Свето-Тень

— На глаза, — машинально поправила я. Айе с иреа дословно значило — частица света. Вот оно как обернулось...

— Если я займусь темными потоками, они вернутся в нормальное состояние?

— Непременно займешься, хотя бы из любопытства. Возможно, что-то в тебе и поменяется впоследствии, но точно не глаза. Они — навсегда, константа, понимаешь? Первое изменение всегда самое сильное и точно — пожизненное. Смирись.

Я даже не стала отвечать. Собственно, все и так понятно. Смирись... Легко давать подобные советы, будучи машиной.

— Ана, откуда столь глубокие познания природы Сил? Ты же не можешь использовать их по причине своего м-м... происхождения?

— Империя давно держится не на одном прогрессе, так могу ли я игнорировать одну из фундаментальных ее основ?

— Знаешь, все равно у меня не укладывается в голове ЭТО, — я махнула рукой в сторону зеркала, заодно приказав ему исчезнуть. Такой шок не проходит благодаря разумным доводам.

— Со временем привыкнешь.

Привыкнуть... Смириться. И... перестать быть собой.

Первой ко мне пришла Нильда. Правда, до ее прихода мне пришлось совершить подвиг комнатного масштаба.

— На что спорим, не дойдешь? — ерничала Ана, она это умеет, как никто.

— Заглохни, железяка.

Поспорить-таки стоило: я дошла. Уцепилась за косметичку, аки за соломинку, и похромала обратно. После чего нарисовала себе глазищи — точь-в-точь панда. Чего ради? Захотелось так. Чем не метод самообороны?..

Нильда, завидев мой раскрас с порога, плавно сползла по стеночке. От смеха. Я незамедлительно оскорбилась.

— Ой, только не надо мне рассказывать, как ты скучаешь по прежнему цвету глаз! — воскликнула она, отсмеявшись. — Кому угодно, но не мне!

— Почему это? — обиженно фыркнула я в ответ.

— На меня погляди. Внимательно! — Нильда накрутила на указательный палец единственный рыжий локон. — Думаешь, седовласка не тоскует по своим волосам?

— Красить не пробовала? — утратив последние остатки вежливости, огрызнулась я. Как же — меня, страдалицу, отказываются жалеть, да еще и высмеивают...

— Никогда. Они — напоминание, — резко посерьезнела Нильда.

— О чем?

— О глупости. О самонадеянности. Рассказать, какой я была дурой?

— А то! — как я могла отказаться от такого предложения?

Губы Нильды изогнулись в усмешке. Похоже, история будет не из веселых...

— Моя сестра выходила замуж. Я тогда только поступила на "Странник", вытребовать отпуск не вышло бы, а повидать сестренку в такой день хотелось невероятно. По совпадению, мы на три дня останавливались на Болимире. Я буквально валялась в ногах у Тиора, упрашивая его "не заметить" моего отсутствия на корабле во время стоянки. Он сдался, хоть и не без боя... Дисциплина все-таки для него не пустой звук. В общем, стоило нам приземлиться, я помахала всем ручкой и переместилась домой. Первое правило перемещающих гласит: до перехода в обязательном порядке удостоверьтесь в его безопасности. Расшифровываю: ознакомиться с новейшими снимками места прибытия, само место должно быть наименее людным, желательно — чтобы людей там не было вообще, последствия наложения при перемещении страшны. Домой я попала нормально, перестраховавшись, сменила точку притяжения со своей комнаты на крышу, с которой уже благополучно спустилась к дверям. Провела три дня с семьей, поздравила сестру, увлеклась спиртным... В итоге на исходе отведенного срока, с жутчайшим похмельем (некому было снять), я шагнула в обратном направлении. Только вместо того, чтобы очутиться перед "Странником", я оказалась на пустом поле космопорта, и сверху меня накрывала гигантская тень. Тень отбрасывал звездолет, заходящий на посадку на гравитационной подушке... И когда я поняла, во что вляпалась, и что через считанные мгновения меня разотрет в порошок, паника пересилила разум. Я даже пошевелиться не могла от ужаса. На последних секундах меня отпустило, я сумела отбросить себя от садящегося чудовища. Тогда-то я и поседела... Зато с тех пор очень-очень скрупулезно проверяю теоретическую область перемещения, не будучи столь самоуверенной. Так-то. А ты — глаза у нее высветлились!

