Воин. Приключения начинаются

— И что теперь не так я сделала? — задумчиво сказала она, глядя на переливающееся глубоким темно-синим цветом существо. — Ладно, инкуб. Это понятно. Ты-то каким боком здесь?

'Сделать хотел утюг, а получил козу...' — ни к селу, ни к городу мелькнуло у нее в голове. Существо бездны ей не ответило, безучастно глядя на нее двумя подобиями глаз. Девушка встала, и осторожно, чтобы не задеть, бочком протиснулась мимо лучей и надписей на полу. Наклонившись над книгой, она выразительно прочитала:

— 'Мелкий бес, есмь существо зело вредное, но полезное начинающему чернокнижнику, ибо советы дает, волшбу творить помогая'. — Разогнувшись, она повернулась в сторону призванного.

— Ты вот на него — совершенно не похож!

Скороговоркой прошептав нужное заклятье, она хлопнула в ладоши — и существо исчезло, оставив после себя лишь легкий запах сероводорода.

— Ф-ф-фу-у-уу, мерзость! — замахав руками, девушка открыла маленькое окошко мансарды, но это мало помогло, и накинув на плечи курточку, она вышла.

— Что-то я явно не так делаю. Знать бы только, что! — в сердцах топнула ногой чернокнижница.

— Госпожа сердится? Но я ведь не сделала ничего плохого! Или, госпожа хочет, чтобы я была плохой девочкой? — томным голосом проворковала суккуба. Да. 'Мелкий бес, существо зело вредное, но полезное' опять не получился. Вместо него в середине пентаграммы, в розовом пламени появилась соблазнительная рогатая демоница. Из одежды у нее были лишь длинные, волнистые распущенные волосы, кокетливо прикрывающие грудь.

— Нет! Госпожа ничего не желает! Госпожа сегодня весь вечер лажает! — взвигнула адептка. — Вали к третьегодкам!

Развеяв суккубу, девушка рухнула на кровать и разревелась. Наплакавшись всласть, она встала и снова села за книгу.

— Так! — все еще всхлипывая, пробормотала она сама себе. — Соберись!

Хрустнув пальцами, она покрасневшими от слез глазами, снова вгляделась в строки, и тут ее взгляд упал на сноску внизу страницы.

— Да ладно?

Она взяла фолиант, встала напротив пентаграммы и поглядывая попеременно то в книгу, то на пол, начала сличать нарисованное. 'Умная мысля приходит опосля?' — мелькнула ехидная мысль.

— Ну я и ду-у-ура... — протянула она несколько минут спустя.

Книга вернулась на стол, девушка, схватив кисточку и баночку, принялась исправлять помарки.

— Так! — через некоторое время сказала она, потирая ладошки. — Ну, приступим! Она вытянула в сторону пентаграммы руки и зажмурилась. Постояв так немного, она опустила руки и выдохнула.

'А вдруг опять что-то не то выйдет?' — испуганной мышкой прошмыгнула в голове паническая мысль.

— Я еще раз проверю! — девушка снова взяла в руки книгу, и стала сличать рисунки.

Уже тихо занимался рассвет, а девушка все так же не решалась начать ритуал призыва. Пентаграмма была проверена и перепроверена десять раз, каждый лучик, каждая руна были тщательно вырисованы.

'Не наелась, не налижешься. Или делай, или стирай все и иди спать', — устало прошагала мысль.

Девушка зевнула, кокетливо прикрыв рот ладошкой: ночь выдалась на удивление бурной... во всех смыслах.

— Эх, была-не была! — она снова вытянула руки к рисунку на полу, и, быстро проговорив формулу вызова, зажмурилась.

— Эй! Ты! Дылда! Я к тебе обращаюсь! Ты меня призвала, чель? — послышался чуть хриплый, противный голос.

Девушка несмело открыла один глаз, и увидела маленькое зеленое ушастое чудо, попеременно подпрыгивающее то на одной, то на другой лапке. Ее глаза широко распахнулись, а взгляд метнулся в сторону раскрытой книги: да, рисунки совпадали!

— Че зенки свои пыришь? Беса никогда не видела, чель? — проскрипел мелкий.

