиор, не балуй его, — кинул ему Крикун, и тот лишь кивнул. Тиор, значит.
Спустя какое-то время на земле вместо половины валялось добрых три четверти, размазывая кровавые сопли или просто находясь в отключке. Надзиратели были явно озадачены.
— Вот отродьевы выкормыши! — Крикун зло сплюнул, посмотрел на коллег, — все еще хуже, чем я думал!
— Всех в общую мясорубку, а этих, что стоят, разберем, — это Тиор, — не вижу другого варианта, — Крикун с досадой оглядел "выживших" — одиннадцать человек, включая меня, и опять сплюнул.
— Черт с ними, согласен!
И начался дележ, каждый надсмотрщик кивал одному из нас, и тот подходил к нему, я достался Тиору, что не очень-то меня удивило. Оставшись стоять в стороне, мы наблюдали за тем, как Крикун и еще двое пинками поднимали этих, по их словам, "развратных баб", развалившихся в ожидании похотливых мужиков. Так, под смешки и шуточки, каждый получил по увесистому удару по ребрам, а если этого было мало, то добавка не заставляла себя ждать, пинков у этих господ было с запасом. Кое-как поставив вертикально весь строй, нас определили в голову колонны, и повели вправо от полосы препятствий, попутно Крикун объяснял наше дальнейшее расписание:
— Значит так, отродье, каждый день для вас уже расписан от и до! Сначала завтрак, — от надсмотрщиков раздался смешок, — потом пробежка, далее занимаетесь с такими же неудачниками по общей программе! — он резко развернулся и сжал свой огромный кулак перед всем строем, — и пусть только мне скажут, что вы не старались, три шкуры спущу! Далее, обед! Потом опять общая тренировка до самого заката и по клеткам, там получите ужин, кому не ясно — шаг вперед, и я лично выбью из него дух! — никто не шелохнулся, все потеряно смотрели перед собой, обреченность словно сломила их дух, сковала и запечатала.
— Те же, кого мы отобрали, после обеда ждут нас у полосы, и попробуйте не явиться, — последнее он просто прошипел сквозь зубы и, развернувшись, пошел дальше, мы двинулись следом.
Спустя минут пять вышли на небольшое поле с одним единственным зданием около него, где уже сидели или стояли группы аналогичные нашей, со своими надсмотрщиками, каждая обособленно, не смешиваясь.
— Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал! — один из чужих надсмотрщиков встал и по-шутовски поклонился, раздался гогот, шутку явно оценили.
— Заткнулся бы ты, Бамут, а то опять положу в лечебку, — беззлобно ответил Крикун, — кого еще ждем?
— Так только тебя и ждали, впрочем, как и всегда, — опять поклон, и опять смех из нескольких десятков глоток.
— Сволочи вы все и ублюдки, — Крикун только махнул рукой, от чего гогот стал еще громче.
Тем не менее, надсмотрщики поднялись и согнали всех по колоннам, итого получилось порядка десяти рядов, и если численность была примерно равна, то это, без малого — около полутысячи человек. После этого нас направили к зданию и стали запускать внутрь, одних, без надсмотрщиков. Каково же было мое удивление, когда небольшая, вроде бы, постройка, оказалась всего лишь спуском в просто огромнейший котлован, не видимый ранее из-за самого здания. А представлял он собой сплошную тренировочную площадку с тренажерами, дорожками для бега и всем прочим. По крайней мере, никаких зверских конструкций видно не было. Сами надсмотрщики расположились сверху, для них оттуда все было как на ладони, и не требовалось личного участия, достаточно было крикнуть приказ, а ослушаться, думаю, никто не посмеет, учитывая состояние людей вокруг меня. В общем, система была отлажена и работала как часы.
