| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
-Надеюсь, парень, — сказал я Щуке, — у тебя действительно есть, что рассказать. Иначе я сам тебя разорву на части...
Щука сердито нахмурился, но ничего не ответил.
Туру удалось пробраться ближе. Он с пониманием посмотрел мне в глаза и сказал:
-Если ты проиграешь, то тебе, лишь вырежут сердце. А вот если победишь... то сердца могут вырезать нам троим.
Тут сотник кивнул на связанного разбойника.
-Может быть, — кивнул я. — Но риск того стоит. Этот парень может на вече поведать, кто и зачем его сюда послал.
-Мне и так понятно — это Демьян.
-А доказательства? Да и вопрос остаётся нераскрытым: кто нападал на поселок гоблинов? Навряд ли это кто-то из Молотовки.
-Наёмники?
Я пожал плечами, а потом спросил, кивая в сторону Щуки:
-Ты его знаешь?
-Нет. Он не из наших.
-Вот то-то и оно. А узнать хочешь?
Разговор прервал Макфа. Он потребовал, чтобы я оставил лук и колчан.
Я снял оружие и протянул их сотнику со словами:
-Если станет "горячо", то...
-Я тебя не брошу.
-Может, и зря...
Гоблины принесли ещё факелов и меня пригласили на площадку подле тотема.
13
Кровь стучала в виски, будто молотом. Воздуха не хватало катастрофически. Я загрёб пригоршню снега и жадно забросил его в рот.
Щука лежал на спине. Его закатившиеся под веки глаза и судорожное дыхание говорили о скором конце.
Нести его просто не было сил. Я опустился на снег, и устало поглядел в начинающее светлеть серое небо.
Утро выдалось тихим и морозным. Хотя этого самого мороза я уже не ощущал.
Досадно... Ох, как досадно! Зачем я решился спасти этого разбойника?
Дурак! Треклятый дурак!
Перед глазами вновь и вновь вставала темная фигура Тура. Его светящийся тончайшим голубым светом меч выписывал необычайные кренделя.
Понятно, что гоблины не ахти какие воины. Но они никогда и не брали своим умением сражаться, а только числом.
Вспышка. Тура окутал странный мерцающий шар. Брошенные в сотника топоры словно стукнулись о невидимую стену и с металлическим звоном отлетели в сторону.
Я помню, как на безымянном острове бился паладин с Проклятой Искрой.
Тур был крут. Его лицо было словно озарено изнутри каким-то невиданным диковинным светом. И ещё (в том мог бы поклясться) видел, как в его глазах сверкали, что говорится, молнии.
Удар — голова гоблина завертелась в воздухе. Снова удар и на землю свалилось разрубленное тело...
-Пить, — прохрипел Щука.
Его щёки побледнели. Ранение было слишком тяжёлым, и крови он потерял немало.
Я взял ком снега и, тающую от тепла руки воду, капля ха каплей, влил ему в перекошенный рот.
-Ты хоть перед смертью бы рассказал всю правду.
Щука пошамкал сухими губами.
-Валир-р... Вали-и...
Я наклонился чуть ниже.
-Что "Валир"? — спрашиваю, а сам думаю, что он явно бредит. Спрашиваю одно, а он о Валирах толдычет.
-Он сказал... мы плыли долго... Валир...
Я осторожно приподнял голову Щуки и снова накапал ему тающего снега. Парень жадно заглотнул воду, прижимая руками бурый от крови кусок ткани к разрубленному животу, и, чуть отдышавшись, повторил:
-Мы плыли долго. Капитан... капитан сказал, что надо найти Демьяна... Нашли... Потом поступил новый приказ: искать, где гоблины прячут золото...
-Зачем?
-Деньги нужны... капитан сердился... золото нужно, очень...
-Какой капитан? Кому нужно?
-Наш... Капитан "Валира"... я иду... мы...
Дальше он стал бредить.
Тут уж пожалеешь, что не умеешь лечить, как Бернар. Как мне его сейчас тут не хватало!
Я поднял с земли шлем. Обычный старый шлем. Яйцевидная форма. Ничего примечательного. Наносник, бармица со следами ржавчины...
