…
В личных покоях Селестии…
Принцесса дня стояла перед шкафом с распахнутыми дверцами, с нарастающим недоумением глядя на пустые полки, в облачке телекинеза удерживая заварочный чайник.
— И куда делся весь мой чай? — наконец спросила у пустоты белая аликорница. — Не знаю как, но я уверена, что Найтмер Мун приложила к этому копыто.
…
Снова в покоях Каденс…
Допив последние капли драгоценной жидкости, принцесса любви отправила в рот несколько одуряюще пахнущих лепестков, прожевала их и проглотила, ощущая приятную заполненность живота. На какое-то время она даже задумалась о том, чтобы не ходить на завтрак, но… решила не нарушать распорядок дня хотя бы в таких мелочах. Тем более, что наверняка её захочет поздравить и сама тётя (тёти… если Луна решит спуститься из своей башни), да и личная встреча с Шайнингом станет замечательным дополнением к столь приятному утру.
Перекатившись на спину, крылато-рогатая кобылка погладила немного надувшийся живот, мысленно отмечая, что ей не следует так сильно увлекаться сладостями. Ну или стоит заняться физкультурой, чтобы сгонять лишние калории?
«Но ведь я и без того занимаюсь спортом», — логично заметила Каденс, не без сожаления принимая решение, что придётся ограничивать себя в сладком.
Дав себе ещё пять минут на то, чтобы понежиться на покрывале из тюльпанов, принцесса любви сползла с кровати и направилась в ванную комнату, где кроме туалетного столика, зеркала и раковины, имелся собственный маленький бассейн.
Причёсывание, умывание, накладка лёгкого макияжа и выбор духов не заняли много времени. Платье же на свой день рождения розовая аликорница выбрала заранее, так что оставалось его только надеть (голубая накидка, застёгивающаяся под шеей, на груди и животе, спадающая почти до пола и прикрывающая бока и бёдра, шла в комплекте с двумя парами изящных накопытников из серебра и кристалла, похожего на сапфир).
В полной боевой готовности, проверив боевую раскраску, крылато-рогатая кобылка вышла из своих покоев, едва не столкнувшись с белым жеребцом-гвардейцем, который, словно верный пёс, ждал её под дверью с букетом… алых роз.
— Шайни, — Каденс улыбнулась и крепко обняла его за шею, прижавшись щекой к его щеке. — Не стоило… Правда. Ты и без того уже устроил мне великолепный сюрприз.
— Я рад… — начал было Армор, но осёкся и нахмурился. — Какой сюрприз?
— Стой, — принцесса любви отстранилась и внимательно посмотрела на жеребца. — Разве не ты засыпал мою постель лепестками тюльпанов и принёс тот замечательный торт?
— Вообще-то… нет, — ошарашил любимую белый единорог.
— Рада, что тебе понравилось, — прозвучал мелодичный кобылий голос неподалёку, заставляя принцессу и стражника обернуться на кристаллопони, облачённую в невесомую серебристую шаль, скрывающую почти всё её тело от шеи и до хвоста. — Но это была только часть подарка. С днём рождения, Каденс.
С этими словами к молчаливо застывшей аликорнице подлетела маленькая коробочка кораллового цвета, перевязанная жёлто-голубой ленточкой.
— М… Спасибо, — выдавила из себя розовая аликорница, выходя из ступора и переводя взгляд с подарка на Цирконий. — Но как ты проникла в мою комнату?
— Это было несложно, — скромно улыбнулась лунная пони, затем повернулась к жеребцу и кобыле боком, приподняла край накидки и, указав взглядом на изображение открытого замка, спросила: — От этого можно как-нибудь избавиться? Мне кажется, что медный не идёт к моей шкурке.
— А… — глядя на кьютимарку своей… поклонницы, Каденс почти физически ощущала, как день из замечательного становится просто хорошим, но ей хватило самообладания, чтобы улыбнуться и произнести: — Поздравляю с появлением Метки Судьбы. Это, конечно, не день рождения, но тоже немалый повод для торжества.
(21)
«Чудовищное по своей сути, мерзкое и бесчестное преступление потрясло Кантерлот: пока по всей столице ничего не подозревающие пони шли на работу или в школу, нежились в кроватках или занимались иными, не менее важными делами, за стенами королевского дворца сгущалась тьма… Тьма, в которой скрывался хитрый, коварный и бессовестный преступник».
— Селестия, если ты пришла в мою комнату, чтобы помолчать, то так бы и сказала, — произнесла тёмно-синяя аликорница, почти пять минут сидевшая на краю кровати, наблюдая за застывшей перед окном сестрой.
— Луна, не ломай мой внутренний монолог, — насупившись, принцесса дня повернулась к младшей аликорнице. — Я, между прочим, пытаюсь поймать преступника.
— Мне кажется, что ты гипнотизируешь кондитерскую, находящуюся неподалёку от дворцовой площади, где готовят твои любимые эклеры, — дёрнув ушами, насмешливо фыркнула принцесса ночи. — Прости уж, но сегодня они не работают.
