С шумом втянув холодный воздух пересохшим ртом, девушка посмотрела в ту сторону, но ничего не заметила. Даже зверьё перестало попадаться.
Лишь предприняв поистине титанические усилия, недавняя невольница сообразила, что они находятся неподалёку от того места, где караваны работорговца и знатной дамы выбрались с "козьей тропы" на торную дорогу. В далёкой темноте даже различался знакомый белый плакат.
"Ну и чего она хочет сказать? — отрешённо подумала Ия. Она до такой степени измучилась, что усилий требовало даже формулирование мыслей. — Какая разница, где я упаду: здесь или чуть дальше?"
Однако у жрицы на этот счёт имелись свои соображения, потому что она, забросив её руку на плечо, буквально поволокла девушку на себе.
Поскольку спутница и без того тащила тяжеленную корзину с неизвестным содержанием и большой узел тряпья, Ия немало удивилась тому, что та смогла выдержать ещё и её вес.
Но всё же груз оказался слишком обременителен для этой женщины, отнюдь не отличавшейся богатырским сложением. Уже метров через двадцать она тяжело дышала, и каждый новый шаг давался ей с нарастающим трудом.
"Ладно, — стиснув зубы, решила про себя недавняя невольница, отстраняясь от жрицы. — Как-нибудь дойду до того места, а там точно упаду!"
Спутница запротестовала, но девушка, упрямо тряхнув головой, зашкандыбала, опираясь на копьё.
От запредельного усилия у неё опять потекли, казалось бы, давно пересохшие слёзы. Бывшей рабыне казалось, что ей никогда не добраться до той заросшей дороги, что она переоценила свои силы и свалится прямо сейчас.
Однако Ия всё же дошла, но тут ноги у неё подломились. Она упала на колени, продолжая держаться за импровизированный посох.
Оказавшись рядом, спутница что-то прохрипела, указав рукой в сторону кустарника. Напрягая зрение, девушка смогла различить выступавшую из склона скалу и, по-прежнему ничего не понимая, вопросительно воззрилась на жрицу.
Та, кряхтя, сняла со спины корзину, потом взялась разворачивать узел.
Вскоре на плечах недавней невольницы лежала подбитая мехом накидка. Женщина помогла ей подняться и решительно повела к зарослям. Только теперь та заметила за ними неглубокую нишу.
Усадив бывшую рабыню на тощую кучу сухих листьев, видимо, нанесённых сюда ветром, жрица вернулась к дороге и споро перетащила в расщелину все их вещи.
Побеспокоив уставшую девушку ещё раз, она постелила то ли коврик, то ли сложенное одеяло, а сама, усевшись рядом, тоже прикрылась накидкой.
Повозившись, устраиваясь поудобнее, спутница вдруг обняла недавнюю невольницу за плечи и, прижав к себе, прошептала:
— Леоннам дайджат паленио.
Нравы в творческой среде всегда отличались раскованностью, а уж в двадцать первом веке вообще никого ничем не удивишь. Ия знала женщин, испытывавших сексуальное влечение к представительницам своего пола, однако в словах и действиях жрицы отсутствовали даже намёки на эротизм. Будучи намного старше, она явно хотела лишь утешить измученную девушку.
Именно так незадачливая путешественница между мирами и отнеслась к её объятиям. В свитере, стёганном халате и таких же штанах, прикрытая меховым плащом, недавняя невольница пригрелась, прижавшись к соседке, и ухнула в чёрную пропасть сна.
Проснулась Ия как-то сразу — без ленивого потягивания и сладкой, нехотя покидающей сознание предутренней дрёмы. В голове, словно сработал невидимый переключатель, сразу прояснивший: кто она и что тут делает.
Небо с редкими облаками уже посветлело, и в его голубизне торопливо растворялись последние самые яркие звёзды. Но солнце ещё не показалось из-за гор, лишь окрасив их вершины в нежно розовый цвет.
Рядом, так же сидя, спала женщина, положив ей голову на плечо.