Вспомнилось, как поменялось в цвете лицо Тура, едва он увидел его на Белом шамане...
Стоп! А ведь Стояна мне говорила... Как же там дословно? "Главное, чтобы ты не вмешивался... даже если увидишь шлем..."
А я ведь его увидел. И ещё вмешался в церемонию!
Дурак!
-Шлем Ермолая, — еле слышно проговорил Тур, бледнея...
Бился Белый шаман просто отлично. Вот не думал, что он окажется таким прекрасным воином.
Пользовался только длинным ножом, а в правой зажал тяжёлую секиру.
Взмах. Лезвие с противным свистом рассекло воздух подле самого уха. Выпад вперёд и укол ножом.
Я парировал. Веер искр рассыпался во все стороны.
Снова взмах и секира с лёгкостью пушинки помчалась к моей шее.
Что-то холодное коснулось открытого участка кожи. Голова закружилась, и сквозь какой-то неясный гул я услышал крик Тура:
-Держись! Сзади!..
Я даже не знаю, отчего вдруг, но рука сама схватила висевший на шее Оберег. "Рубин" вспыхнул, и стало вдруг жарко.
События замедлили свой бег, а когда красная пелена спала с глаз, то уже вокруг меня валялось около десятка воинов. Голова Белого шамана медленно подкатилась к ногам, тут же выпадая из шлема. По кровостоку сакса прямо на широкий лоб орка упала громадная темная капля крови...
-Медный рудник, — вдруг снова подал голос Щука, приходя в себя, — не давал нужного количества... Да и за золотую монету можно купить куда больше...
-То есть? — снова наклонился я.
-На всё нужны деньги...
-Вас отправили грабить гоблинов? И кому предназначалось золото?
-Капитан знает... я мелкая сошка.
-Как к нападению привязан Демьян Молотов?
-О! Ему бы ерепениться! — нагло ухмыльнулся Щука.
Тут его глаза снова закатились, но он каким-то чудом удержал своё сознание на плаву.
-Где остальные наёмники?
-Мы разделились на три отряда... Я был из тех, кого отправили в посёлок. Демьян сказал, что сейчас все воины турора на зимней охоте.
-А остальные?
-Второй отряд... он отправился в Мешок... судя по всему, они и нашли святилище...
-А третий?
-Не помню... кажется, куда в храм... А больше я не помню, клянусь... Мы ничего в посёлке не нашли... Варлам, сука, всё напутал!..
Щука замолчал. Он закатил глаза и потерял сознание.
Я снова поднял шлем, отмечая качество метала.
Значит, он принадлежал Ермолаю. А если это так, то отсюда следует... А что отсюда следует? С какой бы стати шлем Ермолая, отправившегося на север, оказался тут, в Южном Уречье, да ещё у орка-шамана?
Интересная загадка.
Щука натужно вздохнул и... кончился.
Я видел, как медленно опускается его грудь, делая последний свой выдох. Руки расслабились и упали на снег.
Вот я потерял ещё и свидетеля.
С минуту ещё смотрел на остывающее тело наёмника, а потом поднялся и на негнущихся ногах поплёлся через взгорье к Молотовке.
Скажу сразу — намучился страшно. Благо, что турора потеряли мой след.
В дороге на меня чуть не напала серая рысь. Она злобно смотрела мне в глаза, но не выдержав взгляда, ушла восвояси.
На третий день уже просто лежал в снегу. Не было никаких сил подняться.
Честно говоря, мне уже было всё равно. Просто хотелось спать. Лежать без конца. Пусть даже и в глубоком холодном снегу...
Что-то горячее макнуло веки. С трудом их разлепив, я увидел перед собой морду огромного пса. Рядом сидел второй.
Горячий язык снова облизал мои скованные морозом веки.
Второй пёс подошёл ближе и с силой толкнул меня лбом в бок.
-Вставать? — еле слышно спросил я у них.
Собаки поочерёдно толкали меня под рёбра, заставляя подняться.
Просто неимоверным усилием, я заставил себя это сделать.
