| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Я остановился. Сердце бьется ровно. Дышу часто, но сильно и свободно. Немного попрыгал, сбрасывая напряжение мышц ног — и сойдя с дорожки, активно приступил к разминке. За моим здоровьем и физическим состоянием "ОНИ" явно следят, но я и сам ОБЯЗАН быть в хорошей форме. Мне предстоит много сделать, я должен жить долго и активно...
...— Какоой ты сегодняя... шустрый. — через некоторое время знакомый, чуть с ленцой и прибалтийским акцентом голос раздался за моей спиной.
"Акцент сильнее обычного — значит, волнуется. Ха... Потянуло к "дерьму"? Различила оттенки?!".
Я улыбаясь развернулся:
— Здравствуй, Альдона...
Сегодня на ней был черный "Адидас". В сочетании с сильным загаром и белыми волосами — эффект сногсшибательный!
"Хм... Человек слаб! Если ты будешь убедительна, то я ведь могу и передумать...".
— Я смотрюю, ты бодр и весеел...
"Что-то мне активно не нравится ее тон... Сейчас у меня будут проблемы?..".
Сохраняю на лице улыбку, но внутри сжимается пружина ожидания неприятностей:
— Ты против?!
Она не улыбается. Губы слегка кривятся, а ярко-синие глаза потемнели.
— Я — проотив. Я проотив тогоо, чтобы тыы, наглыый сученоок, леез к Веере. Я виделаа вас вчераа у санатоория...
Она абсолютно спокойна внешне, и лениво цедит слова сквозь почти неподвижные губы — но акцент стал уже такой сильный, что просто удивительно.
"Ну, говорит и говорит... Сейчас будет послана в жопу, и все... Конечно, очень плохо, что видела — но и черт с ней... Почему же так верещит "чуйка" неприятностей? Может, эта белобрысая сука кому-то что-то рассказала?".
— Альдона, тебе не кажется, что это не твое дело? — я тоже стараюсь говорить совершенно спокойно. Уже не улыбаюсь, говорю без эмоций и твердо, — Мы сами как-нибудь разберемся, без твоего участия.
— Нее разбереешься... Веера мояя... подругаа... И у неее проблемыы — поэтомуу тыы здеесь неумеестнаяя ошиибкаа... И еслии тыы, меелкиий гаденыыш, этогоо не понимаеешь поо хороошемуу — тоо я тебее этоо смогуу объясниить по плохоомуу...
"А... Вот оно как... Давай, бlяdь латвийская, попробуй! Странно... Она же знает, что я боксер... Странно...". — но зарождающееся бешенство уже затуманивало осторожность, — "Пусть только попробует протянуть свои ручонки!".
Продолжая сохранять внешнюю невозмутимость, я спокойно ответил:
— Давай не будем тратить время, и пропустим объяснения "по-хорошему" — переходи сразу к "плохой" части...
Альдона пристально на меня смотрит. Уже не считаю нужным сдерживаться, и отвечаю ей пренебрежительной усмешкой.
"Что ж так чуйка-то верещит?! Что она может сделать? Не застрелит же сейчас! В карманах у нее явно пусто...".
Что-то для себя прибалтка высмотрела, и кивнула:
— Хорошоо — тыы выбрал саам... Заодноо этоо будет и отвеетоом на твоее предложеениее мнее...
Просто почувствовал... Ничего не увидел — просто почувствовал, что сейчас "прилетит" по полной...
Она еще не начала движения, а я уже рванул в сторону, к кустам, стараясь двигаться все быстрее и быстрее.
Совсем рядом перед глазами три раза мелькнули красные подошвы ее кроссовок — а подпрыгнул я сразу, как только заметил, что она уходит в присед. И в ту же секунду, подсекая, подо мной промелькнула нога.
Судорожно отскочил от нее еще на пару метров.
Девушка застыла на месте в характерной позе, и не двигаясь, молча препарировала меня взглядом.
"Каратистка херова!!! Откуда только, в эти времена-то?!.. Чудом же увернулся... Она просто не ожидала... Больше не успею...".
— Чтооо ж, таак дажеее интерееснеей... — ее тон подписывал мне приговор.
