Черный рыцарь Белой королевы

— Бекташ Руорн, смертным не пристало упрекать богов.

— А мне наплевать! — огрызнулся тот, дерзко вскинув голову и взглянув прямо на закутанную в белое Наместницу. — Я уже не смертный, я — мертвый и теперь могу говорить все, что пожелаю. Даже вам. У мертвецов, знаете ли, тоже есть определенные привилегии. Мне теперь наплевать, что вы обо мне думаете и как со мной разделаетесь. Мне… — первоначальный запал Руорна угас, и он снова бессильно уронил голову. — Мне просто… мне уже все равно.

Он чувствовал, что после этих слов его глаза должны были наполниться слезами, но охватившее его отчаяние отказывалось прорываться наружу. Оно всего-навсего лишило его последних сил.

Пауза затягивалась. В звенящей тишине было слышно, как за окном чирикают воробьи, облюбовавшие дворцовые подоконники. Наконец, с трона донесся легкое дуновение, отдаленно напоминающее вздох.

— Ни один человек, будь то смертный или Служитель, не позволял себе говорить со мной таким тоном, — нарушила молчание Сиарна, — и когда-нибудь я вам, Бекташ Руорн, это припомню. Что же касается вашего дальнейшего существования, то вы возьмете на себя подготовку и проведение официального визита государственного секретаря Галактической Республики Леона Аустова на Клиссу. Вы заварили эту кашу — вам ее и расхлебывать. Вы разработаете и согласуете со всеми вовлеченными сторонами программу его пребывания, встретите господина Аустова и его внучку по прибытии, и будете неотступно сопровождать их до самого отлета. Вы станете тенью госсекретаря, вы будете отвечать на все его вопросы и удовлетворять его малейшие капризы. Я дам ему свою Аудиенцию. Вам все ясно?

— Да, моя Госпожа.

— Вы свободны… Младший Советник Руорн.

Прием у Верховной Жрицы близился к своему завершению, когда дверь ее кабинета резко распахнулась и Руорн, сопровождаемый протестующими возгласами адъютантши, буквально влетел внутрь. Дэлери недоуменно нахмурилась, но тут ее взгляд упал на плащ, по отворотам которого неспешно проступал серебристый узор. Еле заметного движения ее пальцев было достаточно, чтобы посетители, проявив редкостную сообразительность и расторопность, покинули кабинет, сжимая охапки документов.

Когда дверь захлопнулась за последним визитером, Руорн вскинул руку и, наставив на Верховную указательный палец, двинулся вдоль стола.

— Я тебе доверял, как родной сестре! Я излил тебе свою душу, а ты… ты прямиком помчалась к Сиарне и все ей выложила! Все до последнего слова! — он буквально задыхался от ярости. — Как ты могла так поступить со мной?!

— Ты зарываешься, Бект, — голос Дэлери оставался ровным и бесстрастным. — Пожалуйста, не забывай, с кем говоришь. Остынь и давай еще раз с самого начала, но уже спокойно.

— Остыть?! Мне?! После того, как ты так бессовестно меня предала?! Ну уж нет!

— Ты говоришь о нашем ужине?

— Разумеется! О чем же еще?!

— Тогда будь так любезен, помолчи минутку и послушай меня.

— Ну?

— Если ты думаешь, что откровенничал в «Прайме» со мной, то вынуждена тебя огорчить. На самом деле, я даже понятия не имею, о чем Она тебя расспрашивала, и что ты Ей там наплел. Тебе все ясно?

Руорн застыл как вкопанный, пытаясь переварить услышанное.

— Так что свои претензии ты высказываешь не по адресу, Бект, — Дэлери развела руками. — Это не я придумала, таково было пожелание Сиарны, а Ее воля для меня — закон. Мне тот ужин и так очень дорого обошелся, а тут еще ты со своими детскими обидами…

— Мама дорогая! — обхватив голову руками, Советник рухнул на ближайший стул. — Какой же я тупица!

