Два часа, два долгих часа, я искал проход, ведущий к заветной дверце в чёртову крепость, раз за разом злым тихим словом вспоминая игру. Там достаточно было просто немного попрыгать по крышам внутреннего кольца хижин, стоящих вплотную к стене замка. Широкий, освещённый магическими факелами коридор, не пропустил бы и самый не внимательный геймер. А в реале, будто мало того, что расстояния были несоизмеримы с игровыми, проход был замаскирован тяжёлой холстиной с нарисованной на ней кирпичной кладкой! К счастью, это было сделано достаточно давно, грубое полотно несколько потемнело от впитавшейся влаги и за годы поистрепалось по краям от ветра, поэтому на третьем круге я его всё-таки нашёл. Поминутно поминая холстину с очагом в каморке папы Карло, и устное народное творчество своей родины, я аккуратно снял несколько боковых петель с забитых в стену костылей, и аккуратно влез в получившееся отверстие.
Сюрприииз... Факелы здесь всё-таки горели, причём сразу два. Я быстренько зашнуровал вход, чтобы свет не пробивался наружу, и подошёл к двери. Осмотр её показал, что замок не сложный. Правда, оставался риск, что заветная дверца закрыта на засов изнутри. Тогда пришлось бы использовать план "Б" — штурмовать стены замка напрямую, перелазом. Но это было более рискованно, молнии магического барьера неплохо их подсвечивали. А внизу бродило немало сторожей, как стражников, так и праздношатающихся призраков с рудокопами. Посмотрит кто-то вверх — и придётся сматывать удочки.
К счастью, дверь открылась легко, хотя и с некоторым скрежетом, не смотря на обильно применённый мною для смазывания петель жир кротокрыса. Первая комната оказалась давно запущенной. У самой двери лежал крупный человеческий скелет, весь утыканный стрелами. Стрелы торчали и в двери, в которую я проник, и в окружающих громадных ящиках. Так, что тут у нас. Оп-па, в ящиках-то полно магической руды. А у дальней стены ещё и мешки какие-то навалены в беспорядке. Развязав один из мешков, я убедился, что и в них тоже руда. Ящиков было пятнадцать, мешков, втрое меньших ящиков по размеру, навскидку — штук пятьдесят. Я поворочал мешок, тяжёлый, зараза. Килограмм семьдесят будет. Значит в ящиках — около двухсот в каждом. Короче — тонны руды кто-то спрятал в этом складе. И явно забыл о них, судя по слою пыли вокруг. Хотя стоп. Ключ от этой кладовочки ведь был в сундуке у Гомеза...
Так, а это у нас что? В дальнем конце помещения, вертикально зажатый мешками с рудой, красовался двуручный меч. Узкая рукоять, лезвие с зубцами по всей длине, "Клинок Крови"? Разве здесь была не "Мстительная Сталь", которую отличают частые зубцы только в нижней части клинка, у самой рукояти? То-ли я что-то попутал (попутал, попутал — прим. Авт.), то-ли мир не полностью идентичен моим воспоминаниям. Ладно, хоть думаю я и быстро, но пока что отставлю размышления на потом. Сейчас надо действовать, ночь ведь не резиновая.
В следующей комнате нашлись лишь пустые ящики, и большие мешки с остатками заплесневевшего зерна — абсолютно ничего интересного. Разве что вмурованная в одну из стен решётка, ведущая, как помнится, прямиком в тюрьму, могла вызвать чисто не конкретный интерес. Ещё одна дверь в новое помещение раскрылась с тихим скрипом, и вот я уже в узком каменном колодце, на территории внутреннего двора замка.
Позади и слева — близкие стены. Так же слева, но чуть подальше, в небо вздымается, расцвеченная молниями барьера, гигантская башня. Та самая, с четырьмя острыми шпилями, знакомая всем игрокам "Готики". И знакомая крытая галерея примыкающая к ней. Попробую туда пробраться позже. Первая моя цель — комната Гомеза. Не тронный зал, ясное дело, а малая приёмная, где живёт его женщина. Проникать туда я пока не планирую, хочу просто тихонько глянуть, кто там обитает в данный момент.