Начало нашего движения совпало — она рванула ко мне, а я... к ней.
"Один удар. Только один удар!".
Не получилось... Она очень резко ушла вниз и влево, а носок ее кроссовка врезался мне в живот. Когда я на полном ходу замер, как будто налетел на стену — она в прыжке развернулась вокруг своей оси, и ее нога прилетела мне со всего маха по спине.
Со звуком удара в трухлявое дерево я полетел вперед метра на три, и впечатался лицом прямо в землю.
Лежу. Пытаюсь понять, жив ли... Боюсь даже вздохнуть, ибо такой удар ногой в солнечное сплетение не может не иметь последствий. Вообще странно, что не потерял сознания после второго ударища по хребтине.
"Сука... Запросто могла сделать инвалидом!"
Но... Воздух в легкие все-таки поступает. Я даже не чувствую особой боли. Пока. Только динамическое потрясение. Это да. По полной...
Шаги. Я понимаю, что она стоит надо мной. Не шевелюсь.
По-моему, ругнулась на своем... Судя по шуршанию костюма — нагибается, берет меня за правое плечо, и переворачивает навзничь...
Мой кулак — как овеществленный сплав злости, испуга и унижения — смачно врезается ей под подбородок. Я вижу закатывающиеся глаза, и она всем телом валится на меня...
Когда я выполз из под нее, то первым делом убедился в отсутствии охреневших до безмолвия зрителей.
Повезло... Стадион был еще пуст. Я взял безвольную руку, и потащил поверженное тело в кусты. После секундного раздумья, рывками вытащил из кулиски ее куртки прочный и толстый шнурок.
"Странная штука — человеческая голова. Меня сейчас чуть не изувечили — а я вспомнил, как называется хрень, через которую проходит шнурок для утягивания низа куртки. "Кулиска", бlяdь!".
...Когда минут через пять Альдона пришла в себя, шансов у нее уже не было...
Она лежала ничком на траве, а я сидел на ее спине. Шнурки ее кроссовок были связаны друг с другом морским узлом, а ее руки я надежно зафиксировал под своими ногами.
Сразу не вырвется. А начнет рыпаться — у меня есть убойный аргумент. В прямом смысле. Домахалась ногами, дрянь!
... — Слеезь. — прохрипела она, когда сумела осознать произошедшее. Далеко не сразу сумела, замечу...
— Ничего, пока так полежишь. — холодно ответил я.
Рыпнулась... Раз, другой...
— Илии слезеешь, илии я тебяя убьюю...
— Альдона, давай пропустим угрозы — приступай сразу к части "убью"... — я был великолепен в свое сарказме. Будь ситуация другой — первый бы посмеялся.
А девочка — боец... Чуть в себя пришла, а уже дергается... И грамотно дергается. Помню, нас так в секции самбо тренер учил "раздергивать" противника, чтобы вывернуться из-под него. Нет, рисковать я не буду. Она слишком опасна.
Шнурок захлестнул ее горло. Альдона захрипела.
— Вот ты говоришь "убью"... А я не говорю... Просто так сейчас и могу сделать.
Ее лицо побагровело, глаза налились кровью, а рот широко раскрылся в безнадежной попытке захватить глоток воздуха. От красоты сейчас не было ничего. Мдя!.. Я еще немного подержал для глубины эффекта, и ослабил петлю. Моя жертва сипло втянула в себя воздух.
— Поэтому оставь пустые угрозы, и слушай меня внимательно. Первое... Не лезь не в свое дело! Вере достаточно просто захотеть, и мы расстанемся. Если она и я этого не хотим, то ты точно не будешь нам указывать. Второе... Я первый и последний раз прощаю тебя за то, что ты на меня напала. В следующий раз — убью. Даже если тебе покажется, что больше ты не ошибешься... Я теперь знаю твой уровень, и буду к этому готов.
Я перевел дыхание.
— Третье... Если вопреки всему до тебя дойдет, что со мной лучше дружить, а не воевать — то приходи. Жалеть тебе об этом никогда не придется. Я знаю... Я тебя уже один раз звал. Этот раз — последний.
