— Первая! Пошли! — отпущены тормоза, и навстречу побежали огоньки взлётки. Командир внимательно наблюдал за направлением и парировал отклонения, одновременно следя за докладами второго о скорости и борттехника.

— Точка! — с этой секунды возврат не возможен, только взлёт!

— Двести! — командир чуть подобрал на себя штурвал.

— Отрыв! — сказал второй.

— Шасси! — скомандовал Раков. Завыли гидромоторы, убирая ненужные уже стойки.

— Закрылки -пятнадцать! — продолжил полковник, и проследил глазами за исполнением. Машина слегка просела, он скорректировал это движение.

— Командир, двадцать секунд, курс сто полсотни пять.

— Принял.

— Точка!

— Пошел вправо, уменьшаю обороты! — это уже ведомым. Ведомые пристраивались к командиру, занимая свои позиции справа и слева. Эскадрилья собралась на коробочке и вышла на курс 205 градусов. Машины идут с перегрузом, поэтому все двигатели продолжают работать. Перешли на автопилот. Раков опросил по СПУ стрелков о визуальной обстановке. Станции работают только на приём. Внизу ни огонька, сплошная чернота с небольшими белыми островками не стаявшего снега. Иногда в воде отражается предательница Луна. Но, на экранах локатора чисто, ничего, кроме четких девяток его дивизии. Огромные чистые звезды, где-то далеко внизу изредка видны облака. Справа показался Рижский залив. Чуть качнув крыльями, борт лёг на курс 212 градусов, дважды моргнул навигационными огнями и погасил их. Погасли огни остальных машин, теперь только слабенькая синяя 15 ваттная лампочка в хвосте продолжала работать. Её уберут только в случае появления воздушного противника. Машины идут на 11000 метров по высотомеру. Бомбардирам так удобнее работать, а большинство зениток не достанут. Картина на экране РЛС изменилась: вторая эскадрилья пошла вправо к морю, там она развернётся и ударит по фортам 6, 7, 8. Командир работает по четвёртому и третьему, Набивахин по второму, Саломатин по первому. Затем каждый работает по своим распределённым целям. Остальные машины наносят бомбовый удар по скоплениям живой силы и техники. Игнатьев выполнил пуск противолокаторной ракеты. До цели ещё двести километров. Немцы могут засечь группу со 100 км. Так что останутся без антенны раньше. Вторая тоже выполнила пуск, ракета идёт куда-то в сторону Пиллау. Появилась одинокая воздушная цель. Движется медленно, наверное, транспортник. Уже заметны сполохи артиллерии, которая начала арт подготовку.

— Экипаж, идём точно по времени. Всем приготовится и доложить!

Приняты доклады, немецкий локатор перестал работать.

— Вижу цель 4! — доложил стрелок-бомбардир Павлов.

— Работай, лейтенант! — сказал Василий Иванович и чуть откинулся в кресле командира. Сейчас самолётом управляет не он, а автопилот со стрелком. Он, только наблюдает за приборами и обстановкой. Время от времени он чуть наклоняется и смотрит в кабину бомбардира. Взвыли гидромоторы открывая бомболюк. Через тридцать секунд раздался резкий взрыв пиропатрона.

— Сброс! — Раков положил руки на штурвал, но продолжает лететь прежним курсом. Внизу бушует океан артиллерийского огня, немцы зенитного огня не ведут. А стрелок наводит машину на следующий форт. Ещё раз сработал пиропатрон.

— Отворачиваем! — сказал полковник и мягко повел машину в правый вираж.

— Цель четыре, накрытие! — раздался голос авианаводчика.

— Павлов! Молодец, готовь дырочку!

— Цель три! Накрытие, но продолжает вести огонь восточным флангом! Повторите!

Штурман выдал курс для повторения атаки, так как большинство ведомых уже свалили свой груз на немцев, то эскадрилья разбилась на три звена, которые сопровождали своих ведущих, работавших точечно. При этом ведомые вели наблюдение за воздухом и за единственным, оставшимся у немцев аэродромом. Артподготовка закончилась, часть зениток ожило, загорелось несколько прожекторов, которых сразу погасили очереди из самолётных пушек. На город накатывалась вторая волна бомбардировщиков дивизии, которая работала уже по внутреннему радиусу обороны. Сейчас на земле началась атака наших войск, поэтому большинство ударов с воздуха наносилось по самому городу. И только четыре машины повторяли заход на частично уцелевшие форты внешнего радиуса. Выполнив заход, Раков лёг на боевой, и включил автопилот, передав управление Павлову. Но, авианаводчик дал команду отставить.

— Цель три — дробь, не наблюдать! Пехота ворвалась в укрепление.

Немного изменив курс, Павлов ударил ОДАБ по форту два внутреннего радиуса обороны. Затем вывалил остаток бомб на немецкий аэродром.

