Дневной свет в глазах Бано Сабуро стал меркнуть, словно при солнечном затмении, которое ему пришлось наблюдать однажды в детстве. Голова закружилась, и он грузно завалился на бок, роняя с головы чёрную шёлковую шапочку с квадратным верхом.
В толпе писцов громко охнули.
— Господин! — вскричал Роко Кимуро, рванувшись к нему.
Солдаты тут же скрестили перед ним копья.
Десятник схватился руками за их древка пониже остро отточенных, блестящих наконечников и глухо зарычал. Стражники за его спиной негромко загомонили.
— Пусть подойдёт, — неожиданно позволил цензор, презрительно скривив губы.
— Отдайте меч, господин, — негромко велел командир сопровождавшего его отряда.
Отцепив от пояса клинок в чёрных, лакированных ножнах, Роко Кимуро, не глядя, передал его офицеру и, подбежав к бесчувственному телу начальника уезда, опустился перед ним на колени.
Бано Сабуро не хватало воздуха, в грудь словно кто-то вставил пылающий уголь, а в ушах оглушительно звенели серебряные колокольчики.
Постепенно сквозь их бренчание прорезался знакомый, встревоженный голос. Взор прояснился, и из мглы проступило бледное лицо верного телохранителя.
— Господин! Очнитесь, господин! Что с вами?
Приподняв голову, чиновник с трудом разлепил сухие губы. Понятливый десятник наклонился к его лицу.
— Предупреди семью! — выдохнул начальник уезда. — Скорее!
— Сделаю, господин, — еле слышно, но твёрдо пообещал Роко Кимуро, потом, выпрямившись, посмотрел на внимательно наблюдавшего за ним цензора. — Господин Цунадоро, позвольте отвести господина Сабуро хотя бы в канцелярию. Нельзя же оставлять дворянина валяться на земле!
— Хорошо, — после секундного колебания разрешил тот. — Помогите ему.
— Эй, Седжи! — крикнул десятник, призывно махнув рукой. — Сюда иди!
Низенький, кривоногий стражник, опасливо покосился на солдат и, словно не веря, ткнул себя пальцем в грудь, вопросительно вскинув брови.
— Да, ты! — раздражённо подтвердил дворянин.
— Слушаюсь, господин Кимуро, — коротко поклонившись и сунув своё копьё кому-то из коллег, Седжи поспешил на помощь начальнику уезда.
Вдвоём они помогли ему подняться и подхватили под плечи.
— Господин Цунадоро! — вновь обратился десятник к цензору. — Мой господин Сабуро очень плохо себя чувствует. Прикажите прислать к нему лекаря.
— Господин Цунадоро, — робко подал голос чиновник, отыскавший злополучное письмо. — Если он умрёт, как мы узнаем имена его сообщников?
— Господин Тюбо, — задумчиво кивнул его шеф. — Пошлите кого-нибудь за лекарем. Изменнику ещё рано умирать.
— Да, господин Цунадоро, — коротко поклонившись, командир солдат прошёл мимо буквально оцепеневших от страха писцов, подойдя к группе городских стражников.
— Кто знает лекаря где-нибудь поблизости?
— Я знаю! И я тоже! Я знаю! Тут неподалёку почтенный Джуичи живёт! — наперебой загалдели те.
— Отправьте с ним своего человека, господин Тюбо, — распорядился высокопоставленный чиновник, вновь изучая текст злосчастного письма. — Пусть проследит, чтобы не болтал лишнего.
— Слушаюсь, господин Цунадоро, — кивнул офицер и ткнул пальцем в одного из стражников. — Ты! Сходи за лекарем и приведи его сюда!
— Да, господин, — низко поклонился тот.
— Пусть скажет, что мой помощник заболел, — продолжил инструктировать цензор, аккуратно складывая исписанный лист.
— Слышал? — обратился командир к бледному от страха посыльному.
— Да, господин, — отвесил тот ещё один низкий поклон. — Скажу почтенному Джуичи, что стало плохо важному чиновнику из Хайдаро.