— Я знаю, — махнула крылом белая аликорница, отворачиваясь обратно к окну, но тут же опомнилась. — Я вовсе не об этом думала! И вообще…
— Ладно-ладно, я тебе больше не мешаю, — выставила передние ноги в защитном жесте младшая принцесса, после чего улеглась на бок и, вытянувшись во всю длину, широко и сладко зевнула. — Разбуди, когда поймаешь свой настрой.
— Луна-а-а-а… — обиженно протянула правительница Эквестрии, окончательно отворачиваясь от окна и подходя к кровати, чтобы плюхнувшись крупом на ковёр, сложить передние ноги на постели сестры и устроить голову поверх них. — Вообще-то я уже всё узнала.
— Да ну? — Луна открыла глаза, перекатилась на живот, и опираясь на передние ноги, подняла голову. — Так что же ты тогда устраивала этот цирк?
— Для драматичности, — усмехнулась принцесса дня, на что получила скептический взгляд и вопросительно выгнутую бровь. — Никто не ценит искусство. О времена! О нравы!.. Вот помню, в моё время…
— Тия, я из того же времени, — напомнила тёмно-синяя аликорница. — Ничего подобного я там не видела.
— Ла-адно, — неохотно приняв сидячее положение, при этом выпрямив спину, Селестия посмотрела на сестру. — Как тебе известно, Луна, сегодня утром я обнаружила пропажу своей коллекции чая.
— Жуткая потеря для всей понячьей цивилизации… — показательно трагично воскликнула принцесса ночи, прижимая к груди правое переднее копытце, а затем вопросила у пустоты перед собой: — Как же мы теперь будем жить?!
— День за днём, Вуна; день за днём, — преувеличенно серьёзно ответила старшая кобыла, но не удержалась и рассмеялась, к чему вскоре присоединилась и её сестра. — Я рада, что тебе наконец-то стало лучше.
— Просто я подумала — и решила, что своим унылым видом не делаю никому лучше, — утерев с мордочки слезу пером правого крыла, отозвалась Луна. — Но ты не отвлекайся: кто же тот преступник, которого ты искала?
— Найтмер Мун, — торжественно объявила Селестия, указав правым передним копытцем куда-то вверх.
— Серьёзно? — недоверчиво прищурилась принцесса ночи. — Она спустилась с луны, преодолевая слабость и ускользая от своей охраны, только для того, чтобы стянуть несколько пакетов чая?
— Элитных сортов чая, — ткнула сестру в нос копытцем белая аликорница. — Но ты права: для этой злодейки подобное деяние слишком мелочно. Она бы послала своих миньонов.
— Ты подозреваешь, что похитители — посольство кристаллопони? — тёмно-синяя кобыла нахмурилась. — Это уже серьёзное обвинение. У тебя есть доказательства?
— Только косвенные, — вздохнула Селестия и снова уложила голову на край кровати. — У Цирконий появилась кьютимарка в виде открытого замка, которой она похвасталась перед Каденс… после чего пригласила её в парк развлечений на свидание.
— И?.. — поторопила старшую сестру принцесса ночи, снова вытягиваясь на постели, но уже лёжа на животе.
— Племяшка сказала, что любит Шайнинга, и если куда-то пойдёт, то только с ним, — белая аликорница усмехнулась и фыркнула. — Цирконий на это заявила, что согласна, после чего адресовала приглашение уже Армору.
— Но он же — гвардеец на службе, — заметила младшая из сестёр.
— Шайнинг сказал примерно то же самое, поэтому Цирконий пошла ко мне и попросила дать жеребцу выходной, либо «Выделить его в качестве сопровождения и охраны на мероприятии по ознакомлению с традициями пони по празнованию дней рождения принцесс», — на одном дыхании выдала Селестия. — Каденс и Армор это тоже слышали, а потому… я просто не могла отказать.
— Ты ведь знаешь, что Цирконий имеет виды на Каденс? — подозрительно прищурилась Луна.
— Знаю, — ухмыльнулась принцесса дня, после чего заявила: — А ещё я знаю, что это совсем не те виды, о которых думает сама Каденс.
— Откуда такая информация? — вскинула брови тёмно-синяя аликорница.
— Ещё когда всё это началось, я побеседовала с Фреон на тему того, как размножаются кристаллопони, а также поспрашивала об их брачных традициях, — самодовольно заявила старшая кобыла. — Разумеется, взамен мне пришлось рассказать об ухаживаниях среди эквестрийских пони… а то та литература, которую посоветовал Блюблад…
— Пф-ф-ф, — покрасневшая мордочкой Луна накрыла голову крылом. — Не напоминай мне об этом трактате, написанном извращенцами для извращенцев.
— Неужели ты уже успела его почитать? — изогнула губы в заговорщической улыбке принцесса дня. — И на каком месте остановилась? Ах, Вуна… Ты уже такая взрослая: интересуешься жеребчиками… или кобылками?
