В вихре

— Ты понимаешь меня, Люк?

Её сын слегка вздрогнул, затем, не поднимая глаз, спросил:

— Это имя что-нибудь значит на набуанском? Почему ты меня так назвала?

Падме равнодушно качнула головой, и матовый металл диадемы, вплетенной в её волосы, заиграл на свету:

— Не пытайся сменить тему, сынок. Я люблю тебя, но не потерплю неповиновения. Если хочешь сохранить привязанность своих родителей, ты подчинишься отцу. Он наш самый близкий человек, великий воин и преданный защитник. Ты скоро изменишь свое мнение о нем. Это будет нетрудно.

Легко ступая, она вышла в утренний сад.

— И правда, — пробормотал Вихрь, провожая взглядом ее удаляющуюся фигурку. — Легче легкого. Семейная идиллия, ромуланца твоего за ногу!

ХХХХХХХХ

Звёздный разрушитель суперкласса "Экзекутор", Среднее Кольцо

Адмирал Оззель, деликатно покашливая, беседовал с одним из адъютантов Темного лорда. Разумеется, он был выше по званию и мог потребовать ответы, но когда дело касалось лорда Вейдера, следовало соблюдать осторожность.

— Так значит, милорду нездоровится? Это новое оборудование для медицинского отсека "Экзекутора"... всем известно, что у нас лучший уход за больными и ранеными. Зачем же оно понадобилось?

Адъютант, бесцветный человечек, замученный нелегкой службой, щелкнул каблуками:

— Не имею чести знать, сэр. Милорд лично доставил аппаратуру на корабль.

Оглянувшись через плечо для верности, адъютант еле слышно прошептал в тут же подставленное ухо Оззеля:

— Часть отсека теперь закрыта, практически замурована. Доступ только у лорда Вейдера.

— Хмм, — неопределенно протянул Оззель. Почти дружески кивнув адъютанту, он отошел в сторонку, заложив руки за спину.

Интересно, что происходит на его корабле?

ХХХХХХХХ

Открыв электронные замки, Вейдер быстро вошел в небольшой бокс. Как бы он не спешил, Темный лорд задержался, чтобы убедиться, что все механизмы за его спиной сработали безошибочно. В этом проекте он использовал наработки из охранной системы Кесселя, а также несколько своих новых задумок.

Пройдя процедуру ионной очистки, Вейдер перешел из маленькой комнаты в палату побольше, где была установлена его вторая гипербарическая камера, уже подсоединенная к медицинской капсуле на возвышении. Переносить сюда запасную камеру не было необходимости, ведь Темный лорд мог работать со своим...пациентом... и в костюме жизнеобеспечения, но Вейдер не хотел оставлять жену и сына даже на несколько лишних часов.

Россыпь снежно-белых искр метнулась от закрытой капсулы, как только ситх пересек порог. Вейдер с горечью подумал, что Падме не утратила свойственного ей безрассудного упрямства. Она отказывалась говорить с ним.

Он уже использовал все методы: просил, напоминал об их прежних отношениях, даже угрожал... Жена была непреклонна. Она оставалась рядом, волнуясь за сына, но никогда не приближалась к Вейдеру, остерегаясь эманаций Темной стороны. К капсуле она также не могла прикоснуться: механизм частично работал от ситхского голокрона.

Что ж, пока Темному лорду было достаточно хотя бы её присутствия... Когда сын присоединится к нему, они вместе решат эту проблему. По существу, у Падме не было выхода: любовь к Люку и зависимость от него делали её предельно уязвимой.

Какие-то осколки Анакина Скайуокера в Вейдере восставали против одной только мысли о необходимости принуждать жену к чему-либо... но Темный лорд безжалостно подавлял их. Ведь если бы Падме была более послушной еще двадцать лет назад, больше доверяла ему и не слушала предателя Оби-Вана, то все сложилось бы иначе. Их сын вырос бы на Корусканте, и Вейдеру не пришлось бы использовать такие... методы... убеждения.