Сам принцип функционирования этого стадиона заключался в следующем. После спуска шла распределительная площадка с тремя ответвлениями, каждое в свою специфическую зону: бег, тренировки с весами и спарринги. Нас погнали налево, на беговою дорожку, и, уверен, многим это запомнилось на всю оставшуюся жизнь, какой бы недолгой она ни была. Бег длился до самого обеда, без остановок и передышек, люди просто отставали, запинались, падали, и оставались лежать, а остальная масса продолжала бежать вперед. О том, чтобы помочь, никто и не подумал, не до того было, здесь другой мир, другие законы. Постепенно тел на земле оставалось все больше и больше, одни стонали, другие хрипели, сипло дыша и проклиная этот мир и все в нем, еще кто-то пытался ползти, чуть отдохнув и хоть немного придя в себя, но все это было напрасно, в итоге, еле переставляя ногами, по дорожке волочилось три тела, жалкие, измученные человечки. Они так смешно переставляли ногами, что надсмотрщики просто ржали во все горло, передавая друг другу выигранные или проигранные деньги, на нас, оказывается, еще и делали ставки.
— Эй, улитки, отдых! — Крикуна было слышно как никогда хорошо, видно, ставил на своих, а из еще державшейся тройки я и еще один были из его подопечных. Упали там же, где плелись, стараясь не сильно хватать ртом пыль. Я посмотрел на братьев по несчастью — серые лица, глаза навыкате, неужели и у меня такой же вид. Ведь бегал до этого, и не меньше, может, все дело в том, что то была иллюзия? Хотя ощущения были точь-в-точь, и прогресс должен был сохраниться в реале. Ладно, чувствовал я себя все равно паршиво, выложился почти весь, но при необходимости мог бы еще проплестись пару кругов, но тогда просто упал бы уже без чувств, освободив сознание от бренностей этого мира.
Мужик из моего отряда протянул руку:
— Аррун, — я схватил, слабо пожал.
— Алистер, — он кивнул, глянул на третьего. Тот все еще не отошел, видно, был уже на пределе, когда надсмотрщикам надоело издеваться, но все же нашел в себе силы, протянул руку:
— Иррун, — по очереди пожали и ее.
— А они так могут и дальше, — это Аррун.
— Кто? — уточняю.
— Они, — кивает в сторону развалившихся на скамейках надзирателей.
— В смысле? — не понял.
— Ты что, не в курсе, кто это? Это сталь, не слышал?
Мотаю головой, так проще, чем отвечать.
— Воины-стали, лучшие в бою без маэр, — переводит дух, долго говорить не получится сейчас ни у одного из нас, — и вот они бы еще продолжали бежать и бежать и, скорее всего, даже не вспотев, вот так вот.
Он замолчал. Вот оно что, вот почему шестьдесят человек не кинулись на жалкий десяток, а полтысячи подчинились сотне.
— Они бы смогли всех нас перебить? — кивнул наверх.
— Легко, даже не запыхались бы, — он посмотрел на меня, — что, не веришь?
Я не ответил.
— Их обучают только в Каттонисе, снабжают защитой от первых кругов маэр и пускают на врага, — помолчал, — а потом ищут нового противника, без лаэр их почти невозможно одолеть.
— Откуда все это знаешь?
— А мне не повезло воевать против таких, — он грустно улыбнулся.
— Ясно, — я прикрыл глаза.
— Эй, сброд, собраться у выхода! — опять Крикун.
— Пошли, что ли, — Аррун первым стал вставать, поднялись и мы, ноги были словно из ваты, казалось, легкий ветерок, и они подогнутся, не выдержат, подведут. Но нет, ковыляли, опираясь друг на друга, и из всего разномастного лежащего или уже бредущего люда помогала друг другу только наша троица. До точки сбора добрались одними из последних, сзади плелись только те, кто упал еще раньше, но значительно дальше от входа.
— Вы, трое, сегодня можете рассчитывать на двойную порцию в обед, мы договорились, — и сказавший это надзиратель заржал во все горло, его поддержали.
С трудом поднялись из котлована и стали строиться, чуть позже появились и наши мучители. Проверив ряды и пересчитав нас как скот, возглавили колонны и стали уводить в разные стороны. Как я понял, учебный полигон был общий, а отряды невольников принадлежали разным хозяевам, так же как и надзиратели. Это что же, нам придется потом друг другу кишки выпускать? Весело.
