Землепроходцы (крестоносцы 3)

— Значит вот так и живете — после короткой прогулки — экскурсии Сергей остановился возле тяжелой, набранной из толстых досок двери на входе в блокгауз, возле которой под навесом стояла полевая трехфунтовка охраняемая часовым с "титовкой" на плече — местные не задираются?

— Нет — пожал плечами Федосей — с местными арахатеками ладим хорошо. По первости, как мы здесь обосновались со свежими то харчами тяжко было, пока строились не до охоты, рыбалки было, так они нам и дичь приносили и рыбу и овощ всякий. И посейчас торгуем с ними и парни наши, которые бессемейные, девок ихних не прочь сосватать. До свадеб дела пока не дошло, но думаю вскорости и к этому придем. Деревня у них выше по течению верст так шестьдесят отсюда. Да и доктор наш частенько их пользует, по началу то они его побаивались за сильного колдуна почитали, а сейчас привыкли и сюда к нему на прием наезжают и он у них в деревне частенько бывает.

— А сейчас как с продовольствием?

— Слава Богу хватает, господин полковник — перекрестился комендант — и охотничаем и сети ставим, а там, вона за домами и огороды разбили,так, что к осени глядишь совсем хорошо станет.

— Это хорошо — кивнул Сергей — там на шхуне для вас муки, соли, зерна на посевы, ну и так кой чего из припасов привезли и товары для торговли есть, немного правда пока. Через месяц ждите еще пакетбот. Прибудут к вам поселенцы несколько семей, учитель и священник.

— Это дело хорошее — кивнул Щербина — земля здесь благодатная и зимы теплые. На эту бы землицу да мужиков — пахарей побольше посадить, так урожаи большие собирать можно.

— Со временем посадим — согласился Корнев — а пока сам знаешь как у нас с пахарями дела обстоят. Опять же местных притеснять, тоже не дело. Они вас вон приняли, помогли в трудную минуту, а мы их за это со свету сживать станем, чтобы значит землю под себя прибрать? Не по человечески получается как-то.

— Не по людски, да и не по божески — согласился лейтенант — только ведь, я как мыслю, господин полковник, чем больше крещеного люда будет здесь селиться, тем больше земли мы под себя брать должны будем, а значит рано или поздно вражда начнется между пришлыми поселенцами и местными дикарями. Вот и выходит, что крови меж нами все одно не избежать?

— Вот, тут мы и подошли к главному вопросу — наставительно поднял палец Сергей — это хорошо, что ты сам к такому выводу пришел, значит голова на плечах у тебя не только, чтобы каску носить и есть в нее, а еще и думать. И командование в тебе не ошиблось, сюда назначив. Ведь в чем политика государя нашего и заключается, что племена туземные, со временем конечно, не сразу, должны с нами одним целым стать, единым народом и вместе на этой земле хозяйствовать. А края здешние, если с умом за дело браться, это ты верно заметил, они и нас и их прокормить вполне могут. Вот в том и есть твоя задача как главного представителя власти в Новоархангельске, местных индейцев под великокняжескую руку привести. И делать это надлежит без спешки, терпением, лаской, и справедливым к ним отношением, зазря в обиду никому не давая. Ну а если вдруг забалуют и строгость проявить следует, силу показать, на шею себе садиться не давай. Закон и для пришлых и для местных один должен быть. Кстати и парням своим скажи, чтобы с девками, индианками без баловства. Если добром сосватать, да в жены взять честь по чести, с согласия родителей, дело хорошее, одобряю. А за непотребные дела карай жестко, и чтобы туземцы это видели и понимали, что они тоже под твоей защитой.

— Тяжкая это задача, господин полковник — с сомнением покачал головой комендант — я ведь только воевать учился, а здесь и по хозяйству крутится надо вон и как извернуться. Чтобы и нашим и вашим, и службу государеву справить.

