Турнир

Трудно сказать, поверила ли ей хозяйка дома или нет, но с кухни был вызван некто в белоснежном поварском фартуке и высоком колпаке, и он давал теперь Габи пояснения к каждому из подаваемых на стол блюд. А яств, к слову, было много и очень разных: жареная на решетке баранина с беарнским соусом, тарт фламбе в честь алеманской ветви клана Мишильер, салат нисуаз и многое другое, не считая десерта, который стоял из меренг, эклеров и еще каких-то невиданных и не пробованных прежде сладостей. И, разумеется, они с хозяйкой дома пили вино: белое — Шато д'Икем и красное — Сент-Эстеф. Габи вино пить научилась совсем недавно и поэтому осторожничала, сославшись на то, что впереди долгий день, что, в принципе, соответствовало действительности. Она ела и слушала Марию, лишь изредка делая маленький глоток вина. Впрочем, герцогиня тоже не злоупотребляла. Просто отпивала из своего бокала чуть больше и несколько чаще, чем это делала гостья.

Она пыталась расспрашивать Габи о детстве и юности, о занятиях магией и о ее реальной силе, о брате и других членах клана. Габи отвечала коротко и, как бы, по существу, но без подробностей, что при ее закрытой, холодноватой натуре, — а именно так ее теперь воспринимали окружающие, — казалось совершенно естественным. Вопросы она задавала тоже аккуратно. Не пережимала и не настаивала, но Мария при ее весьма "живой" натуре и некоторой склонности к экзальтации все равно рассказывала гораздо больше, чем стала бы открывать ей Габи. Возможно, — и даже скорее всего, — она была по большей части искренна, и в какой-то момент в благодарность за теплый прием Габи решила побаловать хозяйку дома несколькими фокусами из своего небогатого пока репертуара. Для начала она "вынула" из своего бокала шарик красного вина, "поднесла" его к носу, чтобы насладиться чудным ароматом, а затем "вбросила" себе в рот. И все это, работая исключительно, одной лишь мыслью. Руки оставались в покое, и только взгляд выдавал ее активное участие в процессе.

— Очень зрелищно! — улыбнулась герцогиня. — Дайте догадаюсь. Вы развлекались этим в детстве?

— Да, — подтвердила Габи, озвучивая еще одну часть легенды. — А еще... Мне было тогда лет десять, наверное... Гувернантка резала мне мясо на мелкие кусочки, но нож в руки отчего-то не давала. Возможно, опасалась, что порежусь или еще что. И тогда я сделала вот так.

Габи соорудила дымный нож и продемонстрировала его остроту, порезав сначала хлеб и овощи, а затем и мясо.

— Как видите, Мария, это очень острый нож.

— То есть, у вас всегда при себе оружие? — насторожилась заинтригованная герцогиня.

— Это не оружие, — улыбнулась Габи, довольная произведенным эффектом. — Поверьте мне, Мария, если понадобится, в моем арсенале есть куда более опасные орудия смерти...

Эта фраза была частью послания, которое Трис просил ее довести до сведения Города и Мира. И, по-видимому, не зря, потому что общество следило за каждым их шагом, за всеми телодвижениями Триса и Габи. По городу ползли разнообразные слухи, а яркий образ, который Габи пыталась "продать" сторонним наблюдателям, легко маскировал тот факт, что большую часть своего времени она не гуляла по бутикам и галереям, — как это делали ее сверстницы из числа знати, — а посвящала упорной учебе и выматывающим силы и нервы тренировкам. И, как ни странно, это оказалось ничуть не хуже, чем носить платья от-кутюр, есть деликатесы и ездить на черном лакированном чудовище. Габи вполне отдавала себе отчет в том, какое ей привалило счастье, — один шанс на сто миллионов, если не меньше, — но среди всех этих чудес и роскошеств самым притягательным и пьянящим было ощущение невероятной, буквально распирающей ее изнутри силы, а сила требовала постоянного внимания. Научиться ею владеть — вот, что являлось настоящим вызовом уму, таланту и выносливости, которыми располагала Габи. Этим она, собственно, и занималась, не жалея на тренировки ни сил, ни времени. Выдерживая невероятные нагрузки. Безропотно претерпевая боль и отказываясь осторожничать и бояться, когда от перенапряжения у нее шла носом кровь или ускользало сознание, заставляя Габи падать в обморок. Talis est vita, как говорили древние римляне. Такова жизнь, и с этим ничего уже не поделаешь.

