— Десятилетний мальчик, без всяких сверхспособностей освободить женщину из самой охраняемой в стране политической тюрьмы. Такого ни в одном романе нет.
Разве не ясно, что ребенка не посильная задача.
— А ты, оказывается, назвал себя ребенком. Впервые слышу, чтобы мальчик так унизился.
— Еще издеваешься. Может в тебе говорит ревность.
— К кому! Я ведь тебя не люблю. Уморил Леон.
— Ну, хорошо, раз так я постараюсь это сделать без тебя. И если меня поймают и подвергнут истязаниям, то я тебя выдам.
Ламарка отрицательно мотнула головой.
— Нет, Леон я знаю тебя, ты скорее умрешь, чем погубишь дело революции. И поверь, я сочувствую твоему горю, но пока извини пустая. А тебе дам совет ты еще мальчик так и воспользуйся этим. Ведь тебя никто в серьез не воспринимает, пусть это станет главным твоим козырем.
— Хорошо Ламарка, я попытаюсь следовать твоему совету. — Мальчишка вышел из зала. Ему хотелось плакать, но он сдержал себя. Как бы то ни было, у него был знакомый палач, а значит, шанс вскоре увидеть свою подругу.
Леон перемещался как маленький чертик, бегом, впрочем большинство мальчишек предпочитают нестись сломя голову, и поэтому его поведение не вызывало подозрений. В первую очередь он решил заручиться поддержкой друзей, таких же мальчишек, как и сам. У него был под началом десяток сорванцов, в основном они занимались коммунистической пропагандой. Однако все ребята пока при деле или на работе: просят милостыню на хлеб насущный или совершают мелкие кражи. При этом, не забывая разбрасывать листовки, рисовать на стенах, писать лозунги на газетах, и даже выкладывать углем и запускать через заводской забор змеев с посланием. Посоветоваться было не с кем и мальчик вынужден был бесцельно бродить по улицам.
— Вот команда когда надо никого нет. Натянуть бы вам уши на зад! — Ругнулся Леон.
Впрочем, мальчишки вне зависимости от мироздания всегда могут найти друг друга. Вот один из них Кларк ошивался возле военного склада, чистил сапоги офицерам. Близился праздник, работы у мальчика было много, он даже снял рваную майку, и его шоколадная кожа блестела от пота. Впрочем, крем у него как раз заканчивался, замызганная кепка наполнилась мелочью.
Леон подбежал к нему:
— Ну что закончил?
— Пока да, можно купить еще крема и продолжить.
— Есть дело, можешь помочь.
— Тебе да, проси Леон, что хочешь.
— Нужно спасти от смертной казни девушку.
— Красивую?
— Очень! Как созвездие в небесах!
— Тогда если надо не пожалею жизни.
— Но тебе будет больно!
— Тем лучше, боль закаляет.
— Хорошо разыграем спектакль. Ты хотел быть киноактером!
— Ленин обещал что после революции все наши мечты сбудутся.
— Тогда слушай? — Леон зашептал Кларку на ухо. Мальчик в ответ кивал, потом произнес:
— Только зубы не выбивай, не хочу быть щербатым.
— Постараюсь, у меня приличный опыт драк.
— У меня тоже иначе на улице не выживешь.
— Я читал книгу подготовка спецназа.
— А тебя знаешь, как называют за глаза.
— Как?
— Бешеный комп! Ты как компьютер все знаешь и умеешь.
— А почему бешеный я без причины никого не бью и заступаюсь за слабых.
— Потому что о тебе ходят разные слухи, говорят, будто это замочил трех боссов мафии.
— Да нет, это ложь, кто придумал такую чушь.
— Ладно, не парься, я пошутил. — Сказал Кларк увидев, что Леон изменился в лице.
— Такие шутки могут стоить жизни.
— Да кто поверит, что малолетка разгромил подземный город с тысячами бойцов. Неужели в мафии сидят мечтатели? — Кларк помотал головой.
— Едва ли, а теперь приготовься, я разукрашу тебе физиономию.