Опустив голову и плечи, он несколько минут стоял неподвижно. Респиратор работал, и привычные звуки теперь вызывали особенное отвращение: ведь их слышала Падме. Темного лорда мучил тайный стыд, бороться с которым оказалось очень трудно.

За много лет он научился действовать без сожалений, без оглядки назад, презирая слабых духом, — тех, кого останавливали выдумки бесхребетных моралистов. Но Падме и его сын... простят ли они его когда-нибудь? Поймут ли, что это их единственный шанс?

Скрипнув тяжелыми протезами, Дарт Вейдер подошел к капсуле. Проверив датчики, он деактивировал голокрон и осторожно отодвинул в сторону дымчатый пластоидный экран. Жизненные показатели были в норме, юноша крепко спал, сомкнув ресницы и ровно дыша. Темная родинка отчетливо выделялась на его бледной щеке.

Вейдер почувствовал, как созвездие белых искр за его спиной ринулось вперед, затрепетало, но остановилось, разрываясь между страхом перед ним и желанием прикоснуться к сыну.

— Ты не сможешь помешать, Падме, — произнес Темный лорд. — Наш сын примет мой образ жизни и меня как своего отца и наставника. У него есть задатки могущественного ситха... Мы восстановим порядок и истребим наших врагов, всех до единого. Галактика будет у его ног.

Вейдер снял перчатку и опустил массивные металлические пальцы на лоб спящего.

— Не бойся, — не сводя глаз с Вортекса, прошептал он так тихо, что вокодер не уловил слов. — Скоро ты научишься доверять мне, дитя моё. Очень скоро...

Комментарий

Ну, такие дела. Вихрь снова попал.

Вейдер, услышав имя "Люк Скайуокер" от Ксизора и его осведомителей, конечно, решил, что это настоящее имя Вортекса, хехе)

Эта глава большая, Люк ломает стулья, Вихрь исповедуется в своих извращениях, а Вейдер выясняет отношения с Падме :-[

========== 27. ==========

Пространство Нигде, время неизвестно

Вортекс бродил по "резиденции Амидалы" и рассматривал обширную картинную галерею в одной из пристроек. Разумеется, Темный лорд знал, что Падме, её дом и даже его собственный образ в этом замкнутом мирке — всего лишь иллюзия, сотканная из его воспоминаний и несбывшихся надежд. Но были исключения: например, произведения искусства на стенах отражали прошлое его сына, и поэтому Вейдер решил присоединиться к экскурсии.

Сын долгое время переходил от картины к картине, заложив руки за спину, казалось, не замечая, что посетителей стало больше. У одного голографического полотна он задержался: в иссиня-черном бархате космоса радужно переливалась туманность причудливой формы.

— Облака ионизированного водорода, — пояснил Люк, указывая на картину. — За ними — звездная система 70 Офиуки. Захолустье, но мы там потеряли немало людей.

Вейдер подошел поближе.

— Необычный световой эффект, — заметил он. — У него была какая-то причина?

— Термофлюоресценция. Биллионы астероидов, покрытые кремнеземом из останков существ, прошедших длительный цикл биохимических реакций.

Вортекс помолчал, глядя на изображение, и затем сухо добавил:

— А мутации были вызваны генетическими экспериментами на пятой планете системы 70 Офиуки. Весь сектор заразился.

— Эту систему уничтожили? — спросил Темный лорд. — Заражение остановили?

— И да, и нет, — ответил сын. — Расставили посты, сектор закрыт, но звездная система цела. У нас не было права вмешиваться: там все еще есть жизнь.

Люк повернулся к Вейдеру, устремив на него острый взгляд карих глаз:

— Федерация защищает права и свободы всех граждан галактики.

Что ж, Вейдер был готов принять вызов. В его сыне говорила наивная вера в несуществующие идеалы, вера, за которую Темный лорд когда-то заплатил слишком дорогую цену. В словах Люка он, как ни странно, слышал не только голос Падме — пылкой сторонницы лживой республиканской идеологии, но и свой собственный... точнее, голос молодого, обманутого джедая Анакина Скайуокера.