— Тяжкая. — согласился Корнев — но и ты не дурак чай. Дурака бы на такой должности я держать не стал. К тому же взваливать на тебя одного всю работу никто не собирается. В помощь тебе в ближайшее время от Алексея Николаевича люди прибудут. Будет кому и за порядком посмотреть и с туземцами поработать. А поселенцы пусть меж собой мужа толкового выберут бургомистром, вот он и будет хозяйственные вопросы решать. Но все: безопасник, полицмейстер, городской глава, все под твоей рукой должны быть. И много воли им не давай. Помни, пока Новоархангельск город приграничный власть здесь должна быть в руках военного коменданта. Это понятно?

— Понятно, господин полковник.

— Ну, а чтобы тебе служилось веселее, скажу. Уговорил я Егора Михалыча, чтобы ваш стрелковый полк развернуть в дивизию. На базе ваших взводов будут сформированы роты. Хотя дело это конечно не одного месяца, и даже думаю не одного года, но годика через два — три, лейтенант Щербина, быть тебе капитаном и командиром роты. А там глядишь и до полковника вырастешь. Смотри не подведи.

— Не подведу.

— Ладно, теперь давай потолкуем о том, зачем я собственно здесь объявился. Задача моей экспедиции пройти от моря до горного хребта и перевалив через него пойти к югу. Ты как местный житель, что подсказать можешь?

— Если по реке по этой, мы ее Красной величаем,уж больно по берегам места хорошие. По ней мыслю и до самых гор добраться можно будет, но путь далекий, верст пятьсот-шестьсот против течения идти. Так вот верст на полтораста по Красной вверх можно и на морском корабле подняться. Дальше водопад будет. Там только на каноэ. Можно нанять каноэ, и гребцов у арохатеков в деревне, с ихним князцом мы в дружбе, мыслю дорого не возьмет, у них же и пеммикан и иные припасы можно будет сторговать. Думаю за пару седьмиц дойдете. А там уж как Бог даст.

— Ну, значит так и сделаем — кивнул Сергей — пару дней передохнем, соберемся, да и в путь тронемся.

— Отобедаете у нас господин полковник? — предложил Щербина — бабе велю, тотчас все сделает.

— А отчего же нет, раз приглашаешь — благодушно согласился Корнев — и отобедаем, да и по чарочке за .встречу поднимем. Так,что пусть жена стол накрывает, а я пойду проверю как мои бойцы обустроились, да и подойду. Где, говоришь, их разместили?

Для размещения небольшого Корневского отряда выделили один из шести построенных колонистами домов. Когда Сергей наклонив голову, чтобы не задеть за не рассчитанную под его богатырский рост притолоку ввалился в избу, личный состав как собирался обедать.

— Хлеб-да соль — Сергей привычно перекрестился на икону в красном углу, окинул взглядом нехитрую обстановку.

Собственно говоря разглядывать то особенно было и нечего. Все помещение состояло из одной единственной комнаты вдоль стен которой были расставлены широкие скамьи и лари для хранения личных вещей квартирующих здесь обычно солдат, служащих им одновременно и спальными местами, большой печи в углу, и просторного стола вокруг которого и расположились сейчас все семеро членов экспедиции. На столе стоял большой, исходящий аппетитным паром котел, несколько деревянных мисок и большая доска с горкой свежеиспеченных кукурузных лепешек.

— Господин полковник ... — начал было докладывать подскочивший при виде начальства оставленный за старшего капрал — за время вашего отсутствия...

— Вольно Демидов — отмахнулся Корнев — да вы садитесь ешьте. Я смотрю местные уже и с харчами вам подсуетились. Как разместились?

— Благодарствуем Сергей Иванович. Грех жалится. Встретили со всем как говориться вежеством и варева вон горячего поднесли, бабы как раз наготовили, чтобы трудникам нести, которые батарею строят, ну и на наш кошт досталось — отозвался за всех Прохоров — изволишь с нами поснедать?