— Верно подмечено, — хмыкнула Верховная, глядя на потрясенного Руорна с ироничным сочувствием.

— Я должен, должен был догадаться! — в отчаянии он ударил кулаками по столу с такой силой, что стоявшие на нем бокалы дружно подпрыгнули. — Твое внезапное приглашение сразу должно было вызвать у меня подозрения… Но почему я не заметил перемен в твоем голосе, в твоем поведении? Неужели я был настолько слеп?!

— В тот вечер ты бы не признал даже собственное отражение в зеркале. Извини, но мне пришлось принять некоторые меры предосторожности.

— Ох, и наговорил же я тогда всякого!

— Твой заметно посвежевший плащ намекает, что все не так уж и плохо, — усмехнулась Дэлери. — Кстати, прими мои поздравления.

— Да, спасибо, но… все-таки жаль, — Руорн покачал головой. — В какой-то момент я даже поверил, что тебя беспокоит моя судьба, что не всем вокруг я безразличен.

— Если это утешит тебя, Бект, то все, что было сказано в машине по дороге в ресторан, было сказано мной. И совершенно искренне.

— Спасибо, Виан. Я этого не забуду, — Советник встал и шагнул к двери. — Думаю, мне требуется какое-то время, чтобы все утрясти в голове. И… извини за вторжение.

— Бект! — окликнула его Дэлери, когда он уже взялся за дверную ручку.

— Что?

— Я и в самом деле чертовски рада, что ты снова с нами!

С этого дня жизнь вокруг Руорна закипела с новой силой. Его фишку снова вбросили в игру, только на сей раз он оказался в самом низу административной пирамиды, на вершине которой восседал еще пару недель назад. Пружины и шестеренки огромного механизма подхватили и закружили Младшего Советника в ураганном вальсе. Те самые колесики, движением которых он ранее повелевал одним мановением руки, теперь швыряли его из стороны в сторону, обращаясь с ним, как с шариком от пинг-понга.

Спланировать и согласовать столь ответственный визит в столь сжатые сроки — задача не из простых, и он в полной мере ощутил на собственной шкуре, что значит «мальчик на побегушках».

Бегая по инстанциям, он с неподдельным интересом наблюдал за тем, как реагируют на него хорошо знакомые люди. Младшему Советнику Руорну теперь приходилось ходить на поклон к тем, кто еще недавно сам отсиживал зады в его приемной. Иногда привычки въедаются так глубоко, что вытравить полностью их не удается никогда. Что любопытно, создавалось впечатление, будто подавляющее большинство Служителей, с которыми пересекался Руорн, даже и не пытались этого сделать. Они по-прежнему обращались к нему не иначе как «мой господин», все так же тушевались в его присутствии и упорно избегали встречаться с ним взглядом. Они, впрочем, могли себе это позволить, но Руорн, в соответствии с этикетом, был обязан обращаться к своим собеседникам как к старшим по чину. Порой даже возникали комичные ситуации, когда в дверях образовывался небольшой затор из-за того, что никак не удавалось договориться, кто кого должен пропускать вперед.

Пожалуй, единственным, кто в полной мере освоился с новой ситуацией, являлся Ивар Локано. Когда стало известно о возвращении Руорна в круг Служителей, он даже не пытался скрыть своего раздражения. Он, разумеется, не мог оспаривать решение Богини, но, будучи исключительно искушенным в хитросплетениях бюрократических процедур, постарался всеми доступными способами осложнить Руорну жизнь. Он то отменял встречи, то переносил их аккурат на то время, когда у Руорна были уже назначены другие мероприятия, постоянно вносил в документы различные дополнения и поправки, заставляя Советника снова и снова наматывать круги по Дворцу.

