Имперский колдун

Стражники выглядели очень злыми (это и понятно — спозаранок таскаться по разным там колдунам — других дел как будто нет!), но при всем при этом Илар физически чувствовал опаску, страх, исходившие от фигур, закованных в блестящую броню. Они его боялись!

Впрочем — как подумалось Илару — и немудрено После того, что случилось возле поместья заказчика, стражники считают его чем-то вроде демона. Это видно и по тому, как солдаты обнажили оружие, ожидая немедленной атаки — двое направили на Илара заряженные арбалеты, остальные держали в руках готовые к бою мечи.

— Нам нужен хозяин дома, черный колдун по имени Илар! — вперед выступил высокий человек со знаком уснара на плече — вы черный колдун Илар?

— Я — кивнул Илар — кто вы, и что от меня хотите?

— Я офицер стражи Эдвуд. У меня предписание городского судьи о вашем аресте. Предлагаю пройти с нами без шума и применения колдовства. В противном случае я буду вынужден отдать приказ стрелять! Вы готовы пройти с нами?

— Уснар, прошу дать мне пять минут, я отдам распоряжения по домашнему хозяйству, потом пойду с вами. Хорошо?

— Хорошо — облегченно вздохнул стражник, видимо ожидая худшего — десять минут. Мы ждем.

Илар кивнул головой, и под шепот стражников — (— Какой молодой! Что, вправду черный колдун?

— Заткнись! Ты видел, что он натворил на Малой площади? Там сейчас сотня человек корчует эти дьявольские деревья! И на каждом нанизано по человеку!) — прошел в дом, где его ждали Легана и Даран. Переговорил с ними — коротко, по делу, прошел туда, где положили жену. Встал над ней, глядя в бледное лицо и замер на минуту, закусив губу и скривившись, как от боли...

Анара так до сих пор и не пришла в себя...она лежала в комнате для гостей, безмолвная, бесчувственная, как статуя, и только легкое, почти неуловимое дыхание показывало, что девушка жива. Илар прикоснулся ко лбу жены — кожа была холодной, сухой, и почему-то напомнила ему кожу мумии, которую он оживил этой ночью. От такого сравнения Илара передернуло, он мотнул головой, отгоняя дурацкие мысли и повернувшись зашагал из комнаты, навстречу неприятностям, ожидавшим его в виде десятка терявших терпение городских стражников.

* * *

Рассказывали ему о темницах — ребята из их дворовой компании: грязь, крысы, насекомые, пьяные, звероподобные тюремщики, вытаскивающие заключенных из камеры только для того, чтобы избить или изнасиловать. Вначале избить, потом изнасиловать. Или вначале изнасиловать, потом избить?

Когда обсуждали эту проблемы с Юздаром и Амросием, сошлись на том, что это дело вкуса.

А еще, страшнее всего — мерзкие заключенные, грязь из грязи земли, негодяи, избивающие своих братьев по несчастью и тоже домогающиеся их тела. Почему-то все обсуждения темниц и несчастий всегда сводилось к домогательствам, и никому не приходило в голову что попавшим в имперские застенки совсем не до любовных утех, особенно с лицами своего пола, покрытыми грязью и вшами.

Илар был готов к защите своей чести — заклинания лежали в памяти, как стрелы с бронебойными наконечниками, и он для себя решил, то так просто не сдастся — зубами грызть будет, но не допустит до своего нежного тела ни одного супостата!

Действительность оказалась гораздо скучнее и безопаснее — если можно так выразиться узнику одиночной камеры. Неизвестно, как в имперских темницах содержались другие заключенные, но Илара поместили не в общую, а в отдельную камеру, маленькую клетушку, в которой стоял деревянный топчан, наглухо прикрученный к стене и полу (Илар попробовал!).

Доски топчана за долгие годы были отполированы боками множества узников, и поблескивали в свете масляного фонаря, висевшего в коридоре перед толстенной решеткой, служащей стеной камеры. Кроме топчана из удобств, положенных заключенному, стоял здоровенный горшок, накрытый крышкой, и...больше ничего. Каменный пол, топчан, горшок и заключенный, сумрачно думающий о превратностях жизни и о том, как ему не повезло родиться в это мире.

