Моей выдержки хватит ненадолго: жар становился невыносимым, каждая клетка моего тела горела. Уже через пару минут я со стоном рухнул на колени, чувствуя, что до конца этой процедуры не доживу.
— Нет... — вырвалось у меня. Как и тогда, в доме Харнека в Варском лесу, я чувствовал, что продолжать нельзя, магия Ордена сейчас враждебна, и это необходимо прекратить.
Филисити ахнула, прикрыв рот рукой, Ольциг положил ей руку на плечо, сжимая другую в кулак.
Я чувствовал, как внутри меня поднимается тьма.
— Господи!.. — мой голос прозвучал сдавленно и резко.
Я понял, что не сумею сдержать темное облако. Оно считает Шаддэка агрессором и убьет его, если тот не прекратит.
Собравшись с силами, я резко дернулся назад, вывалившись в прихожую через открытую дверь, отсекая себя от заклинания экзорциста. Старик ахнул, устало уронив руки. Ольциг поддержал его под плечи, Филисити бросилась ко мне.
— Райдер, — она помогла мне подняться и коснулась моего лица, — ты весь горишь...
— Я не смог, — сокрушенно прошелестел Шаддэк, виновато глядя на меня и качая головой, — яд проник слишком глубоко, его невозможно изгнать. Я никогда прежде не видел, чтобы его было так много. Не знай я, кто ты, решил бы, что ты темный воин...
Я постарался подавить нервный смешок, вместо этого ободряюще улыбнулся Филисити.
— А это разве спасло бы меня?
Девушка предупреждающе посмотрела на меня, но я предпочел не заметить этого. В конце концов, не так уж я и глуп, чтобы называть себя стражем Орсса в Таире. Это равносильно тому, чтобы войти в крепость Ордена Креста и Меча и заставить dassa молиться Отру или Therabia.
На лице Шаддэка появилась невеселая улыбка.
— Даже задавать такие вопросы опасно, дорогой мальчик. Они могут стоить тебе жизни в этом умирающем городе, — старый монах покачал головой, — тем более что ответа у меня нет. Даже не представляю, как темные воины могут реагировать на яд дексов. Думаю, я этого никогда не узнаю. Мне очень жаль, что я не сумел помочь тебе.
Я кивнул, поджав губы.
— Что ж, если так, может, хотя бы скажите, кого я вам напомнил? Поверьте, это важно.
Шаддэк тяжело вздохнул.
— Мою дочь. Лити.
Казалось, что-то выбило землю у меня из-под ног, а из легких выкачали весь воздух. Шаддэк ведь живет на Riva de Verassa...
— Полное имя вашей дочери... — я даже не сумел сразу произнести его. Сердце бешено заколотилось о ребра, — Литиция?
Ольциг и Филисити замерли, лицо девушки чуть побледнело. Думаю, на моих щеках не осталось и призрака румянца.
Шаддэк вопросительно приподнял седые брови.
— Литиция Виар. Ты знаешь ее?
Литиция Виар. Уроженка Таира. Дочь экзорциста. Моя мать.
— Доводилось встречаться, — уклончиво отозвался я.
— Ты уверен? — встрепенувшись, laserassa тут же недоверчиво прищурился, — ее украли темные воины много лет назад вместе с годовалым сыном. Мужа моей дочери убили. Если ты виделся с ней, это должно было произойти в Орссе...
— Армин Дожо был на том берегу Тайрьяры и вернулся живым. С чего вы решили, что я не сумел бы повторить это? — моя ложь звучала вполне уверенно, и у старика действительно не было повода не поверить мне.
Несколько секунд Шаддэк молчал, затем с укоризной посмотрел на меня.
— Почему же ты не вытащил ее оттуда? Разве она не хотела домой?
Колючее (необоснованное, на мой взгляд) чувство вины начало скрестись где-то в груди. Я тяжело вздохнул и качнул головой.
— У меня не было возможности это сделать. Но, видит Бог, я пытался.
Монах изучающе посмотрел на меня, поджав губы, затем все же взял себя в руки и заставил слабо улыбнуться. Улыбка его вышла мечтательной и очень печальной.