Путь прост — вначале взобраться на стену с помощью верёвки с крюком. Оттуда — на черепичную крышу донжона. Кстати, черепица солидная, издали похожа на рыбью чешую, цвета красного кирпича. Пластины размером с небольшой щит, и прикреплены очень хорошо, причём встык, а не внахлёст. Как брусчатка на старых мостовых прежнего мира, или, если хотите, как кафельная плитка в ванной. С учётом того, что крыша покатая, абсолютно не понятно, за счёт чего они держатся? Ладно, спишу на магию, лучшего объяснения всему непонятному в любом мире всё равно, даже при необходимости, никому не сыскать.
С крыши я спустился на наружную сторону. Здесь можно уже не опасаться быть замеченным — снизу всю территорию лагеря перекрывала дощатая галерея. Вплоть до внешней стены... Вот я тормоз! Надо было сразу снаружи пробираться прямиком сюда, а не изображать из себя ниндзю среди хижин рудокопов. Но что сделано — то сделано.
Спускаюсь к ближайшему, забранному широкой плоской решёткой окну, и аккуратно заглядываю в ярко освещённое светом факелов помещение. Внутри совершенно безлюдно. Странно, как это, у Гомеза нет женщины на данный момент? Я уже нафантазировал, что увижу здесь Чани или Наталью, которых, по легенде, отправили в Болотный Лагерь незадолго до начала событий игры.
Тем не менее, мою задачу это только облегчало. Решётки запирались изнутри на примитивные защёлки, которые ничего не стоило открыть кинжалом. Пару минут тихой возни, и я внутри. Мог бы шуметь и громче — ночные сверчки так орали, что заглушили бы и куда более сильный скрежет металла.
Здесь всё обставлено точно как в игре. Пара сундуков, кровать под балдахином, похожее на грубый трон массивное кресло — вся мебель на своих местах. Разве что купальное корыто, у противоположной окнам стены, пока отсутствует. И жильцов нет.
С сундуками получился полный облом. Вскрыть их отмычками у меня не получилось. Странное дело, они были закрыты на замок, у которого полностью отсутствовал механизм! Щель для ключа имелась, а механизма не было — полностью гладкие стенки. Всё просто, как в электронном замке, только вместо магнитной карточки здесь требовался ключ. Бред какой-то, понятия не имею, за счёт чего это работает. Что, опять придётся списать на магию? Вот задолбало, это не логичное дерьмо! Раздосадованный, я выбрался из помещения и снова взобрался на крышу.
А с соседнем помещением вообще случился облом. Там кто-то спал на кровати у самого окна. К счастью, я услышал храп и увидел издававшее его тело раньше чем забрался в комнату. Пришлось карабкаться на верх самой высокой башни по её стене, а не пробираться коридорами. Так что я, по сути, прошёлся по башне снизу вверх, от чердака до кладовки. Ничего особо ценного не нашёл, попалась одна мелочёвка. Особенно много набрал опасных бритв, сделанных, по ощущениям, из самой натуральной нержавейки. Всякую посуду и шкуры, как и среднего качества оружие, трогать не стал, хотя место в инвентаре было.
Затем перебрался на внутреннюю часть донжона. Здесь в окнах даже решёток не было. В левом от главного входа помещении нашлось мало чего интересного, разве что амулет защиты от магии, и книга о магической руде. Но я собрал и подсвечники, и бритвы, и золотые монеты, имеющие хождения по ту сторону барьера.
В казарму стражников и домик магов даже не стал пробираться, воровать из кузни ржавые двуручники тоже почему-то душа не лежала. Посетил, правда, каморку рядом с ней, разжился ещё тремя шкурами мракориса и ещё несколькими бритвами. Просто цирк, сколько бритв валяется по сундукам в замке, а население рудников почти поголовно ходит небритое. За исключением обитателей Болотного Лагеря. Хотя, может именно здесь собака и зарыта, может эти бритвы — стратегический запас для торговли с болотниками. Кто знает...
