Ренетрат (Инверсант)

'Чем это он меня приголубил, кастетом что ли? Или дубинкой? Или битой бейсбольной? Или все же кулаком? Хотя какая разница — в протоколе напишут: тупым твердым предметом... Протокол ведь составят? Должны, по идее...Интересно, а кто составлять будет — ФСБешники или полиция? Полиция — вряд ли, кто их сюда пустит на территорию...'.

Спокойно полежать на кафеле и подумать о проблемах составления протокола Илье не дали. Грубо схватили за шиворот, приподняли, а затем противно прошипели в лицо:

— Еще раз тебя с Иркой или Нинкой увижу — пожалеешь! Уяснил?

Ярцев размял вялые губы, пытаясь сосредоточиться и членораздельно выразить собственное категорическое 'фе' жалким угрозам крепыша, но получалось плохо. Губы не слушались. Да и отвлеченные мысли (о составлении протокола и прочем) мешали конкретизации категорического 'фе' в вербальной форме.

Брюнет слегка встряхнул Ярцева и повторил:

— Уяснил?

Внезапно посторонние мысли улетучились, что-то темное, холодное, страшное стало подниматься из глубин разума. Илья радостно оскалился, предвкушая, как его противник превратится с дрожащую от ужаса тварюшку, но тут — бац! — вырубили освещение.

ГЛАВА 7

Когда Ярцев очухался, то сразу не смог сообразить, где находится. Голова кружилась, болела челюсть, перед глазами мелькали 'искорки'. Кафель, умывальники? Странный пейзаж. Чтобы хоть частично придти в себя, потребовалось пара минут. Слава богу, противник уже ретировался. А то оказывать ему сопротивление не было ни сил, ни желания.

С трудом поднявшись с пола, Ярцев оперся руками на рукомойник и посмотрелся в зеркало. Половина морды налилась нездоровым румянцем, под правым глазом набухал крупный фингал, а губы превратились в разваренные пельмени. Настоящий красавец, Ален Делон отдыхает! Так люто Илья давно не получал по физиономии — со школы, пожалуй. А здесь не школа вроде, серьезное учреждение, и на тебе.

Как теперь с такими фонарями перед Смирновым показываться? И перед Ириной? И перед Ниной? Нет, отдельные оперативники ДСО щеголяют разбитыми рожами — сам видел, ничего уникального, из ряда вон, но, можно хату на кон ставить, повреждения получены на тренировках или на заданиях. А не при банальном туалетном мордобое. Ситуация.

Илья ополоснул лицо холодной водой, словно надеясь, смыть синяки и ссадины. Однако свидетельства его унизительного избиения не исчезли. Стыдоба! Ведь спросят, что, как, почему. А что отвечать? Побил какой-то Ромео недоделанный в туалете? И еще хорошо, что так закончилось... Или нехорошо? Ярцев вспомнил, как из глубин разума полезло что-то ужасное. Схожие ощущения были в камере ИВС, когда Черенок, Колян и прочие упыри Илью на шконке разложили. Только тогда нечто темное и ужасное разум затопило полностью, а сегодня... краешком задело. И тогда Илья шипел, а ныне — черноволосый крепыш. Хотя это совершенно разные шипения.

И, кажется, темному нечто просто времени не хватило. Интересно, а что бы случилось, если бы хватило? Черноволосый в штаны бы наложил, как приятели уголовника Черенка? Илья вздрогнул. Нет, совсем не интересно. Если такая лажа с тобой происходит, вопрос о том, намочит ли штаны противник — дело десятое. Лучше десяток раз по морде огрести, чем ощущать, что какая-то сущность поселилась в твоем разуме. А именно это и почувствовал Илья в самом финале разборок с крепышом. Явственно и однозначно. И это удручало гораздо больше, чем пара фингалов на роже.

