Абордажная команда Белвела

Ян молча выполнил, и заплатка легла на поврежденный участок. Роберта все это время пребывала без чувств, не двигалась, и лишь мерно посапывала. Панагам коснулся ее лба.

— Хоть тут цело, — прошептал он.

Нож бегал по столу, разрезая заготовку, Ян со стороны был похож на портного, кроящего ткань, или же на повара, работающего с тестом. Он и сам вошел во вкус, кожа была эластичной, мягкой и теплой. Панагам продолжал сосредоточенно накладывать полоски.

С Яна сошло семь потов, он раскраснелся от жары, то и дело облизывая губы, а Панагам как будто находился в другом месте — на нем не было ни капельки.

— Ян, внимательно. Отрежь ровнее.

Панагам осматривал лицо, выискивая необработанные места. Последний лоскут искусственной кожи лег на место растворенной, и Панагам заявил, что теперь все готово. Ян нервно сглотнул.

— По-моему стало еще хуже, — сказал он, — кажется, мы сделали что-то не то.

— Заткнись, — попросил Панагам.

— Ты погляди, — почти в отчаянии воскликнул Ян, — что мы натворили! Раньше это было хоть похоже на лицо!

— А теперь на что стало похоже!? — крикнул Панагам, в один момент выйдя из себя.

— На плохо сшитую тряпичную куклу! Сшитую дрожащими руками запойного пьяницы!

— Заткнись! — рявкнул Панагам.

По лестнице спустился Дин.

— Что вы кричите? — с тревогой спросил он.

— Уйди с глаз моих! — взревел Панагам.

— Правда, лучше уйди сейчас, — поддержал Ян.

— Что случилось?

— Пошел к черту! — крикнул Панагам и швырнул в Дина клещи.

Тот увернулся, хотел сказать что-то, но к нему подлетел Ян, схватил за рукав, и выдворил прочь.

Два бывалых алхимика остались наедине со своей спящей жертвой.

— Что думаешь делать? — спросил Ян, — смотри, шрамов было всего нечего, а теперь пол-лица паутиной.

— Помолчи, я тебя прошу, помолчи, — раздраженно сказал Панагам, — дай мне подумать. До сих пор я не делал ничего подобного.

Ян подошел к Роберте, глаза ее были запечатаны воском. Новая кожа, хотя и чистая, и красивая, лежала на лице неестественно.

— Есть мысль, — сказал Панагам, массируя виски, — давай обожжем ей всю кожу.

— Ты чего выдумываешь-то!? — ужаснулся Ян.

— Зато когда она восстановится, все будет однородно, — сказал Панагам, — сварим эликсир, и все заживет быстро.

— Ты что говоришь!? А если не заживет?

— Давай выпьем, — предложил Панагам, доставая ром.

Жадно пили из горла, быстро опустошая бутылку.

— Ну, господин Ремм, что будем делать?

— Сэр Панагам, вы — изобретатель искусственной человеческой кожи, посему решайте сами.

— В таком случае, будем жечь, — сказал Панагам.

В этот самый миг их подслушивал Дин.

— Что вы будете жечь? — вмешался он, выходя из темноты.

— Господин Ремм.

— Да, сэр Панагам?

— Выкиньте этого сопляка прочь.

— Как скажете, сэр.

Ян, потрясая почти пустой бутылкой рома и тихо сопя, медленно надвигался на Дина. Тот с удивлением смотрел то на него, то на покрасневшего от спиртного Панагама.

— Вы что, напились!? И это в такой момент! — воскликнул он.

— Слабак! — рявкнул Панагам, — пират должен быть вечно пьян!

— Вы же не пираты, вы... — Дин не успел договорить, к нему подскочил Ян Ван Ремм и треснул его по голове бутылкой, ром на дне заплескался словно штормовое море. Дин ухватился за лоб, нога запнулась о ступеньку, и он упал.

— Вы чего?! — Дин неуклюже поднимался.

— Добивай его! — рявкнул Панагам.

Ян сделал последний глоток, и снова ударил парня, тот успел подставить руки.

— Не смей подслушивать! — крикнул Ян и отвесил ему пинка.