Всего путь до посёлка занял четыре неполных дня. К обеду последнего я почти что "выполз" на опушку елового леса. Впереди саженей через сто виднелся припорошенный недоделанный частокол. У ворот стояла полусонная стража.
На меня глядели, как на какое-то чудище. Если бы не псы Тура, то они бы действительно приняли меня за дикаря.
За время пути я сильно изголодался. Как-то в первый день удалось подстрелить белку. Но это, пожалуй, была вся моя пища.
-Кто таков? — сурово спросил один из стражников.
-Слава Святому Тенсесу! Я — Сверр.
Псы присели по обоим сторонам от меня, и как-то печально глядели в ту сторону, откуда мы пришли.
-Святому богу слава! Во веки веков слава! — ответили стражники.
-У меня дело к Стержневу.
Пока первый отправился звать Влада, второй стражник с опаской поглядывал на меня, словно ожидая какого-то подвоха.
Через несколько минут на дороге появилась торопливая фигура Стержнева. За ним также торопливо семенил первый стражник.
Они подошли почти вплотную.
-Один? — хрипло спросил Стержнев, косясь то на собак, то на меня.
Я кивнул, глядя на всех исподлобья.
-Говори, что случилось.
-Мне бы немного поесть... Очень устал... И замёрз...
Язык практически не ворочался.
-Да-да, пошли.
Дальше все, как в тумане. Меня практически доволокли к избе Бажены. Потом помогли раздеться. Знахарка чем-то натёрла моё тело.
Кажется, Стержнев протянул чарочку полугара. Едва я его выпил, как разум стал каким-то ленивым, сонным.
На все вопросы отвечал невпопад. А когда уже начал есть, то силы оставили меня, и сознание полностью отключилось.
Проснулся я только утром. В доме было тихо. Слышно было только, как в печке потрескивали дрова.
Я встал, и тут же сильно потянулся, испытывая приятную негу во всем теле.
Правда, голова отчего-то гудела, словно колокол, но это не было настолько плохо, как бывает после перепоя. А вот то, что мне просто дико хотелось жрать, и именно жрать, а не есть, — было весьма неприятно.
Давно не испытывал такого жуткого голода.
Я огляделся и увидел, что на столе у окна лежала самодельная книжица, а рядом заточенные перья и деревянная чернильница.
Меня вдруг заняло такое любопытство, заставившее отойти на второй план все остальные желания. Я встал и подошёл к столу.
Читал, честно горя, я весьма плохо, но всё же смог кое-что разобрать. Последняя запись, старательно выполненная чётким почерком, гласила:
"...Воевода приказал своим ратникам распечатать двери языческого алтаря, чтобы топорами разрубить на части и сжечь в костре. На что десятник Мещеров возразил, мол, негоже нам, паладинам, марать свою честь подобным паскудством. Тогда воевода приказал бить десятника тростью. И били его, пока не выбили зубы. Били и приговаривали, что сынам Света дозволено бороться со Злом и Тьмой всеми способами. А плененные язычники-де, являются культистами Тэпа (дальше неразборчиво)...
Тем временем из-под стражи привели тех, коих он именовал колдунами и ведьмами. И, разнообразно допросив их, он увидел твердость в их древней языческой вере. Тогда в безумной своей ярости воевода велел всех казнить страшной смертью: ратники отрубили им кисти рук, отрезали языки и так подвешивали тела на железные крюки, пока язычники не кончались в страшных мучениях. Следом за колдунами воевода приказал казнить и остальных людей...
Я с отрядом прибыл аж под вечер, когда от плененных язычников осталось не более десяти человек. Увидев все бесчинства воеводы, мы незамедлительно указали ему на его же бесчестие. Я пытался достучаться до его благоразумия, говоря ему, что Святой Тенсес ничему подобному, увиденному мной тут, не учил. Что люди, коих он называет колдунами да ведьмами — обычные знахари. А среди них были и просто люди, жители сего посёлка.
Но в ответ на мои возражения, что сии язычники не культисты Тэпа, воевода, будто одержимый, приказал своим людям пытать и нас, как пособников Тьмы.