— И у Федерации объединенных планет есть флот, уже не раз воевавший против других цивилизаций из той же галактики, которую он призван защищать, — многозначительно произнёс Вейдер.

— Цель Звёздного флота — изучение галактики, а не её захват, — парировал юноша. — Каждая наша миссия носит исследовательский и оборонительный характер.

— И все же вы сражаетесь, — сказал Темный лорд, не скрывая иронии. — Не важно, в составе какой миссии принимаешь участие, сын, если ты считаешь, что можешь и должен убить своего врага — или врага твоей Федерации.

— Циничная точка зрения, да и обобщений многовато, — Вортекс, нахмурившись, скрестил руки на груди. — По-вашему, благая, альтруистическая цель не имеет права на существование?

Вейдер, удовлетворённо отметив про себя знакомый жест, возразил:

— Конечно, имеет. Только редко встречается... куда реже, чем ты думаешь. И я не стремлюсь подорвать твою веру в Федерацию, а лишь хочу измерить глубину твоего понимания.

— Кажется, уже понял, — быстро ответил сын. — Вы сомневаетесь в моей способности объективно оценивать достижения Федерации. Но даже дискредитация государственной системы не станет в моих глазах оправданием... намеренного зла.

Вейдеру не нравился оборот, который принимала их беседа. В спорах с Падме Анакину практически никогда не удавалось победить. Сенатор Амидала обладала убеждениями твердыми, как алмазы с лун Айего. Слово было её оружием, более опасным, чем световой меч в руках мастера-джедая.

...Сын и здесь пошел по стопам матери.

Люк, видимо, почувствовав ухудшающееся настроение отца, указал на холоизображение гигантской раскаленной добела кометы:

— Очень красиво, не так ли? Люблю смотреть на эту небесную странницу. Кажется, что летишь вместе с нею в пустоте.

Вздохнув, Вейдер опустил руки на плечи юноши, встав за его спиной. Даже сам Темный лорд не смог бы сказать, что им сейчас руководило: желание напугать сына в отместку за его сопротивление, — или же естественное отцовское стремление сократить дистанцию между ними.

Даже в трансформированном, искаженном обличии, ситх был на голову выше Вортекса. Темный лорд знал, что сын видит могучего человека в джедайском одеянии, чье лицо скрыто в глубокой тени капюшона. Знал он также, что его присутствие подавляет Люка.

— Тебя хорошо обучили в Федерации, — проговорил Вейдер. — Но не стоит цепляться за прошлое, сын. В этой галактике есть Сила за гранью логики и разума. Дай себе волю, и она освободит тебя от ограничений, покажет твой подлинный потенциал... который ты раскроешь, следуя моим указаниям.

Он не смог удержаться и провел рукой по волосам Люка — густым, каштановым, как у Падме. Чем дальше, тем больше ситх хотел, чтобы сын пришёл к нему по собственной воле.

Вортекс едва заметно вздрогнул, но не отстранился.

— Ты вернулся, чтобы всему научиться у меня, — настойчиво повторил Вейдер, чуть сильнее сжав плечи сына. — У нас много общего. Я тоже всегда ставил перед собой высокие цели, это объединяло нас с твоей матерью — самым благородным и великодушным существом из встреченных мною в этой жизни. Ты и Падме — вам больше не придется убегать...

Тон Темного лорда изменился: спокойный и почти мягкий мгновение назад, он стал опасным, в приятном низком голосе завибрировали ноты застарелой ненависти.

— Никто не посмеет угрожать вам.

ХХХХХХХХ

Вихрь окостенел от холода, снова пахнувшего из-за спины: там клубилась густая тьма. В ней проступал то образ высокого человека с ожесточившимся взглядом ярко-голубых глаз, во всем облике которого было что-то свирепое; то грозная фигура киборга, закованного в чёрные доспехи.

Тяжелые руки на плечах Рё буквально прибивали его к земле, массивные пальцы — по виду человеческие, но слишком жесткие и холодные — до боли вцепились в него, не оставляя надежды на побег. Эти руки с легкостью могли разорвать Вихря на куски, играючи переломить его пополам, как спичку.

