— Так он что... — Чердыев повертел пальцем у виска.
— В его памяти, я встретила термин — "контролируемая шизофрения". В его голове сидит шесть "личностей". Но, они развивались им, для защиты собственного Я, от целенаправленного воздействия со стороны социума. По меркам обеих миров, он — ненормален, именно из — за отношения к социуму. Он его изучает со стороны. А при попытке социума, "подмять" его под себя, просто меняет личность.
— Игоретта Павловна, вы не могли бы, всю псевдонаучную ахинею, отложить — подальше?
— Вот уже три недели я пользуюсь одной из его "псевдонаучных ахиней". Хотите увидеть результат?
-Если Вас не затруднит. — Улыбнулся Чердыев.
Игоретта, улыбнувшись, покачала головой и начала таять, как кусок льда в горячей воде. Через мгновение, она исчезла.
— Что за!!! — подпрыгнул Чердыев и кинулся к креслу, проверять увиденное. Упёршись руками в женские прелести Игоретты, Артём Савельевич отпрыгнул, ругаясь.
Игоретта Павловна Карван — Терновская, смеясь материализовалась на прежнем месте.
— Как видите, некоторые наработки нашего найдёныша, вполне работоспособны. Как он и думал, тут дело в двух параметрах: Воображении и Спокойствии.
— И что, так сможет любой? — Полковник вернулся на своё место.
— Нет. Нужно — поверить. А чтоб поверить — необходимо увидеть эту разработку, так, как её видел Данн. А теперь, её увидят не многие. Я закрыла его сканирование тремя красными литерами и переслала Императору. Три дня тому назад, Его Императорское Величество, подтвердил моё решение и добавил личный красный литер. Так что, лет на пятьдесят, больше Никто не влезет в сканирование нашего найдёныша.
— Вы сделали это через мою голову! — Обиделся Чердыев.
— Простите, Артём Савельевич, даже Ваше звание и должность, недостаточны. Уровень допуска и специальная тематика — у Вас нет шансов... — Игоретта вздохнула.
— И что будет с найдёнышем?
— У него будет интересная жизнь. — Криво усмехнулась Карван — Терновская. — Очень интересная..."
"...Стана, у нас убийство! — Услышала капитан Кейт, в трубке, в чудесное воскресное утро.
— Кевин, у меня выходной! — Пробормотала Стана, надеясь, что Патрик просто забыл о её выходном.
— Всех собирают. Ты телевизор ты включи!
— Всё, уже собираюсь и еду.
— Вот и здорово. Только ты не пугайся, заранее. — Предупредил ее лейтенант и отключился.
"Что может быть страшнее, чем вызов на убийство, в выходной?" — Удивилась Стана, отправляясь в ванну. Последние несколько ночей были для нее, мягко говоря неприятными. Постоянные кошмары, духота, необычное нервное напряжение.
— Что у нас тут? — Натягивая на руки одноразовые перчатки, спросила она у стоящего Мигеля.
— Мужчина, белый, убит выстрелом в затылок, из дробовика. — Начал объяснять ее напарник. На мгновение задумавшись, добавил. — В упор. Лица, практически нет. Документов — нет. Из вещей — красный рюкзак.
"О, нет!" — Видимо что-то в лице Станы изменилось, что напарник поспешил её успокоить. — Нет, это не твой помощник. Просто — красный рюкзак, не более.
Встряхнув гривой каштановых волос, Стана склонилась над трупом.
Видок был еще тот. Картечь разнесла голову, разбросав кровавые клочки метра на полтора. Красный рюкзак, надетый на спину, вздымался уродливым горбом. Синяя куртка, забрызганная кровью и одинокая гильза зелёного цвета.
— А почему гильза зелёная? — Удивилась Кейт. — Зелёный цвет, это же...?
— Самоделка, — пояснил Кевин. — И, как всегда — никто, ничего не слышал и не видел.
— Камеры есть?
— Ни камер, ни банкоматов, ни чего. Тупиковый проулок.
Взревев сиреной, к месту убийства подъехала ещё одна машина — черный, тонированный, вкруговую, внедорожник, из которого вышли, хорошо знакомые напарникам люди.