Леон ударил кулаком по овальному бронзовому, довольно милому лицу мальчишки. Почти сразу набух фингал. Кларк полез в драку, но Леон был сильнее и техничнее. Снова ударил, затем увернулся, дал в нос, потекла юшка.
Мальчик кулаком зацепил Леону плечо, тот ударил ногой под коленку. Кларк захромал и получил хук в скулу:
— За что? — Захныкал он.
— Я предупреждал, у тебя должен быть измученный вид. — Леон снова прыгнул, засадил ногой в живот, заставив согнуться. У мальчика вылезли глаза, он закашлял. Леон, избивая вошел в азарт, лупил руками, ногами, а когда мальчик упал, принялся топтать. Хорошо что на ногах у ребенка не было ботинок, а то пришлось вызывать скорую помощь. Лишь когда голенью он угодил в висок и мальчишка затих, Леон наклонился и стал массировать щеки, разбитый нос. Мальчик пришел в себя, тогда только находившийся в ярости пацан улыбнулся и прошептал:
— Если можешь, прости меня Кларк.
— Я знаю это надо для дела революции.
— Тогда доведем спектакль до конца.
Леон накинул свитую из проволоки петлю-удавку и потащил на ней мальчишку.
При этом он оглядывался, вдруг тормознут полицейские. Затем подошел к телефону-автомату и набрал номер старшего следователя.
Сначала раздавались длинные гудки, затем трубку поднял сам Бруссино.
— Старший следователь по особо важным делам из отдела физической обработки слушает.
— Это я Леон. Помните того мальчика, что вернул вам документы и хочет стать истязателем.
— Да помню!
— Я для вас приготовил подарок.
— О, за это благодарю.
— Вы обещали меня научить своей нелегкой профессии.
— У меня много дел.
— Я не буду вас отвлекать только посмотрю, как вы истязаете , и это станет уроком.
— Может лучше через неделю.
— Нет сейчас у меня классный подарок.
— Хорошо жди меня возле памятника Гасмала, через час.
— Пошли! — Леон дернул Кларка за надетую на шею веревку.
Мальчик дрогнул:
— А если он будет меня пытать?
— Вряд ли станет размениваться на мелочь.
Мальчишки направились к памятнику, он было довольно далеко, и Леон снял проволоку. Дети, мелькая почерневшими на горячем асфальте босыми пятками, припустились бегом. Полицейский сопровождал их ленивым взглядом хотя ребята и перебежали дорогу в неположенном месте гоняться за голопузыми нищими в такую жару не хотелось.
Наконец оба мальчика промчавшись по улицам, едва не попав под колеса машины, достигли памятника Гасмале. Там они уселись и стали ждать.
Леон вновь накинул проволоку на шею Кларку, потянул и повалил мальчишку, затем положил свои пыльные ноги на лицо:
— Извини, но тебя придется унизить.
Проходящие мимо взрослые указывали пальцами, посмеивались, но никто не приходил на выручку Кларку.
— Да пацанчик мир жесток, несправедлив, коварен. Некому защитить.
— А затем так?
— Чтобы Бруссино видел и понял что я именно то, что ему нужно.
Вскоре из-за потока автомобилей выскочила громадная бронированная машина с тонированными стеклами. На ней горел федеральный номер главного палача.
Из машины выскочил сам старший следователь и два охранника-громилы. Увидев валяющего у ног Леона побитого мальчика, он присвистнул:
— А ты уже осваиваешь искусство палача.
— Как говорят мудрые — учись смолоду.
— Верно, я в тебе не ошибся. Ты достоин, быть палачом. — Старший следователь ласково потрепал мальчишку по щеке.
— Теперь разрешишь мне попробовать пытку.
— Конечно! Только брось этого сорванца, не положено пытать сверхурочно.
— Не знаю, я разве вам самим не хочется над ним поэкспериментировать?
Бруссино посмотрел на мальчугана.
— Ты ему ничего не отбил?
— Нет, я его часто мучаю, синяки на мордашке заживают быстро. А так не хочу, чтобы он умер.