— Соображаешь, — с презрительным снисхождением хмыкнул офицер и скомандовал одному из своих лучников. — Проводишь этого недоумка. Смотри, чтобы не сбежал и ни с кем зря не болтал.
— Да, господин, — коротко поклонился солдат, убирая лук в колчан.
Повиснув на плечах телохранителя и стражника, начальник уезда, медленно передвигая ноги, брёл к лестнице на веранду.
Звон с голове сделался заметно тише, и он постепенно начал различать обрывки яростного шёпота господина Кимуро.
— Предупредишь... Расскажешь... Государственная измена.
В ответ Седжи тихо скулил.
— Да как же?... Солдаты... Цензор... Казнят... Там везде его чиновники...
— Да кому ты нужен, мозгляк безродный! — рассерженной змеёй шипел десятник, помогая Бано Сабуро подниматься по ступенькам. — На тебя никто и не посмотрит. А не сделаешь — башку отрежу!
— Но, как же... — продолжал хныкать Седжи.
— Вылезешь из окна во двор, — принялся торопливо объяснять телохранитель. — Беги к конюшне. Возле неё дрова у стены сложены. С них через стену перелезешь и мчись так, как будто за тобой гонятся все демоны ада! А не предупредишь госпожу, я не только тебя, всех твоих щенков удавлю! Ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю.
— Всё сделаю, господин Кимуро, — еле слышно выдохнул стражник. — Только детей не трогайте.
— Да я тебя, дурака, ещё и награжу! — горячим шёпотом пообещал десятник.
Поднявшись по короткой лестнице, начальник уезда, совершенно выбившись из сил, повис на плечах своих помощников, жадно хватая ртом воздух.
Однако мир вокруг на удивление прояснился. Видя, как тяжело он дышит, Роко Кимуро и Седжи остановились, давая возможность Бано Сабуро прийти в себя.
Проводив их задумчивым взглядом, цензор окликнул офицера:
— Господин Тюбо, пошлите кого-нибудь за ними присмотреть.
— Слушаюсь, господин Цунадоро.
Потом высокопоставленный чиновник приказал всё ещё стоявшему поодаль помощнику:
— Продолжайте осмотр.
— Слушаюсь, господин Цунадоро.
— И будьте особенно внимательны. Похоже, мы напали на след крупного заговора.
— Приложу все усилия, господин Цунадоро, — кланяясь, пообещал собеседник.
А его начальник, тяжело поднявшись с кресла, неторопливо проследовал к окружённым солдатами служащим канцелярии уезда.
— Я знаю, что в вашем городе находится господин Рокеро Нобуро, — негромко произнёс цензор, холодно глядя куда-то "сквозь" испуганно притихших слушателей. — Но мне неизвестно, где он сейчас? Кто готов помочь нам его найти?
Однако чиновники, ошарашенные всем происходящим и подавленные высоким статусом младшего брата губернатора, боязливо помалкивали.
— Позвольте мне, благородный господин Цунадоро? — расталкивая коллег, вышел вперёд один из них и, церемонно поклонившись, представился: — Младший писец Джуо Андо.
Только сила воли, благородное происхождение и строгое воспитание помешали Рокеро Нобуро навешать оплеух тупому писаришке.
Посчитав вполне годными портреты мёртвых разбойников, написанные господином Шихеро Гото, он не мог предположить, что тот хорошо рисует только с натуры, видя лицо человека непосредственно перед собой. А вот воображение и хоть какая-то фантазия у него отсутствует полностью.
Младший брат губернатора едва голос не сорвал, описывая ему господина Чиро Мукано. Только всё без толку. Кисть писца изображала на бумаге таких образин, в которых даже самый наблюдательный человек не мог бы узнать родного дядю и наставника барона Хваро.
На все упрёки господин Гото униженно извинялся, оправдывая себя тем, что он, дескать, не настоящий художник, а занимается живописью исключительно для своего удовольствия, и предлагал обратиться к какому-то местному рисовальщику.
Вот только Рокеро Нобуро уже выяснил, что у того хорошо получаются лишь пейзажи, а портретов ему никто не заказывает.