— Значит, она осталась там. Бедная моя девочка. Как она сейчас?
Вопрос старика поставил меня в тупик. Он ведь думает, что его дочь еще жива. Свято в это верит. Мое сердце сочувственно сжалось, и я покачал головой. Этот человек, похоже, ждет, что его дочь рано или поздно вернется к нему. Но ожидание невыносимо. Сомнения, тревоги. Осознание правды будет тяжелым, но от этого на душе со временем станет легче. Кто-то должен сообщить ему...
Я вздохнул.
— Сожалею, Шаддэк. Она мертва.
Мы столкнулись взглядами с таирским экзорцистом. Он смотрел прямо, с вызовом и необычайной силой духа в глазах, хотя душа старика, казалось, рвалась на части. Дыхание монаха стало шумным и нервным. Ольциг напрягся, готовый в любой момент применить к нему целительскую магию, как он проделал с Филисити в Альгране.
И вдруг темные глаза Шаддэка словно накрыла мутная пелена. Взгляд его из ясного превратился во взор безумца. Он смотрел на меня спокойно, но за этим спокойствием крылось нечто, непостижимое моему рассудку.
— Ты... — Шаддэк хихикнул и качнул головой, — лжешь.
Прежней тоски и родственной привязанности как не бывало. Таирский экзорцист смотрел на меня, как на врага, посмевшего посягнуть на святое.
— Dassa, — осторожно обратилась к нему Филисити, но старик будто бы не слышал ее.
— Ты лжешь!!! — воскликнул он, голос — скрипучий, но сильный — эхом разнесся по помещению, с рук сорвалось заклятие, и темно-фиолетовый световой шар ударил мне в грудь. Слава Богу, я успел оттолкнуть девушку в сторону, чтобы магия не зацепила ее.
Ноги мои подкосились. Тело пронзила такая боль, будто в меня вонзили несколько мечей и одновременно провернули. Я закричал, едва сумев сдержать тьму, рвущуюся наружу. Казалось, легкий, тут же рассеявшийся черный дым даже зашевелился у моих пальцев.
— Шаддэк, нет! — умоляюще воскликнула Филисити, поднимаясь и заслоняя меня собой.
— Она жива! И вернется ко мне, моя Лити! Это ты скоро будешь мертв! И твоя ложь умрет вместе с тобой!
На руке экзорциста загорелось новое заклинание, я приготовился к атаке, когда вокруг головы старика вспыхнул золотой свет, и Шаддэк безвольно осел в руки Ольцига.
* * *
Дом экзорциста мы покидали в спешке. Неизвестно, на какое время laserassa стараниями Ольцига потерял сознание, поэтому нужно было поскорее свернуть с Riva de Verassa: никому из нас не хотелось сталкиваться с Шаддэком снова. Оставалось лишь надеяться, что новость о смерти Литиции не помутила его рассудок, иначе получится, что я только что обрел живого родственника и тут же свел его с ума. Интересно, после этого Роанар тоже будет считать меня победителем по жизни и воплощением успеха?
В своих раздумьях я следовал за друзьями, не запоминая дороги. Филисити уводила нас вглубь города. Миновав маленькую улочку Zosian Riva, мы остановились на небольшой площади, посреди которой возвышалось странное старое здание. Время не пощадило кремово-белую краску на его стенах: цвет потускнел, по фасаду шли глубокие трещины. Это было строение, сравнимое по высоте с альгранской дуэльной ареной. Его венчала выпуклая куполообразная крыша, сохранившая серебряный блеск, а посреди нее торчал высокий шпиль, на острие которого сидела большая металлическая птица, похожая на фазана с высоким гребнем на голове.
Несмотря на всю свою грандиозность, сооружение, напоминающее некий языческий храм, производило впечатление заброшенного. Кажется, никто не заходил сюда очень давно. Гораздо дольше, чем в опустевшие жилые дома Таира.