Но чернокнижница его уже не слышала. Дикий вопль разорвал рассветную хмарь, перебудив весь дом:

— Урр-р-р-рра-а-а-аа! По-о-о-оолучило-о-о-ось!

Жу Сюи, пандарен, жрица

Рыжее пушистое существо в белой мантии, сидящее за столиком, уставленным колбами, пробирками и коробочками с порошками, откровенно скучало, подперев лапкой мордочку. При ближайшем рассмотрении сего существа можно было увидеть маленькие, аккуратные ушки, слегка закругленные сверху; носик, в обрамлении небольших, но пышных усов, и хитрющие, слегка прищуренные желтовато-карие глаза. Все это выдавало в существе пандаренку. Перед ней стоял и мялся стражник Штормграда, держа шлем в руках и не зная, куда его деть.

'Рожай уже'.

— Ну... В общем это. Жар у меня, значит. И кашель донимает. Кости ломит, сил нет. Нет ли чего, пушистая? — выдавил он наконец из себя.

Пандаренка, терпеливо слушая монолог и участливо кивая головой, на слове 'пушистая' остановилась. Глаза ее еще больше сощурились, оставив лишь узкие щелочки, а спокойно лежавшая на столе лапа начала постукивать коготками по столешнице.

'Ну, я тебе дам сейчас пушистую'.

Ее взгляд метнулся по столу, выискивая нужное, лапа молнией выхватила порошок и, быстро смешав порошок с водой в пропорциях, чуть больших чем надо, она протянула получившееся стражнику.

— На вот, выпей. — И дождавшись, пока тот опорожнит склянку, протянула на лапе пару таблеток. — И вот этим закуси. Жар пройдет.

— Спасибо тебе, Жу! — слегка поклонившись, ответил стражник. — Да хранит тебя Свет!

Пандаренка выразительно постучала когем по столешнице, и стражник, рассыпавшись в извинениях, положил на стол несколько медных монет.

— Угу-угу, иди давай, — махая лапой, отправила его на выход пандаренка.

— Жар тебе таблетка снимет, а вот кашлянуть ты в ближайшие пару-тройку часов точно бояться будешь. — Тихонько проворчала она ему в спину.

— Следующий!

Ребенок, родившийся в семье монахов, имел очень неуемный характер. Не успев вырасти, она часто влипала в истории, втягивая своих сверстников, и родители, обычно спокойные, только качали головами: 'И в кого она такая?' Не проходило и дня, чтобы малышня, под предводительством Жу Сюи не устраивала каверзы. Вообще-то, изначально ее звали по другому, но родители, посовещавшись, решили оставить именно это, в переводе с языка пандаренов означающее — Заноза-в-лапе. Со временем ее изначальное имя все забыли, а после последней выходки в уже зрелом возрасте, когда она умудрилась вывести из себя даже старого наставника, иначе как 'Заноза-в-заднице' ее никто не называл. Острая на язык, скорая на расправу, она никогда не задумывалась над последствиями, за что и поплатилась: когда на остров приплыла ненадолго миссия жрецов Света, ее родители, не сговариваясь, решили отдать ее им в послушницы. 'Может, ума хоть наберется', думали монахи. Не набралась. Зато в сражениях на Расколотых Островах, куда молодую Жу отправили через полгода, частично выбили дурь. Но, как оказалось, не всю: когда однажды молодой солдат отпустил сальную шуточку в ее сторону во время перевязки ноги, она его перебинтовала всего. Целиком. Повязав сверху красивый бантик. Солдат, оказавшийся сыном какого-то высокого чина, наябедничал своему папаше, и пандаренку, прошедшую сквозь сражения, ветерана Штормхейма и Азсуны, отправили с передовой обратно, с отметкой в личном деле — 'Не может отличить ногу от туловища'. В миссии Света посмеялись, но отметка, несмотря на заслуги, не давала ей возможности работать где-то больше, чем аптека или... лагерь патрульных Штормграда, где она сейчас и находилась.

'Эх, опять бы туда... Или на Аргус. Но не отправят же, сволочи.' — думала она, перебинтовывая руку очередному воину. 'А тот пандарен, наверно, уже улетел. Как там его... А Хыз? Ах Зы? Нет, А Хы Зы, вроде', — мечтательно улыбаясь, смешивала она микстуру другому. Воин, думая, что она улыбается ему, улыбнулся в ответ, и моментально хорошее настроение Жу улетучилось как дым.