Чиновник по особым поручениям, догадавшись, что ушлый писец просто не желает бесплатно потрудиться, стремясь свалить свои обязанности на тупого простолюдина, разозлился ещё сильнее, не позволив тому отлынивать от работы.
Взяв себя в руки и стараясь говорить как можно строже, но не кричать, он сумел добиться того, что писец смог-таки изобразить портрет некого мужчины, сильно напоминавшего Чиро Мукано.
Вот только произошло это поздно вечером, когда все служащие канцелярии во главе с начальником уезда уже разошлись по домам.
Желая поскорее отправиться в Тодаё и в назидание за излишнее хитроумие, младший брат губернатора надиктовал господину Гото текст с подробными описаниями злодеяний близкого родственника господина Хваро, приказав изготовить к утру три десятка подобных объявлений.
Делать подобные плакаты с изображением самого барона, Рокеро Нобуро посчитал преждевременным.
Обвинение в убийстве любовницы-служанки и её хахаля в глазах дворян будет выглядеть несерьёзно. Что же касается организации нападения на свадебный караван дочери рыцаря Канако, то чиновник по особым поручениям пока так и не придумал, зачем оно могло понадобиться господину Хваро? Поэтому, поразмыслив, он пока не стал публично озвучивать свои подозрения в адрес столичного хлыща.
А писцу хватит дел и с плакатами о Чиро Мукано. Бедный господин Гото намеревался было переписать их на следующий день с утра, но младший брат губернатора напомнил тому о долге государственного служащего, и тот сразу сник.
"Надо сразу всё делать как следует!" — раздражённо думал Рокеро Нобуро, выходя на сквозную веранду.
С наступлением тёплого времени года дрова в железной корзине не пылали. В наступивших сумерках одинокому караульному светил висевший на потолке бумажный фонарь.
— Господин! — послышался знакомый голос.
От стены отделилась согбенная фигура Кубваня. На опухшем от побоев лице застыла заискивающая улыбка, а в руке он держал сложенный бамбуковый зонтик.
— Я тут вас дожидаюсь. Дождь был, вот я и пришёл вас проводить.
Чиновник по особым поручениям вспомнил, что некоторое время назад действительно слышал за окном какой-то лёгкий шум. Но сейчас с покрывавших крышу черепиц срывались лишь отдельные капли.
— Он давно кончился, — проворчал дворянин, спускаясь с веранды.
— Так вдруг опять начнётся? — угодливо залебезил слуга. — А зонтик уже здесь.
Позорно проспав возвращение хозяина, Кубвань теперь старательно проявлял служебное рвение, не только исполняя все приказы господина, но и пытался их предугадать, всячески доказывая свою добросовестность и полезность.
Рокеро Нобуро, как правило, относился к простолюдинам со снисходительным пренебрежением. Будучи по натуре отходчивым, он уже простил слуге его досадный промах и только усмехался подобным потугам.
Поскольку с неба уже не капало, Кубвань занял своё место за спиной господина, зажав под мышкой так и не понадобившийся зонтик.
Солнце уже провалилось за горизонт. Приближался комендантский час, и улицы Букасо постепенно пустели.
Короткий летний дождичек лишь прибил пыль, не успев вновь превратить её в грязь, и наполнил воздух свежестью.
Чиновник по особым поручениям неторопливо шествовал в гостиницу, наслаждаясь прекрасным вечером и любуясь первыми звёздами, уже начинавшими проступать на свободных от облаков участках неба.
Впереди из-за угла, оглашая улицу громкими криками, вывернула компания припоздавших гуляк.
Увидев неторопливо идущего дворянина, простолюдины затихли и, подавшись к закрытой лавке, освободили дорогу.
Младший брат губернатора привычно не обратил на них внимания, а вот шагавший за его спиной спутник внезапно вскрикнул:
— Ковгуд, ты?
Остановившись, Рокеро Нобуро обернулся, удивлённо посмотрев на слугу.
Тот замер, растерянно хлопая ресницами.
— Что ты сказал? — нахмурился хозяин.
