На диване, вальяжно раскинувшись и глядя на меня все так же насмешливо и непринужденно, расположился Эрик. Герда сидела вполоборота к нему, ее ладонь покоилась на рукаве его куртки и, казалось, только что перестала ее поглаживать.
Чертовы предатели! Все. Как же надоели. Как же я всех их...
— Ненавижу! — прошипела я прямо в это наглое, самодовольное лицо. — Тебя. Всех вас. Горите в аду!
— Уведи ее, — велела Герда, тут же превращаясь из милой соблазнительницы в фурию. — И проследи, чтобы без инцидентов.
Черноволосый безымянный адепт кивнул и грубо схватил меня за локоть.
— Отпусти, — резко вырвалась я. — Сама пойду.
Я вошла в спальню и с грохотом захлопнула дверь. Казалось, даже штукатурка посыпалась. Плевать. Умела бы, разрушила всю квартиру. Эх, ну почему я слаба именно сейчас? Хотя известно почему — из-за Эрика. Из-за этого 'спасателя'. Вот кого бы в первую очередь жахнула! Ведь это он, как пить дать. Он — главный адепт Киры. И он может близко подобраться к Глебу. Ко всем атли... Черт!
Черноволосый вошел следом, возмущенно посмотрел на дверь и бесцеремонно уселся на кровать. Втупился в меня ненавидящим взглядом, вполне взаимным, к слову, и не шевелился. Он что, тут и останется? Охранять меня пришел? Боится, что просочусь в окно?
Я встала возле шкафа, опустила на пол сапоги и сложила руки на груди.
Так, наверное, и стояла бы до вечера, если бы злосчастная дверь не открылась, и в комнате не появился Эрик. Заполнил собой весь дверной проем и просочился внутрь, делая и эту комнату неприлично маленькой.
— Убирайся, — зло выдохнула я. — Ненавижу тебя!
— Когда ты злишься, твой словарный запас скудеет, — насмешливо произнес он и пренебрежительно бросил моему надсмотрщику: — Подожди за дверью.
Ага, значит, все верно. Он тут самый главный и командует адептами. А ведь я могу ударить, даже с малым количеством кена. Не убью, так покалечу. Я мысленно направила кен к ладоням, приготовилась.
Темноволосый с мрачным видом покинул комнату, и мы остались с Эриком вдвоем.
— Стоило догадаться, что у тебя дар, — вздохнул он и посмотрел на меня исподлобья. Улыбнулся и, как ни в чем не бывало, весело добавил: — Влипать в неприятности.
— В смысле? — нахмурилась я.
— Если ты не в курсе, та женщина, — он указал рукой в сторону комнаты, где осталась Герда, — не очень хорошая компания для маленьких девочек вроде тебя.
— А для тебя, значит, хорошая? Или у вас особые отношения? — язвительно поинтересовалась я и сложила руки на груди.
— Воу, полегче! По-моему, я не давал тебе повода для ревности.
— Да сдался ты мне! Меня не тянет на темных прислужников драугра.
Эрик громко, раскатисто рассмеялся, а затем шагнул к двери.
— Идем.
— Никуда я с тобой не пойду. И говорить не собираюсь. Пусть она говорит, ведь это у нее ко мне претензии.
— Боюсь даже уточнять, какие, — вздохнул он и посерьезнел. — Идем, говорю. Или не хочешь домой?
— Как... домой? — опешила я.
— Ну, предположительно мы выйдем через дверь. Я мог бы телепортировать тебя, но невежливо будет уйти, не попрощавшись с хозяйкой этого... дворца. — Он брезгливо осмотрелся.
Получается, я ошибалась на счет Эрика? Он вовсе не адепт драугра и пришел, чтобы меня спасти?
— Как ты узнал, что я здесь?
— Я не знал. Мои ищейки пытались найти твоего отравителя и набрели на адептов Герды. А вот как ты вообще умудряешься влипать в такие ситуации — интересный вопрос. Только отправил тебя домой, а ты уже здесь!
— Они ждали меня в квартире, — мрачно ответила я.
— Постой, Глеб...
— Нет, он уехал. Мы попрощались у твоего дома.