Вернувшись к клеткам, увидели того самого раба, что раздавал утром воду, только теперь в тележке была кастрюля с какой-то баландой и стопка видавших виды мисок.
— Этому и этому двойную, — Крикун кивнул на меня и Арруна.
Раб поклонился и, когда дошла очередь до меня, в руки сунул миску и почти до краев наполнил тепловатой субстанцией, не то жидкой кашей, не то густым супом. Приняв щедрый, по здешним меркам, обед, споро отошел в сторону и стал медленно заглатывать содержимое, бросая по сторонам оценивающие взгляды: кто как отреагировал, есть ли завистники и все в таком духе. Столкнулся взглядом с Арруном, похоже, он так же вычислял возможных недоброжелателей, подмигнул ему, он улыбнулся и кивнул куда-то мне за спину. Сделав вид, что подавился и, стуча себя по груди кулаком, вроде как невольно повернулся, столкнувшись со злым взглядом Джара, уже доевшего свою порцию и не сводящего взгляда с моей. Подмигнул ему, и его тут же перекосило, конченый человек.
Справившиеся со своими порциями относили миски рабу и отходили в сторону, кто поодиночке, кто, сбиваясь в группы и что-то вяло обсуждая. Если кому нужно было по нужде, то такой шел к себе в клетку, они стояли открытыми, и облегчался в нужной ему форме в стоявшее ведро в углу, которое дважды в день меняли рабы, пока шла тренировка, до и после обеда. Туалетной бумаги тут не было, и пользовались обычной водой, подмываясь по мере необходимости. В каждой клетке, рядом с "туалетом", висела небольшая емкость с носиком, наполняемая так же рабами, только вот вода там была такая, что лучше ее не пить, запросто можно подхватить что-нибудь неприятное. Почему нельзя было заполнять обычной водой, что давали пить, я так и не смог понять, боятся, что ли, вычерпать колодцы? Смешно.
Сдавал посуду одним из последних, как ни как — увеличенная порция, как раз и Аррун доел, тоже подошел сдавать, и тихо шепнул:
— Отойдем?
Я кивнул и проследовал за ним. Первый же вопрос немного озадачил:
— Что у тебя с боком?
— Откуда знаешь? — смотрю ему в глаза.
— Не слепой, глаза есть, так что?
— Ребра сломаны, — и добавил, — скорее всего.
— Паршиво, — он поморщился, — что будешь делать?
— На мне все заживает как на собаке, не бери в голову.
— Даже ребра? — он улыбнулся.
Я серьезно кивнул.
— Тебе виднее. О чем с тобой хотел поговорить, я сам потомственный воин, мне никто здесь по духу не подходит, кроме тебя, предлагаю и дальше стараться держаться вместе.
— Животы так же хочешь вместе потрошить? А если поставят друг против друга? — посмотрел ему в глаза.
— Потрошить всегда сподручнее вместе, а противниками нас не поставят, у нас один... хозяин, — скривился, — тут другие правила.
— Откуда знаешь?
— Знаю, поверь, так что скажешь?
— Я тебя не знаю, но не имею ничего против. Пока будешь прикрывать мою спину, я прикрою твою.
— Отлично, мое полное имя Аррун каль Матрэ, — он слегка наклонил голову.
— Алистер, — смотрит, явно ждет продолжения, — я никто, и никем никогда не был, у меня только одно имя, поясняю.
— Что ж, здесь это не имеет абсолютно никакого значения, — он подмигнул, — будь ты хоть сам оссар, жил бы все в той же клетке.
— Хватит прохлаждаться, отродье, живо строиться и на выход! — Крикун окинул всех нетерпеливым взглядом.
— Будь осторожен с тем типом, — теперь уже напарник кивнул на Джара, — не нравиться он мне.
— Обычная мразь.