Ольциг невольно замер возле этого здания. С торцов странного строения виднелись широкие красные узоры, походившие на крылья. На светлых стенах также остались истертые временем следы начертанных золотой краской письмен, однако теперь невозможно было прочитать ни слова. Яркими оставались лишь высокие вытянутые тонкие витражи, отделанные разноцветным стеклом. Ступени храма поднимались к большим резным дверям, укрытым широким навесом, опирающимся на две массивные узорчатые светлые колонны.
— Что это? — зачарованно спросил монах.
Меня помимо этого интересовало другое. Название улицы. Zosian Riva. Если Riva de Verassa я сумел перевести самостоятельно, то сейчас, встретив новое слово, не вспомнил его значения. Меня одолело глубокое разочарование. Мне невольно казалось, что имя моей матери — Литиция Виар — должно снести ту стену, что воздвигает мое сознание вокруг древнего языка. Я думал, воспоминания польются ручьем, и плевать, какую мигрень пришлось бы из-за этого вытерпеть...
... но ничего такого не произошло. Словно имя — это просто имя, а не значительный кусок моего прошлого. Память о былом не спешила возвращаться ко мне, и в свете пессимистичных прогнозов таирского экзорциста о продолжительности моей жизни это совершенно не радовало!
— Насколько я знаю, это называется Gana de Ilma, — неопределенно поведя плечами, ответила Филисити Ольцигу, выводя меня из раздумий.
Я недовольно скрипнул зубами, перебарывая раздражающую дрожь в словно набитых опилками ногах после двух заклинаний экзорциста.
— Ох уж мне этот ваш древний язык! Что такое Ilma? И, если уж на то пошло, что значит "zosian"? Оба слова кажутся знакомыми, но я не помню, где мог слышать их.
Девушка почти виновато посмотрела на меня и кивнула.
— "Zosian" — значит "пришедший". Что касается здания, то с древнего языка название переводится как "Дом Ильмы". Это имя древнего божества.
Ольциг поморщился, словно услышал похабное выражение, однако быстро совладал с собой и вопросительно кивнул, взъерошив пятерней хаотично лежащие волосы.
— Вроде Therabia и его супруги? Или Отра?
— Да, — кивнула Филисити, не сводя взгляда со старого обветшалого храма, — вроде них.
— Никогда не слышал... — нахмурился монах.
— Немудрено, — ухмыльнулась девушка, — в отличие от других божеств об Ильме даже легенд не осталось. Безвозвратно забыты со временем. Возможно, это единственное оставшееся упоминание о Красной Птице.
Я внимательно смотрел на храм перед нами. Как только колдунья назвала Ильму Красной Птицей, в воспоминаниях — не столь далеких — всколыхнулся образ, заставивший меня встрепенуться и улыбнуться.
— Не единственное. Неудивительно, что сюда ведет Улица Пришедших.
Друзья обратили на меня изумленные взгляды. Я пожал плечами.
— Это символично. Я уже бывал в подобном месте.
— В Орссе? — тихо спросила Филисити, оглядевшись по сторонам. Я качнул головой.
— Нет. В Ланкерии.
На этот раз пришел черед Ольцига искренне изумляться, потому что девушке я успел вкратце рассказать о своих похождениях, в том числе и об этом.
— Ты бывал в Ланкерии? Туда же почти невозможно попасть!
Доля истины в словах монаха действительно была. Но ключевое слово "почти".
Ланкерия — не самая гостеприимная страна. Она находится на крупном острове Ланкер посреди Техротарга, западнее Дирады. Это жаркий и засушливый остров, часть его занимает пустыня Лари, по свидетельствам некоторых любителей легенд считающаяся непроходимой. Лично я не назову ее таковой: в конце концов, я ведь сумел пройти ее. Основная опасность состоит в зыбучих песках, жаре, змеях и почти полном отсутствии источников пресной воды. Впрочем, с пресной водой дела обстоят тяжело почти во всей Ланкерии.
Еще до своего путешествия туда я слышал в эллском трактире "Золотая Жила" россказни старых моряков о том, что Лари — магический край. Помнится, тогда это укрепило мой интерес к этому месту, но, побывав там, я могу заверить: это миф. Магии в этом месте столько же, сколько в Роанаре способностей dassa. Просто Лари — непригодное для жизни опасное место.