— Мальчик красивый мускулистый. Мне как раз такой и нужен. Если пообещаешь мучить его только так, как я прикажу, то можешь взять с собой.
— Отличная идея! — Леон состроил умную физиономию. — Вы хотите его продать?
— А почему ты так решил?
— Интерес ко здоровью, обычно оно свидетельствует о ценности товара.
— Ты догадливый, может, даже знаешь куда.
Леон подмигнул:
— На трансплантацию органов. У мальчиков они весьма ценные.
Бруссино крутанул усы:
— Вот молодец, вижу толковый, у меня будет помощник. Да и именно туда. Врачам это нужно и интересно понаблюдать, как они режут.
— Вот и чудесно, сразу два удовольствия. — Леон изобразил неописуемую радость.
— Да и это мы делаем. Можешь считать, что тебя приняли в штат помощников.
— Едем сейчас!
— Да, но сначала нужно тебя переодеть помощник старшего следователя не должен ходить таким голым и босоногим.
Мальчик кивнул:
— А этого приоденем?
— Зачем, его будут просто истязать! Давай скорее в машину, сам волоки свою жертву.
Мальчишка запрыгнул. На ходу он переоделся в светло-оранжевую форму, натянул алые кроссовки, в них было удобно только жарковато, и желтую кепку с черепом и костями. Теперь Леон выглядел импозантно.
— Ну, вот я палач!
В машине было зеркало, и мальчик в него смотрелся. Кларк дрожал от страха. Леон стал шептать ему на ухо:
— Ничего не бойся. Сегодня тебе, возможно, придется убивать.
— Я готов!
— Тогда гляди смелее.
Забор в тюрьме был высок, вернее это была настоящая крепостная стена. Добрых пятьдесят пять метров в высоту, с пулеметными вышками и пушками, сверху еще натянута под опасным напряжением проволока. Чтобы ее взять требовалась целая армия. Леон подумал, что даже крупный отряд отборного спецназа полег бы при ее штурме. Теперь десятилетнему мальчику следовало без выстрела совершить чудо.
У ворот их встретила охрана, проверили документы. На Леона был уже выписан пропуск. Стоящие у входа солдаты обратили внимание на Кларка.
— Что новая жертва!
— Да вот словили преступника, следует обломать.
— Понятно разберите его на запчасти.
Про себя Леон подумал, что это халатность и жестокость позволять палачу пытать ребенка без всякой вины. Но видимо тут авторитет Бруссино был весьма высок.
Вот они въехали во двор, охранники были и внутри. У них автоматы, рации и несмотря на жару бронежилеты. Правда, кое-кто снял, если смысл мучиться, при трех солнцах!
Если у солдат стоявших во внешнем оцеплении непроницаемые лица, то внутри охрана потолще, некоторые видно дружат с зеленым змием. Леон весело марширует, ведя на поводке свою жертву.
Наконец два мальчика, следователь и громилы охраны входят в здание тюрьмы. Внутри прохладно, работают кондиционеры. Они идут по коридорам, по бокам видны двери с номерами. Леон обращает внимание на цифру тринадцать.
— Символично! — Произносит мальчишка.
Они проходили мимо зала, где ввели новую задержанную.
— Хочешь посмотреть на голых теток? — Сказал старший следователь.
Мальчик кивнул. С молодой женщины срывали одежду. Довольно миловидная, хотя и не такая красивая как Люфиро, она обладала приличной фигурой. Чтобы дополнительно унизить ее щупали и обыскивали мужчины в перчатках и белых халатах. Заглянули в рот, подергали язык, заставили раздвинуть ноги, грубо лазили по интимным местам. Девушка охала, по щекам катились слезы.
Леону было одновременно интересно смотреть на обнаженное тело и вместе с тем противно. Но внешне мальчик улыбался.
— Великолепно! — Произнес он.
— Ну ладно, ее сейчас оброют, но поведут ли сегодня на допрос, я не знаю. Может другой следователь ею займется.
Кларк выдавил из себя:
— Это омерзительно издеваться над женщиной.
Леон ударил его кулаком, физиономия мальчишки скривилась.