— Нет благодарствую, меня комендант уже грозился обедом накормить — отозвался Корнев — зачем обижать хорошего человека. Так, что вы обедайте и сегодня отдыхайте, а завтра уже поутру готовиться будем.

Еще раз внимательно обозрев небольшое помещение и убедившись, что находящиеся в его подчинении люди накормлены и обустроены, наш герой наконец решил, что и он имеет полное право как следует отдохнуть перед дальней дорогой и с этими мыслями направился к гостеприимному дому здешнего градоначальника.

Глава 14. Аппалачи.

Ярко пылает костер. Словно живые весело пляшут, разрывая ночную темноту, потрескивают и изредка постреливают искрами, нарушая тишину спящего леса языки пламени.

Подбросив в огонь пару веток, Сергей по уютней укутался в теплый меховой полог, начало мая в здешних широтах это практически уже лето, но в горах по ночам еще довольно прохладно. Он откинулся, опершись спиной на толстый древесный ствол, прикрыл глаза, восстанавливая в памяти картинки из недавнего прошлого.

Белый, пушистый снег, искрясь, переливается под ярким солнцем, комьями летит из-под копыт, мчащихся по зимней дороге коней, скрипит под полозьями саней, битком набитых нарядным, весело гомонящим людом.

Хорошо наезженная тяжелыми санями — розвальнями, на которых в обычное время на мануфактуру доставляется руда и уголь, и вывозится готовый товар, дорога — зимник выныривает из-под сени вековых деревьев и выносит свадебный поезд на деревенскую окраину. Здесь гостей уже ждут. Путь перекрыт целой толпой разодетых в свои лучшие, праздничные наряды мастеровых, их жен и ребятишек. Возницы осаживают горячащихся лошадей, а от толпы встречающих отделяются двое: коренастый, крепкий мужик лет тридцати несущий на накрытом расшитым узорами рушником подносе румяный каравай, и румяная, пухлощекая девица держащий в руках не менее чем полулитровый корец.

Из передних саней выбрался играющий роль тысяцкого Ляшков. Он не спеша опустошил по счастью наполненную не крепкой водкой, а слабенькой медовухой посудину, степенно утер усы и бороду "закусил" смачным поцелуем в пухлые губы зардевшейся от смущения девицы. Затем принял каравай, взамен высыпав на поднос горсть мелких серебряных монет. По его знаку дружка — Валдис, отдариваясь, выставил двухведерный бочонок с вином и под радостные, приветственные вопли селян свадьба мчится дальше к гостеприимно распахнутым воротам Титовской усадьбы.

— Милости прошу в дом, гости дорогие — степенно раскланивается и приветливо гудит Илларион, наряженный в алую, шелковую рубаху, подпоясанную узорчатым поясом и зеленого атласа порты, заправленные в щегольские сафьяновые сапоги.

— Прошу к столу, не побрезгуйте нашим угощением — вторит мужу Настасья.

Говорят, хочешь узнать, как с возрастом изменится твоя жена, посмотри на ее мать. Так вот выглядит будущая Корневская теща на все сто. Еще не старая, не многим старше тридцати пяти, красавица, высокая, статная. В роскошном, парчовом, расшитом золотым галуном сарафане и дорогом, богато украшенном кокошнике с переплетенным жемчужной сеткой-понизью очельем смотрится она словно княгиня или боярыня, сошедшая с ярких иллюстраций к русским народным сказкам.

Весело гомонящая толпа гостей вваливается в просторную горницу к богато накрытому, праздничному столу...