Болели затёкшие от неподвижности мускулы. Хотелось пить, есть и в туалет, а ещё бывшая рабыня сильно замёрзла, поэтому не удивилась, заметив вылетевшее изо рта облачко пара.
"Ещё одна такая ночь, и я без всякой эпидемии подхвачу какую-нибудь простуду", — грустно подумала она, глядя сквозь редкие кусты на пустынную дорогу.
Ия негромко кашлянула, прочищая горло. Вздрогнув, мирно сопевшая над ухом жрица отпрянула и какое-то время смотрела на неё, недоуменно хлопая густыми ресницами.
Пока спутница приходила в себя, девушка рассмотрела её накидку или плащ без рукавов, завязывавшийся под горлом широкой лентой. Плотную тёмно-зелёную ткань покрывала затейливая аппликация из кусков белой кожи, а внутри виднелся мягкий, светло-серый мех.
В глазах женщины вспыхнуло понимание, и они заблестели от подступивших слёз. Сухие губы задрожали, видимо, она вспомнила о вчерашней трагедии.
Пригнувшись, бывшая рабыня выбралась из ниши и едва успела подхватить сползавший с плеч плащ, который оказался тоже зелёным, только шёлковым и расшитым по краям и подолу разноцветными нитками. Да и чёрный, с серебристым отливом мех смотрелся гораздо богаче, чем на накидке у спутницы. Очевидно, эта вещь из гардероба самой знатной дамы.
Позади послышалось сдавленное кряхтение. Обернувшись, недавняя невольница помогла женщине выбраться из расщелины. Та с видимым усилием разогнулась и, поморщившись, потёрла поясницу. Потом она поёжилась, зябко поведя плечами. Судя по всему, она тоже замёрзла, несмотря на причудливо расшитый меховой жилет и тёплый плащ.
Обменявшись приветственными кивками, они дружно разошлись в разные стороны. Затем, сделав свои дела, вернулись к нише, где жрица торопливо свернула расстеленное на земле одеяло.
Ия терпеливо наблюдала за тем, как женщина собирает вещички, но когда та взялась за корзину с явным намерением вновь взгромоздить её себе на спину, бывшая рабыня знаком остановила свою спутницу.
Девушка зверски хотела есть, а судя по вчерашнему обмену знаками, внутри должно находиться что-то съедобное.
Именно это несостоявшаяся звезда российского цирка и попыталась изобразить в новой пантомиме.
Покачав бритой головой, собеседница распутала хитро завязанную верёвку и, сняв плетёную крышку, продемонстрировала грубую ткань, под которой оказалось зерно, чрезвычайно напоминавшее толстенький рис.
Не в силах справиться с чувством голода, бывшая рабыня взяла горсточку и положила себе в рот.
— Аней! — вскричала жрица, торопливо прикрывая крышку. — Дангши-ел!
Сердито глянув на спутницу, она стала торопливо завязывать верёвки.
— Неуел ё ксакуйтана!
Не слушая её ворчание, путешественница между мирами старательно пыталась перетереть зубами твёрдые зёрна.
Когда женщина вновь попыталась поднять корзину, Ия опять запротестовала, вызвав на лице собеседницы недоумение, сменившееся откровенным страхом, когда недавняя невольница взялась за оружие.
Страдальчески воздев очи горе, та продела копьё сквозь матерчатые ремни и жестом указала жрице на второй конец.
Испуг в её глазах сменился пониманием. Действительно, столь тяжёлый груз лучше нести вдвоём. Днём зверя или человека видно издалека, так что в случае нужды девушка успеет изготовиться к обороне.
Она шла первой. Часть кое-как перемолотого крепкими зубами риса, вызвав бурное слюноотделение, наконец-то превратилась в клейкую массу, которая, будучи протолкнутой по пищеводу, была с благодарностью встречена истосковавшимся желудком.
"Скорее бы дойти до речки, — мечтала недавняя невольница. — Буду пить, пока вода из ушей не закапает, и рис можно будет сварить... Вот же ж дура! В чём варить то и на чём?! Ни посуды, ни спичек. Ну, огонь можно трением добыть. И что с ним делать? Ни котелка, ни кастрюльки. Так и придётся до избушки терпеть. Там и котёл, и чайник, и зажигалка. Интересно: сосиски уже испортились? Всё-таки не май месяц, а они в упаковке".
