— И как же? — недоверчиво спросила она.
— Сейчас узнаешь. Пошли внутрь.
Оказалось, что в погребе есть еще одна дверь, тяжелая, словно из железа. За ней обнаружился целый большой дом, только весь под землей и без окон. В длинный коридор выходили плотные деревянные двери, обитые чем-то вроде войлока по краям. Под потолком вспыхнули и тускло замерцали такие же, что и в погребе, стекляшки. Из одной двери, чуть приоткрытой, падал лучик света.
— Разгильдяи... — пробормотала Мира, плотно ее захлопывая. — Эла, запомни вот что. В некоторых комнатах занимаются весьма опасными вещами. Лишь в некоторых, но правило все равно общее: двери всегда надо наглухо закрывать. Увидишь такое безобразие еще раз — закрывай сама. Ясно?
Элиза кивнула. Она уже начала привыкать к странному имени Эла, которым обозвали ее Мира и Тилос. Всяко лучше, чем "эй, ты, оборвыш", как в Граше.
— Нам сюда, — Мира потыкала пальцем в плоскую дощечку с кружочками и не без усилия распахнула первую слева дверь. В комнате оказалось темно, но потом что-то щелкнуло, и из уже знакомой стекляшки заструился неяркий свет. — Моя личная конура, хотя я здесь сижу редко, больше в лабораториях ошиваюсь.
У одной из стен обнаружился большой письменный стол, заваленный пергаментами, папирусами и еще какими-то плоскими и тонкими белыми листами. Их сплошняком покрывали закорючки: большинство — буквослоги общего, но в некоторых Элиза распознала знакомые буквы поллаха и даже северные резы.
— Садись, — Мира ткнула пальцем в стул с высокой спинкой и плюхнулась на другой, такой же. — Первый вопрос. На каких языках говоришь?
— Ну... — от неожиданности Элиза замешкалась. — На общем, конечно. Немного на тарси, фаттахе и кленге.
— Хорошо. На каких умеешь читать и писать?
— Читаю немного на общем и кленге. Писать не пробовала, — Элиза не стала вдаваться в подробности. Читать вывески ее учил Змей, но там наука давалась легко — чаще всего буквы сопровождались понятными картинками. Сможет ли она прочитать настоящий свиток или книгу без картинок, Элиза сомневалась.
— На тарси, значит, не читаешь...
— Нет, конечно! — Элиза даже хихикнула.
— Конечно? — высоко подняла брови Мира. — Почему — "конечно"?
— Так тарсаки сами ж писать не умеют. Они дикие, так себе знаки и не придумали...
— Ну, здорово! — изумилась Мира. — Кто тебе такую глупость сказал? У тарсаков вполне развитая культура, в том числе и письменность — они используют алфавит общего. Другое дело, что чужаков к секретам не допускают. Но не допускают и не умеют — две большие разницы. Ладно, неважно. Считать до скольки умеешь?
— На общем — до тысячи. На тарси — до ста...
— Хорошо. Складывать и вычитать наверняка умеешь, даже не спрашиваю. Умеешь? — подозрительно переспросила Мира.
— Я и умножать могу, — фыркнула Элиза. — Змей даже делить учил, когда... — Она осеклась. — В общем, не успел.
Мира с уважением посмотрела на нее.
— В Граше девять человек из десяти не подозревают, что можно считать больше, чем до ста, — тихо сказала она. — Ты молодец, девочка моя. Тилос прав — тебя обязательно надо учить. Не понимаю только, зачем тебя по полю с парнями гонять. Но Тилос ничего просто так не делает... — Она стала смотреть куда-то сквозь стену. — Ох, не нравится мне это...
Элиза слегка пожала плечами. Если подумать, учиться драться она совсем не против. Могли бы и не так гонять, конечно, но кто с ней одной заниматься захочет? И потом, не родился еще такой парень, которого она бы не обставила. Вот увидят они еще, она станет лучшей фехтовальщицей на кинжалах, ворам без них никак. Да и узнать что-то новенькое — тоже неплохо. Может, объяснят, как по звездам судьбу определять. Или как в хрустальном шаре будущее видеть. Тогда и кошели резать не придется — сиди себе на базаре в шатре и рассказывай разным лопухам про грядущее знакомство с молоденькой да красивой или про то, что алмаз завтра найдет!