Первое состязание Турнира — стрельба из лука, — было назначено на десять часов утра в понедельник десятого июля 1939 года. К этому времени в Верхнем парке императорского дворца собрался весь цвет франкской аристократии: и заявленные участники Турнира, и их родные и близкие, и те, кто просто пришел "себя показать и других посмотреть". Соответственно, Габи относилась к этой третьей категории присутствующих, поскольку единственным участником состязаний, которого она знала лично, являлся князь Трентский, а он ей никоим образом не родственник. Симпатичный молодой мужчина, умный и образованный, он появился в палаццо Коро уже дважды. В первый раз по приглашению Триса, где Габи с ним, собственно, и познакомилась, а во второй раз на обеде, устроенном в честь герцогини Перигор, куда пригласила его уже она сама. Не без подсказки Триса, разумеется, но, не испытывая при этом никаких отрицательных эмоций. Александр ей понравился еще при первом знакомстве, — он оказался приятным собеседником, галантным и широко эрудированным, — и первое впечатление только усилилось во время второй встречи. А еще князь Трентский был высок ростом, широкоплеч, как настоящий олимпиец, и при этом, похоже, проявлял к Габи интерес вполне определенного свойства. Она — в силу неопытности, — этого скорее всего не заметила бы или, заметив, не поняла, о чем идет речь, но новая подруга обратила ее внимание и на то, как князь смотрит на Габи, и на то, как часто он это делает.

— Полагаю, князь в вас влюблен, — шепнула ей Мария этим утром, перехватив взгляд Александра, как бы, случайно брошенный в сторону Габи. — Как минимум, он вами увлечен.

— Увлечен? — искренно удивилась она. — Влюблен? Но мы с ним едва знакомы...

— Некоторым достаточно одного взгляда, — лукаво улыбнулась герцогиня. — Вряд ли он женится на Эве Сабинии, так что можете считать, что он весь ваш. И, к слову, вполне годный кандидат в любовники, точно так же, впрочем, как и в мужья. Беспроигрышный вариант, универсальный кандидат на все случаи жизни...

"В любовники? — Слово резануло по-первости, но Габи тут же вспомнила, что в силу потери девственности уже отнюдь "не девочка", и посмотрела на Александра Трентского совсем другим взглядом. — А может быть, и в самом деле, попробовать? Что я теряю?"

Князь в этот момент как раз вышел на позицию и поднял лук. Это был его первый подход в первом состязании — стрельба на 90 метров в мишень диаметром один метр.

— Далековато, — поморщилась Мария, — ничего толком не рассмотрим!

— Это поправимо, — улыбнулась Габи, создавая из воздуха и содержащейся в нем влаги "увеличительное стекло".

Честно сказать, она слишком плохо знала законы оптики, чтобы правильно рассчитать необходимые условия. Но зато это умел делать Трис, и он показал ей несколько "оптимальных конфигураций объектива". Сейчас она создала "монокль" — простейший из них. Его прелесть, однако, заключалась в том, что в отличие от триплета или ретрофокусного объектива, "монокль" можно было "растягивать". Габи увеличила его диаметр так, чтобы можно было смотреть вдвоем. Пришлось, правда, немного поэкспериментировать с фокусным расстоянием, но, в целом, получилось неплохо и довольно быстро.

— Вот это да! — весьма темпераментно отреагировала на этот фокус Мария Перигорская. — Вы, Габриэлла, просто чудо!

— Наслаждайтесь! — "почти улыбнулась" довольная произведенным эффектом Габи.