— Шант! — прервал её размышления голос жрицы.
Тяжело дыша, спутница виновато улыбнулась.
Они аккуратно опустили корзину, и жрица присела рядом на выступавший из земли камень.
— Данг сарадн яц муил? — тщательно выговаривая каждое слово, обратилась служительница местного культа к путешественнице между мирами. — Дакар еул нупо?
Расположившись рядом, девушка неопределённо пожала плечами.
— Нам Сабуро-ли, — продолжала женщина, положив руку себе на грудь. — Амадо Сабуро. Данар яул нуло?
И указала рукой на притихшую спутницу. Слова и жесты так походили на попытку познакомиться, что та решила поддержать разговор, предварительно кое-что уточнив.
Сделав такое же движение в сторону собеседницы, она повторила:
— Амадо Сабуро
Благожелательно кивнув, жрица поправила:
— Джейвара Амадо Сабуро-ли.
"Надо же, какое длинное имя, так сразу и не запомнишь", — хмыкнула недавняя невольница и, ткнув себя пальцем в грудь, представилась, решив пока опустить отчество.
— Ия Платина.
Настала очередь повторять спутнице.
— Ие Платино.
"Ну, пусть пока так будет, — решила девушка, склонив голову в знак согласия. — С окончанием и ударением разберёмся по ходу дела. Главное, хоть как-то начали общаться".
Собеседница встала. Бывшая рабыня взяла у неё узел с вещами, рассудив, что его они будут нести по очереди.
Чем выше взбиралось солнце, тем становилось теплее, хотя осень всё решительнее вступала в свои права, и погода стояла гораздо менее комфортная, чем вчера.
Они сделали ещё одну короткую остановку, а когда всё-таки добрались до ручья, у Ии совершенно пересохло во рту, да и в желудке начались какие-то подозрительные шевеления.
Помня о данном себе обещании, она опустилась на колени и, припав к воде, принялась жадно утолять жажду.
Иссушенный организм впитывал холодную, сказочно вкусную жидкость как губка. Но когда у недавней невольницы выступила на лбу испарина, она поняла, что больше не сможет выпить ни капли.
"Одно желание исполнилось, — хмыкнула Платина, наблюдая, как спутница аккуратно подносит ко рту сложенную лодочкой ладошку. — Теперь бы ещё добраться до избушки и поесть... Точнее пожрать!!!"
Внезапная боль в животе заставила её поморщиться. Взгляд обритой налысо женщины, вытиравшей губы извлечённым из рукава платочком, сделался тревожным.
К счастью, приступ быстро прошёл, и недавняя невольница вяло махнула рукой: дескать всё в порядке.
Тяжело поднявшись на ноги, жрица направилась к зарослям, а девушка, вернувшись к вещам, бесцеремонно уселась на узел с одеждой.
Она уже ужасно устала, а до избушки ещё идти и идти. Если сегодня утром невезучая путешественница между мирами пребывала в полной уверенности, что самое страшное, по крайней мере на данном этапе её странствий, уже позади, то сейчас энтузиазма у неё значительно поубавилось.
Бывшая рабыня начинала сомневаться в том, что сможет добраться до избушки, не свалившись где-нибудь на полдороге.
Сил совсем не осталось, а приходилось тащить ещё и тяжеленную корзину. Ия прекрасно понимала, что на её скудных запасах им вдвоём со спутницей долго не протянуть. Однако от этого осознания груз не становился легче, а, наоборот, с каждым шагом давил на плечи всё сильнее.
Когда одинокое облачко наползло на солнечный диск, и сразу стало заметно прохладнее, недавняя невольница встрепенулась, обеспокоенная слишком долгим отсутствием женщины. Вскочив, она принялась тревожно оглядываться по сторонам, но сразу же успокоилась, заметив мелькнувший среди кустов коричневый балахон.