— А "глобезовцам" что здесь надо? — Поморщился Сантьяго.
Мак-Сохо и Малиш подошли буквально через несколько секунд.
— Офицеры, приятно видеть Вас в добром здравии! — Витиевато поздоровался Мак-Сохо. Малиш с улыбкой кивнула головой.
— Не скажу, что это взаимно. — Недружелюбно ответил Мигель.
— Тем не менее, по этому делу мы будем работать вместе. — Покачал головой Алэксандэр . — Убит один из активистов движения "Равные".
— Это те, которые, вместо лозунга, используют слова Данна? — С усмешкой резюмировала Кейт.
— Те самые. — Вздохнул Алэксандэр. — Иногда слово, сказанное вовремя и с нужными интонациями, переворачивает мир.
— Особенно, если этому слову помогает "Глобальная безопасность"?
— Не без этого. — Мак-Сохо, кивнул Малиш и та передала ему флешку.
— Здесь информация об этом человеке. Его зовут Мартин Таррел. Вчера вечером, он позвонил в контору движения и сказал, что за ним кто — то следит. — С этими словами, он вежливо протянул флэшку Стане.
— Он описал, кто именно? — Флэшку, совершенно не вежливо, перехватил Патрик.
— Запись разговора — на флешке. К сожалению, наша служба опасается, что это дело, может вывести на... Так скажем, высокие круги.
— И, как только мы что -то найдем, вы его у нас заберете? — Предположила Стана.
— Нет. — В разговор вступила Ирэн. — Как только вы что — то найдете, мы сделаем все, чтоб в этих высоких кругах начались жертвы. Серьезные жертвы. Я бы сказала — очень серьезные жертвы.
— На всё время расследования, вам предоставляются большие полномочия. Включая допросы дипломатических представителей. — Начал Мак-Сохо и, подхватив Стану под локоток, повёл её к своему авто. — Пойдёмте, я передам вам документы.
Отойдя на несколько метров, он наклонился к уху капитана и едва слышно прошептал: — А ещё, ваш друг, с алым рюкзаком, получил звание "мастер — универсал — 4" и скоро станет пилотом. Ведь, насколько я понимаю, он Вас заинтересовал?
Стана попыталась выдернуть руку.
— Ой, перестаньте! Только слепой не видит, как вас зацепил человек, которого Вы видели полминуты. Или вы думаете, что фотографию я вам оставил просто так? Стана, так уж получилось, что этим человеком, сейчас интересуются все, кому не лень. А, учитывая последние гонки, приказ о его защите, пришел из канцелярии Императора. Думаю, что когда он вернется, его на планете будет ждать много сюрпризов. И я очень хочу, чтоб самым главным, стали Вы!
Стана, выдернувшая руку, словно в ступоре, слушала, что ей говорит этот серьёзный человек.
Мак-Сохо, открыв дверцу внедорожника, достал папку с документами и протянул её Стане.
— Когда он вернётся, — едва шевеля губами, продолжил Мак-Сохо, — ему будут нужны друзья.
— А с чего вы взяли, что Мы с Ним станем друзьями?
— Потому что Малиш уже ревнует..."
* * *
— Нет, Данн, нет! — Алекс Ван Бюллофф, первый пилот "Сигона", устало откинулась в пилотское кресло, наблюдая, как навигационный комп, которому я только что скормил навигационные данные, снова уходит в цикл. — Данн, корабли так не летают!
— Но почему? — Не выдержал я. — Что такого сложного, в том, чтоб рассчитать цикл прыжков, не выходя из надпространства!
— Потому что! Данн, ты пойми, в пространстве всё движется, и, твой расчет, уже через 2 минуты станет критически неточен. Компьютер попытается уточнить данные, через две минуты — снова уточнение и ты получаешь цикл.
— Да что сложного — то в уточнении! — Взорвался я. — Все основные маркеры уже внесены и просчитаны. Надо только подставить уже имеющиеся данные. Делов — то!
— Давай вернемся к теории Кольбьера, — обреченно предложила Алекс. — Всю вселенную пронизывают надпространственные струны. Корабль, получив достаточный запас скорости и использовав определенное количество энергии, выходит на струну. Это понятно?