— Работу закончил! — доложил он командиру. Сделав два круга после подачи команды 'сбор', Раков собрал эскадрилью, затем, около тридцати минут, шёл на малом газу, собирая группу. Получив сообщение, что все в сборе, потерь нет, легли на обратный курс. Садились попарно, уже при свете дня, заруливали на стоянку, и всей толпой шли на командный пункт.

Там личному составу была объявлена благодарность Верховного. Это был последний вылет дивизии на Кенигсберг. Через четыре дня, противник, потеряв узловые точки обороны под точными ударами пикировщиков, капитулировал. Пиллау сопротивлялся на сутки дольше. Форпост Германии: Восточная Пруссия, перестал существовать. Это был тот регион Германии, из-за которого началась Вторая Мировая война.

Я прилетел в Сууркюль начале апреля с группой заводских специалистов для замены НС-23 на А23. Собственно, у меня были совсем другие задачи: собрать материал по противодействию противника, отработанным приёмам, выяснить количество отказов оборудования, для того, чтобы направить коллектив КБ на их устранение, до того, как придёт указивка сверху. Работать на опережение проще, хотя не все заводы придерживались этого. Заодно повидать первую группу, с которой довелось работать на Севере. Дивизия, в основном, занималась бомбёжками Южной Германии. Летчики пожаловались на то обстоятельство, что стало не хватать одного самолёта-ракетоносца для полного подавления огневого противодействия КЗА. Во-первых, немцы стали включать РЛС на непродолжительное время, во-вторых, дублировали антенны. Нами было предложено устройство, запоминающее источник излучения при помощи других ярких и неподвижных отметок, а вычислитель успевал подсчитывать текущие координаты ракеты относительно этой счислимо-обсервованной точки. Наводка чуть снизилась, но оставалась в пределах радиуса поражения. Правда, бить с больших дистанций уже было неэффективно. Ракета слишком отклонялась от цели. Требовалось подключать радионавигационную систему. Но, несмотря на проводимые Англией работы, стабильно работающей РНС в Европе, пока, не было. Наши станции в Гангуте, Таллине, в Кюресаари, в Виндаве и Либаве давали необходимую точность, но не в том районе, где требовалось. Немцы, поняв, что их бомбят по радиолокатору, всячески пытались противодействовать этому. Они поднимали самолёты и сбрасывали на большой высоте металлическую фольгу, в бессистемном порядке включали на излучение большое количество передатчиков, выносили антенны подальше от передатчиков. То есть впервые начали применять РЭБ против наших и английских самолётов. В этих условиях, у американцев, летающих днём, появилось, пока не очень заметное, но, преимущество. Единственное, реализовать его было сложно: люфтваффе совершенствовало приёмы борьбы с 'летающими крепостями', потери американцев были по-прежнему велики. У нас, тоже, периодически, возникали воздушные бои с перехватчиками немцев. Но, успеха для немцев они не имели: дальность обнаружения РЛС заднего обзора у нас была выше, и высокая плотность огня на большей дистанции, чем могли немцы. Тем не менее, у нас появились небоевые потери: несколько самолётов столкнулось в районе Сууркюля, два самолёта столкнулись над Аугсбургом. Один из них сел сразу за линией фронта, полосы не хватило, три человека из экипажа погибли. Судьба второго самолёта долго была неизвестной. Наконец, через месяц после катастрофы, немцы показали его обломки в кинохронике. После этого, кинокадры этого самолёта, снятые с разных точек и разными кинокамерами, стали непременными участниками всех выпусков Deutsche Wochenschau. Судя по кадрам, машина сильно выгорела, так как топлива на борту было ещё очень много, но, мы не слишком утешались по этому поводу. Немцы могли много почерпнуть даже из обгорелых остатков. Но, 'оргвыводов' не последовало. Был серьёзный разбор происшествия во всех полках отдельных дивизий. Виной послужило неправильное маневрирование в районе цели. Человеческий фактор.

