— Справедливо, — продолжил Маркус. — Тогда всех выживших — поздравляю с успешным прохождением второй волны! Бездна закрывает свои огненные объятия и будет с нетерпением ждать следующего донодатриама!

Послышался шум трибун. Некоторые выкрики — явно были крайне недовольными, но в большинстве своем они скорее были понимающе-подбадривающими.

— Увидимся, Феникс, — кивнув на прощание Дмитрию, чье тело уже начало обдавать пламенем арены, спешно бросил Гелиас.

Однако прежде, чем Дмитрий успел ответить — в глазах потемнело. В следующий миг, его уже перенесло в родную квартиру, интерьер которой стал при этом на порядок дороже, словно кто-то сделал плановый ремонт в его отсутствие. Опомнившись, он выглянул в окно. Пейзаж переменился. Вместо ухоженных пятиэтажек шестого района, его встретили высокие, белоснежные дома, даже в сумерках вечера отдающие легким свечением отражающихся в стенах фонарей. По вечерней улице сновали люди, мелькали редкие машины.

Слегка озадачившись, Дмитрий залез в экран кармашана и открыл пришедшее от Маркуса письмо. Бегло пробежавшись глазами по тексту, он коротко усмехнулся и закрыл сообщение. За участие в бездне, его перевели на пятый круг, а за каждое убийство — начислили на баланс дополнительные печеньки под свободную трату. Также упоминалось о дополнительной награде, которая будет зачислена позже, и причина получения которой пока для бойца оставалась загадкой из-за отсутствия хоть какого-то адекватного объяснения.

Скинув с себя пальто и убедившись, что от оставленных на арене рубцов не осталось и следа — Дмитрий забрался под одеяло и вскоре устало засопел. Впереди предстоял тяжелый день в компании Натанаэля.

Глава 24. Праздничное утро.

24-ое октября 2010-го года.

Донокен.

Резиденция комментатора Арены.

Одиноко обогнув каменный, белый дом с величественными колоннами по периметру, Маркус лениво брел по саду в сторону беседки. Не дав ему выспаться, Гелиас с самого утра закидал его сообщениями о своем желании встретиться как можно скорее.

Зевнув, Маркус поправил горжетку и поднялся по деревянным ступенькам, практически тут же поморщившись от ударившего в нос табачного дыма.

— Утро, Маркус, — выпустив никотиновое облако, холодно поприветствовал его сидящий за столом Гелиас.

— Хоть не доброе утро, и то хорошо, — потянувшись, безразлично бросил Маркус и сел напротив. — Будешь задавать очевидные вопросы, Гелиас?

Кивнув, боец элиты зажал зубами сигарету и пробежался по экрану покрывшей его руку перчатки. Материализовав дневник и ручку, он быстро пролистнул до нужной страницы и с силой положил предметы перед Маркусом.

Недоверчиво взглянув на Гелиаса, комментатор арены отложил ручку в сторону и взял дневник. Бегло пробежавшись глазами по достаточно понятному почерку бойца, Маркус тяжело вздохнул и положил дневник перед собой, аккуратно соединив кончики пальцев.

— Я жду объяснений, — требовательно, хоть и спокойно, нарушил тишину Гелиас. — Думаю, не мне одному интересно, какого черта на второй волне делали мармурийцы.

— Гелиас, послушай, — неуверенно начал Маркус. — Это...

— Была не твоя идея? — мрачно перебил его Гелиас. — Не смеши, Маркус. Люцифер сам был озадачен твоей выходкой, а кроме него — выше тебя стоит только Вивьен. А у нее есть куда более интересные дела, чем бездна.

— Нет, она ни при чем, — выслушав Гелиаса, виновато ответил Маркус. — Последнее время мармурийцы ведут себя подозрительно. Понимаю, что у нас с ними союз, но недавняя ссора Гекаты и Люцифера могла пошатнуть и без того напряженные отношения между народами.

— Значит, я был прав, — нахмурился Гелиас и затянулся сигаретой. — Готовишь бойцов к вторжению в Горэнхальм?

— И да, и нет, — призадумавшись, ответил Маркус. — Люцифер не станет расторгать договор из-за того, что Геката ведет себя, как... в общем, неподобающе. Тем не менее, вероятность расторжения союза со стороны мармурийцев остается потенциальной угрозой.