И тут меня словно током ударило, я бы сказал даже, что прошиб холодный пот, но это было бы неправдой. Со вчерашнего вечера, всю ночь, все утро, всю ту сумасшедшую пробежку, я все это время держал "отрешенность", неосознанно, на рефлексах, вообще не прилагая никаких усилий. Осознание этого просто шокировало меня — постоянная концентрация и сосредоточенность, почти не обращал внимания на ребра и продолжающее ныть тело, бежал как робот, не реагировал на внешние раздражители, о господи, новый уровень, уже?
— Что с тобой, не спи, — Аррун подтолкнул в спину.
Я кивнул и пошел дальше, как же так, само, неосознанно? Внутри прямо рос ком нетерпения, что ж, посмотрим, что будет дальше.
Дойдя до знакомого уже спуска в котлован, остановились. Похоже, надсмотрщики дежурили здесь посменно, а остальные занимались с отобранными ими невольниками, готовя их для чего-то другого, отличного от того, что уготовано основной массе. Передав всех наших на попечение другим надсмотрщикам, нас, оставшихся одиннадцать человек, уже не строя просто повели в сторону полосы препятствий. Добравшись, сразу разбились парами невольник-надзиратель, и только Крикуну досталось двое — Аррун и еще один незнакомый мне мужик. Разошлись чуть в стороны, и стало просто не до наблюдений за соседями.
— Нападай, — Тиор был немногословен.
Что ж, ладно, резко, без замаха ударил левой в кадык и уже не смог вернуть руку, зажатую подбородком противника, в то время как он обозначил удары в горло, лицо, грудь — все, смею предположить, смертельные. В общем, я уже был мертв.
— Еще.
Провел атаку в пах, и опять был "умерщвлен", и даже если бы атака удалась, не уверен, что хоть на йоту приблизился бы к победе. В общем, около часа-двух Тиор продолжал доказывать мою никчемность как бойца, а я только успевал делать выводы: так нельзя, и так, а так глупо, и это не пройдет, и это чревато. Под конец он лишь кивнул:
— Буду учить с нуля.
И пошли отработки связок, стоек, блоков, постоянные повторы, часто в движении, иногда даже в прыжках, муштра, одним словом, до самого заката. Краем глаза успевал охватить картину вокруг, там тоже потели, и не меньше моего, а кто-то так и вовсе лежал, лишь изредка постанывая. Возвращались не чувствуя ни ног, ни рук, дошли до котлована, забрали остальных и, построившись, поплелись к клеткам. Там надсмотрщики проследили, как за всеми опустились решетки и удалились восвояси. Как только зашел внутрь — сразу же рухнул на солому, прикрыл глаза, углубляя ощущение отрешенности. Перед сознанием уже вовсю разворачивалась знакомая схема и я, не раздумывая, ринулся вглубь, к воронке, без капли страха, позволяя подтянуть себя ближе, почти вплотную, почти касаясь ее рукой, и, в какой-то момент, по наитию, просто ввинтился в нее, и проскочил. Мягко, тепло, уютно, будто что-то убаюкивает, успокаивает, ласкает, полнейшая расслабленность — я испытывал настоящее удовольствие. Что это? Откуда? Блаженство. Если бы кто-то видел меня со стороны, то мог бы поклясться, что я улыбаюсь, словно снится действительно нечто необыкновенное. Тем не менее, я просто не знал, что делать дальше, попытался переместиться — легко, никакого сопротивления, что угодно, куда угодно, в общем, полная вседозволенность, но что с этим делать? А не к этому ли я стремился? Зачем усложнять? Только легкая мысль, даже ее оттенок, а передо мной уже разворачивается знакомая схема, но как разворачивается, я вижу ее всю, от малейшей, миниатюрнейшей черточки до всей композиции в целом, никаких острых углов, все плавное, покатое, округлое и невероятное! Более того, стала понятна суть всех пройденных мучений, я знал функцию каждой линии, каждого завитка, каждого уровня схемы, обладал знанием о просто невероятных вещах! Господи, только время, мне нужно только время, что бы суметь это все развить...