— Ладно, — тряхнула головой Мира. — Тилос приказал обучить тебя тарси, как родному. Ну, и о мире тебе тоже нужно узнать очень много. Начнем с завтрашнего дня. Моя часть — языки, география, история и математика. Биологию, физику и химию обычно ведет Джабраил, но сейчас, вероятно, он спихнет тебя на Ленару, свою жену. В баклаборатории как раз пошли чрезвычайно интересные, по его словам, серии, и он оттуда не вылазит. Ох, доиграется он с разной заразой... Н-да. Теперь смотри сюда.
Мира встала, подошла к противоположной стене и отдернула длинную, во всю стену, занавесь. Стену за занавесью от пояса почти до самого потолка покрывали разноцветные пятна — коричневые, зеленые, голубые.
— Перед тобой карта Западного материка, — пояснила женщина. — На ней нарисовано, что где расположено. Птицы так видели бы, если бы умели летать настолько высоко. К примеру, тут Сураграш, — она взяла длинную тонкую палку и обвела ей чуть не четверть стены. — Граш — вот этот маленький кружок. Голубая линия, что его пересекает — река Кронг. Синее пятно с краю — Срединный океан. Если плыть по нему на восток, окажешься на Восточном материке. Вот здесь, — палка переместилась вверх, — четыре княжества, оставшиеся от бывшей Приморской империи. Вот княжество Тапар, вот Саламир. Попривыкнешь к карте — сама научишься находить. Вот Караграш, — палка ткнулась в границу голубого и зеленого пятен, заплясав на противоположном краю карты. Хотан. Назир. Зибарон. Корунг, — палка тыкалась в разные части стены. — Вот западное побережье и горный хребет Шураллаха. Понятно? Или еще раз объяснить?
Элиза сосредоточенно уставилась на стену. Неужели здесь и вправду нарисован весь мир? Или хотя бы половина? Если маленький кружок и в самом деле Граш, а княжества где-то вверху, то тогда... тогда...
Элиза подошла к карте вплотную и какое-то время пристально ее изучала. Мира с любопытством следила, как девушка водит по карте пальцем и что-то бормочет себе под нос.
— Тогда мы сейчас здесь! — наконец уверенно объявила та, ткнув в значок перечеркнутой короны.
Мира поперхнулась. Она взглянула на место, куда указывал палец Элизы, потом внимательно посмотрела не нее саму.
— Эла, — с изумлением спросила она. — Ты когда-нибудь раньше видела карту?
— Не-а, — тряхнула та головой. — Но все ведь просто. Смотри: вот Граш, от него расходятся четыре дороги. Мы ушли по Старой дороге, шли на запад и на север, потом немного на юг, потом на развилке опять ушли на север. Сколько караван идет до Зибарона, я знаю, а Тилос сказал, что туда еще день пути... ну, когда мы от каравана отстали. Значит, перекресток здесь, — она указала на точку, из которой, извиваясь, разбегались четыре тонких черных полоски. Полоска, идущая вверх, обрывалась почти сразу. — Мы пошли сюда, и шли день и еще полночи. Значит, мы тут.
Девушка замолчала. Мира долго смотрела на нее странным взглядом.
— Знаешь, — вздохнув, сказала она, — Тилос подобрал меня, когда я была на пару лет младше тебя. Тогда здесь еще не построили ничего, Чаттага представляла собой лишь джунгли, болота и тучи москитов. И не только в Чаттаге. Так вот, мне потребовалось три дня лишь на то, чтобы поверить — цветные пятна и есть наш мир. А найти нужное место на карте я сумела лишь через неделю. Ты же справилась за пять минут. — Мира встала, подошла к девочке и крепко прижала ее к себе. — Никуда я тебя не отпущу. Ни через два года, ни через пять. А Тилосу в ухо плюну, если настаивать начнет.