Монологу Нильды я внимала с раскрытым ртом, не сводя с рассказчицы завороженного взгляда. И в правду, изменение моих глазок в сравнении с ее ошибкой, едва не стоившей жизни, смотрелось блекло.

После ухода Нильды ко мне на минутку заскочил Листенн, помолчал по обыкновению, и испарился. А потом началось нечто невообразимое: народ повалил, причем группами по трое-четверо, и, в основном, малознакомые мне люди. Я удивлялась визиту каждой такой компании, но виду не подавала, мило любезничала со всеми, благо надолго никто не задерживался, закралась даже мыслишка о расписании. Койт так и не пришел.

Последним посетителем, на сладкое, был капитан. Выглядел он усталым, да и я подутомилась, принимая новоиспеченных поклонников.

— Вижу, вы уже практически поправились, Леди Калли.

— Спасибо, мне лучше, капитан Райли. Вы не мнитесь на пороге, проходите, ваш приход — приятная неожиданность для меня. Каким ветром вас занесло? — хочешь официального тона — получи, дорогой, но в моей интерпретации.

Тиор не удосужился ответить мне. Тоже мне, воспитание!

— Флинер доложил мне, что он успел уже нарушить инструкции и поведал вам о положительном исходе нашей экспедиции.

— Да, капитан. Не ругайте Флинера, он выполнял мою просьбу. Я ведь могла и не дожить до отчета в вашем исполнении.

Его брови поползли вверх, к рыжеватым завитушкам.

— Что вы имеете ввиду?

Давясь от смеха, я прикладывала все усилия, чтобы не выйти из роли и вещать, подобно каменному изваянию.

— Скажем, вы могли выброситься через шлюз в открытый космос — и кто б тогда меня просвещал? Или придушить меня во сне подушкой...

Тиор косился на меня, как на умалишенную. И правда, бред я несла первостатейнейший.

— Уверяю вас, у меня не было подобных намерений...

Я-таки не сдержалась и прыснула от смеха, уж больно забавная у него была физиономия.

— Тиор, давайте дружить. Кроме шуток. У меня шалит пищеварение, когда вспоминаю, что у нас испортились отношения.

— Попробуем, — согласился Тиор. — Пока помню, до меня дошли слухи, будто вы намереваетесь посетить Глацинию...

Я напряглась.

— Позвольте поинтересоваться источниками, капитан, — зловеще выговорила я. Тиор вместо ответа опустил глаза. — Хотя, можете не говорить, я догадалась.

Милый серый кулон оказался подлым предателем. Точнее — Ана, которой я доверяла, как лучшей подружке...

— Можешь казнить меня, Ирина, — нахально вмешалась Ана, точно услыхав мои мысли. — Я составляла официальный отчет, в него входили и записи разговоров, а он очень некстати завалился.

— Ясно. Однако, позвольте полюбопытствовать, какое вам, капитан, дело до моей личной жизни?

— Мне — никакое. Но мой гражданский долг велит предупредить вас: звание названной сестры Императора ко многому вас обязывает.

— Продолжайте, — сквозь зубы процедила я.

— Меня самого никогда не занимала бюрократическая чушь, но у нас есть одна общая всезнающая приятельница, которой взбрело в голову меня вразумить. Ровнехонько перед высадкой на замечательную планетку, с которой мы едва унесли ноги. Не буду изнурять вас моей болтовней, перейду к самому вопросу. Институт Названного Брата — совершенно официальное явление, существует давнее постановление о правах и обязанностях заслужившего такую честь. Значительно больше прав, но сейчас о другом. Обязанность одна, но обширная и непререкаемая: названный брат (или сестра) Императора, хотя и сохраняет родовую фамилию, становится членом Дома Атиров, соответственно обязуется не уронить честь этого Дома. Как то: не выступать против Императора, тайно или явно, не совершать геноцида, отметьте, если геноцид не обусловлен необходимостью для Империи, и не сочетаться браком с не-урожденными Леди и Лордами. Проще говоря, ваш брак — дело не личное, а государственное, и чем выше будет ранг вашего супруга, тем лучше.