Выбрался я с территории Старого Лагеря перед самым рассветом, не особо довольный результатами прогулки. Эликсиров достал только расходных — здоровья, маны и ускорения. Постоянного действия не нашёл ни одного, хотя точно помнил, что в игре их где-то здесь было несколько штук (конечно, только в тех помещениях, куда ты так и не попал — прим. Авт.) "Лучше бы я эту ночь провёл в пещере" с подобной мыслью носился я всю дорогу домой. Но искренняя радость Фэйт и Сиры примирила меня с обстоятельствами. Вот только сложилось впечатление, что именно мне радовалась только Сира, а Фэйт — в основном шкурам и золоту. Действительно, по ту сторону Барьера тридцать три шкуры мракориса, и одиннадцать тысяч пятьсот пятьдесят шесть монет, составляли целое состояние. Кстати, хвала чудо-сумке. Монеты были достаточно массивные, грамм по десять весом каждая. Без магии я бы их через стены тащить даже и не пытался бы.
Спать пока хотелось не сильно, поэтому сперва я отправился за дровами. Притащив через час солидную вязанку хвороста с верхнего карниза, всё-таки упал на дальнюю лежанку. Но сон никак не шёл, хотя спать вроде хотелось, и устал зверски. По прежней жизни не припомню подобного состояния.
Сира и Фэйт опять плескались у водопада. Тихонько свиристел местный пещерный сверчок. Солнечный луч проник в пещеру, пробившись сквозь спускающиеся с потолка у входа корни, и рисовал на дальней от меня стене причудливые узоры светотени. Постепенно я всё-таки начал засыпать. Но вот лёгкие тени на миг заслонили свет. Фэйт зашла в пещеру первой и молча направилась ко мне. А Сира, задержавшись у входа, тихонько произнесла " — Вот я и дома". Уже в полусне я, через силу, пробормотал в ответ:
— Ты вежливая, прям как японка какая-то.
Буквально через миг меня, за отвороты куртки, вздёрнули вверх тонкие но крепкие женские руки, и прямо перед собой я увидел до предела возбуждённые, прямо таки по-кошачьи светящиеся, глаза Сиры. Вот это скорость перемещения, почти на грани телепортации, ошарашенно удивился спросонья.
— Ч-что... Что ты только что сказал?
А следом меня огорошили слова Фэйт, сказанные отнюдь не на местном диалекте:
— Опа, кажется, вечер перестаёт быть томным.
И да, кто бы сомневался, сказано это было на чистейшем русском.
Ретроспектива 1.
Сато Сиира.
Родилась и первое время жила я на маленьком островке Кутиноэрабу, что в провинции Кагасима, в Японии. Остров имеет размер всего в тридцать восемь квадратных километров и целиком входит в состав национального парка Кирисима-Яку. Здесь тогда постоянно жило менее двухсот человек, но довольно часто приезжали туристы и учёные. Их привлекал расположенный на острове вулкан с одноимённым названием.
Своё раннее детство я помню не очень хорошо. Мои родители работали в гостиничном комплексе менеджерами, и работа для них была гораздо важнее меня. Поэтому я довольно часто оказывалась предоставлена сама себе даже в самом раннем возрасте, сколько себя помню.
А затем случилось извержение, которому позже присвоили пятый, максимальный, уровень опасности. Не удивительно — столб дыма и вулканического пепла поднялся вверх на девять километров, воздух вокруг настолько пресытился серой, что не годился для дыхания без противогаза или респиратора. Меня с матерью эвакуировали в первую очередь. Подобные случаи были предусмотрены, и планы эвакуации отработаны ещё со времён прошлого извержения Кутиноэрабу, произошедшего задолго до моего рождения. Но стихия — это стихия. Она может собрать свои жертвы на смотря ни на какие человеческие усилия. И в этом извержении погибло восемь человек. Одним из них был мой отец, пытавшийся спасти группу туристов. Я ведь говорила, что для моих родителей работа была гораздо важнее меня?