— Так, а ну стоп. Рот открой, язык покажи. Скажи а-а-а... Ясно. Штаны снял, на кушетку. Да не совсем снимай, а приспусти! И на живот ложись, а не на спину!

Дождавшись, пока смущающийся мужик ляжет, она осмотрела полки. 'Что там у тебя было, несчастный? Голова болела? Так, сейчас ты про нее забудешь!' Схватив шприц, она смешала нужные жидкости, и хищно улыбаясь, подошла к пациенту. Тот, увидев улыбку Жу, слегка взбледнул, но к чести сказать, с кушетки не сдвинулся. А зря.

'Улыбаться мне ты точно перестанешь надолго, я гарантирую это!' — с этой мыслью она вогнала ему в мягкое место практически всю иглу, и начала медленно нажимать на поршень. Мужик тихонько застонал, сжав зубы, и как только экзекуция окончилась, он, натянув штаны и держась за полупопие, ускакал в закат, тихонько подвывая.

— На сегодня еще болезные есть? — встопорщив усы, поинтересовалась Жу. Ответом ей была тишина. — Нет? Ну вот и славно, — добавила она про себя тихонько.

Выжить в тех боях Жу помогли природная ловкость и отличные способности к целительной магии. Однако, от мстительности папаши упакованного сыночка это не уберегло, и старшая жрица заблокировала ей способности. 'Пока уму-разуму не научишься', сказала она. В случае с Жу это было прозвучало как приговор, и все, что она могла теперь — лишь смешивать порошки, давать микстуры и ставить уколы, что ее неимоверно бесило. Ну, а отыгрывалась она на пациентах. Достав из баночки ароматный чай, она поставила воду на огонь и принялась ждать. Сегодня к ней с жалобами больше никто приходить не рискнул.

Мелинда, ночная эльфийка, маг льда

День был давно в разгаре, но на тренировочной площадке магов почти никого не было. Ну как, почти... напротив нескольких манекенов, расположенных в ряд на расстоянии десяти метров друг от друга, стояла ночная эльфийка. Обтягивающие синие штаны, темно-синяя курточка и синий же плащ говорили о том, что она — маг льда. Длиннющая серебристого цвета коса, которую она обычно носила, перекинув через плечо наперед, сейчас висела сзади, и когда ее хозяйка делала пасс рукой, болталась и похлопывала по попе. Эльфу это слегка подбешивало, и хотя внешне она оставалась спокойной, ее выдавал абсолютно белый свет, струящийся из ее глаз. Когда она была в духе, этот цвет был нежно-голубого цвета, как безоблачное небо летом. Белый же цвет говорил о том, что эльфийка была в бешенстве.

— Мелинда! Сконцентрируйся. — Послышался усиленный магией голос наставника. Зная свою подопечную, он стоял от нее как можно дальше. — Движение кистью должно быть ровным и плавным, пальцы — сжаты так, как я тебя учил. Ну же!

Эльфийка с ненавистью посмотрела на манекен. Она сегодня разучивала 'Ледяное копье', прозванное в народе 'сосулькой'. Его прелесть была в том, что на это заклинание собирать энергию не требовалось, а получавшиеся полуметровые ледяные копья можно было метать с любой руки на ходу.

— Давай пока с места. Начали!

'Сосулька слева, сосулька справа. Сосулька слева, сосулька справа... Как же скучно... Как там мой чоппер? Надо шестеренку одну проверить, и еще инженер в гараже говорил...'

— Мелинда!

— А? Что? — подскочила та.

Стоявшего впереди манекена не существовало. Вместо него сейчас на землю медленно опускалась белесая взвесь, а вокруг эльфийки широким кольцом сейчас была площадка, покрытая льдом.

— Опять замечталась? Переходи к следующему!

Магичка топнула в сердцах ногой, прошипела формулу и ее фигура размазалась в воздухе, чтобы через миг соткаться в стороне, напротив следующего манекена.

— Не спеши. Не отвлекайся. Думай о том, что делаешь, а не бей сырой силой!

— Против лома нет приема, — пробурчала та.