Вот они, реалии монархии. Свобода слова, свобода печати, вообще все свободы — можете смело засовывать в... помойное ведро. Наши с Койтом отношения (и их туда же!) оказались мертворожденными. Жаль, но я почему-то была уверена, что так оно и будет. О, я не пытаюсь списать сей факт на мою якобы имеющуюся интуицию, просто со мной иначе не бывает.

Мне никогда не везло с мужчинами. Притом, что друзей среди них у меня была масса, романов (до Койта) в моей жизни было только два, ибо выбрать кого-то умом, а не сердцем, у меня не получалось — больно хитрый фокус. И оба закончились крахом, заверениями в вечной дружбе и депрессией. Однажды мне сказали, что таких, как я, не бросают — с такими расстаются. С нежностью, долгими воспоминаниями и сожалениями, не забывая сообщить: "Ты — чудо, только слишком сложная". И почему всем нужна элементарность?..

Не будет прогулок под беззвездным небом Глацинии, милых безделушек на память, невысказанной ласки в синих глазах Койта...

Унылых Данте Алигьери разместил в четвертом кругу Чистилища, и так как мы едва вернулись из шестого круга его же Ада — все, довольно ассоциаций с тщетным гимном обреченно влюбленного в Беатриче поэта. Занимательно, конечно, но — довольно.

Печальный Тиор скромненько сидел на краешке моей постели. Ему ведь от меня порядочно досталось за последние дни, надо реабилитироваться.

— Тиор, ты не в курсе, мой режим включает в себя спиртное?

Он ошалело взглянул на меня.

— Наверное, нет, но я могу справится у Альдобраста...

— Долой прелюдию, я хочу напиться. И мне позарез нужна компания, сделай одолжение, Тиор? Не стоит размениваться на вино, в меня столько не влезет, неси что-нибудь покрепче.

В итоге мы пили нечто наподобие неразбавленного виски, только отчего-то пурпурного цвета, под элегантным названием — флан.

Отродясь не пыталась я набраться так тщательно и, откровенно говоря, так безрезультатно. Тиор старательно держал свое слово — пытался со мной дружить, а я вела себя как заправская зануда, тихо ненавидящая все вокруг. А потом капитан напился, и его пробило на ха-ха...

— Представляешь, Ирина, ха-ха-ха... Я ведь решил, что Ана ревнует, — он согнулся пополам от смеха. — Я идиот, да? Ну как она... может меня ревновать? Ха!

Не стала я его разочаровывать, еще как может, все равно он проспится и не вспомнит ничего из того, что нес.

— Тиор, солнце, ты прав, но зачем выплескивать выпивку на мою постель? Во-первых, мне тут спать, во-вторых, выпивке можно найти другое применение, то есть употребить, в-третьих, сырость мне категорически не нравится.

— А знаешь, ха-х... Что наша интеллекту... туалка наболтала?, — тут я засомневалась, а не вредно ли человеку столько смеяться? Или пить? А, ладно, разницы ноль — жить вредно! — Ты умрешь от смеха! Она сказала, что ты можешь выйти за Императора, ха-ха-ха... что был этот, как его...

— Прецедент, — подсказала я. Малоощутимое действие хмеля испарилось вовсе.

— Это же вроде инцеста! Но она — дура, да ведь? — говорит, что кровь не смешивается, поэтому — пожалуйста, у обоих ранг соответствует. Ха! Я вот раньше думал, что Ана не может быть дурой, а она дура...

— Тиор, друг мой, а не пора ли тебе спать? И не обижай девушку, она может оказаться злопамятной.

Он даже перестал смеяться. Внимательно изучил пурпурное содержимое стакана и внятно произнес:

— Согласен. Только допью и пойду.