К этому времени она уже знала, что у герцогини сродство со стихией воды восьмого уровня и в дополнение к этому открыт канал воздуха, едва дотягивающий до пятого уровня силы. И, учитывая, что с Марией с детства наверняка занимались лучшие учителя магии, она, по всей видимости, уже достигла пика своих возможностей. Во всяком случае, так ей сказал Трис, а он умел видеть силу во всех подробностях.

— Научите? — почти робко спросила герцогиня, изучив двояковыпуклую линзу.

— С удовольствием, — не раздумывая, пообещала Габи. Ей было не жаль, а сближение с герцогиней Перигор, в известном смысле, было ей даже выгодно.

Между тем, князь Трентский пустил стрелу. Оказалось, что он отменный лучник. Стрелял он красиво — залюбуешься, — и, как тут же выяснилось, очень метко. Во всяком случае, Габи, по известным обстоятельствам не умудренной в тонкостях искусства стрельбы из лука, Александр показался настоящим героем античности. Просто атлет-олимпиец какой-то, а не рафинированный интеллигент со склонностью к аналитическому образу мыслей. Габи проводила его взглядом, уже оценивая, как мужчину. Оценки ее, впрочем, основывались на ее же собственном скудном опыте: ей дважды пришлось находиться без одежды рядом с обнаженными мужчинами, хотя можно ли считать Источник мужчиной, один большой вопрос. И сейчас, она подумала о том, смогла ли бы она раздеться в присутствии Александра? Смогла бы? Захотела бы? По ощущениям, это было приемлемо, а значит он ей, как минимум, нравился в прямом смысле этого слова. Как мужчина, как возможный сексуальный партнер, любовник или муж. Вот только замуж она пока не собиралась. Ей и так жилось хорошо. Муж мог это изменить, но не к лучшему, а к худшему. Так зачем же экспериментировать?

Между тем, состязания продолжались, и после того, как с дистанции девяносто метров отстрелялся последний претендент, был объявлен короткий перерыв, чтобы мужчины могли освежиться и, возможно, сменить сорочки. Воспользовавшись возникшей паузой, пострелять решили женщины. Стреляли они с более короткой дистанции, с сорока метров, но зато в мишень меньшего размера. Мария Перигорская тоже захотела "пустить стрелу, другую", и Габи подошла вместе с нею туда, где собрались молодые аристократки, затеявшие свой доморощенный турнир.

Габи стояла недалеко от стрелковой позиции и следила за перипетиями импровизированных состязаний в меткости. Сама она стрелять из лука не умела, и они с Трисом решили, что нечего и пытаться освоить это искусство за такой короткий срок. Но само по себе зрелище молодых изысканно одетых женщин, стреляющих из облегченных версий охотничьего лука, ее неожиданным образом увлекло, и всерьез. Оказалось, что некоторые дамы — и Мария Перигорская среди них, — великолепно владеют этим оружием, и что соревнование между женщинами может быть не менее захватывающим, чем состязания мужчин.

— Не хотите поучаствовать? — неожиданно обратилась к ней принцесса Эва Сабиния, с которой Габи не обмолвилась до сих пор и парой слов. Представилась во дворце, вернее, была представлена, и все, собственно. Тем более, неожиданно прозвучало сейчас приглашение поучаствовать в развлечении.

"Не хочу ли я поучаствовать?" — удивилась Габи, которую едва не застали врасплох.

— Прошу прощения, ваше высочество, — сказала она вслух, — но я не стреляю.

— Почему?

— Может так статься, что я не умею? — вопросом на вопрос ответила Габи, в очередной раз разыгрывая свою беспроигрышную партию: ты говоришь правду, но именно поэтому никто в нее не верит.

— Вы, в самом деле, не умеете? — продолжала настаивать Эва Сабиния. — Но как же вы тогда исполняете функции коннетабля?