Громко ругаясь, Дин ретировался.

— А теперь серьезно, — Панагам помрачнел, — я предлагаю жечь под эликсиром саламандры.

— Корень ясеня с чешуей морского конька, — определил Ян.

— Добавим туда пальмовое масло, и разведем водой три к одному.

— Разумно, — кивнул Ван Ремм.

— Ингредиенты в наличии? — спросил Панагам.

— Только в лавке, — покачал головой Ян.

— Пусть Бонни сбегает, и бездаря этого с ней отошли.

Ян поднялся к ним.

— Получилось? — встрепенулась Бонни.

— Пока нет, — мрачно сказал Ян. — Вы двое идите в лавку и принесите корень ясеня и чешую морского конька. Бонни, дочка, она лежит в шкафчике с порошками, под пергаментом.

Бонни повторила шепотом названия ингредиентов, и, кивнув, скрылась за дверью. За ней вышел Дин.

Тем временем Ванн Ремм вернулся в подвал. Панагам уже стоял у алхимического стола и варил зелье. На глазок он отмерял нужные количества, даже если речь шла о точности до грамма. Порошки сыпались на дно колбы, горела спиртовка. Запахло свежей землей и чесноком...

По темным закоулкам бежали Бонни и Дин. Она хорошо знала город, ведь провела здесь всю жизнь, и часто гуляла по улицам, несмотря на то, что они всегда полны отчаянных головорезов. Друзей у нее никогда не было, поэтому главным развлечением были прогулки до пристани, откуда можно смотреть на море.

Спустя десять минут они забежали в лавку. Дин остался у входа, переводя дыхание, а Бонни кинулась искать нужные предметы. Спустя пару минут она появилась в дверях, заперла лавку, и они побежали обратно, нога в ногу. Мимо пролетали дома, мелькал свет. Темнота расступилась перед ними, под фонарем дорогу им преградили четыре небритые рожи. Дин и Бонни резко остановились.

Бандиты без лишних слов продемонстрировали заточенные лезвия длинных ножей.

— С дороги, — отдышавшись, проговорил Дин.

— Чей будешь?

— Дин Лайлойд, пират из команды Фрэнсиса Эвери.

— Докажи, — усмехнулся один из разбойников.

— Как тебе доказать? Спалить дотла? — из ладони Дина вылетел сноп искр.

Бандиты испуганно отшатнулись. Дин недоверчиво поглядел на них, потом схватил Бонни за руку, и они побежали дальше. Он не оборачиваясь, а Бонни постоянно оглядывалась, удивляясь, отчего он не боится удара в спину.

Добежали до лаборатории, Дин постучал в дверь. Тут же Ян впустил их, взял из рук дочери ингредиенты.

— Ждите тут, — бросил он и скрылся в темноте.

Свеча на столе почти прогорела. Бонни достала другую и зажгла от первой. Тени от двух огоньков заплясали на стене.

Получив ингредиенты, алхимики сварили эликсир саламандры. Панагам убедился, что Роберта спит, и вылил из колбы на ладонь получившуюся тягучую смесь. Он аккуратно растер зелье по лицу Роберты, добиваясь равномерности слоя.

— Давай, — кивнул он.

Ян подал другую колбу с прозрачной жидкостью, будто бы с водой. Панагам поболтал ее, и, глубоко вздохнув, плеснул на лицо девушки. Раздалось шипение, пошел пар, Роберта очнулась и дико закричала.

— Держу, — рявкнул Панагам, схватив ее за плечи.

Действие зелья утихло спустя пару секунд, но Роберта продолжала вопить. В подвал влетел Дин, но на входе его встретил Ван Ремм со страшным лицом и грозным взглядом. Он указал ему глазами на лестницу, и вывел из помещения.

— Теперь... все будет нормально, — напряженно проговорил Панагам, — только бы губы восстановились. Ян, будь другом, доведи дело до конца, я что-то утомился.

Тот кивнул, и, успокаивая Роберту, принялся осторожно смазывать ей лицо заживляющим бальзамом.

— Все уже прошло, все позади, — приговаривал он, — теперь все будет хорошо, будет как надо.