— За боями на арене следят не только в этой части Забвения, знаешь ли, — все также холодно и мрачно сказал боец. — Если хоть один из мармурийцев видел трансляцию — ты понимаешь, в какой мы можем оказаться после этого заднице?

— Я разберусь, если будет нужно, — безразлично ответил Маркус.

— Думаешь, что справишься с недовольными мармурийцами один? — усмехнулся Гелиас и замахнулся рукой для удара.

Поймав его руку за запястье и остановив кулак в паре сантиметров от лица, Маркус лишь хитровато усмехнулся. В следующий миг, стол и дневник забрызгало капельками крови, а Гелиас взвыл от боли.

— Не забывайся, Гелиас, — отпустив окровавленную руку, которая тут же начала заживлять три сквозных туннеля, холодно продолжил Маркус. — Может, ты и сильный боец, но в элите есть люди на порядок страшнее тебя.

— Ублюдок, — терпеливо дожидаясь, пока рука перестанет болеть, выдавил через зубы Гелиас. — Ладно ты. Тебя не поймают даже в случае вторжения. Но, что делать остальным?

— Умирать? — предложил Маркус. — Могу с уверенностью сказать, что для большинства здесь это будет явно не новое ощущение.

— Вымри, — размяв руку, раны на которой, наконец, затянулись, огрызнулся Гелиас. — Отправишься в Горэнхальм, когда вернется Люцифер. Извинишься перед Гекатой за эту выходку и...

— О, и зачем же мне это делать? — с интересом спросил Маркус. — Сам подумай; если отправлюсь я, то в случае нападения — кто будет защищать ваши нежные попки от сил мармурийцев? И, может, рядовых бойцов ты и в одиночку способен раскидать, но если придет элита? Или, что еще хуже, сама Геката? Не та, блеклая копия из бездны, а настоящая?

— Так, Маркус...

— Нет, это ты послушай, — привстав, перебил его комментатор и уперся руками в стол. — Что сделано — то сделано. У Гекаты есть повод развязать войну, и это прекрасно. По крайней мере, с мармурийцами хоть веселее воевать, чем с людьми Аббадона или того же Иргомора.

— Что ты знаешь о Забвении? — дослушав Маркуса, спросил Гелиас.

— Я... что? — слегка смутившись от неожиданного вопроса, запнулся комментатор. — Что ты имеешь в виду?

— Только это и имею, — сдвинув брови, ответил Гелиас. — Можешь оправдываться, сколько влезет, но...

— Замолкни! — схватив Гелиаса за ворот, громко перебил его Маркус. Глядя, как густое, черное облако обволокло вцепившуюся в одежду руку, боец элиты озадаченно посмотрел на комментатора арены. — Не делай вид, будто знаешь больше, чем на самом деле.

— Теперь мне нет нужды делать вид, — холодно глядя в глаза Маркуса, ответил Гелиас. — Опасную игру ты затеял, Маркус.

— Люцифер трус, — отпустив ворот, уже спокойнее сказал комментатор. — Он отворачивается от сильнейшего из своих союзников.

— Не от него одного, — поправив пострадавшую часть наряда, продолжил Гелиас. — В Забвении у нас немало союзников. Большая часть из них — наши же величайшие враги.

— Знаю, — кивнул Маркус. — Но, согласись, глупо вспоминать старые обиды, когда можно воспользоваться...

— Исключено, — грозно прервал его Гелиас. — Ты даже с Натанаэлем не можешь подружиться, а хочешь при этом кого-то посильнее выудить.

— Натанаэль ублюдок, — покривился Маркус. — С ним невозможно просто взять и 'подружиться'. Он расценивает это, как слабость и начинает активно пользоваться своим образовавшимся 'высоким положением' важного для тебя человека.

— С ним и не нужно дружить, — пожал плечами Гелиас. — Достаточно просто не закрывать глаза на его шалости и давать подзатыльник, когда нашкодит.

— Няркус! — послышался звонкий голос Нинетт.