Дела на фронте, для Гитлера, складывались неблагоприятно: остановить наши наступательные операции он не мог. Экономика Германии несла всё возрастающие потери. Отстранение Геринга, Редера и большей части старшего офицерского состава авиации и флота не добавила энтузиазма нацистским воякам. Союзники Германии один за другим выходили из войны или присоединялись к Объединённым Нациям. Сепаратные переговоры с британцами, пока, успеха не приносили. Наши войска уверенно освобождали Польшу и Словакию. На юге Румыния вышла из войны, Болгария отказала Гитлеру в размещении его войск и присоединилась к нам. Румынские части сопротивления продвижению наших войск не оказывали. Малиновский вошёл на территорию Венгрии, Будённый взял Краков. Словакия отказалась от немецкого протектората, на её территории идёт словацкое восстание. Англичане повторили высадку в Дьепе, и, на этот раз, им удалось 'удержать плацдарм'. Смехотворное количество высадившихся: 7300 человек при 15 танках, подчёркивало, только, желание немцев, как можно скорее, заключить с англичанами сепаратный мир. Американцы, занятые высадкой в Африке и затяжными боями с Роммелем, участия в 'Дьепской авантюре' не приняли. На следующий день 'военное счастье' отвернулось от Британии! Покушение на Гитлера сорвалось, Гиммлер, 'прикрывший своим телом Гитлера' и получивший лёгкую контузию, стал официальным преемником, он вывел находящуюся на переформировании во Франции танковую дивизию СС 'дас Рейх' к Дьепу, и в течение двух часов сбросил англичан в море. Его к переговорам 'забыли' пригласить. Состоялся тяжёлый правительственный кризис в Англии, к власти пришли лейбористы. Уинстон Черчилль ушёл в отставку, так как принимал участие в переписке с немцами. Нашим 'пешкам' опять пришлось пересекать Атлантику. А в июле состоялась знаменитая 'встреча в Москве' между Сталиным и Рузвельтом. Удачные действия японского флота против американского в зимней кампании 42-43 года, в результате которых, были потеряны два новых авианосца типа 'Эссекс', не давали возможности Рузвельту уделить много внимания Европейскому театру военных действий. Паника, охватившая правящие круги Великобритании, которые понимали, что США и СССР выиграют эту войну, если их союз выдержит испытания временем, вынуждала и США, и СССР, пересмотреть своё отношение к третьему союзнику. Уж слишком ненадёжным он оказался. В Москве сложились очертания будущего мира с двумя полюсами тяжести: Вашингтон и Москва. Обе стороны договорились о разделе мира на две неравные части. Но, обещали помочь друг другу в борьбе со странами Оси.

На южном фланге, в боях у озера Балатон, немцы впервые опробовали в большом количестве новые танки: Тигры, Пантеры и самоходное орудие Фердинанд. Наступление немецких войск было разрекламировано Геббельсом, как перелом в войне. Воспользовавшись тем обстоятельством, что их части были сосредоточены в лесистой местности, а наши войска остановились для пополнения и накопления стратегических ресурсов на равнине, и не имели позиционного преимущества, немцы нанесли удар тяжёлым танковым корпусом СС, состоявшим из трёх усиленных танковых дивизий. Им удалось сосредоточить там же и значительное количество авиации: большое количество ФВ-190, 60 Hs-129B-3 с 75-мм пушкой, способной пробивать башни средних и тяжёлых танков. Кроме того, немцы направили в войска большое количество новых противотанковых гранатомётов 'Панцеркнакке' или 'Фаустпатронов', как их стали называть у нас. В первый день боёв немцы прорвали фронт у Ёрда и заняли юго-западное предместье Будапешта. Геббельс и 'лорд Хау-Хау', захлёбываясь от восторга, прокричали в эфир о невиданной победе немецкого оружия, переломе в войне, о том, что они спасли европейскую цивилизацию от татаро-монгольского нашествия, и 'щаз они погонят нас поганой метлой из Европы'. Генерал Конев, который командовал 1 Украинским, был несколько удивлён такой реакцией главных пропагандистов III рейха: у него за спиной в 40 км была река Дунай. Даже если немцам удастся оттеснить его туда, всё равно у него останется два плацдарма и возможность окружить немцев у Балатона. Но, реклама — великая вещь! Всё Политуправление РККА полезло давать ему советы: как остановить немецкое наступление в кратчайшие сроки! И генерал почувствовал себя совершающим половой акт на Красной Площади. Ничего противоестественного он не совершил: под давлением противника отошёл на подготовленные позиции в 15-20 км от первоначальной линии обороны. Подтянул резервы и дал указания 4 воздушной армии ликвидировать возникшее локальное превосходство немцев. А пока лётчики расчищали небо, он выбивал танки противника. Благо, что 100мм пушки Т-44, Т-54 и 122-мм пушки ИСов позволяли это сделать. Однако, деятелей от Политуправления это не остановило. От Конева потребовали немедленно перейти в наступление, так как он своими действиями позорит Красную Армию! Член Военного Совета фронта комиссар армии Хрущёв потребовал арестовать генерала армии Конева! А Вы что думали? Что Сталин немедленно отправил Хрущёва отдыхать в подвалах Лубянки? Ничего подобного! На мой вопрос, ещё зимой 41 года, об этом, он хитровато улыбнулся: 'Никитку-то? Этого шута? Сам облажается!' Его звёздный час наступил под Будапештом. Верховный объявил благодарность войскам 1 Украинского фронта, разжаловал Хрущёва до подполковника и отправил его в Забайкальский Военный округ замполитом дисциплинарного батальона округа. Конев, выбив танки отдельного корпуса СС перешёл в наступление и, на плечах противника, ворвался в Вену, наступая по 75 км в день. 2 Украинский Малиновского освободил Белград и наступал на Загреб. Белорусские фронты освободили Польшу и пересекли границу Германии 2 июля 1943 года, и захватили важнейшие плацдармы на левом берегу Одера. До Берлина оставалось чуть больше 150 км. В Италии наши войска соединились с англо-американцами.