— Хочешь сказать, он бросил тебя одну? — Эрик нахмурился.
— Он не бросал, — возразила я. — Глеб мне не нянька. И вообще нам нельзя видеться. — Эрик вопросительно посмотрел на меня, и я отмахнулась: — Долгая история.
— С тобой явно не соскучишься, — проворчал он.
— Сказал мистер предсказуемость, — передразнила я. — Откуда ты ее знаешь?
— Ты, правда, хочешь говорить об этом здесь? — лукаво улыбнулся он.
— Что ты обещал Герде?
У свободы всегда есть цена. Как и у жизни. Цена моей может быть неоправданной.
— Ничего из того, что могу попросить у тебя, маленькая болтушка. Я не принуждаю девушек со мной дружить.
Он шагнул ко мне и взял за руку. Высокий, сильный. Без каблуков я чувствовала себя рядом с ним малявкой. Облегченно выдохнула и, поддавшись порыву, прижалась лбом к его плечу. Захотелось разреветься, как маленькой, и я с трудом сдерживала слезы, глотая колючий ком, то и дело поднимающийся к горлу.
Я не одна. За мной пришли. Я буду жить.
Эрик прижал меня к себе и осторожно погладил по голове.
— Ну все... все хорошо, малыш. Обувайся.
В комнату к Герде мы вернулись вместе. Руку Эрика я так и не отпустила — вцепилась в нее мертвой хваткой, разве что ногтями не впилась. Он, наоборот, совершенно не нервничал — держался уверенно, даже дерзко.
Герда сидела на диване со сложенными на коленях руками, а за спиной у нее, как преданная свита, с мрачными лицами застыли темноволосые адепты. На этот раз они были одеты обычно, и, если бы я их не знала, ни за что бы не приняла за колдунов.
— Мы вынуждены откланяться, — непринужденно произнес Эрик. — Сама понимаешь, дела. И да, моя просьба на счет переезда остается в силе. Не хочу нервничать из-за твоего присутствия.
— Ты знаешь, я не причиню вреда скади, — томно ответила Герда.
— Знаю, — кивнул он. — Но все же это мой город. Мир такой большой, уверен, ты найдешь себе место.
— Мы еще увидимся? — с надеждой спросила она и подняла на него глаза.
Казалось, меня в тот момент для нее не существовало, как и тех, кто охранял ее спину. Я уже видела у нее такой взгляд однажды — наутро после того, как случайно узнала тайну драугра. Тогда это мелькнуло на ее лице мимолетно, случайно. А сейчас уже просто невозможно было скрыть.
Тоска. Грусть древней, никем не любимой женщины. Сильной, но вынужденной питаться, чтобы выживать. Каждый испытывал страх перед ней. Каждый уступал. Но был один — тот, который дал отпор. Равный ей. И теперь она не может его забыть...
— Всенепременно, — небрежно ответил Эрик и мягко подтолкнул меня к выходу.
У самой двери Герда меня окликнула. Наверное, пришла в себя, а может, специально дожидалась, когда мы будем на пороге.
Я обернулась и еле устояла на ногах от ярости, с какой она на меня смотрела. Все эмоции были написаны на ее некогда красивом, а сейчас обезображенном болезнью лице. Я увидела ее слабость, а женщины такого не прощают другим женщинам. Особенно тем, кто уходит с их мужчиной. Пусть он принадлежит им лишь в мечтах.
Но что поделать, если именно с ним мне сейчас безопаснее всего?
— Передавай привет Глебу, — произнесла она милым голосом и хлопнула ресницами. — Если, конечно успеешь. — Вздохнула и невинно добавила: — Извини, не удержалась.
Я бы, наверное, так и осталась там стоять, примороженная к полу, от этих жестоких, злых слов. Она уже пугала меня смертью Глеба в Будапеште. Но что-то подсказывало мне, что сейчас Герда не врет.
Эрик крепче сжал мою ладонь, посмотрел на драугра и покачал головой:
— Не стоило этого делать.
Через минуту мы были уже на улице. Скрипучий, липкий снег подминался подошвами, коварно образуя глубокие ямки, в которые я периодически проваливалась и рисковала рухнуть. Эрик крепко держал меня за локоть, но мыслями, похоже, был далеко. Я надеялась, там же, где и я. В доме атли. Рядом с Глебом.