И сразу же опрокинул стакан. Несколько долгих глотков, и остатки маслянистого аналога виски упокоились в его желудке. Солидно покачиваясь, капитан направился к выходу.

— Хороших снов, Ирина.

— Спасибо. И тебе.

Интересненько завершилась наша попойка. Как ни крути, а я до сих пор не могу отделаться от чувств к Брендону. Влюбленность в Койта оказалась недолго действующим лекарством, благодаря стараниям Тиора и Аны.

— А тебе, старая карга, я это еще припомню!

— Как-как ты меня назвала?

— Твоим неповоротливым механическим извилинам не понять глубины русского народного фольклора!

— Ты тоже хороша! Споила неповинного парня...

— Ты от ответа не увиливай, железная харя! Кто подсунул записи Тиору?! Кто втирал ему, что замуж мне за простого смертного нельзя?

— Я же не думала, что ты так рассердишься...

— Уж представь себе. А мой распрекрасный титул не мешает мне спать, с кем я захочу? Подумай над ответом, я могу доползти до капитанской каюты, просто так, из вредности!

— Конечно же нет. Злая ты.

— Неправда. Я отходчивая. По-любому мне не добраться в такую даль.

Утро обозначилось дикой головной болью. Поочередно ахая, охая и тяжко вздыхая, я принялась подлечивать себя, заодно зарекаясь когда-либо столько выпивать. Едва голову попустило, другая часть организма возопила о нуждах специфического характера... Пришлось вставать.

Жалкие потуги мои не шататься по дороге, как ни странно, Ана не пожелала прокомментировать, дулась, наверное, за вчерашнее. Молчание ее несколько расшатывало мой миропорядок, в котором вроде бы все меня холят и лелеют, и питают ко мне исключительно дружеские чувства.

Парадоксально, но жизнь в Империи, такая невероятная вначале, теперь казалась мне единственно реальной. Как видно, я прижилась здесь оттого, что на Земле мне некого было терять: родители умерли, мужем и детьми я не успела обзавестись, только друзья, да и они переживут мое отсутствие. Еще братик... Но у него семья, работа и вообще, своя жизнь.

В Империи я ощущаю свою значимость. Такой вот казус...

— Завтрак заказывали? — улыбчивое лицо Альдобраста втянулось в дверную панель.

— О, избавитель мой! Прими же мою благодарность... А что на завтрак?

Он хитро сощурился и жестом фокусника явил моему взгляду огромный поднос, заставленный снедью.

— Наивный, ты полагаешь, в меня столько влезет?

— Ни в коей мере. Ты не забыла, что я твой лечащий врач? И на этих правах я просто обязан следить за твоим аппетитом и режимом питания. Следить я намереваюсь из-за соседнего прибора.

Какое-то время мы в тишине наслаждались творениями повара. И как с такими вкусностями следить за фигурой?..

— Уфф! — я сыто потянулась. — Теперь я чувствую себя человеком.

— А до этого ты чувствовала себя земноводным?

Я хихикнула, оценив шутку.

— Ирина, — осторожно начал Альдобраст. Опять замышляется какая-то гадость! — Боюсь показаться навязчивым, но мне хотелось бы провести маленький эксперимент...

— С членовредительством?

— Без! Но так сложились обстоятельства, что помочь мне можешь только ты...

— Боюсь, те переоцениваешь мое могущество.

— Подожди, не торопись с выводами, — медик примирительно поднял обе руки. — Меня заинтересовал твой язык.

— Не ты первый. Хочешь пару уроков? А что, я могу, зря что ли пять лет в университете угробила?

— Все много проще. Я покопался в лизатереле, ты с ним должна быть знакома, — он отсоединил от ремня подозрительно знакомую коробочку. Еще бы, помню, помню. Свой первый инфаркт люди редко забывают. — Все, что от тебя требуется — немножечко подумать словами, а не образами, и на своем родном языке. Лизатерель сообщается напрямую с мозгом, он сам скопирует твой словарный запас.