Флаер мигом обогнал верховых земледельцев (те голов не поднимали и потому увидеть бесшумный аэролет не могли), взмыл над кромкой леса, и в открывшейся глазам степи стало видно облако пыли, поднимавшейся, как оказалось, из под копыт более быстроходных чем "лоси" животных, погоняемых и более ловкими всадниками. Через объективы телекамер стало видно, что поперек "лошадей" перед каждым всадником взбалтывают руками и ногами фигурки, похожие по одеждам на тех самых земледельцев.

— Похоже на похищение девушек, — сказал Никита. — Точь в точь как у нас на Терре в исламских странах....

— Про такой скотоводческий обычай мне как раз рассказывали в Торге, — согласилась Меланья. — Надо их отбить и вернуть земледельцам. Те явно отстают от похитителей. Какой способ предложишь, Никита?

— Лобовое запугивание, — хохотнул Никита и понесся в голову скотоводческой кавалькады. Там он развернулся, резко снизил флаер и полетел навстречу похитителям, включив ревун. Против ожидания, скотоводы не осадили своих скакунов, а помчались в разные стороны от торной дороги.

— Вот псы поганые! — выругался Никита. — Теперь лови их по-одному и гаси....

— Да, маневр неверный, — согласилась Меланья. — Девы, прильните к бортовым парализаторам и стреляйте сначала во всадника. Ну, а если "конь" сам не остановится, поражайте и его, но слабым, усыпляющим разрядом — чтобы ни одна похищенная не пострадала!

Никита гонялся по степи за всадниками не меньше часа, но в итоге удалось нейтрализовать всех разбойников и поусыплять всех коней. Похищенные аборигенки, к счастью, не были связаны и смогли с коней благополучно спрыгнуть. Вскоре их стали подбирать и грузить на своих "лосей" соплеменники. Попутно они склонялись к парализованным кочевникам и перехватывали им горло ножами. Коней же привязывали к "лосям", будили уколами ножа и заставляли плестись за собой.

— Вот по кой хрен они их поубивали?! — раздражился Никита. — До того была просто бескровная кража невест, а теперь кочевники объявят им кровную месть и вырежут все селенье!

— Если бы это было просто, селенья того давно бы не было, — не согласилась Меланья. — Оно, как я разглядела, неплохо укреплено.

— Что не помешало скотоводам в него проникнуть и уволочь оттуда бабенок! — в свою очередь не согласился Никита.

— Скорее всего, женщины находились за периметром городища, — заметила спокойно Беата. — Похитители просто улучили благоприятный момент.

— А сейчас они без всякого благоприятного момента подойдут туда всем табором, обложат это городище и спалят его к чертовой матери, — продолжал упорствовать Никита. — А если это не удастся, то вытопчут или спалят их посевы: они-то не в черте города ведь находятся? Нечего сказать? Вот так-то.

— Рули к городу и сажай флаер на центральную площадь, — сказала жестковато Меланья. — Раз мы летели на переговоры, надо их провести.

— Позволь побыть мне в роли невидимки, — предложил Никита. — Случись что, а тут вот он я!

— Побудь, — согласилась Меланья.

Дом главы местной земледельческой общины выделялся среди других деревянных домов городища по всем параметрам: высоте (в два этажа), обширности (не менее 100 м2) и приглядности (бревенчатый сруб обшит пролаченными полированными досками и накрыт свежей тесовой крышей, а наличники и переплеты мелкоячеистых слюдяных окон покрыты затейливой резьбой). Его внутреннее убранство соответствовало внешнему виду: сверкало чистотой, тем же лаком и поражало обилием разнообразной мебели — шкафов, шкафчиков, комодов, кресел, полированных столов..... Ну, а в большой комнате, куда провели дорогих гостей, стоял обширный подковообразный диван, в центре которого восседал бравый бритоголовый и гротескно ушастый мужик лет пятидесяти в подобии шлафрока, причем с обеих сторон к нему привалились две молоденькие ушастые же девушки в легких одеяньях. Небрежным взмахом рук мужик согнал их с дивана (усилив в глазах хамелеонно присутствовавшего Никиты впечатление встречи с турецким пашой), встал и сам, слегка поклонился Меланье и ее очаровательным телохранительницам и, притушив блеск внезапно вспыхнувших глаз, стал говорить что-то выспренное. Мгновенно из-за дивана вынырнул молоденький толмач, который по окончании речи своего сатрапа, стал повторять ее на галактической мове. "Ничего неожиданного, — отметил Никита. — Благодарность за спасение "наших" жен и дочерей, радость от встречи с такими красавицами и пожелание быть у него в гостях как дома. Если бы не чрезмерная ушастость земледельцев, можно было бы счесть их жителями Земли. Вроде итальянцев или сирийцев".