"Не могла поближе оправиться", — с раздражением подумала девушка, глядя, как спутница выбирается на дорогу, бережно придерживая широкие рукава.
Подойдя ближе, она протянула недавней невольнице три небольших грецких ореха. Нервно сглотнув вмиг набежавшую слюну, та торопливо зашарила глазами по земле, выискивая подходящий камень, ибо разгрызть неожиданный подарок зубами вряд ли получится.
Поиски не затянулись, но за это время жрица выложила из рукава ещё с десяток таких же орехов.
Скорлупа оказалась неожиданно твёрдой, и Ия, разозлившись, буквально размазала орех по камню.
Спутница осуждающе покачала головой, но бывшая рабыня, не обращая внимания на её укоризненный взгляд, принялась торопливо выбирать кусочки размолотого ядра.
По вкусу оно действительно сильно напоминало грецкий орех, но с заметной горчинкой.
Принимая во внимание негативный опыт, последующие удары девушка наносила гораздо более вдумчиво. Семь орехов она взяла себе, но жрица решительно придвинула ей ещё два.
Путешественница между мирами подумала, что голодала гораздо дольше обритой налысо приятельницы знатной дамы и не стала возражать.
Скудная трапеза не столько утолила голод, сколько раздразнила пустой желудок. Тем не менее недавняя невольница почувствовала себя значительно бодрее, и ближайшее будущее уже не казалось ей таким беспросветным.
Подхватив на плечи копьё с подвешенной на нём корзиной, случайные знакомые зашагали в сторону той рощи, где они впервые встретились при весьма трагических обстоятельствах.
Минут через сорок неспешного хода женщина негромко вскрикнула.
Проследив за её взглядом, Ия сразу заметила поднимавшиеся вдалеке густые клубы дыма, отчётливо выделявшиеся на фоне светло-голубого, покрытого редкими облаками, неба.
"Ну горит что-то и чего?" — вскинула брови недавняя невольница, с недоумением глядя на встревоженное лицо жрицы и не понимая причин столь бурной реакции.
— Платино, Сабуро, — громко выдохнула та и, не пытаясь опустить корзину, стала делать энергичные знаки руками.
Глядя, как собеседница шевелит двумя опущенными вниз пальцами, девушка, кажется, догадалась в чём дело, но желая получить подтверждение, протянула руку в сторону дыма, повторив:
— Сабуро, Платина.
Женщина кивнула.
"Она хочет сказать, что дымит там, откуда мы пришли? — растерянно подумала бывшая рабыня. — А что там может так гореть? Вот ё-моё! Караван! Ну точно! Они сжигают повозки и трупы!"
Ия ткнула пальцем себе за спину и после короткого замешательства собеседницы увидела, как та склоняет голову в знак согласия.
"Теперь уже точно никто не узнает: кого там перебили? — криво усмехнулась недавняя невольница. — Вот и всё. Концы в воду, вернее в огонь. Понятно, что без мародёров здесь не обошлось. Но как они это сделали? Да элементарно! Набросали сверху хвороста, полили какой-нибудь горючей дрянью и бросили факел. А начальству, если спрашивать будет, навешают лапшу на уши. Например: зверей хотели от поста отогнать, или чтобы не воняло. Трупов-то там полно лежало".
Глаза жрицы заблестели, по щеке сползла одинокая слеза, дрожащие губы шевелились, словно она что-то шептала, хотя девушка не смогла расслышать ни слова, а вот её лицо внезапно приобрело странно-умиротворённое выражение.
"Радуется, что подруги не стали кормом для диких зверей? — предположила бывшая рабыня, слегка озадаченная столь странной реакцией спутницы. — Ну да. Если сегодня ночью хищники не залезли в фургон, то теперь им до тех мёртвых женщин уже не добраться. А может, она на это и надеялась, убирая тела в повозку? Тогда почему служанку оставила на дороге? Ну так — то же служанка. Вот же ж феодализм. Дворяне и эти, как их? Крепостные! Как же мне тогда здесь устроиться поприличнее? Ладно, подумаем об этом потом. Пока бы как-нибудь выжить".