Я согласно кивнул головой.
— Отлично. Чем больше затрачено энергии, тем дольше корабль остается на струне. Израсходовав энергию, корабль сходит со струны, возвращаясь в наше пространство.
Я снова кивнул.
— Так почему ты, пытаешься заставить корабль сделать каскад прыжков, используя только Один импульс энергии!
— Потому что, блинчик по воде делает каскад прыжков, используя только Один импульс энергии! — Сорвалось у меня с языка, раньше чем я успел его прикусить.
Тишина, опустившаяся на рубку, показалась мне страшнее пребывания в баке с регенератором.
"Ну, разве я виноват, что вся их теория полей, великого Кольбьера, напоминает мне именно запускание блинчика по воде?" — Отстраненно думал я, разглядывая лица первого пилота и капитана, задумчиво уставившиеся на меня.
— Так. С этого места — поподробнее! — Потребовала капитан, заинтересовано наклонившись ко мне.
— Нет! — Вскочила Ван Бюллофф, — Хватит с меня профанации! Как ты, Данн, осиливший книгу Кольбьера за пару вечеров, разобравшийся с формулами — за три дня, можешь сравнивать надпространство и водную поверхность?
— Так и там и там, мы используем импульс и силу поверхностного натяжения. Какая уж тут разница. Ах, да, во втором случае — учитываем сопротивление воздуха, а в первом — движение Вселенной. Только мы не блинчики пускаем — мы камнями бросаемся, как дикари! Камень летит метров двадцать — тридцать, а правильно запущенный блинчик — на всю сотню! А импульс — один и тот же! И, если брошенный камень вызывает брызги, то блинчик — просто тонет. Так и мы. Каждый выход, как кусок скалы в омут кинули. Брызги, шум и волны.
— Ладно, Данн, на сегодня хватит, — задумчиво протянула Матильда. — Иди, отдыхай. А мы, с Алекс, пока на вахте побудем.
— До конца вахты еще два часа. — Упрямо набычился я. — Можно, я ещё раз, расчет сделаю?
— Только — стандартный. — Погрозила мне пальцем капитан. — Хватит Алекс злить. Если сделаешь расчёт за полтора часа — разрешу завтра на камбузе, весь день крутиться!
— Есть, сделать расчёт за полтора часа! — Крутнувшись в кресле, я уткнулся в экран компьютера, впавшего в цикличный обсчёт траектории.
"Эх, семь бед — один резет!" — Я потянулся к кнопке, скидывая свою программу. — "Эх, говорили мне: "Рожденный паять — писать не может!", так нет же, каждый раз шишки набиваю."
Перезагрузив компьютер, получил вводную от Алекс. В этот раз трасса мне досталась совсем лёгкая — 12 светолет, шесть маяков и всего одна туманность. Ну да я её, лучше, обойду. Это, конечно, не аномалия, но "любая кривая вокруг начальства, короче чем прямая рядом с ним.", знаем, плавали. А вот интересно, если я вот здесь, в точке корректировки, введу коэффициент не 0,2, а 0,4?
"Нет, фигня получается!" — Стирая запоротую трассу, начал сначала.
"Так, шесть маяков, стандартный импульс, а почему, собственно говоря, стандартный?! А если я его добавлю? " — Трасса странно изогнулась, обходя границу туманности без всякой корректировки. Компьютер издал противный писк и отрубился.
— Ну что опять — то не так! — Вырвалось у меня.
— Что это было?! — Недоуменные лица капитана и первого пилота, снова уставившиеся на меня, дали понять — эту трассу я тоже завалил.
— Всё, Данн, иди уже. — Решила капитан Баханн, отпуская меня взмахом руки. — Камбуз — это твоё всё, а навигация — увы — только развлечение.
— Все равно будет по моему! — Вспылил я, вставая из — за терминала.
— Упрямство — достоинство ослов! — Вспомнила пословицу первый пилот. — Иди, стажёр. Ни у кого не получалось освоить нп — навигацию за восемь дней.
— Товарищ капитан, стажер — навигатор — вахту сдал! — Уставной фразой ответил я.