Настал черед ответной речи пришельцев. Меланья сообщила сатрапу, что ее цель в жизни — помогать установлению справедливости во всем мире, и потому ей радостно было сегодня наказать явных злодеев-скотоводов. Далее она призналась, что ищет спокойный уголок на планете, где можно было бы отдохнуть некоторое время от утомительной борьбы за справедливость. Таким уголком ей показалось "это благословенное селение". Взамен она гарантирует его населению защиту от любых беспокойных соседей — вроде только что приструненных скотоводов.

Казалось бы, что все сейчас разрешится к удовлетворенью договаривающихся сторон. Однако главе показалось, видимо, что его земледельческий бог прислал ему не только защиту, но и тех самых гурий, которые поджидают праведников в раю. Но до попаданья на небеса нужно долго жить, а тут гурии сами даются в руки. Только нужно их женскую блядовитую натуру собой заинтересовать.... И глава решительно встал на скользкую тропу женской признательности.

О, чудесные прелестницы! — начал подольщаться он. — Вы не пожалеете о своем выборе. Я сделаю все, чтобы удовлетворить ваши прихотливые желания, причем по многу, многу раз! Бог дал мне для этого великую мужскую силу. Ни одна женщина моего селенья еще не уходила от меня неудовлетворенной. А чтобы у вас не возникло сомненья в моих словах, я подкреплю их на живых примерах. Ходь сюда, мои забавницы!

Из-за дивана показались недавно изгнанные с него девицы. Мужик ловко сдернул с них слабо скрепленные одежды, сбросил свой шлафрок и предстал окрестным дамам (толмача он явно в расчет не принимал) во всей красе, то есть со здоровенным подъятым фаллосом. Не тратя более слов он ухватил за ногу ближайшую одалиску, уронил ее на диван и тотчас приступил к энергичным фрикциям. Меланью, Беату и Маттину охватила, видимо, оторопь, так как они остались на своих местах (в углах дивана) и не могли отвести глаз от совершенно бесстыдного действа. Никита же начал закипать на своей позиции (у ближайшей стены). Меж тем одалиска явно поймала кайф от яростного напора своего хозяина и сначала застонала, потом стала вскрикивать и вдруг забилась в конвульсиях. Мужик тотчас покинул ее чрево и подмял под себя вторую наложницу.

— Никита! — вырвалось, наконец, у Меланьи. — Парализуй же член у этого козла!

Никита привычно активировал меч-парализатор, скользнул к парочке и, поймав момент, кольнул в основание настырного фаллоса. Мужик взвыл, выдернул предмет своего тщеславия на свет божий и побежал было прочь из комнаты — но Никита успел кольнуть его под колено, и тот упал на пол, взвыв еще более.

В комнату ворвались два стража, вооруженные дубинками, перепрыгнули через главу, но под дулами игольников резко затормозили. "Знают, видать, что это за смертоносные штуки!" — понял Никита, успевший вернуться в исходную позицию. Меланья же сказала (толмач переводил по ходу):

— Отнесите своего главу в холодок, а лучше окуните в воду. Он перевозбудился в нашем обществе. Если его припадок не пройдет, позовите нас обратно — мы сможем ему помочь.