— Бежим! — негромко охнул кто-то из гуляк, и, прежде чем чиновник по особым поручениям успел что-то сказать, компания бросилась прочь, громко топоча подошвами туфель.
— Это же тот самый приказчик из Хайдаро, с кем я вчера пил! — наконец смог выговорить Кубвань.
— А ну стоять! — рявкнул младший брат губернатора, вытаскивая меч и бросаясь в погоню.
К его несказанному удивлению, горожане почти сразу же исполнили приказание.
— Пощадите, господин! В чём мы виноваты, господин? Зачем вы нас преследуете, господин? — в один голос загомонили они, сбившись в тесную кучку и испуганно поглядывая на рассерженного дворянина.
— А вы чего побежали? — слегка остывая, проворчал тот.
— Так беспокоить благородного господина не хотели, — заискивающе и насквозь фальшиво пояснил один из них, мужчина средних лет в добротном, сером халате, подпоясанном кожаным ремешком с блестящими металлическими бляшками.
Позади чиновника по особым поручениям послышался шум шагов и тяжёлое дыхание слуги.
— С кем из них ты пил? — не оборачиваясь, спросил хозяин.
Однако Кубвань в ответ только сопел.
— Ну что, узнал? — раздражённый его молчанием, Рокеро Нобуро задал новый вопрос.
— Так нет его здесь, господин, — растерянно проблеял собеседник. — Только что был, и вот нет.
Младший брат губернатора окинул суровым взглядом четвёрку прилично одетых простолюдинов.
— Где ваш приятель?
— Кто, господин? — растерянно переспросил один из них.
— Тот, кто ещё с вами был, когда вы навстречу шли! — прикрикнул дворянин.
— Мы все здесь, господин, — тем же виновато-просительным тоном заявил собеседник. — Идём с улицы Тучки и дождя. А почтенный Леха с нами давно распрощался. Он возле ювелирной лавки Куама живёт. Ему с нами не по пути.
— Шутить со мной вздумали? — угрожающе сощурился чиновник по особым поручениям, с лёгким шорохом обнажая клинок, с которым в последние дни почти не расставался.
— Да что вы, господин! Мы все здесь! С нами больше никого не было! — также дружно загомонили простолюдины, со страхом поглядывая на сверкающую полосу остро отточенной стали с волнистым рисунком.
Держа меч перед собой и не спуская с них глаз, Рокеро Нобуро обошёл компанию, обнаружив в нескольких шагах впереди узкий, тёмный проулок, где никого не оказалось.
— Так ты его точно видел, Кубвань? — в очередной раз спросил он у слуги.
— Да показалось тебе! Может, я на него похож? Лучше гляди! — дружно загалдели прохожие.
— Молчать! — грозно рявкнул младший брат губернатора, поднося меч к лицу самого горластого, и бросил быстрый взгляд на слугу.
Тот явно не знал, что сказать, переминался с ноги на ногу, вытирая рукавом куртки вспотевший лоб.
— Говори, бездельник! — прикрикнул хозяин. — Пил с кем-нибудь из них или нет?!
— Может, и не пил, господин, — заскулил Кубвань, втягивая голову в плечи и крепко зажмурив глаза.
"Он так хочет мне угодить, что ему уже начинает мерещиться всякое", — мысленно усмехнулся чиновник по особым поручениям, пряча клинок в ножны и вновь интересуясь:
— Так почему же вы на самом деле от меня бежали? Только не врать!
Собеседники переглянулись, и тот, что выглядел постарше, неохотно пояснил:
— Мы вас за другого благородного господина приняли. Недавно он в "Красном пионе" сорок муни проиграл, несправедливо назвал нас мошенниками и грозился убить при следующей встрече. Как вы крикнули: "Стой", — ну мы и решили, что это он...
— А чего это он в "открытое" заведение пошёл? — нисколько не удивляясь подобной истории, спросил Рокеро Нобуро.
Такое случалось, хотя уже и не так часто. До сих пор кое-кто из дворян поборников старины считали, что возвращать долги простолюдинам необязательно. А если и платили при свидетелях, то тайно мстили потом за публичное унижение.