Поверх он наложил компресс, и только после того отковырнул воск с век и развязал Роберту, которую всю трясло. Он накинул на нее покрывало, и она уснула прямо на столе, свернувшись калачиком.

Глава 20. Эликсир Белвела.

К четырем часам следующего дня на палубу флейта, который, как оказалось, называется "Блаженный Липли-син", ступил Грэм Блэксмит. Его встретил Фрэнсис, который уже пришел в себя и оправился от слабости. Он сообщил, что Роберту принесли на корабль под утро, но в сознание она не приходила.

Грэм пришел в роскошном камзоле, с завитой бородой, перстнями на пальцах и внушительным чеканом. От вида сбежавшего из тюрьмы преступника не осталось и следа. Грэм намекнул, что пора бы и Фрэнсису приодеться, потому как на корабль скоро придут первые люди и будут удивлены, что свирепый капитан Эвери, о котором ходит столько слухов, предстанет перед ними в рванье, на которое даже бродяга не позариться. Фрэнсис согласился привести себя в порядок, благо денег было предостаточно.

Грэма в Порт-Стене знали все, потому его появление подняло шумиху. Времени он не терял: узнал все новости, послушал, что говорят, распустил пару слухов. Теперь он доложил Фрэнсису, что любой свободный пират на острове пойдет за Эвери.

Фрэнсис назначил Грэма квартмейстером, и приказал завтра же начинать набор команды, которая сможет повести корабль. Грэм еще раз спросил, стоит ли это все затевать в такой момент, когда капитан потерял силу, к тому же, состояние Роберты вызывает тревогу. Фрэнсис ответил, что планы не меняются, и в плаванье состоится как можно раньше.

Тем временем Дин, Панагам и Ян Ван Ремм заперлись в лавке, ломая голову над эликсиром, вселяющим Белвела в человеческую плоть. Дин подробно рассказывал каждый свой шаг, Панагам молча внимал, а Ян, удивляясь и причмокивая, то и дело что-то записывал. Едва Дин договорил, как его попросили рассказывать все заново; он покорно начал с того момента, когда впервые услышал, что королевская академия открыла в иерархии демонов новую сущность, но никакими методами не сумела призвать, и, не имея возможности узнать его имя, дала созвучное с рядом стоящим по классификации Белволом, безобидным и бесполезным бесенком. Шли годы, и академики забросили любые попытки призвать в мир Белвела, тогда то Дин, как и другие независимые алхимики, подумали о возможности воплотить его через эликсир. В лабораториях по всему миру шли подобные эксперименты, да все без толку. Было не понятно, что именно мешает демону воплотиться. Тогда то и возникла мысль о том, чтобы изначально связать с ним человеческое тело. Шли дни напряженной работы. А когда подвернулся удобный случай — в город вернулся его друг Фрэнсис — Дин провел эксперимент, который вышел из-под контроля. Произошел сильный взрыв, и еще стоит разобраться, вставил Ян, из-за чего конкретно. Тем не менее, результат полностью оправдал ожидания. Как и предполагалось, Белвел оказался демоном могущества.

— Действие заключим в эликсире, — задумчиво проговорил Панагам, — недостойно алхимика канителиться с колдовством.

Дин хмыкнул.

— Составим точную формулу, подумаем. Ян, найдутся ингредиенты?

— Найдутся, — кивнул тот, — в Порт-Стене чего только нет.

— Не представляю, как можно обряд висельника свести до алхимии, — сказал Дин, — это невозможно.

— Надо думать, — сказал Панагам, — эликсир должен помещаться в колбу, в пузырек, должен действовать через испитие, тогда это будет высшим классом. А по-другому я не работаю!

Оливье продолжал выполнение важного задания капитана. Вот уже который день он не мог протрезветь, выведывая тайны и секреты. Успехи можно было бы приравнять к нулевым, если бы не один случай. Однажды, прогуливаясь по улице, он увидел, что в переулке, в двух шагах от него, трое пьяных пиратов избивают кого-то, поднимая тучи пыли. Оливье, который и сам немало выпил с самого утра, решил вмешаться, и грязными ругательствами остановил бандитов. А когда чуть было не получил от них по шее, то заявил, что Фрэнсис Эвери не оставляет в живых тех, кто имеет наглость хоть как-то задеть его команду. Эти слова образумили пиратов, которые слышали много кровавых историй о загадочном капитане, чей корабль теперь стоит в Порт-Стене.