Почему он не родился принцем? Почему его родители всего лишь пекари, а не особы императорской крови? Печально. Кому-то все, а кому-то коричневый горшок с рассохшейся деревянной крышкой. Из горшка почти не воняло, он был чист и сух, потому Илар сделал заключение, что камеру давно не занимал ни один узник — как и остальные камеры в этой темнице.

После часа лежания на досках, Илар пришел к выводу, что он особо злостный преступник, и его держат в камере для важных заключенных, нанесших особый вред государству и его самым родовитым подданным. А еще, ему очень было жалко себя и Анару, которая проснувшись не увидит мужа подле себя, расстроится, и...неизвестно, что она сделает. Вдруг возьмет, и снова вырастит лес — теперь уже в здании суда? И тогда ее точно повяжут, и точно казнят. Никто не может безнаказанно бороться с государством в одиночку — оно всегда сильнее, будь ты даже эпический колдун.

Грела мысль, что Илар все-таки успел загрузить в память заклинания. В случае совсем уж неблагоприятного исхода дела, он успеет отомстить — выпустить на этих гадов Жиздра, вот тогда попляшут, нарушители договоров! Если дадут выпустить, конечно...но...неужели они не озаботились тем, чтобы защитить ту же темницу от злой воли могущественного черного колдуна? И суд?

От мысли о своей 'могущественности' потеплело на душе. И тут же настроение снова упало, еще ниже, чем прежде — если у врагов есть защита от магии, Илар совершенно беззащитен — не умеет он, как эпические герои махать мечом, не может ударом кулака сломать шею — как его отец, славящийся своей буйной силой. Без магии Илар пустое место, никто! Как ни печально... Увы увы...

В коридоре послышались шаги, Илар сел, свесил ноги с топчана и всмотрелся в того, кто открыл дверь. Охранник не был пьяным звероподобным типом — обычный мужчина лет пятидесяти, со спокойным лицом, чисто выбритым, даже приятным на вид — обычный отец семейства, зарабатывающий тем, чем умеет — например, охраняет особо опасных узников. О профессии в одеянии стража напоминал меч в потертых ножнах, висящий на поясе тюремщика, кольчуга, начищенная до блеска, да связка ключей, неизменный атрибут тюремщиков и заведующих купеческими складами. Тюремщик и был похож на обычного заведующего складом, обыденный, как сапог.

— Если хочешь — оправляйся — мягко предложил тюремщик — сейчас тебя в суд поведут, негоже, если тебе начнут приговор читать, а ты обделаешься.

— Чего это я обделаюсь-то? — оторопело переспросил Илар, чувствуя, как у него холодеет в груди.

— Да бывает — равнодушно пожал плечами тюремщик — как объявят смертный приговор, так и обделываются. Обычное дело! А потом нам выговор — почему привели такого засранца! А мы причем? Я что ли из него дерьмо выжимал? Давай-ка, оправляйся, а то наверху уже конвой ждет.

Илар секунду подумал, потом пошел к горшку и с облегчением пожурчал — его организм, наслушавшись ужасов про смертные приговоры вправду отреагировал почти так, как предсказал стражник. И это было печально.

— А с чего ты взял, что будет смертный приговор? — спросил Илар, затягивая завязки штанов — с какой стати-то?

— Ну а как же? — искренне удивился тюремщик — обязательно смертный! Ты черный колдун, тебя обязательно надо сжечь! От вас одна смута и томленье духа. Мой папаша всегда говорил — да примут боги его душу! — Эстор, мальчик мой, никогда не верь черным колдунам! Они только и ждут чтобы учинить пакость хорошим людям! Папаша был пьянью, но иногда выдавал такие умные речи — все в трактире диву давались. Ну все, готов? Почему такой приговор? Я уж точно знаю — те, кто идут в суд из этой темницы, все только смертный приговор получают. Помню — сидел тут один купчик, партнера порешил своего, а потом еще и набросился на стражников, когда пришли его забирать. Так вот, он тоже не верил, до тех пор, пока его голова не прыгнула в корзину!