Габи хотела было возразить, что они живут не в пятнадцатом веке. Еще она могла бы сказать, что боевые маги не стреляли из луков и в те времена, когда никакого другого стрелкового оружия не было и в помине. Но она вдруг сообразила, что принцесса настаивает не просто так. Это своего рода проверка на прочность. Провокация с "открытой концовкой", когда события могут повернуть в любую сторону. И надо признать, Эва Сабиния ее действительно едва не "подловила". На какой-то краткий миг Габи испугалась, не зная, как поступить, что сказать и как, вообще, выбраться из столь нелепой ситуации. Однако растерянная Э'Мишильер — это нонсенс. Э'Мишильер не знающая, как поступить в сложившейся ситуации или того хуже — пытающаяся стрелять из лука, но демонстрирующая при этом плохую технику, — это был бы настоящий скандал, и принцесса это прекрасно понимала. На том и строился расчет. Так и было задумано. Оставалась, конечно, вероятность, что Габи не участвует в состязании из каприза, хотя и умеет стрелять из лука. В этом случае, принцесса и стоящие за ее выходкой люди ничего не теряют, и инцидент сам собой сходит на нет.

Соображать надо было быстро, но Габи этим, на самом деле, и отличалась от обычных людей.

— Если вы настаиваете, — поклонилась она принцессе и пошла к "белой линии".

Проходя мимо оружейной стойки, она не стала брать лук, прихватив лишь тяжелую стрелу для ростового лука. Взвесила ее в руке, прикидывая, хватит ли у нее сил, и решила, что в самый раз. Провожаемая недоуменными взглядами, она вышла на стрелковую позицию, смерила взглядом расстояние до мишени и, оставив стрелу "висеть" в воздухе, изобразила подготовку к воображаемому выстрелу. Взялась за несуществующий лук примерно так, как делали это другие стрелки, натянула воображаемую тетиву, так чтобы висящая в воздухе стрела оказалась там, где должна была бы находиться, будь этот лук настоящим, и "выстрелила". Закрутив вокруг древка стрелы самый сильный воздушный смерч, какой только могла, Габи отправила его к мишени, и результат превзошел все ее ожидания. Мало того, что стрела летела очень быстро — едва ли не со скоростью винтовочной пули, — попав в центр мишени, она пробила ее насквозь. А ведь это была дубовая доска в два сантиметра толщиной. Грохнуло на славу. Все даже вздрогнули, а кое-кто и вовсе присел от ужаса. Габи на это никак не реагировала, она отошла на несколько шагов от "белой линии" и снова поклонилась принцессе:

— Ваше высочество.

— Но это же магия, а не искусство стрельбы из лука, — сказала одна из фавориток принцессы.

— Ваше высочество, — сказала тогда Габи, принципиально обращаясь к одной лишь принцессе, — я Э'Мишильер, а не лучница. И я не участвую в Турнире. Вы ведь не обидитесь, если я скажу, что не собираюсь на вас жениться?

Сказано было с улыбкой. Вроде бы, в шутку. Но прозвучало весьма двусмысленно, можно сказать, цинично. Вполне в духе холодноватой и временами несколько грубоватой "провинциалки" Э'Мишильер.

— Красивый выстрел, — неожиданно улыбнулась Эва Сабиния. — Позволите, госпожа коннетабль, называть вас по имени?

— Почту за честь, — ответила Габи, чуть склонив голову в вежливом приветствии. Ее положение позволяло ей не приседать перед принцессой в реверансе, однако приветствовать дочь венценосца все-таки следовало. Тем более, что принцесса сама создала ситуацию, которая не только не повредила Габи, но, напротив, послужила укреплению ее репутации. Брутальная амазонка только такой быть и может. Теперь, после ее "выстрела" все, похоже, так и думали, потому что Габи "установила планку" и "дала определение предмету". Этим ученым выражениям обучил ее мимоходом Трис, и они пришлись е по душе.

— Приходите сегодня к нам на обед, Габриэлла, — пригласила между тем принцесса. — Мне не терпится познакомиться с вами поближе...