Признаки-то нехорошие. Илья еще раз внимательно посмотрел в зеркало, пытаясь разглядеть в отражении симптомы проникновения в организм иной сущности. Но, естественно, ничего не увидел. Глаза не полыхали алыми сполохами, рога не росли, вампирские клыки — тоже. Не считая фонарей — все в порядке. Однако на душе было муторно. Что-то с ним происходит. И что делать — непонятно. С полковником поговорить? Пожалуй, не стоит. Да, разная сверхъестественная хрень — профиль ДСО, но становиться подопытным кроликом не хочется. А интуиция подсказывает, что на большее трудно рассчитывать. Обследуют, на анализы изведут, поколют, покапают. И помогут эти меры едва ли. Ведь со странностями Ярцева они до сих пор не разобрались. Пусть времени и немного прошло, считанные сутки, но факт налицо — достоверно не установили, что с Ильей происходит, и почему на его тестах разные инциденты случаются. Одни догадки и предположения.

А больше и не к кому обратиться. Разве что к Ире, вытребовав предварительно обещание не рассказывать никому из коллег. Да и то — сомнительно. Станет ли она прикрывать без году неделя знакомца? Невзирая на недавно возникшее взаимопонимание. Вопрос без ответа.

Эх, жизнь... Продолжает бить... во всех смыслах слова. Тяжело вздохнув, Ярцев вытер лицо полотенцем и вышел из туалета.

— Вы чем вообще думали, когда драку затевали? Детский сад какой-то! На гауптвахту захотелось?!

Полковник вроде бы и не кричал особо, но от его голоса подрагивал графин на столе. Да и нарушителям дисциплины, скромно стоящим у стеночки, начальственный рык, как говорится, внушал.

— Вас спрашиваю или табуретку? На гауптвахту захотели? Георгий, тебя в первую очередь касается.

'Вот как, оказывается, этого Ромео недоделанного зовут', — покосился на недруга Ярцев. — 'Надо запомнить'.

Персонификация вопроса явно удручила черноволосого крепыша. Он скривился, опустил голову и, пользуясь терминологией оперсостава уголовного розыска, пошел в отказ.

— Нет, не захотел.

— А я вижу, захотел. Или ты думаешь, раз у нас на базе 'губы' нет, то и устав нарушать можно, драки устраивать, пить, дебоширить? Так я с 'соседями' договорюсь, организую по блату недельку в 'санатории'.

— Сергей Иванович, я ни капли в рот не брал.

— Еще бы ты брал после своих феерических залётов! Совсем охренел! Чего вы там не поделили?

— Ничего... просто повздорили.

— Левицкий! Что ты ваньку валяешь!

'Ага, вот и фамилия товарища всплыла', — отметил Илья.

— Да не валяю, — вяло отбрехивался крепыш.

— Жора, я тебя не первый год знаю, так что не надо ля-ля. Месяца не прошло, как на тебя дисциплинарку за драку с Агабековым возбуждали.

— Там совсем другое.

— Конечно, — скептически усмехнулся Смирнов. — Там другое. И с Петровым полгода назад другое было. Честно скажу, если бы не твоя квалификация и дефицит спецов, тебя бы давно уже уволили. С волчьим билетом. И не посмотрели бы на секретность и прочие дела. А начал бы буянить — посадили бы. Ты это понимаешь хоть?

— Понимаю.

— А что тогда на санкции нарываешься. Скажи спасибо, я вчера вечером в город уехал, когда мне о конфликте доложили, а то попался бы под горячую руку. Сегодня с утра настрой уже не тот.

'Оперативно в Департаменте работают — не успели мы подраться, а начальство в курсе', — подумал Илья.

А Левицкий просто кивнул, словно соглашаясь, мол, спасибо, что не вчера, а сегодня с утра.

— Жора, откровенность за откровенность, признайся, это же ты конфликт спровоцировал?

Левицкий хмуро покосился на Ярцева

— Вам что, он уже настучал?

— Жора, на тебя даже орать грешно. Ибо на идиотов не орут. Мне не нужны ничьи стуки и доклады, чтобы сделать выводы. Или ты что, решил, драка в туалете останется незамеченной? Или считал, ваши украшения спишутся на тренировки? Такую красоту не спишешь. У одного ухо больше головы, а у другого гематома под глазом. Характер травм, как говорится, не тренировочный. Или думал оправдаться... в стиле: поскользнулся, упал, очнулся — гипс?