Ошарашенная Элиза не сопротивлялась. Плюнуть в ухо Тилосу? Интересная мысль. И все-таки — кем ему приходится Мира? Жена, любовница? Не похоже. За всю дорогу от Граша девушка не заметила за ними мелочей, что водятся между настолько близкими людьми. Тилос обращался с ней как с хорошим другом или с любимой сестрой, не более того. Родственница? Мира только что сказала, что Тилос подобрал ее... Получается, что двадцать лет назад, даже больше. Стоп! А сколько же тогда лет самому Тилосу? За пятьдесят? Шестьдесят? Выглядит он совершенно неопределенно, в зависимости от освещения можно дать от двадцати пяти до тридцати с небольшим. Зрелый мужчина в расцвете сил, еще не успевший поседеть, но много повидавший в жизни. Но с учетом сорока лет Миры ему все-таки далеко за пятьдесят. Ну да, и Мира тоже выглядит куда моложе своих лет. Значит, шестьдесят... Но столько ведь не живут!
Проделав расчеты, Элиза почему-то расстроилась. Осознавать, что обаятельный Тилос отделен от нее пропастью времени, почти полувеком, было неприятно. Опомнись, дура, насмешливо сказал ей внутренний голос. Пятьдесят лет разницы! Он тебе в прадеды годится!
— Мира, — осторожно спросила она, отстраняясь. — А сколько лет Тилосу?
— Триста тридцать, что ли... — безразлично ответила Мира, но тут же вздрогнула, спохватившись. На ее лице явно читалась досада. — Чтоб мне о порог запнуться! Расчувствовалась, дура... — Она снова плюхнулась на стул и со злостью стукнула кулаком по столу. — Ладно, слово не птица, назад не возьмешь. Садись!
Элиза присела на краешек стула, недоверчиво посматривая на Миру. Что за шуточки? Или не шуточки?
— Нескладно получилось, — Мира уже успокоилась, на лицо вернулось всегдашнее безмятежное выражение. — Но рано или поздно тема все равно бы всплыла. Имей в виду: все, что сейчас узнаешь, не имеешь права рассказывать никому, если только не разрешит Тилос персонально. Иначе — помнишь, вчера речь шла о ментоблоке?
Элиза кивнула. По коже снова прошел знакомый холодок. Может, и врут насчет внезапной смерти, но проверять она решительно не собиралась.
— Хорошо. Ты должна знать следующее: Тилос — не человек.
Мира сделала паузу.
— А кто? Дух? — глупо спросила Элиза и тут же выругала себя за поспешность.
— Если бы... — печально улыбнулась женщина. — Прежде чем говорить о Тилосе, нужно поговорить о богах.
— Ты же говорила, что их нет, — напомнила Элиза.
— Да. Тех богов, которым поклоняются в храмах, нет. Богов, которые живут на небе, в океане, под землей, которым приносят жертвы и которым служат толпы жрецов, никогда не существовало. Всё куда хуже.
Женщина взяла в руки какую-то деревянную палочку и начала рассеянно крутить ее в пальцах.
— Эла, ты когда-нибудь задумывалась, что сделала бы, если бы стала богиней? — спросила она после долгой паузы.
Элиза удивленно посмотрела на нее.
— Богиней? — переспросила она. — Как Назина?
— Как Назина. Или как Курат. Валарам. Кто угодно. Представь — ты протягиваешь руку, что-то желаешь — и твое желание сбывается. Любое. Что бы ты захотела?
— Сто золотых! — быстро сказала девочка. — Или нет, тысячу!
— И?
— Что "и"?
— Что бы ты с ними сделала?
— Ну... — Элиза задумалась. — Я бы еды купила. Много. Всякой-разной. И платьев красивых.
— Замечательно. Пять золотых бы потратила, даже десять. А остальное?
— Ну... А, знаю! Я бы дом купила в Граше. Большой, на пять комнат. Или на шесть. И кровать мягкую. И... и... и сундуки для платьев!
— Еще полторы сотни, ладно. И всё?
Девочка пожала плечами. Дом, еда и красивая одежда — а что еще нужно человеку? Разве что верные друзья, но их за золото не купишь.