Наш завод продолжал всё это время выпускать по 48 машин ежемесячно по плану, и 4 машины сверх плана. Всего было выпущено 520 машин. Из них в действующей армии находилось 2 дивизии: 162 машины. 350 машин стояло в Энгельсе: 8 машин ушло на возмещение потерь отдельных дивизий АДД и 18 воздушной армии, которая тоже потеряла две машины. Одна машина была потеряна в воздухе: в топливе оказалась вода, остановились двигатели, машину восстановить после вынужденной посадки не удалось, и одна на земле: замкнула электропроводка, машина сгорела на стоянке. 8-го июля 18 армия получила приказание перебазироваться на аэродромы в Польше, Венгрии и Австрии. На заводском аэродроме осталось 5 машин. Переброска 18 армии в действующую армию была предпринята для нанесения ударов по нефтеперегонным заводам, электростанциям и другим объектам энергетики Германии. Второй задачей было полное уничтожение структур люфтваффе: авиазаводов, ремонтных мастерских, складов топлива, аэродромов и стоянок самолётов. Действуя во взаимодействии с фронтовой авиацией, наши тяжёлые бомбардировщики показали высокую эффективность их применения в летних условиях днем и ночью. Люфтваффе, изрядно потрёпанная в предыдущих боях с нашей и союзной авиацией, не было готово к массовому применению тяжёлых бомбардировщиков в условиях плотного истребительного прикрытия, к тому же, эшелонированного по высоте. На малых высотах действовали Як-3 и штурмовики Ил-1, на больших высотах Як-9 и Ла-7, совсем высоко Кинг Кобры и Ла-9. Во всех случаях бомбардировщикам отводилась роль 'дирижёров' этого оркестра. Их локаторы позволяли засечь взлетающие немецкие истребители, и навести на них истребители прикрытия, а аэродром противника тут же подвергался штурмовке или бомбёжке, которую выполняли либо штурмовики, либо сами бомбардировщики. Большие высоты, на которых действовали Пе-12, не позволяли немецким истребителям атаковать их большими соединениями. А с отдельными парами, использующими кратковременный форсаж, за счёт впрыска метанола, стрелки успешно справлялись. Тем более, что их оружие не позволяло вести огонь издалека. Лишь однажды Ракову пришлось поволноваться: 16 Ме-262 попытались атаковать девятку первого отдельного полка. Это было первое применение реактивных самолётов для перехвата дальних высотных бомбардировщиков. О том, что Пе-12 атакуют реактивные самолёты, стало известно от истребителей сопровождения, шедших впереди для расчистки неба. Все приготовились к тяжёлому бою, завращались огневые точки, стрелки лихорадочно искали в таблицах размах крыльев Ме-262. Штурман одного из ракетоносцев отстрелялся по РЛС наведения в Аугсбурге. Цели были обнаружены, захвачены и распределены. Неожиданно выяснилось, что боя не будет: немцы поднялись на высоту 11500, и сбросили скорость. Девятка, следовавшая на 13000 метрах, осталась недосягаема для них. У немцев нас могли атаковать только немногочисленные FW-190B1, Ме-209 и Та-152. Кроме того, были Ю-188С, высотные тяжёлые истребители-перехватчики, но, они здорово уступали нам в скорости, и от них легко можно было уклониться. Немецкая тактика на этой высоте была довольно примитивна: истребители забирались повыше, на 14-14,5 км, оттуда полого пикировали, стараясь догнать, идущих на скорости 500-560, бомбардировщики. Меньшая скорость — это скорость с наружной подвеской на 4-х двигателях, 560 — без неё, на двух АЧ-60ф2. В атаке принимало участие обычно 2-4 машины. Это напоминало самоубийство. Девятка, обычно, распределяла цели и открывала огонь одновременно. А это 126 23-х миллиметровых стволов, выбрасывающих 1250 снарядов на ствол. И прицеливались не стрелки, а компьютер. Нет, от стрелка тоже много зависело: было необходимо точно 'обжать' кольцо прицела вокруг истребителя, чтобы кольцо касалось обеих законцовок, на старых прицелах, или не ошибиться с выбором цели на новых, гиростабилизированных башнях с радиолокационным ПРС-4.