— Да ничего я не думал...

— Оно и видно. Вроде уже столько лет на базе, а элементарные вещи объяснять приходится. Глупость полнейшая. Ты же знаешь, при желании можно опросить любого, — полковник посмотрел на Илью и поправился, — практически любого с участием сенсов. И от них мало что скроешь. Но, в принципе, и сенсов привлекать не обязательно... Жора, у нас же весь периметр под плотным видео и аудио-контролем, не забыл? За исключением личных апартаментов и общественных уборных. И тебе запись драки с Агабековым показывали в прошлый раз. Ага, вижу, помнишь. Опыт — сын ошибок трудных. А теперь, стало быть, ты решил всё втихаря провернуть, уйти из-под прицелов камер слежения. Правильно? Головой-то не мотай, один черт, не поверю. Так вот, напрасные старания — скрытно похулиганить не получится. Специальная программа контролирует идентичность входящих и выходящих из задания людей. И появление такой заурядной штуки, как синяки на физиономии, за время нахождения в помещение, обязательно фиксируется программой и оператором, а мне о данном факте незамедлительно докладывают. Вообще, программа создана для обеспечения безопасности периметра и предотвращения проникновения посторонних на объект. Но заодно и с нарушителями дисциплины помогает бороться. Кстати, это информация под грифом 'ДСП', но для тебя Жора я специально ее раскрываю — не жалко. Дабы впредь не думал, что можно безнаказанно дисциплину нарушать. Вернее — чтобы думал. И головой, а не другим местом. Что вряд ли...

Смирнов перенес внимание на второго распекаемого:

— Илья Борисович, ладно Левицкий, но вы зачем в драку ввязались?

Мелькнула мыслишка спихнуть всю ответственность на черноволосого, мол, невиноватая я, он сам пришел, тем паче, что именно местный Ромео драку и затеял, но Ярцев ее отогнал. Мыслишку, то бишь. Не по-мужски как-то так отмазываться. К тому же, с формальной точки зрения, Илья первым ударил, пусть Левицкий и откровенно нарывался. Да и дракой инцидент в туалете назвать сложно, скорее избиение. Поэтому Ярцев ничего полковнику не ответил, только плечами пожал. А что тут отвечать, в самом деле?

— Кстати, на записи у вас лицо гораздо хуже выглядело в плане повреждений. Я думал, к медикам придется вас отправлять, но нет — обошлось.

Илья машинально потрогал пальцами подбородок и губы. Действительно, о разваренных пельменях теперь говорить не приходится. Вполне нормальные губы, и морда не опухшая. Разве что фингал под глазом — да и то, вроде бы, уменьшился. А всего часов десять после драки прошло. Чудеса! Еще когда Илья утром в уборной мылся и глянул в зеркало, то показалось, что ряха не такая опухшая, как вчера. В тот момент Ярцев подумал, что просто с недосыпа почудилось, обманывает сам себя. А потом посыльный от Смирнова прибежал, на ковер вызвали — не до того было. Однако сейчас сомнений не было — повреждения на лице явно уменьшились. Что, мягко говоря, настораживало. Слишком быстро.

Поразмышлять о странностях бытия не дал полковник.

— В общем, так. Тебе, Жора, последнее, сто пятнадцатое, китайское предупреждение: еще один подобный факт — и у меня терпение лопнет. А вам, Илья Борисович, советую на обучение нажимать, а не развлекаться. Ясно?

— Так точно.

— Ясно.

— Тогда не смею вас задерживать.

Когда они вывались из кабинета Смирнова и, миновав 'предбанник', вышли в коридор, Левицкий наклонился к Ярцеву и хрипло прошептал:

— Еще раз с Ириной или Ниной увижу — пожалеешь.

— У нас с ними совместные занятия, если ты не в курсе, — заметил Ярцев, удивляясь однообразности репертуара коллеги.