Тяжело вздохнув, Маркус сел на скамейку и притворился, что ничего не слышал. Коротко усмехнувшись, Гелиас поджог свободную от сигареты руку, выдавая место дислокации.

— Вот вы где, — забравшись по ступенькам, тепло улыбнулась Нинетт. Короткая, клетчатая юбка и светлая, лиловая рубашка с широким вырезом. Ухоженные, светлые волосы, без привычного для Гелиаса хвоста. Последние несколько лет он видел девушку только в боевом наряде, и видеть ее сейчас в домашнем — было для него слегка непривычно. — С добрым утром, Гелиас.

— Доброе, Нинетт, — погасив пламя, бросил боец и убрал дневник с ручкой. — В общем, Маркус... я тебе не враг. Если ты задумал... что-то — дай знать, поделись. Возможно, я даже смогу тебе помочь.

— Может, ты и хороший боец, Гелиас, но...

— Хватит брать на себя больше, чем сам способен унести, — убрав предметы обратно в перчатку и затушив сигарету, усмехнулся Гелиас. Встав со скамейки и отряхнув камзол, он спрятал руки в карманы и прошел мимо Нинетт, молча покинув беседку.

— Эм, Няркус, что с Гелиасом? — проводив его взглядом, с легким недоумением спросила Нинетт у Маркуса.

— Наглость и синдром героя, — едва Гелиас скрылся в созданном им перемещающем зеркале, тяжело вздохнул комментатор арены. — Все, как обычно.

— Если хочешь, я могу с ним поговорить, — неуверенно предложила Нинетт.

— Не стоит, — помотав головой, ответил Маркус. — Если он решил помочь — то я могу только дать ему такую возможность. В противном случае, он будет только мешать.

— Улыбнись, — дослушав Маркуса, требовательно приказала Нинетт.

— Зачем? — озадачился комментатор.

— Чтобы я за тебя не беспокоилась, идиот, — скрестив руки на груди, обиженно объяснила девушка.

Усмехнувшись, Маркус попытался выдавить из себя улыбку, чем вызвал лишь очередную волну недоумения на лице девушки. Пожав плечами, он встал со скамейки и молча обнял Нинетт, крепко прижав к себе. Какое-то время она еще сопротивлялась, но вскоре аккуратно протиснула руки за спину Маркуса.

— Не беспокойся, все хорошо, — потянул комментатор.

— У тебя всегда все хорошо, — недовольно продолжила Нинетт. — А потом кто-то умирает.

Вновь выдавив из себя обреченный смешок, Маркус крепче прижал девушку к себе. Успокоившись, теперь он чувствовал себя виноватым перед Гелиасом. Пускай тот и попытался первым нанести удар, но, как комментатор арены — Маркус был связан собственным положением и подобные действия для себя находил недопустимыми.

Пообещав себе при возможности извиниться перед Гелиасом, Маркус выпустил Нинетт из объятий и покинул беседку. Что бы ни принес завтрашний день, а сегодня — донодатриам. И стоило, по крайней мере, сейчас, отодвинуть разногласия куда подальше.

Глава 25. Донодатриам.

24-ое октября 2010-го года.

Дошиам, пятый круг Редоренкена.

Квартира Феникса.

'Дорогой дневник!

Я добрался до пятого круга. Не знаю, справлюсь ли дальше. Пока мне везло. В первом бою — не попал под удар, второй — получил зачет за участие. Что будет дальше — я не знаю.

Наверное, Вивьен была права. Мне пора перестать жить. Смириться с тем, что я уже мертв, и мне нет пути назад. Быть может, даже начать получать удовольствие от своего загробного, мятежного спокойствия?'.

— Извините, — отвлек Дмитрия от дневника неуверенный, женский голос из-за спины.

Отложив в сторону ручку, он повернулся и застыл озадаченно глядя на девушку посреди комнаты. Длинные, рыжие волосы, плавно стекающие по налитой, пышной груди. Сокрытые в недрах декольте легкого, бело-зеленого платьица, они пленительно вздрагивали при каждом нервном вздохе девушки.

— Я...

— Простите, я не хотела вам помешать, — покраснев, виновато поникла девушка.

— Нет, что вы, ничего страшного! — встав со стула, попытался успокоить гостью Дмитрий. — Я чем-то могу помочь?