Я наклонился к уху замершей девушки:
— Я не держу зла — но больше не прощу. Нам не стоит быть врагами. Тем более, ты мне очень нравишься.
Я звонко чмокнул ее в щеку, и тяжело с нее встал...
...В наш санаторский номер я дошел еще более-менее бодро. Снял в ванной перед зеркалом испачканную футболку. Мдя... Пока небольшой, но уже ярко-лиловый синячище вверху живота. Попробовал проверить целы ли ребра, и потрогал пальцем синяк...
"А!.. Какая сссука!..".
Больно страшно. Спина тоже четко давала понять, что она не в порядке. Заглядываю в зеркало через плечо. Очень больно даже поворачивать голову! Видимых следов нет, но по спине она, кажется, била не пяткой, а голенью.
Надо срочно идти на завтрак, иначе мама заподозрит неладное. Мысль о завтраке дала восхитительный эффект — я с минуту блевал фонтаном...
Когда встревоженная и недовольная мама появилась в номере, я, умытый и переодетый, разговаривал по телефону с позвонившим Клаймичем. Поэтому начальный пыл недовольства маме пришлось сдержать, ну а потом будет легче. Опыт!..
— ...Не знаю, Григорий Давыдович... Поговорили с Верой хорошо... Но как там все у нее будет в голове уже на следующий день... Кто может предсказать?
— Не люблю произносить банальности, тем более, что они не несут ни грамма конструктива — но все же: "А я предупреждал!", — Клаймич вздыхает в телефонную трубку, — Витя, у меня появилась пара мыслей — давайте встретимся сегодня у вас в санатории в актовом зале, и пригласим присоединиться к нашей компании Николая?
— Конечно. Я ему позвоню... Но Григорий Давыдович — надо бы и с Верой не затягивать. Давайте попробуем что-нибудь с ней порепетировать? Пора и самим послушать, как она поет, а не только Татьяне Геннадьевне на слово верить... Только лучше всего её вместе с мамой позвать... Так нам всем будет полегче в первый раз...
— Обязательно, Витя... Мы так и сделаем... я приглашу их на завтра... А сегодня давайте попробуем отработать мою идею без Веры...
— Хорошо, Григорий Давыдович. Тогда до трех часов... Всего доброго...
Я положил трубку, и нарочито тяжело выдохнул, глядя на маму.
— Ты почему на завтрак не пришел?! — начался энергичный "наезд".
— Мааам! Взвесился сегодня на стадионе... Я три килограмма прибавил за эти дни — мне уже бегать тяжело... Решил сегодня разгрузочный день устроить.
— А предупредить, зайти... чтобы я там не ждала его... не волновалась?! Тяжело было?!
— Мааам! Так кушать же хочется! Куда мне в столовую было идти?!
Сраженная таким убойным аргументом, мама немного осеклась — и остальное выяснение отношений пошло сильно по затухающей, пока наконец совсем не закончилось её вопросом:
— А чего Григорий Давыдович-то звонил?..
"Пронесло... Но сссука, как же болит живот. Может, что-нибудь повреждено?.. Но крови в рвоте не было... Когда же отпустит? Эй, там?! Обезбольте уж!!! Хотя то, что не вырубился сразу на стадионе... Уверен — их рук дело... После таких ударов так шустро себя не ведут... Знаю...".
...Мама ушла на пляж, а я отделался враньем, что договорился сегодня на море идти с "мамонтами". Так что из номера в любом случае нужно было валить. И Завадского еще приглашать — Клаймичу обещал.
До обеда отсиживался в укромном уголке парка в тенечке... С бутылкой "Буратино" и пачкой анальгина. Полупустой.
"Странно, что до сих пор такой синяк, и так больно. "ОНИ" же не могут не понимать, как мне хреново! С другой стороны... во время нашего... "поединка" — боль не накрыла, сознания не потерял... Двигался так, как сейчас не могу. Хотя, может, просто на адреналине?..".
Пять таблеток анальгина действовали, иначе даже не знаю... Периодически инспектировал свой синяк — лиловое пятно стало больше уже раза в три. Смотреть было страшно. Чтобы не глотать анальгин на пустой желудок, пришлось через силу прожевать пачку вафель, купленую в санаторском киоске вместе с теплым "Буратино".