Они посидели с полчаса внутри флаера, переживая со смехом случившийся фарс, но тут к аппарату подошел толмач с просьбой о той самой помощи. Вся компания прошла в дом (пустив вперед Никиту в качестве разведчика) и нашла главу на том же диване сидящим с выражением ужаса в глазах. Меланья бесстрастно откинула полу мужского шлафрока и явила миру тот же подъятый фаллос, но уже частично посиневший.

— Сделай жеребцу укол, Маттина, — приказала капитанша. — А тебя, глава, я предупреждаю: мы обоснуемся возле твоего городища, но если кто-то из нас вновь увидит твой целенаправленный похотливый взор, то паралич члена вернется, а вскоре за тобой придет Смерть.

— Я понял, — сказал глава униженно. — Больше такого не повторится.

— Ну-ну, — хмыкнула Меланья, щелкнула пальцем по многострадальному члену, и тот стал поникать. После чего вся делегация отправилась во флаере к шипу — для его перебазирования к Городищу.

Глава двадцать восьмая. Набег

С того памятного дня минуло две недели. Пришельцы вполне обжились среди земледельцев, которые оказались людьми мирными, хоть и далекими от техногенной цивилизации. Зато они так наловчились добывать у природы разнообразные дары, что любо дорого было на них смотреть за этими занятиями и даже хотелось присоединяться к ним. Никита так и делал: то шел с утра с рыбаками на лесное озеро, где с удовольствием таскал по пояс в воде бредень или выбирал невод, обильный рыбой, в обед наслаждался наваристой ухой, а к вечеру успевал добыть горку "раков" с весьма опасными, но такими вкусными в вареном виде клешнями (этих приносил домой, ибо его спутницы полюбили данный деликатес до самозабвения).... То проводил весь день с ловцами птиц, расставляя и потом проверяя силки в траве, а также лазая по деревьям и собирая яйца из гнезд (некоторые яйца аборигены со смехом выбрасывали, так как они принадлежали хищникам и невыносимо воняли, а некоторые советовали выпить вечером — "оценишь, когда будешь покрывать своих самок, ха!").... Чаще же всего он бродил по лесу с охотниками, основным оружием которых были длинные составные трубки со смазанными ядом колючками (на птиц и мелкую дичь типа "сусликов"), а также очень упругие лианы, которые следовало туго закрутить, вставить в специальный желобок "дротик" и ждать мощного удара по нему раскрученной лианы ("лук, пожалуй, отдыхает" — решил Никита, ибо дротик летел метров на 200 несусветно быстро и протыкал любое крупное животное почти всегда навылет). Однажды Никите пришлось проявить удальство, когда на охотников бросился раненый "кабан" и только выстрел из игольника смог сшибить взбесившегося зверя. Ну а его напарницы в эти дни пополняли запасы продовольствия и воды, выделенные от щедрот земледельческого племени.

Однако мысль о возможном нападении кочевников постоянно присутствовала в сознании Никиты, и потому он стал уговариватьМеланью на производство разведки в ареале их обитания.

— Ну, слетай, неугомонный, — благословила, наконец, капитанша. — Кого возьмешь с собой?

— Маттину. Как-никак, она у нас ведает артиллерией. Будет за стрелка в флаере. Еще возьму наиболее толкового аборигена в качестве проводника и толмача. Надеюсь, долго искать стоянку скотоводов не придется.....

В полете оптимизм Никиты пошел на спад. Во-первых, абориген совершенно не "читал" местность с воздуха и первый час его пришлось возить несколько раз над рельефом да низко, чтобы он, наконец, стал опознавать ориентиры. В связи с этим лететь пришлось на самой малой скорости и невысоко. А когда пошли скотоводческие пастбища, стало еще хуже, потому что любую группку балаганов абориген принимал сперва за центральное селение и лишь вблизи отнекивался. Через пять часов такого рысканья Никита взъярился и повернул на обратный курс, по азимуту. И тут им все-таки повезло: флаер нежданно выскочил прямо на искомую стоянку, устроенную, конечно же, у ручья. Никита взмыл вверх и стал облетать селение по кругу. Он насчитал в нем более 50 кожаных шатров, возле которых (было видно по визору) суетились только женщины и дети. Кое-где вверх смотрели из-под руки старики.