— Умеешь ты утешить! — стараясь, чтобы его голос не дрожал, буркнул Илар — скажи, а тебе самому не снятся те, кого ты отправлял на смерть? Душа-то не болит?

— А чего такого?! — снова искренне удивился стражник — я же тебя не казню! Я-то причем? Я всего-то открываю камеры, смотрю, чтобы узникам было удобно, горшок был, раз в день суп и кусок лепешки. Все свежее, вкусное! У нас гадостью не кормят, казна покупает еду в соседнем трактире. Я за все время, что тут служу, ни разу из супа узника мяса не вытащил! Ничего у заключенного не забрал! У каждого своя судьба, паренек. Чего боги назначат, то и будет. Может в следующем перерождении я буду на твоем месте, кто знает?

— Ты что, из манипейцев? — заинтересовался Илар — веришь в перерождения?

— Ну а что такого? — пожал плечами стражник, поднимая с пола фонарь, который поставил туда, пока разговаривал — это не противоречит вере в Создателя, не запрещено! Почему бы и не верить в перерождения? Ведь легче жить, когда ты знаешь, что в другой жизни, переродившись, ты будешь уже не нищим крестьянином, а богатым господином — если будешь себя правильно вести. А еще — умирать легче. Вот верил бы ты в перерождения — шел бы сейчас на смерть легко, с песнями — вдруг в следующей жизни ты станешь принцем? Как игра в кости — не знаешь, что тебе выпадет!

— Клал я на такую игру — мрачно заявил Илар, выходя в коридор — котомку мою куда дели? Там магическая книга!

— Сдал ее в казну. Наверное, у судьи теперь — ты ведь по этой книжке колдовал, когда пакостил людям? Значит она орудие преступления! Суд будет ее читать! Кстати, не вздумай колдовать — во-первых, все тюремщики носят амулеты от магии, во-вторых, как только ты начнешь волшбу — тебе вышибут мозги. С вами, колдунами, глаз да глаз нужен! Только не уследи — вы сразу пакостить!

— Да не пакостил я никому! — вдруг взъярился Илар — и вообще, про черных колдунов все брехня! Напридумали все!

— Ладно, ладно — судье будешь доказывать, что брехня, а что нет! Шагай давай! Вон, уже уснар заглядывает! Поторапливайся, ну что ты как сопля тянешься!

* * *

— Встань, преступник! — судья был важен, толст, обливался потом, пахло от него жуткой смесью сладких благовоний и кислятиной — все в равных частях, запах был такой силы, что шибал в нос за десять шагов. Илара поставили перед судьей сковав руки 'преступника' стальными браслетами, прикрепив их цепью к кольцу, торчащему из каменного пола. Таких колец было много, суд за раз мог пропустить через свою 'мясорубку' несколько десятков человек.

Позади скамьи для зрителей, желающих посмотреть на тех, кто опустился ниже низкого. Приятно ведь знать, что ты еще не совсем пропащий, хотя едва сводишь концы с концами, что есть люди гораздо ниже статусом и ты возвышаешься над ними как Великая гора Ердунского хребта, самая высокая гора этого мира.

Впрочем — сегодня зал был пуст, если не считать охранников, да истца со своими помощниками -семь человек охранников и крючкотворов, защищающих тело и кошелек потомственного дворянина от финансовых и физических нападений.

Истец был хмур, и когда смотрел на Илара, в его взгляде сверкала настоящая, не замутненная разумом злоба.

Судья внимательно смотрел Илара, смотревшего куда-то поверх голов, и раздраженно спросил, брюзгливо скривив губы:

— Вы уверены, что это тот самый колдун? Недомерок какой! Что-то не верится, что такое ничтожество могло устроить подобный переполох. Ну да ладно. Кто представляет истца?