— Понятно. С фантазией у тебя плохо. Я могла бы добавить слуг, охрану — не боишься, что другие волчата, как ты, деньги сопрут? — украшения, торжественные приемы, чтобы все тобой восхищались, и так далее. Но они картину принципиально не изменят. Еще ты могла бы вспомнить о мужчинах, возможно, о собственных детях... но тебе еще рано. Неважно. Видишь, Эла, твои фантазии не идут дальше простых удовольствий, доступных любому животному — еда, защита, комфорт. Любая овца могла бы так жить, если бы ей не грозили ножницы стригаля, нож мясника или дикие звери. А что сверх того?
Элиза надулась и отвернулась. Вот еще, овца! И вообще, чего плохого в сытой уютной жизни?
— Не обижайся, — попросила Мира. — Твоей вины здесь нет. Однако же проблема в том, что такой низкий уровень фантазии — не только у тебя. Большинство думает точно так же. И вот однажды, давным-давно и невероятно далеко отсюда, жили-были люди. Сначала плохо жили, вот как мы сейчас, потом все лучше, лучше и лучше. Они все больше узнавали об окружающем мире, учились делать все более и более сложные машины... артефакты, как говорят у нас, и однажды оказалось, что они сравнялись по силе с богами. Она научились строить огромные дома до самого неба, летать по воздуху, как птицы, достигать старых звезд и даже зажигать новые. И они достигли бессмертия. Но когда им больше незачем стало сражаться с природой, чтобы добыть еду и защититься от зноя и холода, оказалось, что они не знают, зачем жить. Не с кем и не с чем бороться, любая ценность есть у любого...
— Даже сундук с алмазами? — недоверчиво переспросила девочка.
— Даже сундук с алмазами, — согласилась наставница. — Хоть десять, хоть сто сундуков.
— Ну, тогда неинтересно. Если у каждого алмазов завались, кому они нужны? Как камни на улице...
— Замечательно! — Мира звонко рассмеялась и потрепала Элизу по голове. — Азы экономики ты уже, оказывается, понимаешь. Но вернемся к сказке. Те люди просто перестали понимать, зачем живут. О, они придумали тысячи новых удовольствий, какие ты даже вообразить не сможешь. Беда только в том, что в течение вечности любые удовольствия приедаются. И тогда они нашли еще одно удовольствие — игру в живые говорящие куклы. Она начали создавать новые миры и населять их существами по своему вкусу, а потом жить там — как короли или генералы. Вот так и появился наш мир, Текира.
— Ага, — кивнула Элиза. — Жрецы так и рассказывают — Курат создал наш мир из кусочка себя и каждый день ходит по небосводу, присматривая за нами.
— Если бы... Видишь ли, Эла, Курат, Валарам, Назина и прочие боги, которым поклоняются в храмах, выдуманы людьми. Их никогда не существовало. Настоящих богов зовут Демиурги, и им никто не поклоняется. На Текире жил только один из них, и звали его Майно.
Элиза вздрогнула и с трудом подавила желание сотворить охранный знак.
— Вижу, ты слышала о нем страшные легенды. Но легенды лгут. Майно никогда не стремился истребить все живое. Он просто развлекался — строил свою империю, заключал и нарушал союзы... ну, сложно объяснить. Главное — что наш мир для него являлся просто местом для игры. Но шесть лет назад горстка героев проникла в его цитадель и убила его. В день его гибели пелена, что скрывала мир, развеялась, и случилось Пробуждение Звезд.
Взгляд Миры стал отсутствующим.
— Я хорошо помню ночь, когда Огненный Пруд впервые взошел из-за горизонта. Я уже работала на Тилоса, но в ту ночь находилась в Джамарале — таком небольшом городе на северо-западе, неформальной столице тарсачьих кланов Северных Колен. Пелена развеялась, когда там еще стоял день, но когда вечером стемнело и не стемнело одновременно... воцарилось безумие. Женщины, разумные рассудительные правительницы, жрицы Назины, воительницы, даже Матери кланов — все потеряли рассудок одновременно. Все нападали друг на друга — припомнив старые обиды или просто так, от страха. Мужчины не отставали, и люди из других племен — тоже. Многие пытались бежать из города, но их догоняли, и...