Аккуратно кивнув, девушка на секунду приподняла голову, после чего вновь увела взгляд в пол и спрятала руки за спиной. При этом, лишь еще сильнее выпятив вперед грудь.

— Я заблудилась, — поджав губу, виновато призналась девушка. — А здесь все какие-то злые. Выгоняют, не хотят помочь...

— Пойдем, — улыбнувшись, попытался взбодрить девушку Дмитрий и направился в сторону двери. Однако, пройдя мимо девушки, он резко почувствовал, как ее рука прочно вцепилась в его плечо. — Что за?..

— Выстрел, — мужским, отдаленно знакомым Дмитрию голосом сказала девушка.

— Я не...

— Теперь я проломил тебе череп, — холодно взглянув на собеседника, оскалилась девушка.

— О чем ты?..

— И твоя душа моя, — ее оскал вновь продолжил захватывать территорию лица, а глаза расширились от восторга.

Нахмурившись, Дмитрий попытался смахнуть руку девушки, но та лишь звонко рассмеялась. Ее тело быстро менялось и вскоре женские пальцы огрубели, а платье исчезло, открыв бойцу рубцы на руке. В следующий миг, рубцы скрылись под рукавом черного пиджака и торчащей из-под него белой рубашки. Рука выпустила плечо из плена, а Дмитрию приветственно кивнул Натанаэль, все также широко улыбаясь.

— Прости, не смог удержаться, — не убирая с лица глупой ухмылки, объяснился Натанаэль и бросил взгляд на лежащий на столе дневник. — Знаешь, не стоит доверять каждой встречной паре сисек.

— Мне есть, что терять? — глядя, как гость бесцеремонно взял дневник со стола, недовольно спросил Дмитрий. — Я же, вроде, и так мертвый.

— Есть вещи страшнее смерти, — облокотившись на стол, безразлично бросил Натанаэль. — Даже для тех, кто уже умер. Забавно...

— Что забавно? — скрестив руки на груди, спросил Дмитрий под звук шуршащих страниц его дневника.

— Вы, бойцы, ведущие дневники, — облизнув палец и перевернув страницу, усмехнулся Натанаэль. — Что ты, что Волк, что тьма моих знакомых. Глупые вы. Вы ведь можете пролистывать собственные воспоминания по своему желанию. Значит, зачитав себе что-то вслух — всегда можете вернуться к моменту зачитывания, не правда ли?

— Я...

— Впрочем, это не так важно, — не дал ничего сказать Дмитрию Натанаэль, безразлично захлопнув дневник и бросив его на стол. — Мелисса давно появлялась?

— Два дня назад, — задумавшись, ответил Дмитрий. — К чему?..

— Ясно, — вновь перебил Натанаэль и задумчиво почесал подбородок. Закончив размышлять, он резко направился в сторону выхода. — Собирайся и не отставай.

— Что происходит? — кинув взгляд на растрепанный дневник на столе, бросил в спину Натанаэлю Дмитрий. — Эй, стой на месте, когда с тобой говорят!

— Оу? — остановившись в коридоре, потянул Натанаэль, медленно обернувшись. — Попробуешь меня остановить?

— Я не это...

— Впрочем, мне все равно плевать на то, что ты скажешь, — пожав плечами, вновь бросил Натанаэль и продолжил свой путь. — Пять минут на сборы, жду за дверью.

Едва закончив, гость с грохотом захлопнул дверь, и в квартире воцарилась тишина. Еще какое-то время Дмитрий раздумывал над тем, чтобы достать пистолеты и раскрасить стены кровью Натанаэля.

Кое-как отогнав от себя эти мысли, он все же смирился и накинул на себя пальто. Вопрос о Мелиссе, однако, умудрился поставить его в ступор. Она пропала без предупреждения. Поначалу он даже подумал, что дальше шестого круга она не может перемещаться, но вспомнив разговор в баре — спешно отогнал от себя эти мысли. Собственно, решив, что она просто занята. Теперь же, после вопроса Натанаэля, который, как показалось Дмитрию, знает о местоположении всех и вся как в городе, так и за его пределами — пропажа Мелиссы перестала казаться ему простой 'занятостью'.