В магическую школу ее отдали родители тогда, когда обнаружился ее воистину огромный магический потенциал. Проявлялся он сначала безобидно: маленькая эльфийка, сжав не понравившуюся игрушку, превращала ее в кусок льда. Если она сердилась, была расстроена или ее наказывали — температура вокруг малышки могла мгновенно упасть до низкой, и находится возле нее без шубы значило рисковать замерзнуть. При этом просить ее держать себя в руках было бесполезно: контролировать силу льда, таящуюся в ней, маленькая Кал'дорей не могла. Родители, сами, в общем-то, сильные маги льда, относились к этому философски, потихоньку начав тренировать дочку, но выбросы ее сырой силы стали чаще, сильнее, и к ее шестнадцатилетию стали вообще не управляемы. К тому времени они жили уже за городом, в небольшом уединенном домике на берегу реки. И именно в этот ее день рождения вечером к ним в дверь постучался эльф-полукровка. Назвавшись Кейлеком, он был с почтением принят родителями и они втроем, запершись в комнате, долго о чем-то говорили. Оставаться ночевать Кейлек отказался, от угощения — тоже, а перед уходом положил Мелинде ладонь на голову. Постояв так, он повернулся к родителям:

— Спонтанность я ограничил, но ее мощь никуда не делась. Не передумали возвращаться?

Ее отец покачал головой, а мать лишь смущенно улыбнулась.

— Тогда отправьте ее в столицу. Я поговорю с одним магистром, он научит ее контролировать... свой дар.

— Вы не останетесь,. — начала мать, и осеклась.

— Без титулов, пожалуйста. — Прищурился Кейлек. — Нет, я должен как можно скорее вернутся в Даларан. Ее будущий учитель — Магинор Дюма. Я его предупрежу, он будет знать.

Родители и Кейлек попрощались друг с другом, слегка поклонившись, и странный гость ушел. Но перед уходом он сказал очень странные слова, которые вот уже два года не давали ей покоя: Остановившись у двери, и взявшись за ее ручку, таинственный гость бросил:

— Как ни пытайтесь, вам не скрыть ее природу от нее самой.

Затем, открыв дверь, вышел, и больше она его не видела. Родители, сколько она их не расспрашивала, только отмалчивались, а отец еще и хмурился.

— МЕЛИНДА! — рык магистра заставил ее подпрыгнуть.

— Сколько можно тебе говорить! НЕ ОТВЛЕКАЙСЯ!

— Упс. — Тихонько шепнула та: от манекена, в который она бросала заклинания, остались лишь воспоминания.

— Я твоим родителям счет выставлю! — бесился сзади магистр. — Восьмой манекен, и это только за сегодня!

Мелинда, снова переместившись, бросила взгляд в сторону. Из двенадцати манекенов для тренировок стоять остались лишь трое.

— Тренируем ледяную стрелу и бросок копья. Начали!

Мелинда перетекла в классическую стойку мага, и отодвигая руку вниз и чуть вбок, начала собирать энергию для Ледяной стрелы. Ее тело при этом, с кончиков пальцев ног до самой шеи начал покрывать иней. Бросок заклинания, и тут же следом мах кистью — и девятый по счету манекен перестал существовать.

— МЕ-ЛИН-ДА! — послышался вопль раненого бизона. — Меньше силы! Два манекена осталось!

'Меньше силы, меньше силы... Сконцентрируйся, думай, что делаешь... Фи! НА-ДО-Е-ЛО!'

Вечером, выйдя из ворот дома мага, она сладко потянулась.

— Двенадцать противников уничтожено! — махнула она сжатым кулачком. — Военачальник доволен... Хотя и обещал оторвать уши. Но! — и она подняла указательный пальчик вверх. — Уши — со мной. — Тем же пальцем она, словно не веря, потрогала сначала одно ухо, потом другое. — Чоппер — тоже!, — добавила она, направляясь к стоявшему у ворот мотоциклу. — А значит — что? Что пора! КАТАТЬСЯ! — Закончив этот монолог, Мелинда вскочила на мотоцикл, завела его, дала газу, и тот, взревев не хуже разбуженного медведя, унес свою хозяйку куда-то в сторону порта. В том месте, где она стояла, трава слегка прижухла, и на ее стеблях блестел иней.