Мороз пробирал до костей, особенно в том месте, где заканчивалось тонкое трикотажное платье. Чертовы адепты! Не могли подождать, пока переоденусь.
Эрик остановился у внушительных размеров внедорожника — угловатого, высокого и пугающего, как и сам хозяин. Пикнул сигнализацией, выпустил мою руку и открыл черную глянцевую дверцу. Забраться внутрь на каблуках оказалось не так-то просто. Пальцы одеревенели от холода. Ладони тряслись, а ноги подкашивались. Провалив с треском две попытки, я все же уселась с помощью Эрика. В последнее время складывается впечатление, что я без него жить не могу. В прямом смысле: любой мой самостоятельный поступок заканчивается такой вот передрягой, из которой ему приходится меня вытаскивать.
Он сел рядом и завел машину. Внутри сразу стало теплее, и я подула на озябшие руки. Почти ничего не соображала от усталости — наверное, сказывалось истощение. Нужно было поспать, выпить карое, а не ходить в гости к злобным драуграм.
— Вот, Герда отдала, — спокойно произнес он и протянул мой телефон. — Потерпишь немного? После атли найдем, чем тебе подкрепиться.
— Мне не надо... То есть я... Поехали!
В мозгу то и дело всплывали страшные картинки непоправимого будущего. Того, где не будет Глеба Измайлова.
Еще у подъезда Эрик позвонил Даше. Глеба нашли у порога, замерзшего, обессиленного и без сознания. Истощение было уже на той стадии, когда нельзя делиться кеном.
Нельзя обычным хищным.
Я исподлобья посмотрела на Эрика. На его лице все еще жили отголоски той эмоции, которую вызвала фраза Герды. И да, она снова облажалась. Столько лет грезить о мужчине и ничего не узнать о его прошлом! Например, о том, что в юности они с Глебом были приятелями.
В общем, баллов этот поступок ей не прибавил. А последняя фраза Эрика, где он настоятельно отнес атли к тем, кого он официально опекает, сорвала планы мести. Впрочем, я сомневалась, что Герда послушает его. Мужчины мужчинами, а уязвленную гордость нужно лечить. Уверена, этим она и займется в ближайшее время.
Хотя Эрик уверил, что это для нее будет чревато последствиями. Я не стала уточнять, какими. Все же он — тот самый, кто повредил ей жилу.
Надо же, какая ирония судьбы: полгода назад я искала его и готова была предложить что угодно взамен на спасение. И вот он здесь, помогает добровольно и ничего не требует. Почему?
В бесплатный сыр я перестала верить довольно давно. А тот, которым кормил меня Эрик, достаточно дорог, и что-то подсказывало мне, что такие угощения мне не по карману.
— Почему ты это делаешь? — спросила я, когда мы вырулили из двора и выехали на центральную улицу. — Почему помогаешь мне?
— В данный момент я хочу помочь Глебу, — не поворачивая головы, ответил Эрик. — О претензиях Герды к тебе поговорим позже, ладно?
Я кивнула. Это меня вполне устраивало. Некоторое время мы молчали. Я слушала тихий шелест мотора и вглядывалась в разбавленную серым темноту за окном. Но с каждой секундой молчание становилось все невыносимее, а тревога — сильнее. Нужно было говорить о чем-то, чтобы не свихнуться. Чтобы не думать о том, что Липецк — город проклятых, и вернувшись сюда, я попала в сумасшедший дом, и которого просто нет выхода...
Поэтому я спросила:
— Как ты делишься кеном с истощенным, не причиняя вреда жиле?
— Этому искусству я обучался несколько лет, — ответил он уклончиво.
— Обучался где?
— Ты такая любопытная, — улыбнулся Эрик. — И поговорить любишь.
— Это от страха, — призналась я. — Кира умеет напугать.
— Кто такая Кира?
Вот черт, а я оказывается, не избавилась от привычки ее так называть. Столько дней медитаций и тренировок коту под хвост, стоило столкнуться лицом к лицу со своим страхом. Посмотреть ей в глаза. Воспоминания ворохом посыпались за шиворот, кололись там маленькими ежиками, мешали расслабиться.