"Мдя... Волшебный день... И это только его первая половина! Да еще Клаймич с какими-то своими "идеями". Как некстати...".
...После обеда — теплая встреча в актовом зале санатория! Аэлитовцы приветствуют меня, Клаймича и Николая шумно и радостно! Перебивая друг друга, обмениваемся новостями... С "чувством глубокого удовлетворения" узнаю, что "Карусель", "Теплоход" и "Городские цветы" — безусловные лидеры среди ресторанных заказов. Более того — конкуренты из других ВИА, прослышав про новые песни "Аэлиты", засылают в "Кавказ" своих "казачков" переписывать слова. На сегодняшний день эти три песни звучат уже по всем ресторанам Сочи. Бороться с таким явлением своими силами почти невозможно, и нужно подключать "административный ресурс" — как это назвали бы в мое время.
Алик — руководитель "Аэлиты" — возмущается:
— С любой известной песней они попросту не посмели бы такое творить — а тут как с цепи сорвались... Мало того, что нарушают утвержденный к исполнению репертуар — так еще и отчисления никому не платят. Необходимо срочно писать жалобу в горотдел культуры, и их моментально приструнят!
Клаймич согласно кивает головой, и многозначительно поглядывает на меня.
— Автора никто не знает, ситуация с ВААПом непонятна — вот и пользуются моментом... — поморщился Завадский, тоже с прозрачным намеком глядя на меня.
Я решил отделаться неопределенной улыбкой — просто потому, что меня сейчас это ничуть не волновало. Опять накатила ЭЙФОРИЯ!..
...На обед я пришел вовремя, не рискуя испытывать мамино терпение. Старательно демонстрируя свою "диету", я лениво ковырялся вилкой в овощном салате, под дружные уговоры мамы и наших соседей "поесть по-человечески — поскольку никакого лишнего веса в тебе нет, а молодому организму нужно развиваться" (цитата из Ирины Петровны. Впрочем, Степан Захарович ее всячески поддержал).
Есть я, конечно, хотел — что мне какая-то пачка вафель за полдня — но сильно опасался, что меня опять начнет рвать — живот-то болел немилосердно. Однако постепенно чувство голода стало брать верх, я осмелел, и когда принесли одуряюще пахнущий гороховый суп, ожесточенно заработал ложкой.
Вот тут-то и накатило! Я почувствовал резко подступившую к горлу тошноту, и только успел отвернуться от стола... как тут же все прошло. Для "сотрапезников" пришлось изображать, что хотел чихнуть, но сдержался.
После чуть не случившегося конфуза, наконец, удалось поесть спокойно. А когда я подходил на проходную встретить Клаймича, уже и живот не болел.
...Поэтому я опять пребывал в состоянии ЭЙФОРИИ, и такой пустяк, как "пиратское" исполнение моих песен, сегодня меня не волновал.
Вместо какой-то реакции на эту новость, я попросил у Алика разрешения воспользоваться инструментами группы, кое тут же, естественно, и получил.
Клаймич меня удивил. Я думал, что мы начнем выяснять, что я помню из навыков игры на фортепиано — а он попросил меня что-нибудь... спеть.
День сегодня был такой... СТРАННЫЙ... И столько уже всего произошло, что мне все было как по-барабану! Я легко согласился, музыканты "Аэлиты" разобрали инструменты, а мы с Николаем дуэтом изобразили "Городские цветы".
Первый раз получилось так себе: несколько раз я не попадал в ноты, пару раз забыл слова, а однажды на припеве не хватило дыхания, и я "дал петуха".
В обычном состоянии я тут же скуксился бы и уполз куда-нибудь переживать свой провал.
НО НЕ СЕГОДНЯ!
Не обращая внимания на нейтрально-доброжелательное лицо Клаймича и разочарованное Завадского, я только посмеялся, и попросил аэлитовцев повторить песню еще раз.
Теперь я пел вообще один. И в этот раз все получилось "в лучшем виде"! Я спокойно "вытягивал" ноты и дыхание, расхаживал во время исполнения по сцене и перемигивался с улыбающейся в зале Валентиной!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