Тоскливый волчий вой бесцеремонно выдернул Сергея из приятного полусна. Встрепенувшись, он приподнялся. На небольшой поляне, давшей временный приют расположившимся на ночевку путникам, царили тишина и спокойствие. Только у соседнего костра часовой о чем-то негромко беседовал с проводником — аррохатеком. Этого, уже не молодого, но довольно шустрого, сообразительного и легкого на подъем охотника ему порекомендовал Щербина. Был человеком от природы любознательным, склонным к познанию нового, именно такие и становились разведчиками — ходоками, проводившими жизнь в постоянных скитаниях, источником приносящим в живущее довольно обособленным мирком племя информацию об окружающем, большом мире. С появлением на берегах Чесапикского залива белых людей, Медвежья Лапа, а именно так звали туземца, среди своих соплеменников проявил к ним наибольший интерес. Чаще других посещал Новоархангельск, бывал гостем в домах многих поселенцев, с любопытством наблюдал их быт, обычаи, охотно учил язык. А с комендантом, после нескольких совместных походов на охоту, его и вовсе связывали вполне себе приятельские отношения.

Очевидно услышав шум, индеец оглянулся, сделал успокаивающий жест, и Корнев, приняв прежнее положение, вновь предался воспоминаниям.

В маленькой, жарко натопленной, освещенной десятками свечей Еремеевской церквушке, едва вмещающей в себя толпу приглашенных, после свежего морозного воздуха улицы, душно, пахнет нагретым воском, ладаном и еще целым букетом всевозможных запахов, от чего немного кружится голова и хочется, чтобы вся эта процедура быстрей закончилась. Однако венчающий новобрачных священнослужитель дело свое знает туго. Он никуда не торопится и ведет обряд основательно и торжественно, по всем канонам. Вот отзвучало заключительное "аминь" и отец Федор пускается в невыносимо длинное, как кажется изнывающему от жары и духоты жениху, наставление, уча молодых: друг на друга не гневаться, жене у мужа быть в послушании. Мужу же жену зазря не тиранить, хотя и можно поучить ее слегка, иногда, за какую-либо вину, потому как "муж жене глава на церкви". Жить молодой семье, по мнению почтенного батюшки, надлежит в чистоте и богобоязни, соблюдать праздники и посты, регулярно посещать церковь, подавать подаяния, почаще ходить на исповедь и вообще советоваться с духовным отцом, потому, что он де дурному не научит, особо это касается, мягко говоря, не очень ревностного в религиозных вопросах новобрачного.

Наконец и эта часть обряда закончена, рука едва не теряющей сознание от духоты и волнения невесты, а точнее уже молодой жены, вручена изнывающему от нетерпения супругу, торжественный поцелуй завершает официальную часть мероприятия и через несколько минут тройки вновь мчатся по дороге к будущему семейному гнездышку молодой пары.

Очередная заминка возникает при переправе на Корневский остров. Небольшой паром не может вместить сразу всех, и приходится подождать пока уже слегка "поддатый", а потому не очень расторопный паромщик переправит весь свадебный поезд. Впрочем, вынужденная задержка никого особо не напрягает. Народ давно распечатал взятые с собой "сосуды" с вином и медом и уже вовсю разогревается, готовясь к свадебному пиру. Весело звенят бубны, пиликают дудки и рожки специально нанятых музыкантов, кто-то поет, что-то задорное и разухабистое, а некоторые уже пустились в пляс.

Просторная горница нового Серегиного терема едва вместила всех приглашенных. Огромные, составленные буквой "П" столы просто ломятся от выставленных на них яств и напитков, и хотя, гости неплохо подкрепились в доме родителей невесты, гонка в санях по морозному воздуху и долгое стояние в церкви дают о себе знать. Тосты следуют один за другим, угощение сметается с блюд со скоростью лесного пожара.

И только молодожены оказались чужими на этом "празднике живота". Весь вечер они просидели перед блюдом с запеченной, одуряюще пахнущей, аппетитно румяной куриной тушкой, лишь изредка прихлебывая кисленький квас из своих кубков. Именно эту курицу им и вручил с собой, отправляя в спальню уже порядком захмелевший Ляшков ...

И снова волчий вой вернул его к реальности, в ночной лес, на небольшую поляну, на которой расположился на ночлег небольшой отряд. Горстка путников, затерявшихся среди диких, пока еще нетронутых человеком, вековых лесов на восточных склонах Аппалачей.