— Короче, ты меня понял, — выдав завершающий перл, Левицкий развернулся и гордо удалился. Надо полагать — восвояси. А Илья остался у двери... в легком недоумении. Он даже не нашелся, что ответить, только вновь пожал плечами — так же, как в кабинете полковника. Прав Смирнов, Жора — идиот. Или совершенно отмороженный тип. База под полным видео и аудио-контролем, этого деятеля предупредили, очевидно, не в первый и не во второй раз, а тому по барабану. Как пел песни про 'увижу — пожалеешь', так и поет. Наверняка ведь полковник узнает, и вполне может 'санкции применить'. И где ДСО подобных кадров находит? Главное, фантазии никакой. Словно пластинку заело.

Ладно, идиот Жора или отморозок — неважно, в любом случае от него лучше держаться подальше. И если он не хочет Илью с Ириной или Ниной видеть, то флаг ему в руки. И барабан на шею. Гулять на территории базы с Ириной или Ниной Илья точно не станет. Тут ведь никакой романтики — сплошное подглядывание. А общение в рамках обучения никуда не денется — если придурковатый Ромео это желает исправить, пусть к Смирнову обращается. Тот идиоту пропишет очередных пилюль. Волшебных и лечебных. Судя по словам полковника, пилюли частично утратили свое действие, но накопительный эффект никто не отменял. Авось терпение начальство иссякнет, и его гнев обрушится на Левицкого. В виде реальных административных санкций. Типа увольнения. Посадки дуболома Илья не хотел, хватило бы и выдворения недруга за территорию базы. Чтобы не наблюдать вблизи наглую рожу. А вот лица многократно упоминавшихся Левицким девушек, лишний раз понаблюдать Ярцев был не против. Особенно вблизи. И лучше во внеучебном формате.

Со свиданиями во внеучебном формате не сложилось. Хотя понаблюдать лицо одной из дам вблизи довелось. Пусть без и микрона романтики. Через пару часов после неприятного разговора в кабинете у полковника, Ирина нашла Илью в столовой и в лучших гоголевских традициях порадовала 'падавана' известием о том, что посиделок, прогулок, и прочего неуставного у них не будет. По крайней мере — в ближайшее время. Поскольку она (Ирина) не желает служить поводом раздора для двух 'неотесанных неандертальцев' и получать незаслуженные выволочки от начальства. И хоть 'программное заявление', по примеру полковника, девушка делала без криков, но сверкала глазами и шипела, словно рассерженная кошка. Видимо, Смирнов нехило ей хвоста накрутил. Хорошо, битья не случилось. Ни посуды, ни чьей-то уже пострадавшей физиономии. А то Ярцев ощущал, что Ирина не прочь по ней врезать. Зримо и отчетливо ощущал, без помощи экстрасенсорики.

Тренер по стрельбе обошлась без заявлений. Просто при встрече на очередном занятии, увидев Илью, вместо приветствия покачала головой. И он понял, и Нина тоже в курсе инцидента. Возможно, с подробностями. Не база спецслужбы, а деревня. Все всё знают. И новости распространяются со скоростью... слухов. Ярцеву стало неудобно, и занятие он провёл, стараясь концентрироваться исключительно на предмете. То есть, оружии и стрельбе. И не отвлекаться на суету, в том числе собственные рефлексии.

Слово свое Ирина сдержала — за истекшие с момента... инцидента с господином Левицким две недели Илья встречался с ней исключительно в учебной аудитории. Как и положено наставнику и подопечному. С Ниной тоже общался исключительно в рамках тренировок. И Жора больше рандеву в общественных уборных не устраивал. И на глаза попадался всего пару раз. Никто не погиб, здоровье ни одного псиона по вине стажера не пошатнулось, база разрушению не подверглась. Мир и покой, право слово.

Хотя назвать эти полмесяца неинтересными Ярцев не решился бы при всем желании. Тренировки на полигоне, изучение оружия, приборов обнаружения, физическая подготовка (включая обещанные ежедневные трехкилометровые пробежки), отработка навыков стрельбы — о скуке говорить не приходилось. А еще тесты на невообразимом 'космическом' оборудовании, обучение сенсорике, лекции по 'твареведению' (так Илья про себя нарёк занятия с Аркадием Семеновичем) и прочее.