Когда широкая ледяная ладонь по-хозяйски коснулась макушки Рё, энсин стиснул зубы: нельзя показать неуверенность, совсем как при встрече с хищником в природе. Насилие было естественным образом жизни для этого существа, оно чуяло страх... и хотело убивать.

Вейдер что-то сказал о Падме, и Рё автоматически кивнул — он согласился бы, даже если бы Темный лорд назвался феей Динь-Динь.

Точно так же Вихрь реагировал на вейдеровское обращение к нему как сыну: хоть горшком обзови, только в печь не ставь. Похоже, послушный настрой "сына" "отцу" понравился — Рё снова погладили по голове и отпустили подышать, пообещав скоро вернуться.

Вырвавшись из проклятой картинной галереи, Вихрь первым делом выполнил отцовское поручение: он дышал. Долго, глубоко и по вулканской методике, совсем не по-вулкански матерясь на нескольких языках сразу. Заметив гуляющую в садах "мать", энсин успокоился и поманил ее к себе.

— Я рада, что ты поговорил с отцом, — ласково пропела "Падме", протягивая цветы. — Если и дальше будешь его слу...

Договорить не успела: Вихрь грубо схватил ее за горло, не позволяя отвести взгляд. Началась гротескная борьба, "мать" выворачивалась, рыча от бессилия, "сын" шипел, злобно сузив глаза:

— Даже не пытайся, милая, у меня обширный опыт обращения с тебе подобными. Выбирай: выжечь твою жалкую сущность сейчас или позже? Где я? И убери эту личину, хуже будет!

Снова борьба. Энсин неумолимо сдавливал шею существа, не переставая угрожать огнем. Наконец, обессилев, полосатое, как зебра, существо выдавило странным скрежещущим голосом:

— Ты на корабле моего господина и тебе не вырваться! Он жестоко накажет нас обоих, если узнает...

— Ну нет, накажет только тебя, нечисть, я-то его драгоценный "сынок", не забыла? Могу и настучать на тебя, если потребуется.

"Зебра" слегка спала с лица, и Вихрь надавил:

— Откуда ты взялась? Ну? Как устроена ловушка?

— К капсуле... присоединен голокрон. Я служу хозяину голокрона, не подпускаю твою мать. Она снаружи мечется, так ей и надо! Знал бы ты, как противно было ею притворяться! Набуанская святоша!

Заметив, как помрачнел энсин, существо злорадно добавило:

— Голокрон не выпустит тебя из своих оков, даже если я умру. Моя тюрьма стала и твоей навеки!

— Ты уже давно мертва, — ответил Вихрь.

От его руки отделился клубок желтого света. Пламя только слегка коснулось извивающегося существа, но и этого хватило: пронзительно вскрикнув, "зебра" исчезла.

— Пакость, — пробормотал Рё. — Ну и знакомства у папаши! И ведь снова шиш вам, энсин Вихрь, а не увольнительная!

ХХХХХХХХ

Белые светлячки, беспорядочно кружившие над медицинской капсулой со спящим человеком, вдруг замерли.

Миг — и сияющие искры роем упали на пластоидный экран, рассеявшись внутри почти сразу же. Казалось, что в палате пошел снег.

ХХХХХХХХ

Когда Вейдер вернулся с командного мостика, он заметил, что сын повеселел. Люк явно начинал привыкать к отцу, — правда, он только помахал издали, не прерывая игры.

Темный лорд присмотрелся: это была простая набуанская игра в мяч. "Падме" отошла подальше от сына и высоко подняла руки, ожидая броска. Тот прицелился, смеясь, сделал несколько ложных пасов и, наконец, метнул голубой легкий шар. Освещенные ярким летним солнцем, они кидали друг другу мяч снова и снова, забавляясь, как дети.

Вейдер подумал, что эту игру можно было бы усложнить, превратить в тренировку, как сын будто услышал его мысли. Он зажмурился, жестами призывая окружающих в свидетели, что не сжульничал, и сделал пробный бросок. Первые попытки были неудачными, но позже сын стал увереннее, и мяч падал все ближе к "Амидале".