К счастью, часть вопросов, связанных с обеспечением визита, согласилась взять на себя Сестра Джейх. Помимо прочего, помогало еще и то обстоятельство, что Руорн и сам прекрасно знал все входы и выходы в подобных бумажных делах, порой довольно ловко уходя от расставленных Локано капканов. Все это могло показаться даже забавным, если бы не крайне малый срок, отпущенный на подготовку. Не вызывало никаких сомнений, что если Руорн не справится со своей задачей, то Верховный Советник сможет засчитать на свой счет еще одну победу, и не упустит возможности наложить на провинившегося какое-нибудь особо изощренное взыскание.

А потому Руорну ничего не оставалось, кроме как крутиться волчком, терпеливо снося все невзгоды и рассматривая их как расплату за свою дерзость перед Сиарной.

Но, как выяснилось, тяжко приходилось не только ему одному.

Однажды ночью, когда Руорн работал с документами у себя в покоях, и засиделся допоздна, он вдруг услышал острожный стук в дверь. Он предполагал всякое, но никак не ожидал увидеть на своем пороге саму Верховную Жрицу, кутающуюся в простой черный плащ без знаков отличия.

— Чем обязан, госпожа? — почтительно склонился Советник.

— Я… увидела свет в твоем окне и… — казалось, что Жрица задыхается. — Я могу войти?

— Да, конечно, госпожа!

Но, как только Руорн закрыл дверь, Дэлери буквально рухнула в его объятья, уткнувшись лицом ему в плечо. Ее била крупная дрожь. Советник осторожно обнял ее, явственно ощутив на своей щеке влажный след.

— Тише, Виан, тише! — шептал он первое, что пришло в голову. — Успокойся, все хорошо.

Руорн не имел ни малейшего представления, что ему следует делать в такой ситуации, а потому просто продолжал гладить по волосам тихо всхлипывающую на его плече Верховную Жрицу и говорить всякие успокаивающие банальности.

— Что стряслось, Виан? — решился он, наконец, спросить, когда та немного успокоилась. — Что с тобой?

Та, шмыгнув носом пару раз, еле слышно произнесла одно-единственное слово:

— Ивар.

Руорну не требовалось ничего объяснять. Он прекрасно помнил, каким пылающим взглядом Локано поедал Дэлери еще будучи юным кадетом. Как и многие другие, впрочем. Но, в отличие от остальных, он, получив решительную отповедь, не отступился, а только озлобился, загнав обиду глубоко внутрь и бережно поддерживая ее тление. Изредка его чувства все же прорывались на поверхность, и один раз он даже получил за это серьезный нагоняй от самого Руорна, когда в сердцах обозвал Верховную площадной девкой.

Не приходилось сомневаться, что, дорвавшись до властной вершины, Ивар непременно даст волю своей жажде мести, что Руорн уже успел испытать на собственной шкуре. Но по сравнению с тем, что выпало на долю Дэлери, его маета выглядела сущими цветочками.

Он осторожно подхватил Жрицу на руки и отнес на кровать. Он снял с нее плащ, под которым оказался простой домашний халат, стянул одетые на босу ногу туфли и заботливо укрыл одеялом. Руорн присел рядом и, когда он положил руку на плечо Дэлери, она схватилась за нее, как маленький ребенок, сжимающий в темноте любимого плюшевого мишку, и не отпускала, пока ее не одолел спасительный сон.

Сам Руорн провел эту ночь на кушетке в другой комнате, а наутро, обнаружив пустую и аккуратно заправленную постель, вздохнул с облегчением, поскольку невольно заглянув под треснувшую внешнюю скорлупу Верховной Жрицы, чувствовал себя несколько неловко.

Глава 10

Раздавшееся по громкой связи требование пристегнуть ремни означало, что лайнер вот-вот начнет вход в атмосферу. Аустову пришлось слегка попотеть, прежде чем ему, наконец, удалось отлепить Сью от иллюминатора и усадить в кресле как полагается. Малышка чуть ли не всю дорогу таращилась в окно, несмотря на то, что большую часть времени по ту его сторону простиралась лишь бездонная чернота.

— Уже прилетели?

— Почти.

— У-у-у, так быстро! — курносая мордашка скорчила недовольную гримасу.