Пыль осела, и Оливье поднял с земли парня лет двадцати.,Из-за грязи трудно было определить цвет его одежды. Он откашлялся и молча пошел по дороге. Старый пират почувствовал, что это как раз тот, кого он искал. Оливье остановил его и предложил выпить. Парень сказал, что не пьет. Вот тут-то Оливье и удостоверился, что с ним что-то нечисто: на пиратском острове просто не может быть таких людей!

Парень пошел дальше, но старый пират следовал по пятам. Он шел за ним битый час, пока к парню снова не пристали пьяные бандиты, и не начали избивать. Оливье снова спас его, отметив про себя, насколько полезным бывает знать имена нужных людей. Парень, поднимаясь, сплюнул кровь из разбитой губы и на этот раз поблагодарил.

— Как твое имя? — спросил старый пират.

— Фаскол Ли, — ответил парень, потирая помятые бока.

Оливье оглянулся по сторонам, и шепнул на ему ухо:

— За сколько продашь свой секрет?

— Ни за какие деньги! — отшатнулся парень.

— Двадцать крон, — предложил Оливье.

— Ни за что!

— Тридцать.

— По рукам, — вдруг согласился Фаскол.

— Идем в таверну, перекусим, и ты расскажешь.

— У меня нет денег...

Оливье отсчитал ему тридцать крон, и они пошли в таверну, что стояла через дорогу. Фаскол заказал жареного поросенка, Оливье — ром.

— Откуда ты узнал про мой секрет? — с набитым ртом спросил Фаскол Ли. Могло показаться, что он несколько дней ничего не ел.

— Чутье морского волка, — ответил Оливье, — ну, рассказывай.

— Да что тут говорить, — отмахнулся Фаскол, — дело обычное. Попал я на этот клятый остров и выбраться не могу, и в пираты меня не берут, и не знаю что делать, а ведь есть кое-чего за душой-то.

— К примеру? — осведомился Оливье.

— Музыкант я, — крякнул Фаскол, отбрасывая очередную обглоданную кость в тарелку.

Оливье подумал о том, что напрасно отдал тридцать крон, но делать было нечего, да и ром еще недопит.

— На чем же играешь?

— На дудочке.

Оливье дважды пожалел, что отдал деньги.

— Какого беса тебя принесло в Порт-Стен?

— Да вот, — Фаскол поджал губы и задумался, — купил я однажды фрегат себе.

— На какие деньги? — удивился Оливье.

— Ну так... по дешевке продали. Там такое дело... не пойму почему, но корабль тот был королевского флота.

— Дальше говори, — поторопил его Оливье.

— Что тут говорить, меня, в общем, в розыск объявили. Ну, я сел на пиратский корабль, удалось уплыть...

— Стал пиратом?

— Нет... я там палубу драил, в общем, неприятная история. Вот там-то я наслушался много всяких секретов.

— Секретов? — оживился Оливье.

— Именно что секретов, — заговорчески прошептал Фаскол, — меня капитан хотел на рее вздернуть, потому как я одну любопытную тайну выведал.

— Что же за тайна? — в нетерпении спросил Оливье.

— Слышал о капитане Райсе?

Оливье задумался, хлебнул рома:

— Не припоминаю.

— Был такой пират, — сказал Фаскол, выплевывая очередную кость, — я с ним плавал, у него сокровищ было мерено-немеряно: золото, украшения, и эти, как их...

— Бриллианты?

— Нет.

— Изумруды?

— Да нет же, — парень задумался, и даже перестал жевать, — артефакты!

— Какие такие артефакты? — не понял Оливье.

— Тут уж не знаю, но выглядели зловеще.

— Странный тип ты, Фасколь...

— Фаскол Ли, — поправил его парень, четко выговаривая каждый звук.

— Да какая разница после бутыли рома! — гаркнул Оливье, и саданул кулаком по столу.

Парень вздрогнул и вытаращил на него глаза.