— Я, господин судья! — небольшой человечек с забавными усиками, торчащими вверх, как усы насекомого, выскочил вперед и встал в позу, горделиво выпятив толстенькую, пухлую грудь, украшенную цепочкой с квадратной бляхой члена гильдии законников.

Илар однажды в жизни видел вблизи законника, когда тот приезжал в город по поводу конфискации дома в пользу государства у лесопромышленника малой руки — тот запил и задолжал налогов на такую сумму, что империя тут же наложила арест на его имущество, выбросив семью человека из дома в чем они были. Илару запомнился плач детей, женские рыдания и крики, когда этого лесопромышленника уводили под руки дюжие стражники. А еще — запомнился человек в темной одежде форменного покроя с такой же бляхой на цепочке. Это был государственный законник, следивший за соблюдением всех необходимых процедур. Ему было скучно и он зевал, прикрывая рот рукой, чтобы не влетели демоны. По мнению Илара демоны давно сидели у законника внутри, потому что только демон мог так спокойно сносить страдания людей, относиться к ним с равнодушием придорожного камня.

Сегодняшний законник работал по патенту, на себя, но был обязан состоять в гильдии, как и все те, кто получал патент. Для Илара, например, гильдией служил Орден.

— Жанкорд, опять ты! — сморщился судья — ты мне скоро сниться будешь! Я тебя чаще вижу, чем свою жену! Докладывай о преступлениях этого негодяя, что он там натворил? Мне уже кое-что рассказали, да я и сам видел, проезжал мимо. Неужели его рук дело?

— Его, господин судья, его рук дело! — довольно кивнул законник и оглянувшись на Илара, начал чуть ли не речитативом сообщать о страшных преступлениях против уважаемого дворянина, господина...имя Илар не услышал — на него накатило такое отчаяние, что в ушах зазвенело, а мир закрутился вокруг него, будто деревянный волчок, раскрашенный цветными картинками.

Внезапно его затошнило, Илар изрыгнул из себя остатки пирожка, съеденного некоторое время назад. Когда мир пришел в обычное состояние и перестал вертеться, Илар обнаружил себя на полу, рядом с вонючей лужей, и первое, о чем подумал — хорошо, что тюремщик предупредил о возможных последствиях посещения суда. Правда до приговора еще не добрались, так что самое основное еще впереди...

— Облейте его водой! — приказал судья, прижимая к носу надушенный кружевной платок — ну что за день сегодня?! Еще и этого дела ко всему прочему не хватало! Да оставьте его, пусть валяется. Жанкорд, ты закончил?

— Уже заканчиваю, господин судья — заторопился законник — итак: оный колдун воспользовался доверчивость моего клиента, и воскресив мать господина, надругался над ее телом с целью исполнить один из своих мрачных колдовских обрядов, призывающих демонов Преисподней! Оные демоны явились, убили нескольких слуг господина, а потом, чтобы оные демоны могли убежать, колдун воздвиг на площади страшный магический лес, проткнувший своими пиками десять стражников господина! Затем оный колдун пошел домой и лег спать, уверенный в своей безнаказанности!

— Да что ты заладил: оный, оный, оный! — ворчливо буркнул судья — вы, законники, совсем отвыкли от человеческого языка! Я ничего не понял — как это он надругался над телом? Он что, совершил с ней совокупление? С трупом? Я, конечно, слышал о разных колдовских обрядах, но такой гадости еще не слыхивал! Эй, преступник, ты что, изнасиловал труп матери этого уважаемого господина?

— Нет, господин судья, он совершил с ней другой обряд! — законник оглянулся на красного от злости, сердитого клиента — он отрубил ей руки и ноги и оживил ее!

— Так вначале отрубил, а потом оживил, или оживил, потом отрубил? Точно не насиловал труп? — судью так заинтересовало известие о надругательстве, что он сменил кислое, сонное выражение лица на другое, более подобающее судье городского суда. Глаза толстяка блестели, щеки раскраснелись! Будет что рассказать супруге, и чем поделиться с приятелями на пирушке по вечерней прохладе.