Я же в ответ приказал своим ратникам защищать себя и жизни оставшихся пленных людей. Сам же вытянул меч и отрубил им голову воеводе.
Его ратники сразу же отступили и более не пытались нападать. Мы забрали с собой язычников, и ушли через горную гряду к лагерю Защитников Лиги..."
Дверь скрипнула, и в избу вошёл Стержнев. Его недовольный взгляд говорил о том, что я весьма опрометчиво влез не в своё дело.
-Кто такие культисты Тэпа? — спросил я.
Влад подошёл к столу и резким движением закрыл свою книжицу.
И тут я понял, почему Стержнев ушёл из рядов паладинов, и что у них за отношения с Баженой. Эта запись рассказала мне о многом. Очевидно, что знахарка из тех самых "плененных", которых Влад спас от сумасшедшего воеводы.
-Придёт время, и сам всё узнаешь, — ответил Стержнев.
Он показал мне жестом присесть на лавку, а сам тут же опустился напротив.
-Рассказывай, — сурово потребовал он.— Всё рассказывай! А то ты вчера...
Я не стал садиться, а пошёл одеваться. И пока это делал, собирался мыслями.
-Ну что? — подал голос Стержнев.
Он держал в руках шлем Ермолая, глядя на него, как на что-то ужасное.
И я начал своё повествование. Влад слушал, при этом ни разу не перебил. Лицо его было каменным, ни одной эмоции, — просто ничего.
Но тут распахнулась дверь, и в избу ввалился Тарас Хрипунов, правая рука Демьяна Молотова. Я его сразу узнал.
-Хозяйский прихвостень, — пробурчал Стержнев. — Чего тебе?
Хрипунов явно не ожидал увидеть здесь Влада.
-Я к этому... Во, запамятовал, как тебя, — Тарас подошёл ко мне.
Я побагровел от нахлынувшего желания вмазать этому Хрипунову в лоб.
-В общем, послушай... тебе здорово повезло! — Тарас широко заулыбался. — Сам Молотов прослышал про тебя. Желает познакомиться. Это в твоих же интересах. А?
Я покосился на сжимающего кулаки Стержнева. Его сейчас больше занимало известие о гибели Тура. Да ещё этот невесть откуда взявшийся шлем Сотникова.
-Ну так как? — снова спросил Хрипунов. — Хозяин два раза приглашать не будет.
-А сам он не желает придти познакомится?
-Куда? Сюда? — лицо Тараса стало брезгливым.
Я заметил, что Влад кивает мне головой, чтобы я соглашался.
-Ладно, вот закончу с господином Стержневым, а потом загляну и к Демьяну.
-Вот и хорошо, вот и славненько, — снова широко улыбнулся Хрипунов. Он вдруг вытянул из кармана несколько серебряных монет и положил передо мной. — А это Хозяин тебе в подарок даёт. Выпьешь за его здоровье.
Сказал и вышел вон.
-Есть хочешь? — вдруг спросил меня Влад.
И не дожидаясь ответа, подошел к висевшей в углу колбасам. Ловко срезав одно из колечек со шнурка, он не оборачиваясь бросил его мне, со словами:
-Поешь по дороге. Идём ко мне, спокойно расскажешь ещё раз и до конца.
Я накинул шапку и полушубок, откусил кусок колбасы и последовал за Владом.
Его лицо по-прежнему было хмурым, словно осенняя туча. Всю дорогу он молчал, лишь изредка бросая взгляды в мою сторону, словно удостоверяясь в том, что продолжаю идти.
У Ратного двора нас догнал Игорь.
-Владислав Никитич, — обратился он к своему командиру.
Тот остановился, в то же время показывая мне, чтобы я проходил в избу.
-Чего тебе? — спросил Влад у Игоря.
Я прошмыгнул мимо и вошёл в сени. Здесь приятно пахло дымом. По ходу движения взял деревянную кружку и зачерпнул из бочки воды. Колбаса была слишком солоновата, да ещё с приправами, оттого потянуло пить.
На улице о чём-то бубнили, и из всего я услышал только одно слово, вернее то был вопрос Стержнева: "Где?"
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