— Ты всю дорогу донимала меня своим «ну когда?», «ну когда?», — старик поднял спинку своего кресла и пристегнулся сам, — а теперь недовольна?!

— Мне хотелось поскорее прилететь и увидеть фею, — не моргнув глазом, разъяснила малышка, — но лететь-то можно было и подольше!

— Помотаешься с мое — тебя тошнить начнет от этих скучных и однообразных перелетов…

— Меня — не начнет.

— …и встречи с феей я тебе не обещал.

— Но деда, ты же говорил!

— Ничего такого я не говорил. И, потом, настоящую фею сможет увидеть только хорошая и послушная девочка.

— А я послушная! — Сьюзен выпрямилась в кресле как по стойке «смирно» и положила руки на подлокотники, в результате чего ее локти оказались почти на уровне ушей.

Аустов знал, что это ненадолго, пара минут максимум. Этот крохотный бесенок был органически неспособен усидеть на одном месте. И действительно, как только лайнер мелко затрясся, вгрызаясь в атмосферу, Сью немедленно позабыла обо всем на свете и снова прижалась носом к иллюминатору, глядя на пляшущие за стеклом лиловые языки пламени.

Постепенно мысли госсекретаря вернулись в прежнее русло. Он до сих пор воспринимал все происходящее с ним, словно в полусне, все еще сомневаясь, действительно ли он сидит в лайнере, заходящем на посадку в центральный космопорт Клиссы. Как он мог пуститься в такую авантюру!

Решение далось ему непросто, но, приняв его, Аустов внезапно обнаружил, что на пути к его реализации возникает масса больших и малых трудностей. И самой главной проблемой оказался острый дефицит информации. Только на то, чтобы выяснить, каким образом можно добраться до Клиссы, у него ушел почти целый день!

Дело тут было не в запретах или неких ограничениях, просто Клиссу словно вычеркнули из информационного поля. На новостных лентах пестрели сообщения со всех концов Республики и с прочих миров Галактики, но среди них — ни одного с Клиссы. Словно там и не происходило ничего, или же планеты с таким названием не существовало вовсе. Ее и раньше-то не особо жаловали, а после памятного визита Руорна руководство Республики вообще наглухо перекрыло информационный поток с этого мира, оберегая впечатлительные умы сограждан от всего, что не укладывалось в привычные рамки.

Аустову пришлось собирать нужные сведения буквально по крупицам. Регулярные рейсы на Клиссу совершала только одна компания, базировавшаяся на территории Конфедерации, и сесть на ее лайнер можно было лишь на Новой Ямайке, славившейся своими курортами. В итоге Аустов решил там и провести свой отпуск, чтобы попутно, если повезет, слетать на Клиссу. Он не стал никого посвящать в свои планы, логично рассудив, что руководство их вряд ли одобрит.

Прибыв на курорт, он совершил второе неприятное открытие, заключавшееся в полном отсутствии билетов на все ближайшие рейсы. Аустов никак не ожидал подобного сюрприза от направления, казавшегося ему совершенно непопулярным. Ситуацию спасло лишь то, что Священная Канцелярия Клиссы на каждом рейсе всегда бронировала пару мест для своих нужд, и которыми он смог воспользоваться. Только теперь госсекретарь, ранее вращавшийся исключительно во внутренних вопросах Республики, начал потихоньку догадываться, насколько сильно заблуждался насчет Клиссы, Сиарны и всего, что было с этими понятиями связано.

То, насколько сильным оказалось влияние этой планеты среди миров Конфедерации, и насколько глухой барьер воздвигли для нее власти Республики, наводило на занятные мысли. Выходило, что в правительстве откровенно боялись Клиссы и ее растущей популярности, поскольку не имели ни малейшего понятия, как с этим бороться.

Однако, Новая Ямайка хоть формально и являлась членом Республики, весьма фривольно относилась к соблюдению установленных в ней правил игры, что позволяло, в частности, открыто говорить о вещах, считающихся в метрополии предосудительными или даже запретными.