Маленькая родинка, загадочная полуулыбка. Тепло руки.
Она не моя дочь!
— Герда, — ответила сдавленно. — Неважно...
Во рту появился знакомый привкус — тот, от которого я так долго старалась избавиться в племени Барта. Сладковатый, приторный привкус отчаяния.
— Если мы приедем вовремя, Глеб будет жить, — безэмоционально пообещал Эрик.
Я нахмурилась и посмотрела на него. Сосредоточенный. Серьезный. Если действительно волнуется за Глеба, то показывать этого не торопится. Впрочем, на эмоции Эрика мне плевать, главное в его фразе — три слова.
Глеб будет жить.
Я уцепилась за них и повторяла мысленно. Тем же уверенным тоном, которым говорил Эрик.
Когда мы въехали в поселок, небо посерело и окрасилось утром. Горизонт оккупировали низкие, темные тучи. На лобовое стекло внедорожника лениво падали редкие снежинки, и тут же исчезали под массивными дворниками.
Эрик небрежно нажал кнопку на брелоке, и ворота разъехались. Я воровато оглянулась, словно Мишель мог сидеть в сугробе и выскочить, как только я пересеку черту и окажусь во владениях атли. Из сугроба, естественно, никто не выскочил. Думаю, охотник в это время досматривал последние сны. Если древние вообще спят.
Когда мы остановились на парковке, я выскочила из машины и буквально ворвалась в дом, не оглядываясь на Эрика. И тут же, в гостиной натолкнулась на Влада.
Он разговаривал с кем-то по телефону, но увидев меня, буркнул короткое 'перезвоню' и отключился. На усталом, осунувшемся лице отразилось удивление.
— Глеб у себя? — тяжело дыша, спросила я.
Он вздохнул. Нехорошо так, безнадежно. Но взгляд не отвел — смотрел прямо в глаза и молчал. Молчание убивало, множась плохими предчувствиями и подозрениями.
Сзади захлопнулась дверь, и появился Эрик. Вместе с ним вернулась надежда.
Выражение лица Влада тут же изменилось. Он пристально осмотрел меня, затем Эрика, и тут же окатил холодом, в котором четко прослеживалась незавуалированная ревность:
— Выглядишь ярко. Веселились?
— Ага, всю ночь, — истерично брызнула я сарказмом. Шагнула к нему и зло добавила: — Герда вернулась.
На реакцию смотреть не стала — бросилась наверх, и через несколько секунд влетела в комнату Глеба.
Он лежал на кровати бледный, с ввалившимися щеками и заострившимися скулами. Под глазами темные круги. Висок свезен. Темные волосы раскинулись по подушке, спутались от крови. Рубашка разорвана, на груди едва зарубцевался продолговатый, кривой порез. И руки безвольными плетями на покрывале.
Бедный мой... Бедный...
Катя сидела рядом с ним и плакала. Увидев меня, поднялась, отвернулась и подошла к окну.
Я приблизилась к кровати, сжала холодную, безжизненную ладонь. Казалось, даже кровь застыла у него в жилах — кожа побелела, стала похожей на пергаментную бумагу. И лицо — восковая маска.
На плечо легла чья-то рука.
— Мы теряем время.
Голос тихий, почти ласковый. Я растерянно повернула голову — Эрик. Уверенный Эрик с ножом в руках. Ритуальным ножом атли.
Влад стоял в проеме двери со сложенными на груди руками. Смотрел едко, почти ненавистно на человека, который пришел спасти мою душу. Даша осторожно обошла его и просочилась в комнату. Скорбь на ее лице смешалась с моим полу-отчаянием, и я заставила себя отвернуться, не смотреть на защитницу скади.
Глеб будет жить.
Не уставала повторять про себя эту фразу, поражаясь, сколько в ней появилось смысла. Словно до этого момента он был скрыт, и вот выплыл.
— Принеси бетадин и бинты. Тут ты ничем не поможешь.
Уверенный голос вернул в реальность, заставил двигаться, думать. Мысли со скрипом зашевелились и поползли привычным потоком.