Ланкерия — самая вольная страна в альянсе Солнечных Земель. Одно то, что ее наместник носит титул шаха и держит себя, как великий правитель, не подчиняющийся никому, а Его Величество Ирес Десятый (как и его покойный отец) закрывает на это глаза, говорит о многом. Это единственный край, где Единая Вера не является официальной религией, ее исповедует малая часть населения, проживающая по большей части в периферийных городах.
На момент моего прибытия на Ланкер (как, впрочем, и по сей день) титул шаха носил Халиб Ар Раиль — закоренелый язычник, человек старых верований, но при этом успешный реформатор, особенно в вопросе подготовки армии. Его дворец находится в столице Ланкерии Нариме, самом крупном городе страны. Для случайных путешественников он закрыт, Халиб Ар Раиль не терпит незваных гостей. Он сосредоточил в Нариме всю свою немногочисленную, но смертоносную армию, состоящую, как я успел убедиться, сплошь из женщин. При шахе находится пророк из Ордена (пожалуй, единственное, что Ланкерия получила от альянса Солнечных Земель), он определяет при рождении девочек, которые не будут способны продолжать род. Таких с раннего детства отдают на службу в армию Ланкерии. Это считается почетной должностью. Ланкерцы верят, что если женщина не способна выполнить свой священный долг и продолжить род, она не получила благословения древних богов, и служба государству и шаху — единственный способ заслужить его в конце жизни. Я видел этих женщин в действии и готов поклясться: по своей опасности, подготовке и искусству владения оружием они могут запросто соперничать со стражами Орсса.
В Ланкерии (в том числе и в пустыне Лари) сохранилось множество алтарей древних божеств, и та, чей храм мы с друзьями видим сейчас перед собой, одна из них. Красная Птица Ильма даже стала символом шахов Ланкерии.
— Мне дал задание лорд Тюрен, нынешний советник короля, — начал я свой рассказ. Ольциг с интересом слушал меня, жадно впитывая информацию, — мы высадились в порту Ланкерии, довольно далеко от Нарима. Чтобы добраться до столицы, нужно было пересечь пустыню Лари. Я тогда исполнял роль гонца лорда Тюрена к шаху Халибу Ар Раилю. У меня было две недели, чтобы преодолеть Лари, передать шаху послание и вернуться обратно. По пути мой проводник погиб от укуса ядовитой змеи. Помочь ему я не сумел, хотя, видит Бог, я бы многое отдал, чтобы спасти его жизнь. Продолжать путь пришлось в одиночку, и мне чудом удалось не сбиться с пути. Жара в Лари совершенно жуткая. Миражи способны запросто свести с ума. Храм Ильмы я поначалу принял за такой вот мираж, но все равно побрел к нему. Тогда я не задумывался, зачем.
Я хмыкнул, разглядывая старое строение перед собой.
— Gana de Ilma. Только теперь вспомнил, как он назывался. Его прохлада помогла мне спастись от жары и выжить. Позже в Нариме шах Ар Раиль сказал, что мне благоволит удача, раз Красная Птица укрыла меня своим крылом. По легенде храм Красной Птицы в Лари может найти только истинно удачливый путник, случайно пришедший к его воротам.
Глаза Ольцига засияли.
— Так Ильма — богиня удачи?
Я пожал плечами.
— Не знаю. Думаю, это можно прочитать здесь.
Помню, там, в Лари, изнемогая от жары, я запомнил, что при входе на навесе с внутренней стороны была выбита мелкая надпись. Возможно, она есть и здесь. Ее можно увидеть, только если привалиться к двери храма в поисках тени. Я поднялся по ступеням, повернулся спиной к входу и посмотрел вверх, победно улыбнувшись: мелкие слова действительно были выбиты на навесе.
— Garade, kessian par Ciirian Sinn darr vez en dassara ime ligg. Garade, kessian par Ciirian Sinn han vezaz ra halessian avola, — прочел я. Филисити улыбнулась, и я вопросительно кивнул колдунье, — переведешь? Я понимаю не все.