— Молчи раб.
Затем пацан стал выкручивать мальчишке руку. Тот взвыл.
— Осторожнее сломаешь. Связки должны быть целыми. Ладно, пошли в мои апартаменты, там интереснее.
Комната пыток оборудована по последнему слову техники. Рентгеновские аппараты, сканеры, излучатели, а также более примитивный набор инструментов. Тут были и сверла, иглы, шприцы, щипцы, паяльные лампы, горелки, утюги соединенные с электрошокером, и ультразвуковые приспособления и многое другое.
У Леона полезли глаза на лоб:
— Архикруто!
— Что нравиться!
— Суперкласс! Завидую палачам.
— Истязатель это не мясник, а врач и поэт в одном лице. Словно музыкант он играет на нервных окончаниях. Я научу тебя мальчик исполнять мелодию боли.
— Буду рад. Это так изумительно мучить людей ничто не сравниться с этим неслыханным кайфом. — Леон говорил почти искренне, он чувствовал в себе странное возбуждение идущее с низу живота.
Старший следователь погладил Леона по вихрам.
— Как звать твоего "друга".
— Этого Кларк.
— Скоро приведут очередную жертву. Женщину, ими да еще мальчиками приятно иметь дело. Но детей как правило пытают в нашей тюрьме редко, не тот уровень. Разве ребенок может быть важным политическим преступником или шпионом. А для сорванцов есть специальные тюремные приюты, их там зверски наказывают или заставляют вкалывать по шестнадцать часов в сутки. А вот женщин у нас много причем, как правило, молодых и красивых, враг часто использует лазутчиц и проституток. Мужчины неприятно пахнут, волосатые, грубый голос их пытать не интересно. Доить скирову лучше, чем козла.
— Верно!
— Разомнись на мальчике. — Сказал Бруссино. — Только пусть сначала примет душ, грязноват. Особенно тщательно пусть вымоет ноги, ступни у детей очень чувствительные в них много нервных окончаний, я покажу в какой последовательности надо прижигать их и бить током, что мальчику было больно, а сознание оставалось ясным.
Леон толкнул Кларка в спину.
— Иди в душ грязнуля.
Там его ждали прислужники к мочалками и шампунем. Раздели и грубо выбыли, пацанчик визжал.
— Вот живее его! — Подбадривал Леон.
— Гигиена правило для палача. Можно побрызгать его спиртом или одеколоном.
— Правильно, грязь не сало, потер, и отстало! — Не совсем к месту сострил Леон.— Лучше одеколон.
Наконец мальчика выволокли наружу, он растеряно улыбался. Его облили дешевым, но крепким одеколоном. Потом усадили в кресло, титановые зажимы закрепили руки, ноги. Леон заметил, что присутствие выдвижных игл. Бруссино стал давать советы:
— В первую очередь реши что для тебя лучше, ток, открытый, огонь, яды, щелочи, кислота, раскаленная сталь, сверла или что-то иное.
— Предпочитаю разнообразие. Может лучше всего начать с тока. Огнем я мальчикам и девочкам уже поджаривал пятки, а током не пробовал.
— Что же звучит разумно! А почему не пробовал.
— Если подключить прямо с розетки то убьет. Лучше спички, это проще — пожег и пали.
— А электрошокер!
— Он стоит денег, а я бедный.
— Хорошо используй принцип движения и сообщения проводов. — Бруссино показал соединения электродов. — Правый поставь на большой палец ноги, левый прикоснись чуть ниже пятки. Тут очень чувствительные места, начинай с небольшого напряжения, постепенно усиливая, пусть мальчику будет больно, но умеренно щади здоровье.
Леон посмотрел на подобие пистолета с циферблатом, где показывали силу, напряжение. Тем временем помощники установили на теле пацана несколько датчиков. Стали измерять, давление, пульс, электрокардиограмму, биоритмы мозга.
Леон смотрел на это с любопытством:
— Научно истязают. — Леону вдруг стало очень жалко бедного мальчика. — Что же надеюсь, ты проявишь мужество.