— Гр-р-р! — схватив пуховую подушку дрожащим телекинезом, тёмно-синяя аликорница метнула её в отскочившую сестру, которая только скорчила мордочку и показала язык, за что получила прямо в нос вторую подушку.
— Бу… — обиженно надулась старшая кобыла, утирая потёкшие из глаз слёзы маховыми перьями. — Ты — злая.
— Тия, будь серьёзней, — вздохнула Луна, приняв сидячее положение.
— Нет, — буркнула принцесса дня, после чего уселась на пол спиной к сестре и стала хныкать. — Никто меня не люби-и-ит… и даже чай укра-а-али…
Закатив глаза к потолку и покачав головой, тёмно-синяя аликорница спустилась с кровати, убедилась, что уже не шатается от слабости (хотя некоторая сонливость ещё мучала её), а затем подошла к старшей сестре, села рядом, обняла её крыльями и передними ногами начала гладить по эфирной гриве, приговаривая:
— Всё хорошо; не надо плакать; я тебя люблю…
— У-у-у, — покачала головой старшая кобыла.
— Тогда поцелуй, чтобы ушиб не болел, — нагло заявила Селестия.
— Тия… — начала было говорить принцесса ночи.
— Никто меня не люби-и-ит… — снова затянула свой мотив белая аликорница, начав лить крокодильи слёзы.
— Ох-х-х, — вздохнула младшая из сестёр, схватила голову Селестии передними копытцами и поцеловала её в нос. — Довольна?
— Ей! — буквально подпрыгнув на месте, принцесса дня сграбастала в объятия вяло отбивающуюся тёмно-синюю аликорницу, начав её беззастенчиво тискать. — Вуна меня люби-и-ит!
Отпустив младшую сестру только тогда, когда она окончательно выбилась из сил и прекратила отбиваться, белая аликорница помогла ей дойти до постели и улечься на разглаженное серебристое покрывало. После этого Селестия снова уселась рядом, всем видом излучая довольство.
— Ну и что: ты будешь заявлять лунному посольству о своих претензиях? — широко зевнув и чувствуя, как глаза начали слипаться, вернулась к интересующей её теме принцесса ночи. — Наверняка это уязвит Найтмер Мун: её подданная — мелкая воровка.
— Неужели я слышу в твоих словах укор? — удивилась старшая кобыла, махнула левым передним копытцем и продолжила: — Можешь не отвечать. Я уже поняла, что тебя сильно волнует всё, что связано с твоей… дочерью. И «нет», я не собираюсь выставлять претензии… потому что нечего выставлять.
— Хм? — вопросительно изогнула брови тёмно-синяя аликорница, переваливаясь с живота на бок, а затем и на спину, так что все четыре копытца оказались поджаты к телу и болтались в воздухе.
— Опрос поваров показал, что Цирконий всю вторую половину дня и ночь находилась на кухне, учась готовить торты… которые скармливала Блюбладу, выступающему в роли подопытного, — Селестия хихикнула. — Кажется, у племянника образовалась фобия на кондитерские изделия.
— Это не смешно, — нахмурилась принцесса ночи, но решила вернуться к данному вопросу позже. — Но если она всю ночь провела на кухне, кто же взял чай? И откуда у неё метка?
— За чаем всю ночь бегал сам Блюблад, — печально повесила ушки белая аликорница. — Я ведь ему говорила, что он может брать из этого шкафа всё, что захочет. Ну, а метка… Когда Цирконий шла с тортом и выделенной племянником чашкой чая в покои Каденс, она услышала голоса одной из служанок и молодого гвардейца, которые умудрились запереться в чулане. Места там было мало, так что телепортироваться внутрь — не вариант, а ломать имущество принцесс… В общем, кристаллопони взломала заклинивший замок, чтобы выпустить незадачливую парочку, за что и получила кьютимарку.
— М-да, — хмыкнула Луна. — История оказалась не столь интересной, как виделась в начале. А-а-ам… Что-то я утомилась. Стоп! А как ко всему этому причастен Блюблад?
— Молодой принц не смог отказать юной и привлекательной иностранке, когда она попросила его продегустировать несколько тортов её изготовления, — принцесса дня снова усмехнулась. — Ну, а уже дав согласие, он не смог пересилить свою гордость, продолжая есть всё новые и новые шедевры… К слову: шеф-повар сказал, что для той, кто не разбирается в еде для жителей Эквуса, у Цирконий талант к готовке. Даже странно, что её кьютимарка связана с иным.
— Будет племяннику урок, — ещё раз зевнув, пробормотала тёмно-синяя аликорница.
— Ладно, Вуна, отдыхай, — укрыв младшую сестру краем покрывала, из-за чего та стала похожа на куколу, от которой видна только голова, белая аликорница призвала телекинезом подушку. — Я зайду к тебе вечером. До встречи.
— До встречи, — улыбнулась в ответ Луна.
Едва за посетительницей закрылась дверь, улыбка с мордочки хозяйки комнаты сползла, а во взгляде вновь появилась грусть. Сестре не следовало знать, что она по-прежнему себя корит… Даже если для этого нужно играть беспечное и весёлое поведение.