Мы с мамой переехали на остров Якусима, где она также устроилась работать в гостиницу. Поначалу горничной, а после снова дослужилась до менеджера. После гибели отца она ещё сильнее погрузилась в работу. Когда мне исполнилось четырнадцать — я уехала к тётке по отцу, на остров Кюсю, в город Китакюсю. Тётя, одинокая, очень добрая женщина, работала там экскурсоводом в музее Масумото Сёите, что расположен на территории замка Кокура-дзё, известной во всём мире местной достопримечательности. Она знала много европейских языков, и смогла меня тоже увлечь их изучением. Английский, немецкий, итальянский, испанский, французский: через два года я уже могла понимать и немного говорить на пяти иностранных языках.
В шестнадцать лет я впервые влюбилась. Позже я много думала, какой бы была моя жизнь, если бы моей первой любовью стал какой-нибудь мой одноклассник. В нашем классе было несколько довольно симпатичных парней. Мне же не повезло с первого взгляда влюбиться в гайдзина. Испанского студента, приехавшего на практику на местный сталелитейный завод, для изучения новейшей производственной линии по прокату стали. Он был так похож на моего идола, Мацумото Дзюна, и даже родился как и тот, 30 августа. Это тогда произвело на меня неизгладимое впечатление. Я подумала — может так о себе даёт знать судьба? Наивная дура. Я действительно любила его, но ему просто было скучно. Лишних денег на проституток не было, а с местными девушками ему не давал возможности общаться языковой барьер. Поэтому я стала для него настоящей находкой, и он не пожалел усилий, чтобы затащить меня в постель. Наши встречи длились почти полгода. Не знаю как так получилось, что вскоре я была готова отдать ему всё. Но его интересовало только моё тело и, изредка, мои деньги. А затем его практика на заводе закончилась. Я узнала об этом только в последний день, сразу после проведённой вместе ночи. Он сказал, что вообще не верит в любовь. И показал своё эссе, где когда-то описал всё, что думает о любви вообще. Если вкратце — там говорилось, будто любви на самом деле не существует. И происходящее между мужчиной и женщиной — это всего лишь химические процессы организма.
(прим. Авт. — Действительно, существует подобная научная теория. Для особо любознательных:
"Во-первых, любовь начинается с того, что нас привлекает симпатичный представитель противоположного пола, и в мозгу происходит сложная химическая реакция, результатом которой является гормон фенилэтиламин — гормон увлечения, заинтересованности. По прошествии какого-то времени, если наше увлечение взаимно, в кровь поступает один из самых сильных гормонов — допамин, вызывающий тот любовный экстаз, который мы испытываем в пылу романтической влюбленности. Гормон допамин заряжает силой, энергией, толкает на рискованные поступки и возбуждает. Он по своему действию сравним с наркотиком, который непременно вызывает привыкание. Нужны все новые и новые дозы гормона допамина, а если на ваше чувство не отвечают взаимностью, то это сравнимо с наркотической ломкой. Пожалуй, неразделенная любовь — одно из самых сильных потрясений для организма, человек способен впасть в сильнейшую депрессию и даже отважиться на суицид. Чтобы восполнить недостаток любовного гормона, человек ищет нового партнера, и все повторяется сначала.
Если после романтической влюбленности отношения переходят в следующую — физическую стадию, то на сцену выступает гормон окситоцин, который вызывает очень сильные эмоции. Без него был бы невозможен оргазм и сексуальное удовлетворение. Причем, у женщин выделение этого гормона запаздывает, в отличие от мужчин, этим и объясняется, почему женщинам нужны длительная прелюдия и откровенные разговоры.