— Первый пилот вахту принял! — Ван Бюллоф, активировала свой терминал и кивнула мне, указывая на выход.
— Свободен, стажер — навигатор! — Подтвердила капитан корабля и развернулась к своему пульту. — Иди, упрямый ты наш!
Покидая рубку, я полюбовался на двух женщин, занятых своей работой. Роденовский "Мыслитель", по сравнению с ними — обычный двоечник, задумавшийся над тем, как стереть двойку из дневника. Никакого напряжения — в фигурах, но нет и вальяжности. Все движения — выверены до миллиметра и секунды. Даже когда Алекс, сердится, ни одно движение не делается зря. Если, конечно, она сердится не на меня. Есть такое впечатление, что не будь капитана рядом, она б меня, на британский флаг пустила.
Коридоры корабля, с притушенными, на ночное время, светильниками и ровными, голубыми, полосами подсветки вокруг дверей, с мягким покрытием пола, всегда меня впечатляли. Кажется, я могу бродить по ним, часами, проходя мимо кают, мимо дверей, ведущих в инженерку или, ко мне — на камбуз. В таких коридорах можно снимать фильмы или, устроившись на мягком полу, взяв карандаш и блокнот — сочинять стихи.
Да — я влюблён в "Сигон". В его экипаж. Даже в то пространство, по которому мы сейчас стремительно скользим — я влюблен. Никогда в своей жизни я не был так по детски, наивно и глубоко влюблён. Все подначки экипажа, его шуточки и шпильки, всё воспринимается через призму розовых очков влюблённости. И, самое главное, я абсолютно, истово уверен, что эта любовь — взаимна. Сколько я бродил по этим коридорам — ни разу, ни одна дверь не открылась, нарушая ход моих мыслей. Ни разу, вахтенный, не сделал мне замечания, за мои ночные бдения. Я уверен, что все знают о моих прогулках. Но не спрашивают, не осуждают и не обсуждают.
"Ох, потомки, какие же вы — классные!"
Дверь моей каюты открывается бесшумно, впуская меня в моё логово, по стенам которого развешаны многочисленные подарки.
Точно по центру висят клоны "АК — 47" и "Тульского Токарева" — подарок от оружейника "Лох — Несса", впечатлённого моими рассказами об этом оружии. Чертежи я нарисовал ему, насколько сам помнил — уроки НВП, на котором потёртый "калаш" разбирался, на время и странствия на просторах интернета, сильно расширили мой оружейный кругозор. Конечно, меня впечатляли и "стечкин" и "пустынный орел", но вот эти два, "АК" и "ТТ" — это те, взрослые, мужские игрушки, которые я хотел. Теперь они у меня есть. И даже по сотне патронов на них — всё предусмотрел мастер оружейник. Только отстрелять я их не успел — после возвращения с Граала, док, прямо возле бота, вкатил мне успокоительное и, с помощью летевших вместе со мной десантников, уложив меня в гравиколяску, отвёз на "Сигон", где и сгрузил мое бесчувственное тельце в ванну восстановителя, в котором я и продрых двое суток. За это время, на "Сигон" установили десантный модуль, посадили десяток головорезов, во главе с их лейтенантом и, на следующее утро, после моего прибытия, "Сигон" отчалил в дальний рейд.
Под "огнестрелом", на специальной полочке, два номерных ножа, оба БНД. "Боевой нож диверсанта" и "Боевой нож десантника". Их мне подарили, за пиццу. Со словами: "Слава звёздам, что ты к нам не попал!". Выносить их из комнаты, мне настоятельно не рекомендовали. А ножи — хороши! Матово-чёрные, хищно изогнутые, лезвия. Рукояти, отполированные десятками тысяч часов тренировок. И люди, люди с ярко горящими глазами, азартными спорами и открытой душой. Душевно посидели. Даже уходить не хотелось. Но, надо было проставляться генералитету, который, кстати, тоже пришел на с пустыми руками. Так что у меня в шкафчике, теперь полный комплект обмундирования "спасатель", включая легкобронированный скафандр, со всем обвесом, комплект десантника, малый набор инструментов и, отдельно — бандана, с росписями всей аттестационной комиссии.