— Мужчин здесь нет, — повернулся к нему проводник, и Никита понял его без перевода.

— Ищем их следы, — сказал он. — Если они пошли в набег, то следы сотни "коней" обязательно найдутся.

За ручьем он повел флаер широким зигзагом, но обычного следа конного отряда не увидел. И лишь снизившись до предела и даже выпрыгивая для проверки на землю, он стал фиксировать то здесь, то там следы разрозненных копыт.

— Широким фронтом шли, однако, — прокомментировал находки абориген, довольно улыбаясь. — Они всегда так делают, чтобы не выдавать своей стоянки.

— И фронт этот движется к Городищу, — констатировал Никита. — Больше рыскать нет смысла, летим быстро назад.

Как ни быстро они летели, а все-таки опоздали. Сотни всадников носились вокруг Городища и у многих в сетях (была у них такая фишка) трепыхалась добыча: баба, дите и даже мужики. Со стен Городища в них стреляли, но редко: видимо, опасались поразить пленников. Со стороны стоящего в отдалении шипа вообще не было выстрелов — по той же причине?

— "Другое дело мы!" — плотоядно ощерился Никита. И сказал:

— Маттина! Ссаживай их одиночными, а я постараюсь подводить флаер тютя в тютю!

После чего избиение кочевников началось. Они, конечно, тоже стреляли в ответ, но что их стрелы могли поделать с бронестеклом и металлопластиком? Ничего. Через некоторое время (точно не скажешь, в горячке боя время обретает другой ход) кочевники бросили глупое сопротивление и, обрезая сети (а иногда закалывая пленников), помчались в сторону заката, в свою степь. Никита хотел было лететь вдогонку, но глянул на энергомер и ужаснулся: как это флаер не рухнул еще во время боя?

Когда жители Городища убедились в бегстве кочевой орды, то стали выбегать из ворот и распутывать брошенные сети с пленниками. Никита же направил флаер к шипу. Против обыкновения двери ангара не раскрылись при его приближении. Маттина точас стала звать по ближней связи кэпа, потом Беату, но эфир глухо молчал. Охваченные паникой Маттина и Никита бросились к шлюзу, открыли его внешним импульсом, вбежали внутрь корабля, оглашая его помещения суматошными воплями, но так никого и не нашли. Тогда они выбежали наружу и помчались со всех ног к Городищу. Здесь их встретила группа аборигенов, которые забалабонили и повлекли к одной из разрезанных сетей. На ней лежали рядышком две фигурки в комбезах, причем у одной (Меланьи) не было головы! Маттина взвыла и бросилась на тело своего кэпа, а Никита припал к Беате в поисках малейшей искры жизни. И нашел! Жилка на ее шее чуть слышно билась, хотя рана, нанесенная копьем, выглядела ужасно. Он бережно взял ее на руки и понес, мелко семеня, к шипу, в то время как в пустой голове ныла одна мысль: "Как же вы так неосторожно, девочки, как же так!"

Вечером Никита с Маттиной вдрызг напились, ибо терпеть жуткую скорбь было невыносимо. Маттина стала очень говорлива и, прыгая с пятого на десятое, выложила Никите историю их "банды": как они вместе росли на Амазоне, и Меланья уже тогда среди них верховодила, как проказничали в Космошколе, как Меланья отличилась на космопрактике и ее стали готовить в навигаторы.... Потом было рутинное барражирование в окрестностях Амазона, и вдруг Меланью откомандировали в имперскую службу космической безопасности.... Маттина с Беатой остались на Амазоне и уже подумывали о переводе в наземные службы (скука же на орбите, скука!), как вдруг их тоже направили на Аратан, где они с ходу попали в экипаж к Меланье! И пошли одна спецоперация за другой, да все удачные — конечно, благодаря изобретательности Меланьи. В итоге их экипаж стал слишком известен в мире криминала, и они были вынуждены работать втемную. А теперь все кончилось: и спецоперации, и жизнь Меланьи, а может и жизнь Беаты....